Тепло

      Зима выдалась холодной. Нельзя было сказать, что дома обслуживались плохо, однако общего отопления было откровенно мало, и граф Аверин в очередной раз с досадой помянул тот день, когда решил, что камин в спальне будет излишним.       Время близилось к полуночи, а граф продолжал сидеть в гостиной, вытянув ноги к камину и кутаясь в шерстяной плед. Кузя в облике кота вкрадчиво мурчал на коленях – даже див не горел желанием возвращаться в свою комнату, всем видом выказывая свою полезность в вопросах обогрева.       Когда минутная стрелка на часах миновала отметку в полночь, Гермес Аркадьевич в последний раз почесал кошачью шею, зарываясь пальцами в мягкий тёплый мех, а затем встал, перекладывая дива с колен на подстилку у догорающего камина. Кузя тихо мякнул и поднял голову, провожая взглядом поднимающегося к себе хозяина.              Аверин открыл глаза, всматриваясь в темноту, разгоняемую только светом уличных фонарей, просачивающимся через не до конца задёрнутые шторы, и попытался сообразить, что же его разбудило. Холод? Вполне может быть – в комнате было зябко, ситуацию спасали лишь тёплое ватное одеяло да кот, вытянувшийся вдоль бока хозяина… Так, постойте-ка!       Гермес Аркадьевич рывком приподнялся на локте, откидывая край одеяла: так и есть, наглая морда забралась не только в постель, но и под одеяло. Кот приоткрыл голубой глаз, покосился на хозяина и, сладко потянувшись, разразился громким мурчанием.       – Кузя, – в одно лишь имя дива Аверин умудрился вместить как возмущение, так и угрозу Плети. Он бы сразу применил оружие сердца, вот только состояние было достаточно сонным, и разгонять его не хотелось, в противном случае о том, чтобы снова быстро уснуть, пришлось бы забыть.       Кот моментально подобрался и перевернулся на брюшко, вытянув лапы, словно сфинкс.       – М-мя! – Кузя мотнул головой в сторону двери, а затем так же быстро вновь взглянул на графа, всем своим видом говоря: «Там же холодно, камин прогорел!».       – Ты ещё торговаться со мной будешь?! Помнишь правило – границы ты не двигаешь!       – Мя-ааа!       Кот жалобно сжался, имитируя дрожь от холода и тем самым давя на жалость. Аверин отреагировал строгим выжидающим взглядом. Понимая, что текущие аргументы не действуют, Кузя подался вперёд и тиранулся мордочкой о щёку хозяина, а затем и вовсе лизнул куда-то в подбородок.       – Так, хватит! Никаких животных в постели!       – Ну так бы сразу и сказали!       Граф чуть придушенно всхрипнул и упал обратно на спину, будучи внезапно придавленным человеческой формой дива. Щёку защекотали выкрашенные в красный растрёпанные пряди, а в шею уткнулся тёплый нос. Даже в облике мальчишки у Кузи периодически проскакивали кошачьи повадки, а потому граф почти не удивился тому, что тот моментально принял удобное положение, обхватывая колдуна за плечи и вжимаясь ему в бок, а затем обезоруживающе замурчал.       Гермес Аркадьевич уже открыл, было, рот, чтобы обругать и выгнать завравшегося дива, возможно, даже вышвырнул бы его до утра из дома, однако ощутил прилив тепла – Кузя передал своему колдуну некоторое количество энергии, да и сама по себе физическая близость тоже играла свою роль.       – Хитрый паршивец.       Вместо ответа Кузя замурчал чуть громче и сжал на плече Аверина пальцы в движении, которым коты выпускают когти от удовольствия.       Шевелиться не хотелось, как не хотелось прекращать это безобразие: тепло и тяжесть мальчишеского тела были уютными и, чего греха таить, приятными, и сам Кузя это явно понимал.       – Завтра идём на тренировочную площадку, и я с тебя там три шкуры спущу.       – В качестве наказания за непослушание и нарушение правила?       Колдун лишь угукнул и натянул одеяло на голую спину Кузи, после чего закрыл глаза.       В конце концов, из всех правил бывают исключения, а вдвоём и правда теплее.