My boyfriend is a pretty liar and he lives on the ninth floor

      Любовь цвета цин. И Ло Бинхэ понадобилось немало времени, что бы это осознать. С самого детства Бинхэ привык давать цвета всему, что видел. Он знал что небо голубое, трава зелёная, что город в котором он живёт чернее зимней ночи, а его приёмная мать цвета специй: желтых и бурых. И для него эти цвета были любовью. До одного момента. Любовь стала цвета цин в тот день, когда он увидел своего будущего учителя. Но он не принимал это. Любовь все еще долго была у него цвета желтых и бурых оттенков, потому что его учитель был цвета того города, где он жил — чернее зимней ночи. А после черный окрашивался в алый, от крови Ло Бинхэ, после очередной трепки в сарае. И он ненавидел его. Правда ненавидел. Даже больше того повара, что так и не смог дать каши для его умирающей матери и грубо его прогнал. Даже больше чем всех тех мальчишек, что избивали на улицах города, что был чернее зимней ночи. Но Ло Бинхэ знает, что улыбка его учителя бесцветна. И не потому что её не было, совсем наоборот. Улыбка его учителя была бесценна, как алмазы в шахтах. Но Ло Бинхэ так же нравится думать, что улыбка его учителя цвета золота, прямо как первые лучи восходящего солнца. Но все это пришло к Бинхэ лишь тогда, когда его учитель позвал его к себе и отдал лекарство для ран. Боль от потери для Ло Бинхэ однажды стала красной. Казалось бы, цвет богатства и успеха, но не для него. Боль стала красной в тот день, когда его дорогой учитель упал с крыши здания, умирая от энергии Синьмо. И красное было все. Одежды и лицо учителя, а еще руки его ученика, что прижимали уже мертвое тело к себе, моля о том, чтобы тот открыл глаза. Возрождение для Бинхэ цвета цин, но того что называют «ближе к зеленому или даже голубому». Ведь он не верил тому, что его учитель жив. Он пребывал подле его мертвого тела пять лет, и уже отчаялся, что когда-нибудь снова увидить его улыбку. Но вот тут он, живой и напуганный. И Ло Бинхэ уже тогда хотелось защищать его ото всех бед этого мира, запереть подальше от людских глаз, чтобы лишь он мог быть с ним, любоваться им, слушать его голос, ловить взгляд зеленых глаз. — Учитель, вы так редко улыбаетесь — а ведь я так люблю вашу улыбку. И всякий раз, когда вы улыбались, вы были с ними. Мне… очень, очень больно. Любовь окончательно стала цвета цин в тот момент, когда его учитель, улыбаясь, сказал: — Всё, чего жаждет этот учитель — это чтобы ты был живым, здравомыслящим и сильным. Так что не смей говорить, что никто не хочет остаться с тобой, что никто не выберет тебя. И это был тот цин, что не был что-то голубое или что-то зеленое, нет. Это был тот цин, что был эти два цвета сразу. А цвет цин это не только любовь, это Шэнь Цинцю, а Шэнь Цинцю это любовь. А еще Шэнь Цинцю это ложь и недомолвки, но Бинхэ отпустил это, ведь теперь знает всю правду. Шэнь Цинцю это белый веер с цветущим бамбуком на нем, пара зелёных глаз и алая хуадянь меж бровей. Холодная улыбка, что растает от того тепла, что таится в глубине глаз, и та улыбка, что он так любит. И тёплые объятия рук, что укутают его вместе с одеждами цвета цин, на которых вышит бамбук. Все это Шэнь Цинцю. Его любовь, его учитель, его горячо любимый муж. А еще белые траурные одежды, и погребальный костёр. Это Шэнь Цинцю, который некогда был Шэнь Юанем. Шэнь Юань — это белый. Самый нейтральный цвет, что готов смешать любой другой. А еще это чужой мир. Это шум машин и толпы, огромные стекла в окнах домов, апельсины, которые он так ненавидит, картошка в сырном соусе и кола. Это смех ровно в полночь и шум видео игры. А еще квартира на девятом этаже. Все это Шэнь Юань, но его больше нет. Бинхэ знает, что Шэнь Юань никуда не ушёл, что он тут, стоит подле него освещенный лучами солнца и скрывая улыбку за веером. Но он больше не увидит бледное вытянутое лицо, большие серые глаза под линзами очков и мягкую улыбку, что единственная смогла остаться с этим новым Шэнь Юанем. И почему-то ему слегка грустно от этой потери, смотря на его любовь цвета цин. И Ло Бинхэ верит, что его учитель однажды сможет перестать плакать по ночам выкрикивая имена тех, кого он покинул. Что однажды его отпустит то, что было отпущено им. И он верит, что однажды, его учитель сможет сказать «я дома», пока будет сидеть на крыльце бамбуковой хижины и подставлять лицо солнцу.