Любовь зависит от нас

Снова изматывающая бессонница. Снова тревожные мысли, блуждающие по кругу в голове всю ночь. Хазан встала разбитая и побрела на кухню. Поставив чайник на огонь, она невольно вспомнила о недавнем пожаре. Бесстрашно и быстро он сориентировался и спас их. Это вызвало улыбку на лице девушки. Стук в дверь выдернул её из воспоминаний. — Зачем ты здесь? — нахмурив брови, спросила она незваного гостя. — Я пришёл извиниться и… Снова предложить свои услуги. — Я вчера ясно дала понять, что не нуждаюсь в них. — пытаясь захлопнуть дверь у него перед носом, отрезала Хазан. — Это была не лучшая моя идея — устроить встречу в день вечеринки. — уперевшись ладонью в дверь, остановил её Синан. — Нас отвлекли, а потом я был под шафэ. Признаю. Моя вина. — надев на лицо свою лучшую улыбку, проговорил он. — Но всё же прошу дать мне шанс. — Зачем тебе это? Я правда не понимаю. В чём твой интерес? — с вызовом спросила она. — Я уже говорил. Я заинтересован в этом деле по личным причинам, которые не хотел бы оглашать. Я ведь тоже не всё о тебе знаю. — Не уверена, что ты профессионал. — наморщив нос, проговорила девушка, одарив его пренебрежительным взглядом. — То-то и оно. Ты не уверена. — очаровательно улыбаясь ей в ответ, парировал мужчина. — Посмотри на меня в деле. Судебное заседание назначено через два дня. Я принёс с собой все документы, если ты их подпишешь сейчас, я смогу уже завтра отправится в суд и ознакомиться со всеми материалами дела. Тебе это ничего не будет стоить. Ты посмотришь на меня в деле, если поймёшь что не гожусь, я заявлю самоотвод. Как пришел, так и уйду. Ты ничего не потеряешь. — Вчера ты говорил о том, что нужно будет идти на крайние меры, чтобы выиграть это дело. О каких крайних мерах шла речь? — всё ещё недоверчиво допрашивала она. — Может ты впустишь меня в дом или так и будем говорить на пороге? — делая шаг навстречу, предложил Синан. — Мне и так нормально. — заверила Хазан, выставив руку, чтобы преградить ему путь. — Хорошо. — отступил он. — Прежде чем браться за твоё дело, хочу кое-что узнать. Я видел репортаж о тебе и Ягызе. Пресса чего только не навыдумывала о ваших отношениях. Это всё усложняет. Я должен знать правду, чтобы понимать как защищать тебя. — Разве это имеет отношение к делу? — А сама как думаешь? Прежде чем определить с кем будет жить ребёнок до восемнадцатилетия, судья должен будет узнать о каждом из вас как можно больше. Ваше общее прошлое тоже может всплыть. Чем больше я буду знать о тебе и о том, что произошло, тем проще мне будет. Если всплывёт что-то порочащее тебя, мне нужно быстро сориентироваться. — Я не ангел, но в моём прошлом нет ничего, чтобы порочило меня. — Как ты родила от него ребёнка? Почему не рассказала с самого начала? Почему рассказала только сейчас? Какова твоя цель? — засыпал бестактными вопросами адвокат. — Думаешь таких вопросов тебе не зададут? — На что ты намекаешь? — начинала злиться Хазан. — Не намекаю. Задаю вопросы, которыми задаются сотни людей, следящих за вашей историей, которые будут интересовать и судью. Со стороны ситуация выглядит так, что ты легла под него, чтобы родить и гарантировать своё будущее финансовое благополучие. — в упор глядя на девушку, заявил он. — Проваливай! — выталкивая его с порога, прокричала Хазан. — Перестань беситься и подумай. — схватив её за обе руки, серьезно сказал Синан. — Ну выгонишь ты меня сейчас, а дальше что? Ситуация не изменится. Эти вопросы тебе зададут в суде. Именно так про тебя и думают, и ты обязана доказать обратное, чтобы получить опеку над сыном. — То есть меня считают женщиной, которая родила от богатого мужика ради денег? — негодовала она. — Я не сказал, что все так считают. И не говорил, что так и есть на самом деле, но как минимум такая версия будет рассматриваться. Поэтому я и прошу тебя рассказать мне всю правду. Быть предельно честной. Я не собираюсь тебя осуждать. Мне нужно знать это для того, чтобы выстроить линию защиты в суде, и чтобы меня в процессе не ждали сюрпризы, на которые я не смогу адекватно и своевременно отреагировать. Ты была влюблена в него? Или это было выгодно? Что для тебя значит Ягыз Йылдыз? — Он… — хазан на мгновение задумалась, а потом произнесла. — моя надежда. — Надежда? — переспросил Синан, облокачиваясь плечом на дверной косяк. — Надежда на что? На деньги, статус и славу? — Ты это от меня хочешь услышать? Да! — с вызовом выпалила она в его наглое лицо. — Доволен? Стоя в тени большого дерева рядом с её домом, Ягыз бросил на землю пакет с лекарствами от простуды и витаминами и направился прочь. О чём он только думал… Как позволил себе размякнуть и поддаться сочувствию к той, которая лишь преследует свои корыстные цели, прикрываясь ребёнком… — Если даже ты во мне видишь корыстную женщину, то что говорить о других. — не зная, что их подслушали, продолжала Хазан. — И ты готов защищать такую? Готов защищать ту, которая использует ребёнка ради наживы? Ради чего? Ведь денег ты не берёшь. — Не думаю что ты корыстная женщина, но ты совершенно точно что-то скрываешь. — внимательно вглядываясь в лицо девушки, ответил Синан. — Ты так и не сказал о каких крайних мерах идёт речь. — серьезно спросила она, возвращаясь к изучающему её вопросу. — У него безупречная репутация. Ты же для суда будешь тёмной лошадкой без работы, без собственного жилья, с психическим расстройством. Женщина, скрывшая ребёнка от отца. Пока всё не в твою пользу, как я уже говорил вчера. Но ты можешь подпортить его репутацию. Достаточно сказать в суде, что он… изнасиловал тебя. — проговорил Синан, криво улыбнувшись. — *@* Прощай! — закрывая перед ним дверь, выругалась Хазан. — Да подожди ты! — не позволяя ей этого сделать, настаивал Синан. — Ягыз не заслуживает твоей доброты. Он будет беспощаден. Просто рассмотри это как вариант. Как крайнюю меру, если окажешься на краю пропасти. И реши, готова ли ты будешь её использовать. Ну а я постараюсь сделать всё, чтобы до этого не дошло. — Протягивая ей папку с документами, проговорил он. — Я приложу все усилия, чтобы выиграть твое дело. *** — Доброе утро, господин Ягыз. Я всё выяснил. — Встречая босса у входа в офис, начал доклад Эрдал. — Говори! — уже предчувствуя, что не ошибся, сухо отозвался он. — О выселении госпожи Хазан позаботилась ваша мать. — Кто бы сомневался… — устало ответил Ягыз. — А Синан? — Они раньше не были знакомы с госпожой Чамкыран. Судя по слухам, он сделал всё, чтобы заполучить это дело. — Значит он нацелился на меня… — задумчиво проговорил мужчина. — У меня утром была назначена встреча. Отмени её, извинись перед ними. У меня поменялись планы. — направляясь к машине приказал он. — Все шишки посыпятся на мою бедную голову. — жалобно простонал Эрдал в след начальству. — Это твоя работа. — иронично ответил Йылдыз, пожав плечами. — Я в отпуске не был уже три года. — Эрдал, если ты только посмеешь меня сейчас бросить, я устрою тебе пожизненный отпуск… — оглянувшись на помощника, с хитрой улыбкой пригрозил Ягыз. *** Репортеры, вооруженные камерами, толпились у здания суда в ожидании. Когда из-за поворота показался красный Мерседес, они ринулись ему навстречу, начав сразу делать фото и видео. Хазан съёжилась в кресле, впиваясь ногтями в его кожаную обивку. — Всё хорошо. — успокоил Синан, улыбаясь ей. — Ты сейчас выйдешь с гордо поднятой головой. Не давай никаких комментариев, не останавливайся, не груби, просто решительно иди вперёд. — Хорошо. — еле дыша, ответила она. Протиснувшись сквозь галдящую толпу беспардонных людей, они оказались внутри здания. Туда этих акул на её удачу не пускали. — Что с глазами, госпожа Хазан. Мелодраму на ночь смотрела? У тебя глаза красные как у кролика. — попытался отвлечь её шуткой Синан. — А я что должна сиять от радости? — огрызнулась девушка, раздражённая из-за его несерьёзности. — Я понимаю, что ты нервничаешь и расстроена, но судье ты должна показаться хрупкой несчастной женщиной, а не агрессивной пацанкой. — Господин Эгемен, выглядите довольным. Не рановато ли радоваться? — ехидно спросил мужчина, подошедшей сзади. Его тяжелые терпкие духи ударили Хазан в нос так, что она отшатнулась назад. Это был невысокий толстый мужчина лет пятидесяти в очках и дорогом костюме. — Давно не виделись, господин Абдула. — не теряя очаровательной улыбки, поприветствовал Синан. — Но я рад, что могу снова выступить против вас и вашего клиента в суде. — Синанчик, а ты от самомнения не лопнешь? — вмешался Эрдал, подошедший следом. — Помнится последняя наша встреча в суде чуть не закончилась для тебя разорением. — Эрдал, ты страдаешь какой-то патологической преданностью к тиранам, которая заставляет тебя лезть не в своё дело. — обменялся с ним любезностями Синан. — Ты узнай, может от этого лекарство изобрели. — Нос не дорос со мной тягаться. — поровнявшись с мужчиной, тихо проговорил Ягыз. Хазан взглянула на них со стороны и увидела такое напряжение, которые можно было ножом резать. Сделав шаг ей навстречу, Йылдыз посмотрел девушке прямо в глаза и сказал. — Зря ты с ним связалась… Стены зала суда были обшиты деревянными панелями коричневого цвета, что добавляло пущей мрачности этому месту. Всё строго и бездушно. Напротив сидел Ягыз со своим адвокатом и смотрел на неё холодными зелёными глазами. В горле у девушки всё пересохло от волнения. Она спрятала дрожащие руки под столом и зажала их между коленей. — Всем встать! — объявил секретарь, когда в помещение вошла судья. Её чёрная мантия развивалась при ходьбе, добавляя женщине устрашающего вида. Черный цвет выбран неслучайно, он означает беспристрастность. Мантия судьи скрывает всё человеческое, тем самым символизируя, что судья не подвержен своим человеческим страстям и эмоциям. — Каким нужно быть человеком, чтобы принять решение, которое отнимет у матери ребёнка? Неужели они и в прямь так бездушны? — прошептала Хазан, дрожащим голосом. — Беспристрастны. Не надо путать. — поправил Синан. — И хоть так и должно быть, но всё-таки они люди, и порой эмоции влияют на них и их решения, что нам на руку. Ещё лучше, что судья женщина. — Истец, вам слово. — произнесла судья. Тучный адвокат, поправив очки, встал из-за стола и зачитав исковое заявление, начал свою пламенную речь: — Господин Йылдыз хочет получить право опеки потому, что он будет ответственным родителем. Ответчик сама препятствовала господину Йылдызу выполнять отцовские обязанности последние четыре года. Утаивание факта, что она забеременела привело к тому, что он даже не знал о существовании сына. Всё это время истец не знал, что он существует, поэтому ему необходимо восполнить свой отцовский долг. В этом виновата госпожа Чамкыран. Таким образом передача опеки отцу абсолютно разумна и справедлива. Суду представлены доказательства того, что ответчик страдала послеродовой депрессией, из-за чего она не могла самостоятельно заботиться о ребёнке и доверила его своей подруге, кроме того, внебрачный ребёнок ухудшил её отношения с семьёй. Она ограничила общение с близкими. Женщина с психическим расстройством и плохими отношениями в семье. Разве она в состоянии воспитать здорового ребёнка? Даже психологи считают, что с четырёх лет мальчику лучше воспитываться отцом, чтобы перенять мужскую модель поведения. Поэтому мы настаиваем на передаче права опеки отцу. Затем слово перешло к ответчику. Синан встал с места, поправляя полы пиджака и, устремив пламенный взгляд на судью, приступил к защите. — Госпожа Хазан Чамкыран родила ребёнка от истца. Она не оспаривает этот факт. Но господин Йылдыз сам попросил её уйти из его жизни навсегда, выписав госпоже Хазан чек. Что она и выполнила. Кроме зачатия он не сделал ничего для этого ребёнка. После полового акта истец не удосужился проверить не появилось ли каких-то последствий в виде беременности. Все мы знаем откуда берутся дети, не так ли? — бросив ехиднейшее взгляд на Ягыза, проговорил он. — Ответчик одна воспитывала сына четыре года, прилагая к этому все возможные усилия. Она является хорошей матерью, о чем говорят многочисленные свидетельства её коллег, воспитателей детского сада, куда ходит её сын, участкового педиатра, соседей. Все показания и характеристики приложены к делу, Ваша честь, при необходимости эти люди готовы выступить в суде в качестве свидетелей. Господин Йылдыз просит полноценную опеку над мальчиком, желая лишить мать права видеться с ним просто на том основании, что он финансово более благосостоятелен. Ответчик же не просит лишать отца права опеки. Она готова разделить это право с ним. Госпожа Хазан не препятствовала общению отца и сына, когда истцу стало известно об отцовстве. Никогда не говорила ничего плохого ребёнку о его отце несмотря на то, что имела на это все основания. Даже правда звучала бы оскорбительно. — с укором глядя на Ягыза, пламенно говорил Синан. — Ребёнка растила мать, между ними очень тесная связь. Эти отношения нельзя разрушать. Это может пагубно сказаться на психике ребёнка. Выслушав обе стороны и изучив материалы дела, судья объявила перерыв. Удары её молотка, заставляли Хазан вздрагивать. Она чувствовала как приступ панической атаки накатывает на неё все сильнее и сильнее. Трудно было дышать. В животе завязался тугой узел, её тошнило, голова кружилась. Казалось ещё немного и она сойдёт с ума. Ни нормально думать, ни говорить она не могла. Выведя девушку из зала суда, Синан отвёл её в сторону и, усадив на стул, протянул бутылку воды. — Судья колеблется. — подбодрил он. — Она взрослая. Скорее всего сама мать и может понять тебя. Шансы на успех высоки. Ты уверена что не готова пойти на крайние меры? — Ты о чём? — плохо соображая, переспросила она. — Если ты скажешь, что в ту ночь он принудил тебя, это конечно невозможно доказать, но в свете чека, который он даже не отрицает, это подпортит впечатление о нем. Подумай хорошенько. В борьбе за сына все средства хороши. — Хазан не ответила. Она молча уставилась в пол, раскачиваясь из стороны в сторону словно в трансе. В это время в другом конце коридора адвокат Абдула нетерпеливо убеждал клиента использовать все имеющиеся в его распоряжении доказательства. — Вы вообще хотите выиграть это дело? Вы видели как судья сочувствующе смотрит на ответчика? Женщина всегда поддержит женщину. — уверял он. — Это её психическое расстройство не играет большой роли. Нынче послеродовая депрессия это модное заболевание, на которое каждая рожавшая женщина имеет моральное право. Каждая тётка, которая не спала по ночам из-за своего чада, скорее пожалеет её, нежели сочтёт умалишенной. Это их женская солидарность сыграет против Вас. — грозил Абдула пальцем. — Вы ещё и наличие чека не отрицаете. — возмутился он. — Как же я буду отрицать, если он есть. — вспоминая коробочку с «секретами», найденную в доме Хазан, ответил Ягыз. — Почему вы не забрали его когда нашли? Я вообще не понимаю как вы можете оставлять в её руках такие ценные вещь доки?! — нервничал адвокат. — Я не могу вас понять! С одной стороны выходите в суд с требованием полной опеки над ребёнком, с другой — проявляете жалость к этой женщине, что уменьшает шансы на победу. Тогда зачем было выходить в этот процесс? Признали бы просто своё право отцовства и навещали бы его когда вам было угодно. Мы же пришли сюда по другой причине с другими целями, господин Ялгыз. — взывал толстяк, не желая проигрывать дело и портить свою репутацию. — Решать конечно вам, но когда мы вернёмся сейчас в зал суда, это будет ваш последний шанс. — предупредил мужчина, качая головой. — Ваше сострадание будет стоить вам права на опеку… Время пролетело незаметно. И вот перед ней снова этот холодный взгляд. Судебное заседание было возобновлено. — Во время обострения вашего заболевания, вы были в состоянии заботиться о ребёнке? — обращаясь к Хазан, спросила судья. — Да. — вставая, ответила женщина. — Но мне нужна была помощь. Физическая помощь. Я была абсолютно одна. Я понимаю, что отчасти сама виновата в этом, но так сложились обстоятельства. Рядом со мной оказалась моя подруга. Она очень сильно помогала мне. Депрессия, как вы должно быть знаете, развивается не просто так. Мои жизненные обстоятельства поспособствовали этому. Но когда я поняла, что со мной не всё в порядке, то сразу обратилась к врачу и выполняла все рекомендации, которые мне были даны. Я поправилась за полгода. — заверила Хазан. — Растить ребёнка трудно. А мой сын родился недоношенным. Был очень слабеньким. Мне не было покоя ни днём, ни ночью. Даже если он спал, я не могла уснуть, потому что всё время вставала и прислушивалась, дышит ли он. Эти навязчивые мысли преследовали меня и сводили с ума. — дрожащим голосом, рассказывала она, сдерживаясь слёзы. — А что у вас за проблемы в семье? — Моя семья это мать и младшая сестра. Мой отец умер, когда я сама была ребёнком и мама воспитывала нас одна. Я и тогда понимала, как ей трудно, когда сама стала матерью убедилась в этом окончательно. Я знаю, что моя мама меня всё равно любит, но она рассержена на меня за мой выбор. Она не поняла его и отказалась принять. Она хотела для меня другой жизни. Убеждала сделать аборт, но я отказалась, поэтому мы не общаемся. Я никогда не жалела о том, что выбрала этот путь. У меня никогда и в мыслях не было сделать аборт. — посмотрев на Ягыза, сказала она. — Я сама выбрала эту дорогу. Знала, что будет трудно. Я выбрала своего сына. Я отдам всё ради него и даже свою жизнь! — выпалила девушка, и голос её дрогнул, а слёзы покатились солёными ручейками по щекам. — Почему Вы скрыли от отца ребёнка свою беременность? — Я ошиблась. Если бы я знала, что он захочет этого ребёнка, я бы рассказала. Просто из-за того, как всё произошло, я подумала, что это будет помехой в его жизни. — Ваша честь, — вмешался Синан. — я бы хотел задать уточняющий вопрос моей клиентке. — Прошу. — разрешила судья. — Госпожа Хазан, а как всё произошло? Почему вы сочли, что ваша беременность станет для него помехой? Зачатие… — он выжидающе взглянул на девушку и договорил, намекая ей взглядом на ответ. — было добровольным? Хазан испуганно сглотнула ком, подступивший к горлу, перевела взгляд на Ягыза, который заметно занервничал, ослабляя галстук и выжидающе глядя на неё. В голове девушки пронеслись воспоминания о той ночи. Она закрыла глаза, шумно выдохнула и еле слышно проговорила: — Он не принуждал меня. Синан разочарованно поджал губы и метнул злобный взгляд в сторону истца. — И всё-таки, почему вы решили, что истец посчитает вашу беременность помехой? — давил Синан. — Ну… Я… — не знала что ответить Хазан. — Это правда, что после близости, истец выписал вам чек? — Правда… — сокрушенно ответила девушка. — Что он сказал при этом? — не унимался адвокат. Девушка вновь встретилась глазами с Ягызом и покраснев, дрожащим голосом, ответила: — Чтобы я забыла об этой ночи…. Синан ликовал. Пусть и не так, как ему хотелось, но он всё-таки унизил этого гордеца, явив его неприглядную сторону. — Истец, вы подтверждаете тот факт, что выписывали чек ответчику? — Да. — сухо ответил Ягыз, пытаясь сохранять внешнее спокойствие, но только зубы сжимал так, что на щеках желваки проступили, а в светло-зелёных глазах клокотала целая буря. — Ваша честь, — снова вступил Синан. — Истец ссылается на то, что у моей клиентки есть психическое расстройство и она не в состоянии заботиться о ребёнке, но как мы видим, он сам не эталон. Это безответственный человек, решающий проблемы деньгами, не знающий любви отца. Как он сможет заботиться о ребёнке, которого даже не хотел. — Вам есть что ответить, истец. — спросила судья, строго глядя на него. Ягыз снова поднялся со своего места и взял слово: — Именно потому, что я был лишён отцовской любви, я не могу позволить моему сыну испытать тоже самое. Я лучше всех знаю каково мальчику расти без отца, который где-то живёт и не интересуется им. Мой сын не будет незаконнорожденным безотцовщиной. Да, я выписал тот чек госпоже Чамкыран пять лет назад. Я не помню подробностей. Возможно я поступил некрасиво, но я по-прежнему считаю, что имел право знать о её беременности. Она сама сделала за меня этот выбор. Она за меня додумала — приму я этого ребёнка или нет. Он не её собственность. Я потерял четыре года. Я не видел как он растёт, не видел его первых шагов, не слышал его первых слов. Она всего этого лишила меня. И кроме того, мальчику будет лучше расти со мной. Он будет обеспечен всем самым лучшим. — А будет ли он обеспечен вашим вниманием? Всем известно, что вы деловой человек и скорее всего редко бываете дома. Ребёнок останется на попечении нянек. — Госпожа Чамкыран тоже является работающей матерью. Она видит сына утром, когда отводит в детский сад и вечером, после работы. По-моему, мы в равном положении. Я понимаю, что проще посочувствовать хрупкой женщине, — обращаясь к судье, проговорил Ягыз. — которая сейчас льёт слёзы. Но если я не делаю тоже самое, это не значит, что я страдаю меньше. Она мать, у которой есть тесная душевная связь с сыном, которую вы не хотите разрывать. А как же я? Я отец, который не создал эту связь лишь потому, что она скрыла от меня существование этого ребёнка. Я не отказывался от него. Меня просто вычеркнули из его жизни, не дав мне и шанса. Чтобы у нас с ним сложилась такая же связь, ребёнок должен жить со мной, иначе я так и останусь для него посторонним. — Ваша честь, — вступил адвокат Абдула, усадив клиента на место. — у истца и ответчика была интимная связь. Произошло всё по обоюдному согласию, что никто из сторон не оспаривает. Ответчик проявила безответственность, не рассказав о беременности. И это не единственный случай безответственного поведения госпожи Чамкыран, о котором нам известно. Если позволите, мы хотим вам продемонстрировать видео запись, сделанную совсем недавно. — С согласия суда на монитор вывели изображение. Сквозь пелену слез Хазан увидела себя в тот момент, когда совсем недавно на её кухне случился пожар, который она безуспешно пыталась потушить. В этот момент Умут находился совсем рядом, и выглядело это со стороны пугающе. В воспоминаниях девушки всё было совсем иначе. Короткая вспышка, которую Ягызу быстро удалось потушить. Но… Она перевела удивленный взгляд на мужчину, который впервые за весь процесс спрятал от неё глаза. — Это лишний раз доказывает неспособность госпожи Чамкыран заботиться о сыне. — безжалостно продолжил адвокат. — На видео мальчик включил газовую плиту без присмотра матери и чуть не погиб. Кроме того, прошу суд рассмотреть эти фотографии. — передавая снимки через пристава, говорил толстяк. — На фото запечатлено как госпожа Хазан возвращается домой поздно вечером после вечеринки. Её внешний вид весьма схож с девушками лёгкого поведения. К тому же она была в состоянии алкогольного опьянения. — Я не пила! Бред! — не выдержав такой подлости, выкрикнула Хазан, вскакивая с места. — Отрицаете, правдивость этих видеоматериалов и фотографий? — спросила судья. — Нет. Огонь действительно вспыхнул, но чего не бывает в жизни, госпожа судья. И я действительно посещала мероприятие. Это не является противозаконным. Но я не пила! — воскликнула девушка. — Прошу не устраивать истерик! — ударив молотком, потребовала судья. — Ваша честь, я протестую против заявлений адвоката истца! — вмешался Синан. — Он оскорбил моего клиента, сравнив с девушками лёгкого поведения. Если вечернее платье на женщине является чем-то безнравственным, тогда попрошу обратить внимание на жизнь истца, который регулярно проводит свои вечера на подобных мероприятиях в окружении женщин в таких же нарядах. — Принято. Господина Абдула, будьте аккуратны в своих выражениях. — Хорошо, Ваша честь. — ехидно ухмыльнувшись, ответил он. Нужного эффекта он всё равно уже добился. — Перейду к сути: ответчик не справился с обязанностями матери, её нестабильное психологическое состояние, а также недостойный образ жизни свидетельствуют о том, что право опеки должно быть передано отцу. — Протестую! — снова воскликнул Синан. — Все заявления насчёт недостойного образа жизни моего клиента не имеют никаких доказательств. Эти фотографии не могут ничего рассказать об образе жизни госпожи Хазан. А видео, цинично снятое самим истцом в момент пожара, скорее говорят о его безответственности. — самодовольно парировал он. — Госпожа Чамкыран разлучила мальчика с отцом на четыре года, но встретившись отец и сын сразу нашли общий язык, ребёнок уже воспринимает господина Ягыза как отца. — продолжил Абдула. — Если у сторон есть ещё какие-то доводы или доказательства, давайте перейдём к их обсуждению. — завершая этот спор, перерастающий в балаган, потребовала судья. — Если нет, то прения закончены. — ударив молотком заявила женщина. — Суд удаляется для вынесения решения… — Мы же сможем выиграть? — с надеждой заглядывая в глаза Синану, спросила девушка, когда они остались наедине. — Хазан, что это за фотографии, что за видео? Почему я не знал о них? — раздраженно спросил он. — И ты ничего не отрицала! — возмущался Синан. — А что я должна была отрицать? Что я не ходила на ту вечеринку, но это ведь ты меня туда затащил. Что в моём доме не случился пожар? Но это было. Глупо отрицать, когда всё на лицо. И я не знала, что есть видео и фото. Я не знала, что они снимают меня. Я и подумать не могла… — Я тебя предупреждал с самого начала, что он опасный. Но ты его пожалела. — укорял мужчина. — Надо было сказать, что он принудил тебя к близости. — Но это ложь! — Зато он идёт на всё. — взбешённо огрызнулся Синан, чувствуя, что проиграл Ягызу. — Да, он поступил подло, сняв исподтишка всё это, но тем не менее это правда. А ты предлагаешь мне врать. — Ради собственного ребёнка, можно и наврать. — взлохмачивая пальцами свою кудрявую челку, нервно проговорил адвокат. — Даже я, не имея юридического образования, знаю, что это может ещё хуже навредить. Я бы оклеветала человека. А если бы он доказал обратное? Это ещё ниже опустило бы меня в глазах суда. Я предпочитаю бороться честно. — Хазан, я умоляю тебя. — закатывая глаза, простонал Синан. — В каком мире ты живёшь? Ты пытаешься играть по правилам с теми, кто их нарушает. — Я… — начала было она, но увидела появившегося из-за спины адвоката Ягыза. — Не надейся, что я проиграю такой как ты! — презрительно глядя на девушку, проговорил он. — Такой как я? — переспросила она с искреннем непониманием. — Ты хорошая актриса. Умно давить на жалость. — Не смей хамить ей! — вмешался Синан и попытался закрыть собой девушку, но оказавшийся рядом Эрдал схватил его за руку и оттащил в сторону. Ягыз открыл дверь, которая была за спиной Хазан и заставил её войти внутрь помещения. — Убери от меня свои руки! — огрызнулся Эгемен, врываясь из мёртвой хватки Эрдала. — Уймись, кудряшка. Они без тебя разберутся. — Может стоит принять моё предложение? Если суд вынесет сейчас решение в мою пользу, я больше предлагать не стану. — тихо спросил он, сверля девушку взглядом. — Я уже говорила и повторю ещё раз — мне не нужны твои деньги. Мне нужен мой сын. — сдерживая слёзы обиды, ответила она. — А я не верю. Я был наивный и почти повёлся. Почти… — Вспоминая её слова в тот вечер, которые он случайно услышал, проговорил Ягыз. — Тебе нужен улов покрупнее? — Сделав шаг ей навстречу спросил он. Девушка вздрогнула и стала отступать назад, пока не упёрлась спиной в стену. Йылдыз подошёл так близко, что Хазан могла почувствовать его дыхание. Нависнув над девушкой, он пристально посмотрел ей в глаза, словно пытался заглянуть в душу. — Чего же ты хочешь? И загнанная в угол мышка становится львом. Когда она достигла пика своего страха, внутри будто-то что-то щёлкнуло. Да за кого он её принимает? Хазан уперлась двумя ладонями в его грудь и оттолкнула мужчину со всей силы. — Я пыталась ввести честную борьбу потому что понимала, что отчасти виновата перед тобой. Но ты же считаешь себя правым во всём. — повышая голос начала наступать она. Слёзы вновь потекли из глаз девушки. Она больше не могла контролировать свои эмоции и отдалась им во власть. — Ты опускаешься до подлости, снимая исподтишка моменты моей слабости, чтобы получить своё. Ты совсем не тот человек, которого я помнила. Тот Ягыз не сделал бы такого. — разочарованно глядя на него, выпалила Хазан и вышла из кабинета, оставив ошарашенного мужчину переваривать услышанное. Суд постановил передать полную опеку над Умутом Чамкыран истцу. Что говорили дальше участники процесса она уже не слышала. Мир вокруг перестал существовать. Синан что-то бормотал ей на ухо, но девушка не реагировала. Пелена слез заволокла карие глаза, не позволяя ей видеть ничего вокруг. Размытым пятном напротив виделся ей и Ягыз. Обхватив себя руками, она еле заметно раскачивалась из стороны в сторону, не понимая что делать дальше… P.S. Не говори, что нет спасенья, Что ты в печалях изнемог: Чем ночь темней, тем ярче звёзды, Чем глубже скорбь, тем ближе Бог… (Аполлон Майков)