повелся

Кощей схватил его за запястье холодной рукой и повел за собой к какому-то дому. Бубнил что-то про то, как им нужно пойти погреться в подъезде. Заскочить на пару минут и выйти сразу. А Вова идет за ним, ведется на касание.        Дойдя до подъезда, Кощей одной рукой открыл скрипучую входную дверь, наклонился и другой рукой пригласил пройти внутрь. И подмигнул Вове так ехидно, сверкая улыбкой с отколотыми зубами. Вова лишь поднял вопросительно бровь на такой жест со стороны Кощея. Стоит, ебать, джентльмен, дверь ему придерживает.        Вова зашел в подъезд, плечом задевая Кощея. Небрежно. Он не увидел его лицо, но какое-то внутреннее чувство ему подсказывало, что Кощей в своей манере драматично закатил глаза. Он уверен в этом. Вова его как облупленного знает.        Кощей прошел вслед за ним, немного помедлив. Дверь с тягучим скрипом закрылась за ними, холодный ноябрьский воздух сменился духотой подъезда.        В мгновение они уже стояли у стены рядом с лестничной клеткой, устало облокотившись. Она была шершавой и холодной, но лучшего варианта не было. Молчали как-то неловко, а Вова все в сторону Кощея не смотрел. Но чувствовал на себе чужой взгляд, как будто бы его противно лапали. Вова даже поморщился от такой мысли. Сейчас они выйдут из подъезда, и это дурное, липкое ощущение на коже выветрится.        Кощей всегда быстро соображал, умел не упустить момент. Увидев, как Вова стоит задумчиво, он сразу приблизился. Тихо и аккуратно, будто собирался совершить что-то подлое. Прислонится к плечу, приластится, а рукой вонзит заточку, которую держал в кармане рядом с пачкой сигарет. Под ребра.        Головой Кощей резко упал куда-то Вове на шею, дыхание на коже ощущалось жарким. Вова просто не увидел, как тот приблизился к нему. Слишком неожиданно, оглушающе. И подло. А руками, все еще холодными после улицы, Кощей начал бродить где-то под свитером Вовы. Царапал кожу, просто чтобы подразнить. Нащупывая шрамы на теле, оглаживал их, выводил пальцами, как узоры на заледеневшем стекле. Вову ошарашило совсем как от удара под ребра. Лучше бы это была заточка.        Вова велся на касания, и возбуждение нарастало вместе с горьким чувством, похожим на стыд. Ему бы врезать Кощею со всей силы, чтобы тот отлетел. Чтобы он упал на плитку, а при грубом приземлении вся хуйня из него бы и вылетела. Но Вова не мог. Тело его не слушалось, как будто бы потеряв связь с головой. Вова поднял руку, чтобы замахнуться, но в итоге положил ее на плечо Кощея. От неожиданности вцепился пальцами посильнее. Напугавшись.        Кощей улыбался картине перед ним. Ему нравилось трогать Вову, нравилось хрипло смеяться ему на ухо в процессе. Стоит весь такой красивый и разгоряченный перед ним, руки сами разбредаются, находят нужные места. А Вова и поддается, тянется ближе. У Кощея глаза сверкали от радости.        Услышав дурацкий смех Кощея над ухом, Вова отвернул голову куда-то в бок, закрывая глаза. Это единственный протест, на который он сейчас способен. В момент он почувствовал себя так гадко от того, как собственное тело бурно реагирует на прикосновения чужих рук. Он жмурился, осознавая, что тянется к Кощею. Ему бы собраться с силами и ударить его, да так, чтобы челюсть хрустнула. Чтобы не слышать хриплый смех.        Откинутую голову Вовы, Кощей воспринял как приглашение лично для него, особенное. Он кусал шею Вовы, как собака, жадно. И зализывал шершавым языком сразу. Не из нежности, а чтобы подразнить снова. Чтобы завтра наблюдать, как Вова в своей распахнутой куртке ходит и сверкает следами на шее. И Кощей будет смотреть на него с искрой в глазах, радостный, довольный собой.        Вова открыл глаза и наконец посмотрел на Кощея. Нужно же начинать с чего-то, верно?        Кощей резко отстранился от его шеи, ловя напряженный взгляд Вовы на себе. Для него это развлечение, забавная игра, чистый азарт. Кощей выстраивает из процесса шоу, убеждается, что Вова смотрит и рукой стягивает ремень с него. Бляшка звенит, падая на грязную плитку.        У Вовы что-то екнуло внутри. Он повелся, как дурак. Не понял подвоха, который с самого начала крылся в предложении Кощея погреться в подъезде. Его сковал взгляд, сковали руки на теле.        Улыбаясь Вове, Кощей запустил руку ему в штаны. И смотрел за реакцией пристально. Как-то разобравшись с тканью, нащупал, охватил член рукой. А Вова так в лице менялся каждую секунду, будто бы Кощей первый его так трогает.        Кисти у него были мало того, что костлявые, так и шершавые. В ссадинах, побитые. Нежности или чувственности движениям это совсем не прибавляло. Но это и не было целью Кощея, он испытывал азарт от процесса. Ловил кайф, как будто бы каждая ставка была выигрышной. Каждое прикосновение к Вове. Кощей наигрался в прелюдию и перешел к другому развлечению. Дрочил он без любви, грубо.        А Вове чувства в процессе и не нужны были. Ему бы сделалось совсем дурно, он бы такого не выдержал. Столько всего пережил, а какая-то нелепая дрочка в подъезде его бы и добила. И помер бы дурацкой, позорной смертью от переизбытка ощущений от шока.        Вова снова закрыл глаза, концентрируясь. Дыхание контролировал, точно боялся, что попадется. Что Кощей заметит. Будто бы до этого Вова героически держал невозмутимый вид.        Кощей с улыбкой обходил взглядом руки Вовы, которыми он упирался в стену за ними, точно боялся, что потеряет равновесие. А когда он за нее не держался, то как-то неловко цеплял руками Кощея. Будто боялся обжечься. И дыхание у Вовы подрагивало, переходя в мычание. Кощей упивался тем, как Вова борется с собой. Борется с ним.        — Не стесняйся ты так, подъезд пустой. А то стоишь скованный, жалко на тебя смотреть. — произнес Кощей тихо, носом упираясь куда-то в угол челюсти Вовы. И интонация такая гнусная, будто пытался подбодрить его, но не искренне, а подкалывая.        Вова, наверное, пытаясь протестовать, простонал в ответ Кощею. Это был настолько проигрышный ход с его стороны, что ощущался он как проигранная битва. Вова и сам от себя такого не ожидал.        Кощей будто нашел для себя новый рычаг давления, новую ниточку, за которую можно потянуть и посмотреть на результат. Любопытно ему было до жути, глаза горели. Он двигал рукой быстрее, а сам нашептывал Вове разное. Импровизировал на месте, смотрел какой вариант выстрелит, а какой нет. Шептал ему на ухо, какая замечательная картина будет, если кто-то из пацанов войдет в подъезд, а тут тот самый Вовка Адидас стоит у стены и как шлюха стонет. Рассказывал ему, что он его прям на лестничной клетке разложит, если Вова захочет. А еще, если Вова захочет, он ему руки за спиной заломает, запястья у него тонкие, удобно в одной руке держать. Говорил, как взъерошенный вид ему идет. К лицу ему были и следы на шее, и пот, стекавший по лбу.        Вова был на грани. Ему было и тошно, и мерзко. Кощея было невыносимо много, он занимал все его внимание. И хотелось отдаться полностью его прикосновениям. И вглядываться в лицо Кощея, дурацкое, которое хотелось набить. Но его так плавило от его поганой улыбки. От рук костлявых на теле. А голова шла кругом от слов, беспонтовых и пошлых. На такие, кажется, ни одна девушка бы не повелась. Вова думал, что у него лихорадка.        Кощей радовался, искренне. Кровь кипела от азарта. Деньги, выигранные в карты, не ощущались так же хорошо, как звуки, которые Вова издавал всего лишь от его руки на члене. Если бы Кощей еще дальше зашел, что бы он еще услышал?        Наконец, Вова не выдержал и кончил. Прям в руку Кощею. И проскулил так стыдливо, запрокинув голову. Ноги подкашивались от переизбытка противоречивых эмоций, хотелось провалиться под землю. Вова то ли от сильных ощущений, то ли в край разочарованный в себе, начал медленно сползать вниз по стене.        Кощей вытер руку о куртку Вовы, наклонившись с таким видом, будто делает ему одолжение.        — Потом отплатишь. Не смотри так грустно только, думал, бесплатно тебя развлекать буду?, — произнес Кощей, подмигивая Вове. Затем вытащил небольшую пачку «‎Явы» из кармана. Улыбаясь, с сигаретой в зубах, он вышел из подъезда, не дожидаясь Вовы.        Скрипучая дверь за Кощеем медленно закрывалась. А потом захлопнулась с глухим и тяжелым звуком. Как будто бы упало что-то. Ах да, достоинство Вовы. Прям под плитку подъездную и провалилось.        Вова все еще сидел у стены, руками нелепо застегивая ремень. Мысли так быстро сменяли друг друга, что он не знал, чем займется, как только придет в себя. Хотелось догнать Кощея, стереть улыбку с лица кулаком. Затем поцеловать, вернуться к его рукам ебучим. А еще хотелось закурить взатяг до жути. Или прийти домой, достать водку из шкафа, налить до краев. И выпить залпом.