Падшие

Суровое утро встретило Йору не есть самым гуманным и приятным способом, давая волю ощутить весь побочный эффект от прошедшего дня. В висках все пульсировало, тело ломило, и лишь один разум под самый рассвет оказался наиболее чистым и свежим. Огромный поток воспоминаний залпом прошелся по всей голове, где самым ярким моментом оказалась ночь. С подобного осознания вся боль притупилась, уступая место уже истязанию по полной программе всего Ре, который чуть ли не сгорел на том же месте, оставшись в одной позе. Почему он это не контролировал? Все фантомные прикосновения к его телу, источавших примесь нежности с нетерпеливостью, отозвались на участках кожи, подвергшейся этим безумием. Дыхание сперло от того, как он вспоминал свою никчемную покорность и бездействие, что в самом деле приносили ему не обыденную досаду, а истинное удовольствие. Взглянув на свои подрагивающие пальцы, Киритани с абсолютным неверием относился к сложившейся ситуации. Ему точно казалось, что это неправда, это ебаная ложь, этого не могло произойти. Он бы не дался бы на подобное так просто… но все же умудрился сделать это. И самое прискорбное в этом не тот факт, что он сожалел, а то, что он не помнил все эти мгновения досконально, не прочувствовав их на своем трезвом теле. От этих пошлых мыслей становилось тошно и неимоверно мерзко от самого себя. Поцелуи, дрочка, секс с мужчиной. Вы в своем гребаном уме? Справившись с порывом тихого ужаса, он решил смыть с себя весь позор, который отпечатался в его памяти клеймом надолго. Он стоял под душем, размышляя, как теперь смотреть в глаза этому человеку. Нет, ему не было стыдно за всю муть, что они совершили, он лишь испытывал смятение по поводу своего бесхребетного поведения. С таким настроем он и отправился в поиски Сэйдж, чтобы попросить ее оказать небольшую услугу. В это же время кипела своя жизнь в протоколе, где все были погружены в свои дела или же, наоборот, во что угодно, только не в них. — Айсо, а какие тебе девочки нравятся? Колись! — Гекко легонько стукнул его локтем, смотря в телефон. В этот момент Ли наблюдал животворящую внутри него картину перед собой: Йору, весь истощенный, сидел на стуле, а возле него суетилась Сэйдж, что применяла свои целебные навыки, чтобы улучшить состояние парня. С особым беспокойством он глядел на Ре, который казался вполне себе обыкновенным и повседневным, но он точно знал, что тот чувствовал себя максимально паршиво. И дело не обходится одним похмельем. — Эй, ну так? — наконец соизволив поднять голову, Гекко заметил заинтересованный направленный взгляд Чжао Юя, — Ой, ну, это было вполне очевидно, — спустя долгую паузу он продолжил, — Вы вместе выглядите очень даже круто. — Думаешь? — с легкой горечью усмехнулся агент, все также не отрывая взгляда. Это звучало весьма забавно, ведь скорее всего Гекко и не подозревал о том, на кого конкретно он смотрел с таким забвением и пристальностью. Естественно, у Сэйдж и Айсо достаточно теплые отношения, построенные, в первую очередь, в силу их языковой родственности. Кому бы не было приятно пообщаться с человеком на своем родном языке, находясь далеко от родины? И все же агент никогда не смотрел на девушку как на объект своей неизбежной симпатии — это его не привлекало. — Мы же о Йору говорим, верно? — с ухмылкой на лице произнес парень. — Что? — Далеко не сразу вслушавшись в сказанное, удивился Ли с немного поднятыми бровями. Все перепалки, разговоры, поступки были более явственно заметными всем, чем ему казалось. Он не подозревал об этом так же, как и Ре, который был бы в необъятном бешенстве, осознав, что все кругом знают об этих тесных, витиеватых связях между ними. Конечно, это не так тревожило Айсо, будучи совсем равнодушным к подобному положению. Для него это не трагедия в отличие от Киритани, старающегося сохранить свою честь и неприкосновенность. И тем не менее это не могло не поразить агента на долю, что за столь короткий период времени многие уже догадывались об их странных взаимоотношениях. — Да ну брось, уже все давно знают, что вы что-то мутите. — И всем все равно? — Больше да, чем нет, — пожав плечами, он добавил, — В любом случае никто не хочет беспокоить Йору, ибо все без понятия, что он начудит, если узнает. — Это точно, я и сам боюсь представить. Это было прилично благородное решение со стороны всего протокола, который не собирался разводить огромный кипиш по данному поводу. Невзирая то, что Ли не был против открытости перед другими, тем не менее он был признателен таким пониманием. И с этим условием даже так рано или поздно Ре все узнает — это неизбежность. Потребуется немало слов, нервов и сил, чтобы угомонить его, перед этим дав ему волю повозмущаться столько, сколько ему будет необходимо. — Ай, малявка, — маленькая Клякса потерлась о щеку своего хозяина, затем злобно булькнула в сторону Чжао Юя, — Кажется, ты ему не особо нравишься. — Вот оно что. Почему? — озадаченно спросил Айсо, скрещивая руки. — Ну-ка, — он подставил ухо, слушая жужжание своего дружка, — Ты серьезно? Ой, друг, это полный трэшняк, — столкнувшись с недоумением Гекко ответил, — Клякса говорит, что вы занимались непотребствами сегодня ночью. — С чего бы? — Ли сохранял внешнее спокойствие, из-за которого по его лицу нельзя было понять истинных его мыслей. — Ну… честно, я и сам что-то слышал, — подняв руки как при аресте, он взволнованно протараторил, — Но я не собираюсь что-либо кому-то говорить. Не переживай. — Приятно иметь с тобой дело. По мере их диалога агент проявил рассеянность, заметив, что Йору уже испарился из зоны его видимости. Скорее всего вместе с целительницей они отправились в зал медитации, где им предстояло постигать все тонкости умиротворения своей души, которая в особенности у Йору требовала этого как никогда прежде. Пока беспокоить его определенно не стоило — это понятно любому ребенку — и Айсо не оставалось ничего более, как дождаться своего страдальца. Не один Ре не понимал, что за интимность образовалась между ними, захватывая своими нитями к себе и заставляя придаться запретному наслаждению. Никто не безгрешен, а потому не поддаться соблазну перед таким притягательным парнем было невозможно. Да, Айсо невыносимо нравилась эта безграничная своенравность, делающая из Киритани неприступного и недосягаемого. Но еще больше ему вставляло от того факта, что Йору можно сделать податливым, послушным, пресекающим свою ублюдскую надменность, что делает из него именного такого дерзкого и неугомонного. В совокупности Чжао Юй мог сказать, что Ре — это ходячая катастрофа, состоящая из парадоксальных черт, тянущих его в омут любопытства и похоти. Идя в сторону своего скромного убежища, Киритани причесывался и размышлял о насущном. Удивления как такого не было, когда он встретил на пути Ли, дожидавшегося возвращения старшего. Без каких-либо слов он кивнул ему, мол, чего надо. — Как ты? Только один вопрос. Очень лаконичный, скромный, без каких-либо подтекстов, ибо Ли и впрямь был охвачен небольшим волнением при виде столь расслабленного и бесстрастного Киритани. — Сойдет, — пройдя мимо агента, он и мельком не удосужился взглянуть на него. Несусветное безразличие несколько поразило Ли, находившегося в недоумении из-за поведения, которого он явно не ожидал. И все же он знал, что это не та сущность, что в нем сейчас таится. Точнее, они оба осознавали напряжение, что растет между ними и не может не оставлять их равнодушными. Вновь Ре пытался обойти все колющиеся фразы, действия со стороны Айсо, которые слишком по-особенному влияли на него, заставляя ощущать себя каким-то уязвимым. Чжао Юй знал, что если не он, то из них никто не сделает первый шаг на примирение и выяснения своеобразной химии между ними. Схватив Йору за плечо и придавив его к стене, он со всей своей проницательностью вглядывался в лицо, что с каждой секундой приобретало живые свойственные ему краски. — Не ври мне, — он смотрел в эти темные, глубокие глаза, лишенные какого-либо чувства стыда и ощущал, как стрела, натягивающаяся на тетиву, медленно разрывала ее нить. — Да ты издеваешься, — маска окончательно треснула, оставляя Йору с озлобленными складками у бровей и не скрытым смятением, — Чуть ли не трахнул меня, а теперь спрашиваешь: как я? — едко выговаривая каждое слово, он градацией переходил на полукрик, отпечатывающийся в сердцах. Наконец, собрав себя в свою привычную кучку, Киритани оттолкнул того от себя с достаточно грубой силой. Адский, жгучий привкус оставался во рту после всех слов, сказанных прямо в лицо этому мудаку, что строил из себя непонятно что. Дело уже было сделано — прошедшее не вернуть, как и всех заебов, на которые он потратил свои уже до предела уставшие нервы. Невозможно также отрицать и ту часть, беснующуюся внутри него, которая призывала переосмыслить моменты по поводу его отношения к Айсо в общей сложности. Потому что признаться в своей поганой влюбленности еще магическим образом возможно, однако если это касаемо чего-то более грандиозного и большего, то это только ведет к одному исходу — нахуй. — Ты не был против, — констатировал факт Чжао Юй без ответа на какую-либо грубость, оставив свои руки при себе. — Я был пьян, Айсо, — приближаясь, он прорычал его имя прямо в губы, а затем снова отпихнул его назад, придавливая к холодной стене. — По-твоему, во время опьянения ты делал то, чего не хотел? То, что на самом деле не хотел? — терпения у Ли было в запасе прилично, и все-таки не бесконечно. — А ты думаешь, что после дрочки я теперь должен пасть к твоим ногам? — снисходительно усмехнувшись, Йору из гнева впадал в отчаяние и наоборот. Накаленная до безумия атмосфера давила на агентов, окутывая мракобесием, что образовывалась между ними по мере их язвительности, которая становится определяющим фактором их разговора, приводящим к продолжению этого хаоса, нежели к желанному успокоению. — Да почему ты такой упертый? — Чжао Юя уже накаляла та непреклонность, излюбленная Йору, который включал ее в самые неподходящие моменты, делая из них напряженный сыр-бор, — Скажи мне наконец, чего ты боишься? — Я не гей. Глядя в эти глаза, в которых беспокойство давно переменилась серьезностью, Йору похолодел и слегка поморщился. Все было не так просто, как может показаться со стороны. Все было пиздец как тяжело, если разобраться всецело в чувствах, испытываемые агентом на данный момент и на протяжении уже долгих, тянущихся лет. Стараясь вернуть былую нежность, как можно аккуратнее Ли обхватил его щеки, которых по сущности и нет толком — одни скулы, и, притянув ближе к себе, с особой проницательностью вглядывался в это бесстыдное лицо, что скрывало от него негласную истину. — Почему? — негромко, зато с очень чутким тоном спросил Айсо, зная, что это не конечный ответ, что этот гребанный упрямый Ре недоговаривает многого. Вопрос никак не соотносился с тем, что было сказано Киритани ранее. Чжао Юй с большей вероятностью был уверен, что тот поймет то, насколько его трудно провести в силу своей далекой не глупости. Конечно, никто не сможет опровергнуть то, что он и правда самый, что ни на есть мудак, не сумевший совладать с обрушившимися обстоятельствами, принудившие его на такой поступок. Это было ясно им обоим, но не ясно почему Йору настолько нестерпимо изводил себя, впадая в нескончаемую рефлексию. В душе засело беспросветное беспокойство, от которого у Ре тихонько дрожали пальцы. — Я не хочу этого, — понемногу успокаиваясь, он привел свою речь в повседневную форму, — Разве я похож на идиота, который может хотеть этого с мужчиной? — То есть ты уже не отрицаешь свою симпатию ко мне, — увидя опять нахмуренное лицо, которое было очень недовольно его ответом, он тут же продолжил, — Я могу отчасти понять тебя, так как нахожусь в той же ситуации. Наша разница лишь в том, что мы смотрим на нее иначе. Понимаешь, я никогда раньше не смотрел так ни на кого, кроме девушек, которые мне нравились, — с трепетом он погладил его по щекам, безвольно наливающиеся розовым пунцом, — Но когда я пригляделся к тебе, то понял, что ты слишком разнишься со всеми и стремишься проявить себя иначе. Не прикладывая никаких усилий, Киритани умудрялся внимать каждому произнесенному слову. Каждому слову, пропитанному верой в правду, в которую он сомневался. Пиздец как сомневался. Опять. Опять ему признаются в небезразличии чувств, опять ему удосуживается поверить человеку со всей своей детской наивностью, опять он ощущает режущее грядущее чувство брошенности и безысходности, от которого разве что остается вырвать себе сердце как Данко и отдать на растерзание. Наверное, конкретно этого он и боялся больше всего. По нему и не скажешь, а все же Ре относился к отношениям не просто в качестве того, что они существуют, и он может позволить себе всякую свободу. Это бесценность, возникающая в результате влюбленности или любви, дарованная человеку для счастья или скорби. Он никогда не дозволял себе пренебрегать этими понятиями. С горя пополам можно пережить признание мужчине и сознаться в этом остальным, однако непостижимо испытать это болезненное ощущение, когда ты остаешься один с изъеденной изнутри душой, становясь поистине бездушной тварью. Причем не только как человек, испытавший страдания, но и как человек, способный создавать страдания другим. Так где же это соприкосновение с Киритани? Вроде как уже давно не беспечный ребенок, не думающий ни о чем, а взрослый парень или, точнее, мужчина, взрастивший и воспитавший в себе, как ему кажется, достойного человека, который может пробить себе дорогу в так называемое прекрасное далеко, где он вправе сам решать свою судьбу. И тем не менее происходящее вокруг суммируется в огромный комок, именуемый страхом, что так не свойственен всем известному Йору. Так как же ему быть, если любой путь, избираемый сердцем, приводит к совершению греха? — Я признаю в тебе именно то, что вижу внутри тебя, — он наклонился к его уху, прошептав, — Поэтому мне неважно, что у тебя в штанах, — и подтвердил свои действия легким сжатием его ягодицы. Что это за откровенность, мешающаяся вместе с похотливостью? — Да какого черта ты со мной творишь? — агент накрыл рукой сверху ладонь, что сжимала его достоинство, и неистово начал задыхаться от того, насколько этот поганый Айсо убивает своей запретной к нему близостью. — Лишь то, что тебе нравится. Раз уж на то пошло, то придется топить себя до талого, до самого ебучего конца. Киритани вопреки всему своему разумному остатку впадает в бездну безумия, в котором они погрязли оба. Схватив за веревки его толстовки, он резким движением притянул его к себе вниз и сам приподнялся на носках, впиваясь в губы Чжао Юя, обескураженного и не ожидавшего такого действия. Он обхватил Ли за талию, пальцами вдавливая по бокам, и прижал к себе. Тот же, в свой черед, вновь коснулся его лица и при осознании того факта, что Йору пришлось встать на носочки ради этой интимности, приулыбнулся в поцелуй, задействовав язык. Руководство находилось всецело в руках Ре, который облизывал его губы, больновато кусался, проявляя свой не постылый характер, стискивал еще ближе к себе. А Айсо нравилось это доминирование, он был нисколько не против поддаться ему, даже когда его повели в комнату и повалили на постель с непрерывающимся поцелуем. И, почувствовав у себя на бедрах приятный вес тела, он увидел отстраняющегося Йору, что выглядел как жадный, вредный подросток, которому все было мало. Пожирая друг друга глазами, они продолжили пучину своего сумасброда, в котором в последующие мгновения Ре стаскивал с того всю верхнюю одежду и ревниво искусывал его шею, параллельно оставляя наливающиеся фиолетовым оттенком засосы, что так гармонично сочетались с потемневшими сиреневыми глазами. Да, Ли неопровержимо до колющего чувства внутри приходилась по душе инициативность со стороны парня, самозабвенно кусающего и целующего его со всем своим присущим нравом, который буквально принуждал Айсо раствориться в этих гребаных ощущениях. Никак не тревожа парня, Чжао Юй с пристальной осторожностью притрагивался к его бедрам, елозившим по его далеко не равнодушному достоинству. И все же без сомнений ему больше нравилось видеть Ре в немного другом положении, когда для него нет каких-либо выходов, кроме как подчиняться и соглашаться с его диктатурой, установленной еще в самом начале их своеобразных отношений. Он без особых усилий сумел поменять их местами, придавив своим телом Киритани, выглядевшего таким притягательным и жаждущим с не истерзанными, нежными губами. Удержаться от всего этого сумасшествия никаким блядским образом невозможно. Ли прикоснулся к его губам еще, затем еще больше, потому что они вдвоем невыносимо этого желали до самой дрожи в конечностях от накатывающего возбуждения. Пальцы с короткими, но режущими ноготками исполосовывали оголенную спину, лишь отдаленно давая опомниться Айсо, что был напрочь поглощен парнем под ним. Наконец с прилично вложенными усилиями полноценно оторвавшись, он напоследок услышал досадливое мычание. — Жадина, — произнес Чжао Юй, рассматривая потрепанные волосы Йору и его припухшие губы. — Бред. — Тогда нам стоит остановиться, — и он видел, как в темных глазах Ре скреблись от отчаяния демонята. В ответ на это Киритани и не мог сформулировать нечто достойное, так как он определенно зарился на продолжение, он понимал, что, обезумев окончательно, хотел большего, несмотря на свой ебаный страх и риск. Когда-нибудь самодурство накажет его. — Ты и сам знаешь почему, — не удержавшись, Ли разрешил себе бегло чмокнуть его в нос. Естественно он знал, да еще как. Если речь идет об анальном сексе, то любому ежу дотошно ясно, что это не без плачевных последствий в случае не предпринятых мер. Более того, к этому также соответствующе приходится готовиться. Так кому же из них так повезло смириться с этой ролью? — Я… не могу, — Ре прикрыл глаза, ругнувшись, — Я не успокоюсь, если не кончу сейчас. Подобного рода откровенность звучала очень развращающе, отчего Айсо неимоверно вело в не ту степь, от которой он только отвернулся. А Йору всего-навсего не мог молчать, особенно, когда все нутро горит, требуя каких-либо действий. — Хочешь взаимовыручку? — с насмешливой улыбкой он разглядывал красное лицо агента, который не соизволил ему ничего ответить, — Я сам. Не переживай. Притронувшись к его паху сквозь ткань, он тут же встретился с ошарашенным Киритани, вцепившегося в его кисть. — Не смей. — Неужели ты меня стесняешься? — в его глазах образовались смешинки, а голос приобрел более нежный оттенок, — Особенно сейчас? — Мечтай об этом, — прорычал он, после вернувшись в состояние неординарности, — Я не готов так: у меня не получается на сухую. — Правда? В прошлый раз вроде все очень даже получилось, — Ли снисходительно убрал руку с места, проводя ее по вздрогнувшему колену. — В прошлый раз все было не по справедливости. — Да ну, а ты, кстати, разве не смотрел мой подарочек? — он обернулся в сторону стола, на котором лаконично лежали непосредственно вещи Йору и отстраненно один небольшой пакет, — Вот так значит? С одной стороны, это очень на руку сейчас. Не особо торопясь, агент приподнялся за тем, чтобы достать этот злосчастный пакет, к которому Йору даже не притрагивался. Возможно, он не был чрезмерно любознательным и любящим какие-либо тайны и потому не имел совести принять этот презент и узнать вообще что там. — Не хотелось пачкать руки чем-то внезапным, — тут же Ре соизволил оправдаться, сам от себя такого не ожидая, — Решил оставить на черный день, — почему-то конкретно в данный момент Йору был охвачен небольшим интересом и волнением по мере того, как Айсо совершал каждое свое мельчайшее действие. — Хах, тут ты не прогадал, — посмеявшись, он достал маленькую квадратную упаковку, которую разузнать можно было с первого взгляда, — Интересно было бы взглянуть на это, — искусно оторвав ее верхний край зубами, он столкнулся с таким неоднозначным выражением лица Ре, у которого брови были слегка подняты вверх. — Видел бы ты сейчас свое лицо. — Ну ты конченый. — Нам пока это не надо, — усмехнувшись, он отложил контрацептив в сторону, — Это еще не все, — оттуда же Айсо вынул голубой лубрикант и ободок с кошачьими ушками. — Невыносимо конченый мудак. — Это не более, чем формальная проверка на испорченность, — Чжао Юй вернулся к изнывающему парню, протягивая свою правую ладонь, на которой по сущности ничего не было, — Тебе решать: прошел ты ее или нет. Безусловно этот жест поставил агента в тупик, ибо всем разом на него вывалилась вся похотливая сторона Айсо, что, кажется, и было для него свойственно в силу своего еще юношеского максимализма. Тем не менее это все скатывалось в сплошь необъятного ему любопытства, ради которого следовало играть в русскую рулетку со своей судьбой. Складывалось ощущение, что этот человек дает ему возможность узнать самого себя лучше, так как он абсолютно не понимал, как трактовать понятие того, что он, как последняя отбитая тварь, стягивал своими подрагивающими пальцами перчатку с его руки, притом делая это так дерзко и одновременно неуверенно. — Я очень уважаю твой выбор, — он надел на его встрепанную голову чудное убранство и отметил то, как идеально они сочетаются с темными волосами, — И даже больше — я полностью с тобой солидарен. В последующие мгновения все происходило досконально быстротечно, что Йору вновь не успел повозмущаться, как агент схватил его за щеки и приставил рядом со своим лицом, делая селфи на телефон с уже открытой камерой. Пожалуй, этот момент он увековечит и будет лелеять каждый раз, когда будет разблокировать телефон, видя это недовольное смущенное лицо на обоях. Ровно также Ре ощутил укус на скуле и то, как его резкими движениями приковали к кровати. Одна рука стаскивала с него непослушные брюки, а другая прижимала кисти рук к поверхности, не давая возможности сильно пошевельнуться. Конечно, это было лишь для вида — нисколько не трудно освободиться от всего, но его изнеженное тело было против. Неминуемая катастрофа была предначертана с той секунды, когда Айсо коснулся его освобожденной плоти, предвещая о долгой источающей истоме. — Предупреди меня, когда ты устанешь, — Йору услышал характерный звук открывающейся крышки, сам погружаясь в омут чертей, — Хотя стой, мы и так с тобой знаем, что это может длиться вечно. И после этих слова последовала сносно развратные живописи. Айсо никак не отпускал его, не позволял ему сбежать от своей цепкой хватки, а тот и не мог особо сопротивляться. Господи, как же он мучительно изводил его: с аккуратностью покусывал шею, шептал пошловатые шутки на ухо, на что в ответ слышал оскорбления, подолгу не давал ему кончить, пережимая у основания, и заставлял его возбуждаться не один раз. В тот день он и взрастил падшего.

***

В неистовом темпе и росли их взаимоотношения, построенные на весьма шатких и неординарных обстоятельствах. Всего ничего утекло воды и времени, в ходе которого они успели и облажаться, и поконфликтовать, и в конце концов истинно проявить свою симпатию друг к другу, в особенности это относится больше к Йору, для которого это было из разряда «миссия не выполнима». Связан данный феномен, конечно же, с его неумением проявлять ее в словах, но это не потому, что он в принципе не знал как, а в силу своего нежелания, который вызван остатками его гордости. Пускай и так, это не мешает ему выводить Айсо из круга всей житейской рутины, хватая того за руку и пряча от всего чертова мира, чтобы лишь прикоснуться к его губам, показывая весь жар и пыл, что копится на протяжении всего долгого дня. И до сих пор он находился в незабываемом смятении от осознания своей взаимной влюбленности, что так по-детски тешило его трепещущее сердце. Как же он ощущал себя и староватым, и молодым одновременно рядом с ним, ибо он не понимал, как объяснить для себя все свои поступки по отношению к Айсо. Как он ловил и зажимал его по углам, как впервые заставил его засмущаться, когда застукал его за прослушиванием записанных стонов Ре. По логике здесь возмущаться должен был он, но вместо этого Киритани посмеялся над этим, пристыдив Чжао Юя за такие извращения. Что ж, это даже несколько льстило. И в совокупности со всем пройденным они все-таки не решались на самый сильный поступок, так скажем, финальный штрих в отречении от границ между ними. У них не было секса. Камнем преткновения без сомнений был Йору, для которого вся эта затея казалась безумной. Таинственная негласность уже сама за себя говорила, что низменную роль получения удовольствия занимает Ре, прекрасно понимающий это. Ему хотелось попробовать вопреки самому себе, однако о чем может идти речь, если агенты не удосужились толком поговорить об этом. Первый раз они вспомнили об этом в кругу агентов, когда все преспокойно сидели в главном зале. — Фу! Что это за дрянь такая? — неприятно промычав, Феникс еле проглотил конфету, отдающей невыносимо кислым привкусом. — Мое любимое, — с ухмылкой на лице проговорил Киритани, прожевав идентичное лакомство и стукнувшись кулачками с Айсо. — Ну эти ваши азиатские сладости, — махнул рукой парень, — Сразу понял, что это все дело для голубых. — Че? — тут же в недоумении находился Йору. Джейми резко понял, что сморозил полную чушь, которую никак не стоило выставлять на огласку. Он пересекся со взглядом Ли, который моментально похолодел, выпиливая его глазами. — Я… Шутка, бро, — тут же исправился Феникс, мысленно ударив себя по лбу. — Хей, Йору, слабо или не слабо? — тут же в помощь пришла Джетт, что глазами стрельнула в Феникса. — Погодите. Вы меня за тупого держите? — Ни в коем случае. — Никак нет. — Есть немного, — все перевели на Чжао Юя взгляд, словно здесь он единственный поистине тупой, — Шучу, — все же его привычка шутить с серьезным лицом чаще всего воспринимается не соответствующе. — Харе притворяться, — с недовольством Ре оглядел присутствующих, срубая не корню весь сказанный бред, — Вы все и так уже все знаете. — О чем? — делая недоумевающий вид, спросил Джейми. — О нас. — Милашки же? — в этот момент Ли оказал ему содействие, схватив того за щеки и приставив рядом со своим лицом. Все, кто был в радиусе их слышимости, с некоторым удивлением и любопытством, обернулись, глядя на Йору, что высказал очень громкие слова, сумевшие затронуть всех присутствующих. — Так просто? — неверяще удивилась Джетт, подставив кулак по щеку. — Скажите спасибо Сэйдж, которая прочитала мне тысячу проповедей про гнев или типа того, — закатив глаза, повел плечом агент. — Будь она сейчас здесь, она бы тебя отмудохала, — предупредительно добавил Феникс, который по инерции чуть ли не попробовал еще одну кислую конфету, вовремя одумавшись. — Я и так все слышу, — тут же неожиданно образовалась целительница, которая находилась совсем неподалеку. — Ох, — он встретился с ее проницательными глазами, которые требовательно на него глядели, — Больше не буду. И, понимая, что здесь собралось немало греющих ушей, он принял решение ретироваться в более тихое место. Айсо также составил ему компанию, ибо им явно было что обсудить. — Если будете кувыркаться, то потише, пожалуйста, — тут же быстро переменив свое отношение к ситуации, добавил вдогонку Феникс, и на что в ответ получил сразу два средних пальца. Ох уж этот Джейми. Ему явно не поздоровится, когда они встретятся вновь лицом к лицу — это Ре гарантирует. И пока все внешние беды, разговоры остаются там, ныне волновало нечто другое, о чем агенты еще не обговаривали. Они вышли на улицу, где рядом был замечательный уголок для курильщиков. — А ведь он прав? — нарушив тишину, задал вопрос Ли. — Мы вроде как и так тихие, — обхватив губами фильтр, преспокойно ответил парень. — Нет, я про то, что у нас не было этого по-настоящему, — неприятно поморщился Айсо, когда повеяло неприятным горьким запахом. По поводу этого Йору и впрямь впал в раздумья. Эта пора должна была настать, чтобы наконец дать волю своему безрассудству, которое завело его уже и в такие дебри, когда необходимо было ответить просто: «да». Да, он был очень не против ебли в задницу, да, он был готов не отдавать себе отчеты в действиях и окончательно окунуться в мир содомии. Ах, настолько Ре оказался отбитым на голову. — А надо? — Я же вижу каждый раз, как ты меня выпрашиваешь глазами, чтобы я сделал что-то большее. — Самого от таких фраз не воротит? — приподняв брови, он смущенно выдохнул дым в легких. — Я стараюсь говорить с тобой откровенно, — выхватив из его рук сигарету, он затянулся и выдохнул весь дым ему в губы, отчего тот закашлялся, — И перестань уже курить всякую гадость. — Съебался в страхе, — Киритани в отместку не особо сильно пнул его под живот, забрав свой несчастный окурок, уже рассыпавшийся на сплошь пепла. Айсо разразился смехом, чувствуя покалывающую боль, которую тут же сменяла нега, разливающаяся при виде такого вредного, но адски очаровательного Йору. Как же он был влюблен в его своеобразные повадки, наполненные дерзостью и развязностью. В целом Ре напоминал ему ежика — крохотного, милого, на вид беззащитного, однако не стоит забывать, что это хищник, питающийся исключительно мясом и обладающий ну уж очень колючими иглами. — Ебать тебя не должно, что мне можно, а что нет. — Да, ебать тебя я был бы и правда не против, — приобретая уже серьезные нотки в голосе, успокоился Ли. — Ладно, просто ладно, — закатив глаза до орбит, он потушил окурок и мысленно обматерил все на свете, так как он собирался сделать «это». Под таким неоднозначным термином можно подразумевать только то, что Йору рехнулся основательно. Он предупредил агента, что собрался мучиться в душе и что тому следовало бы тоже зря время не терять. Но на предложение сходить вместе и оказать услугу с его подготовкой он лишь ответил ему парой ласковых, от которых, как ни странно, Чжао Юй остался вполне доволен. Что за морока упала на его плечи? Смывая с себя всю грязь еще одного минувшего дня, он облокотился о стену и глубоко вздохнул. Огромный комок образовался в горле, а в совокупности с ним и растущая тревога внутри, предвещающая о чем-то волнительном в грядущем. Было действительно немного боязливо, однако он резко вспомнил, кто он есть. Какие к черту сомнения? Он сделал все процедуры, описания которых Киритани даже не хотел бы вспоминать. Только то, что это, мать твою, пиздец как не просто делается. Встретив Айсо в своей комнате, он отметил, что у того также были мокрые волосы со стекающими по ним каплями воды. Помимо этого придурок не удосужился одеться, оставшись в одном полотенце. — Я как погляжу, ты любишь, когда тебя раздевают, — хмыкнул Чжао Юй, рассматривая такое непривычное положение волос Ре, которому это, честно признаться, было очень к лицу. — А ты любишь ходить с полуголой жопой по всему протоколу, — вытирая волосы полотенцем, парировал Киритани. — Я никого не видел, — пожав плечами, он подошел к парню, с особой чуткостью прикасаясь к его ладоням, — Я везунчик. — Идиот ты, а не везунчик, — к щекам опять прилила кровь, а сердце забилось в спешном темпе. Со всей рождающейся нежностью Чжао Юй притрагивался к его телу, окутанному в отвратительно мешающую одежду, которую он бесцеремонно стаскивал прямо на месте. Как же он варьировал между неожиданной грубостью и не расторопностью вперемешку с аккуратностью, стараясь досконально запутать Йору, испытывающего уйму различных ощущений. Ре позволил ему раздеть себя, повалить на кровать, потрепать его влажные волосы, расцеловать все смущенное лицо и просто быть излюбленным. — Где моя гарантия того, что я не пожалею? — Киритани с недоверием глядел на то, как тот разогревал смазку на пальцах. — Я более, чем уверен, что если не сейчас, то немного позже тебе определенно понравится, — приставив пальцы ко входу, он примкнул к его шее, облизывая ее. — Откуда у тебя… Не успев договорить, он ощутил липкое прикосновение к самому нежному месту в своем теле, от которого Киритани весь содрогнулся от неожиданности. Беспощадные пальцы проникали глубже, растягивая тугие стенки, которые Ре уже успел сам разработать до этого, однако когда там касается кто-то другой, то это ощущается абсолютно иначе. Он вцепился ногтями в плечи Ли, что с особой кропотливостью и усердием старался отвлечь своего неугомонного мальчика. После того, как Чжао Юй их вынул, он взглянул на объект своего обожания, что выглядел крышесносно сексуально. Весь растрепавшийся, запыхавшийся с непонимающим желанным взглядом, с испариной на лбу и приоткрытым ртом, тщетно пытающимся захватить побольше воздуха. Ну просто вали и трахай. Это еще если учесть, что он даже не вошел в него. И не став томить их обоих, он наскоро надел презерватив и наконец сделал то, чего так долго они ждали. Каждую ночь он засыпал с этой мыслью, представляя, как же выглядит Ре в соитии. И нисколько не прогадал, увидя, как моментально тот изменяется в лице, выражая больше эмоций, чем когда-либо. Миссионерская поза для первого раза казалась не самой удобной, зато так Ли мог отчетливо лицезреть каждое содрогание Йору, который громко хватал воздух и порыкивал. Он начинал крайне медленно и тягуче, дабы не навредить парню. Все знают, что это достаточно больно, когда это просиходит впервые. — Да что ты со мной как с девчонкой? — прорычал нетерпеливый Йору, который неистово сходил с ума оттого, насколько тот его изводил своей медлительностью. Этих слов было достаточно для того, чтобы сорвать с цепи Айсо, нещадно ускорившего свои движения, провоцируя на пошлые звуки толчков и низкие предательские стоны. Одна услада ушей от гармоничного сочетания звуков, разносящихся по всей комнате. Если их кто-то сейчас и слышит, то все бы знали, как им плевать на это. Пока они есть друг у друга, им было кардинально безразлично на все остальное. Кажется, спина уже была исцарапана донельзя, а губы требовали еще больше прикосновений. Ему это нравилось. В кои-то веке он признал, что Айсо был ужасно прав. То, как все горит, как каждое движение прошибает его током, заставляя изгибаться, как от переполняющих испытываемых ощущений появлялось желание не останавливать это безумие. Все это готовило его к наискорейшейму позорному излиянию, после которого последовал восхищенный вздох Ли, которого мазало от такой картины. Йору закатил глаза, даруя обоим долгожданную истому. Впившись в губы изнуренного Ре, Ли услышал всего одно слово, которое сумело стать рычагом вечного двигателя. — Еще. Стоит ли говорить о том, что Айсо никак не мог ему отказать? Скорее, он бы и сам принудил к нескольким заходам, но когда так напрямую просят, то это воспринимается основательно развращающе. Так и последовали ругательства, стоны, просьбы. И было неясно: кто из них был большим развратником?

***

Вновь все шло спокойно своим чередом. Для кого как, а парочка агентов продолжали допытывать друг друга, ища слабости и интересные детали, которые могли бы стать оружием в их руках. Как и случай, произошедший совсем недавно. Оказавшись на кухне, чтобы в своем уголке достать себе ништячок в виде перекуса или выпивки, Йору обнаружил там же мило сидящую парочку, у которых был разговор на непонятном ему языке. Закатив глаза, он достал банку приторно сладкого энергетика и осознал, что что-то не так. Взглянув снова на Айсо и Сэйдж, агент почувствовал отвратительный укол по сердцу, скручивающийся в нечто давящее и тревожное. Появилось неимоверное желание злиться, от которого он тотчас же сдавил несчастную банку в руках, отчего та прилично деформировалась и чуть ли не потекла. Чжао Юй заметив подобную перемену в парне, улыбнулся и невзначай коснулся руки целительницы. И этого уму непостижимого действия было достаточно, чтобы Ре рыкнул и грозно утопал обратно, откуда пришел. Что за пидорастические движения со стороны этого идиота? Словно тот не понимал, насколько это скверно заставлять нервничать Йору, который с большей вероятностью отнесется к чему-то подобному со всей своей импульсивностью. Раз уж это такая забава для Ли, то пусть веселится еще, ибо Киритани не собирался сам выражать предъявления по такому поводу, затрагивающему какую-никакую ранимую часть внутри него. И какого же было его изумление, когда он услышал торопливые шаги позади, стремительно догонявших его. Обернувшись, Ре столкнулся с бесстыдном лицом Айсо, что не выглядел ни на капельку стыдящимся своей выходкой. — Чего тебе? — выгнув бровь, спросил Йору со всей своей тщетно скрытой раздраженностью. — Ты разозлился. — Ну конечно, а как иначе-то, блять? — нахмурившись, он по инерции достал свою бабочку, чтобы хоть чем-то занять свои покалывающие пальцы. — Извини, извини, — тот поднял уголки губ и коснулся талии Ре, — Ты просто милый, когда ревнуешь. Это такая проверка на стальные нервы или что? Да, никто не спорит с тем, что разозлить Йору в самом деле не так трудно, однако для чего выводить его на другой уровень переживаний, именуемый ревностью, если и так ясно, что он ебаный собственник. — Милый? — прошипел в ответ он, приставив свой гребень к его горлу, — Мило — это когда ты сидишь как паинька и общаешься со своей Сэйдж, как будто вы встречаетесь уже три года. Именно об этом Ре всегда и беспокоился. Везде кругом сплошь обмана и пошлости, когда любая измена начинается с самых безобидных действий и уделения внимания другим. Поэтому он давным-давно для себя решил, что оставаться одиноким гораздо проще и легче, чем быть зависимым от кого-то. И сейчас он также подвергается весьма смутным ощущениям, словно жалеет о том, что вообще умудрился вписаться во все эту… — Ты сомневаешься в моей любви к тебе? Любовь? — Давай, порань меня, уколи меня своими иголками, ежик, — Айсо безропотно наклонился навстречу к зубчатому лезвию, которое было остро заточено. Ежик? — Что ты, мать твою, несешь? — сбитый с толку, с нахмуренными бровями Киритани растерянно глядел в эти бездонные глаза. — Ты про ежика? — он ладошками обхватил столь излюбленное лицо, которое покрывалось красными пятнами, — Такой же неприступный, колючий, — одна его ладонь стекала вниз, доходя до бедра Ре, — И чтобы обнять нужно много раз уколоться, — большим пальцем другой руки он прикоснулся к его нижней губе, — Но ведь с этим нельзя ничего поделать, — постепенно рука Киритани ослабевала, спускаясь вниз, — А я и не против быть истерзанным тобой. — Ты… Не успев ничего договорить, он почувствовал губы Чжао Юя на своих, что безжалостно их сминали. И, разумеется, Ре внес в этот поцелуй всю свою грубость из-за ебучей ревности, вызванной этим идиотом. Окрыленные и одурманенные, они возвратились к тому, с чего начинали весь свой путь. Отдаленная от всех комната Йору, искусанные губы в кровь, оголенные жаркие тела… — Я дам тебе столько любви, сколько ты попросишь, — шепот. — Развратник, — робкое дыхание. — Зато твой, — трели соловья. Так и слились два пылающих сердца, негласно поклявшихся в своей верности и любви друг к другу.