Огонь и Лёд

Шэрил. Проснулась я от необыкновенной тяжести на своём теле. Такое ощущение, что на меня скинули безжизненную тушу медведя. Наконец-то открыв глаза, я смогла разглядеть белую макушку у себя на груди. Адам. Что ж, догадка с животным близка к реальности. Правда, теперь в моей голове образ медведя сменился на что-то крошечное и мягкое — щенка. Голова парня прижималась к моему телу, словно релаксируя от АСМР-звуков моего сердца. Руки инстинктивно прижимали меня ближе, а ноги сплетались с моими, хоть и выглядело это до ужаса нелепо, так как рост Райса заставлял его поджимать колени, чтобы не оказаться наполовину «выброшенным за борт» собственной кровати. Мы признались друг другу. Воспоминания об этом вгоняли в краску, а сердце билось чаще по мере осознания происходящего. Недавно я думала, что наш с Адамом случай характеризуется простым «от ненависти до желания», но оказалось, что всё намного запущеннее. Какого осознавать, что тот, кто по моим же догадкам, ненавидел меня всю жизнь, ночью стоял передо мной на коленях, признаваясь в чувствах? М-м-м… Тяжело. И эта тяжесть сейчас лежит на мне. Да, весь Адам — моя ноша, да такая, что на сердце становится тепло, а бабочки в животе готовы распотрошить всё внутри. Может, я мазохистка? Хотя, для него я всегда такой была. И это раздражает. Очень. Сильно. Поймав себя на этой мысли, я попыталась скинуть с себя Райса, на что он отреагировал сразу, будто и вовсе не спал. — Огонёк, не дёргайся. — сонно прошептал парень. — Я борюсь за свою жизнь. Не хочется умереть от того, что буду придавлена своим же женихом. — саркастично огрызнулась я. — Называй меня женихом почаще, и может тогда, ты будешь просыпаться от другой тяжести. Даже не видя его лица, я почувствовала как он по-Райсовски улыбнулся. — Если ты будешь называть свой член таким образом, то шансов у тебя — ноль. Услышав это, он приподнялся на локтях, нависая надо мной. Его взгляд выражал щенячью привязанность и разочарование, будто только что хозяйка отняла у него любимый мячик. Как жаль, что это выражение лица держалось пару секунд, сменившись на те самые глаза, в которых читалось лишь одно — вызов. — Если что, — начал он, — Я всё ещё помню, как ты кричала от моей «тяжести» внутри себя. В такие моменты, я казалась себе глупой маленькой девочкой, которая была готова раствориться в простынях, только бы он не увидел моё красное лицо. Только бы он не упомянул об этом снова. Только бы он… — Мне так нравится, когда ты краснеешь. Знаешь, это предаёт тебе особый шарм. — улыбнулся он, заправляя прядь рыжих волос мне за ухо. Только бы он не говорил. Ни слова. Ни звука. Иначе, я застряла. Глубоко и надолго. — Может, ты мне хоть ответишь? Или я настолько покорил твоё сердце? А я и не знал, что ты так цепенеешь от первых встречных. — Явно намекая на наше «начало с чистого листа» смеялся Адам. — Может так оно и есть. Может, если я выйду на улицу и встречу там… — Кого? — перебил меня Райс, словно не желая слышать о ком-то, кроме него самого. — Того, кто не будет скрывать свои чувства, мать его, почти всю жизнь. — С таким тебе будет не интересно, я ведь прав? — сокращая расстояние между нами, спросил Райс. Да, он прав. Моё тело так и кричит: «Шэрил, твою мать, я хочу это! И я получу это, даже если твоё серое вещество будет противиться этому! Плевать я на всё хотело!» А с другими парнями оно всегда играло в молчанку, будто ждало того самого «Кая» с ледяным осколком в груди. С этими мыслями, я пронзила Адама взглядом, который означал моё согласие. И через секунду я почувствовала его губы на своих. Язык Адама заявлял права на мой рот, чему я не сопротивлялась, наоборот, я хотела того же. Он — мой. А я — его. Как и пророчили наши матери. Спустя несколько ловких движений, Адам был подо мной. Его рубашка еле прикрывала мою грудь, что я заметила по его глазам, которые блуждали по моему телу, словно он ждал моего разрешения. Я наклонилась к его шее, проводя мокрый след из поцелуев к его уху. — Теперь точно пора вставать, даже твоя «тяжесть» встала. — прошептала я, вскочив с Адама. О, это выражение лица — смесь непонимания и возбуждения. Так и хочется взять камеру, сфотографировать и развесить по всей квартире, чтобы запечатлеть это на веки. Я бы такое детям показывала… Стоп. Каким ещё детям? — Ладно, всё равно мне надо было с тобой поговорить, хотя я мог бы всё объяснить и языком наших тел. — встав с кровати, процедил Адам. — Насчёт? — Пошли. После этих слов, Райс взял меня за руку, провожая к той самой двери, которая так и манила меня с самого переезда. Когда Адам открыл дверь, в глаза ударил яркий свет. Это был просторный кабинет, по середине которого стоял белый стол. На нём лежал ноутбук, какие-то бумаги и записная книжка. Напротив него стоял белоснежный диван, на котором были подушки, будто идеально подобранные под цвет глаз Адама. Мой взгляд привлекли и огромные шкафы, буквально набитые книгами. Как он мог скрывать это от меня? Вот же… Но как бы я не злилась на него, одно в этой комнате тронуло меня до глубины души. Цветы. Они были везде. На столе, около стола, в шкафу и на нём. Откуда такое пристрастие к растительности? — Садись. — проходя вперёд, сказал Адам. Я молча села на диван, ожидая от своего будущего мужа откровений. — Во-первых, вот твоя ключ-карта. Всё ещё молча, я приняла его «символ» моей свободы. — Что насчёт разговора… Я раскрою все карты, а твоё решение будет решающим. — Ладно… — немного неуверенно сказала я. — Ты можешь не соглашаться на брак. — выпалил Адам. — Что?! — Да, я знаю, что тебе вбивали в голову совсем другую информацию. Даже я тебе об этом говорил, но… — он сделал небольшую паузу, — Есть вещи, о которых ты не знала. — И снова пауза. — Точнее, вся твоя семья. — О каких таких вещах ты говоришь? Он молча протянул мне бумаги. Я выхватила их, чтобы быстрее разобраться во всём этом бреду. По мере того, как я вчитывалась в буквы, мои глаза раскрывались всё шире. Дочитав последние страницы, я резко захлопнула папку, упираясь взглядом в серьёзное лицо Адама. — Я этого не хочу. — А я не понимаю, что это вообще за херня, Адам?! Твой папаша совсем рехнулся? Ему возраст в голову ударил? Или что-то похлеще?! Я ему голову снесу, серьёзно, мы сейчас же едем к нему. — вскочив с дивана выпалила я. — Успокойся, — не сдвинувшись с места, начал Адам, — Я, конечно, был бы очень рад, если ты и в правду снесёшь ему голову, но давай ты займёшься этим после того, как я объясню тебе свой план. Выслушав его, я еще пару секунд таращилась в стену, пытаясь успокоить внутри себя вулкан. Нет — стаю драконов. — Хорошо. — процедила я. — От тебя требуется одно — сделать вид, что ты полностью согласна со свадьбой. И прежде чем ты снова взорвёшься, я поясню, — впервые за разговор, я уловила спокойное выражение лица Адама, — Все ваши активы перейдут мне, но мне они не нужны. Я буквально являюсь наследником всего, что нажил мой отец. Поверь, как только он увидит долгожданную бумажку о нашей регистрации, он увидит ещё и парочку, а может и сотню, звонков от репортёров и его адвокатов. — В каком смысле? — Мы живём в мире, где общественное мнение решает многое. А ударить по такому скрытному человеку, как мой отец, могут только близкие. — Взгляд Адама помрачнел, будто он вспоминал всё то, о чём старается не заикаться на людях. — Так что, убрав его с поста главного, мы убьём двух зайцев. Я займу его место, а твоя семья не потеряет ни единого цента. Даю слово. Смотря в его глаза, я понимала, что он не пытается соврать мне, по крайней мере о том, что касается моей семьи. — Что касается брака, я к этому готов. — сказав это, он достал удостоверение, подтверждающее наш с ним союз. — Откуда это у тебя? — Есть свои секреты. — сказав это, он подмигнул мне. — Я не хочу, чтобы нашу судьбу писал кто-то. Особенно мой отец. Я улыбнулась. Нашу судьбу. Да, он прав. Мы сами в состоянии выбрать путь, по которому идти, выбрать человека, который будет освещать этот путь. И я уже сделала этот выбор, в пользу того, чьи волосы переливаются в свете Луны, становясь отражением спутника. — Хорошо, — выдохнула я, — Я готова. После этих слов, лицо Адама озарила небесная улыбка, ради которой я была готова встать на колени. Но я отогнала эти мысли. Он не должен узнать об этой «маленькой слабости». Не сейчас. Встав с дивана, я подошла к нему и обняла со спины. В этом действии не было никакого подтекста, руки сами тянулись к нему, в поисках чего-то до боли родного. — А о чём будет… — на миг я задумалась. — Статья? — повернув голову в мою сторону, спросил Адам. — А я думала, что поехала головой, вообразив тебя главным героем какого-нибудь крутого фильма, где сын противостоит отцу. — Может, оттуда я и взял эту идею. — посмеялся он. — Не раскрывай абсолютно все карты, побудь в моих глазах хоть немного крутым. — Хорошо. — после этого он замолчал. — Так и о чём же? — наклонив голову в бок спросила я. — О тяжелой жизни ребёнка под натиском отца-тирана. Теперь молчала я. Он собирался рассказать всему миру о своём детстве? Это не похоже на закрытого Адама Райса, который и слезинки не проронил о том, как ему было тяжело жить с Ричардом. — Ты серьёзно? — незаметно для себя, я спросила это полушепотом. — Да. — твёрдо ответил Райс. — Но… Слова не лезли из горла. Просто не лезли и всё. — Так надо, Огонёк. Я ничего не потеряю от этого, друзья останутся со мной, мама освободится от оков молчания, а я наконец-то избавлюсь от… — Льдинки в сердце… — выпалила я. — Можно и так сказать. — Я тоже. — Что тоже? — Останусь с тобой. Как Сэм и Чед, как твоя мама, как… Как все. — Шэрил… Его рука потянулась ко мне, а я молча поддалась этому порыву. Это был самый целомудренный поцелуй в моей жизни, от которого веяло спокойствием и уверенностью. И…Любовью. — Я люблю тебя. — отстранившись от меня, произнёс Адам. Мои глаза наполнились слезами. И снова это ощущение бабочек в животе, которые поедают мои органы с новыми силами. — Я тебя тоже… — шепотом сказала я. — Тоже что? — усмехнулся Адам. — Люблю. — улыбнулась я. И после этих слов, тот, кто совсем недавно казался мне щенком, сорвался с цепи.