Фридрих Энгельс сказал: «Нельзя уйти от своей судьбы — другими словами, нельзя уйти от неизбежных последствий своих собственных действий».
— Ну и страшила, — присвиснула я от удивления, во все глаза разглядывая чудище, облюбовавшее чердак нашего с братом дома. Чудище устрашающе оскалилось, слегка прищелкнув клыками, и вполне оскорблено фыркнуло: — Кто бы говорил, Ткачиха. Зачем припёрлась? — Так это, — я окинула рукой темное пространство вокруг, не в силах избавиться от непосильно огромного болота непередаваемых эмоций, и вопросительно вскинула брови, с трудом ухватившись за цельную мысль в ворохе того роя, что сейчас беспорядочно метался у меня в голове. — Топаешь, как слон. А почему Ткачиха? — А ты не знаешь? — опасно прищурилось в ответ чудище с искрами знакомого изумления в золоте глаз, а затем потоптавшись на месте, снова фыркнуло: — Тесно тут у вас. После того, как доктор Куросаки — тот самый сомнительный мужчина — утвердил у меня диссоциативную амнезию, Сора принял достаточно смелое решение начать всё сначала. Оправдывался он просто: раз обстоятельства дали возможность, грех ей не воспользоваться. Так что за то время, что я провела в компании симпатичных медсестер и собственной скуки, старший брат оперативно продал просторную квартиру в центре города и подыскал уютный дом в спальном районе, сменив заодно и мою школу с обычной средней на частную академию Рётэй. Дом мне понравился: два этажа, стандартный набор комнат с удобной планировкой и небольшой чердак, из которого планировалось соорудить что-то вроде комнаты отдыха с библиотекой. Плюсом, ко всему шел задний двор, вполне вмещающий в себя беседку, маленькую оранжерею и дополнительные постройки. И всё было замечательно. До сегодняшней ночи. Громыхание шагов сложно не услышать, поэтому без задней мысли я храбро пошла разбираться с источником шума, а тут вот — это. — Не знаю, — вздохнула я, имея ввиду сразу и то, почему вдруг стала Ткачихой, и то, какого чёрта происходит в принципе, и села прямо на пыльный пол, предполагая, что разговор будет длинным. — Ты сам-то вообще кто? — Я — Пустой, — бросило чудище так, словно это должно было мне о чём-то говорить, но, увы, не говорило; издав что-то похожее на тяжёлый вздох с неизменно рычащими нотками, оно, больше не возлагая надежд на мою просвещённость в тайны бытия, с огромным количеством снисхождения в голосе пустилось в пояснения: — Помимо мира живых, который принадлежит смертным, существуют также: мир богов, где проживает Небесный Король и другие высшие божества; мир душ, в котором правят синигами — жнецы и проводники через смерть; и мир пустых — падших душ, что пожирают души и живых, и мёртвых людей. Миры взаимодействуют друг с другом за счёт духовной энергии, представляя из себя огромный сложный механизм, именуемый Вселенной, обратной стороной которого является пространство «между» — у вас известное как та сторона или потусторонний мир. Когда мы — Пустые — или те же синигами взаимодействуем с вашим миром смертных, то по сути находимся в этом самом потустороннем мире, поэтому обычно смертный не способен видеть, слышать и контактировать с нами, но во всем существуют свои исключения. «Одаренные» — те из вас, кто обладает сильной душой, уже способной генерировать духовную энергию — соответственно могут по-отдельности либо видеть, либо ощущать наше присутствие. Но чтобы входить в полный контакт — никогда еще такого не было. На моей памяти уж точно. Поэтому я и уверен, что ты — Ткачиха. — Значит, сам ты — плохой? Хохот сотряс стены несчастного чердака, чьё свободное пространство и без того сократилось в треть, а теперь и вовсе грозилось расшириться за счёт обвала крыши. Одарив меня лукавым взглядом, чудище с любопытством поинтересовалось: — А ты как думаешь? Я дёрнула плечом, мол, может быть так и думаю, а может быть и нет, и спросила уже другое: — Так кто такая эта твоя Ткачиха? — У Тентея — нынешнего Небесного Короля очень большой выводок, — видимо решив, что лекция об устройстве мира сильно затянется, чудище не стало долго думать и тоже опустилось напротив, продолжив: — Но среди этого выводка законных отродий было только двое — принц квинси и принцесса богов. Принцесса среди нас — пустых — была известна как Ткачиха, и на то есть три причины: во-первых, в силу своей необычной духовной энергии и её воздействию на окружающих, во-вторых, из-за способностей, что превосходили всех божественных отродий, которых нам доводилось встречать, а в-третьих, благодаря трем дарам. Последние, по слухам, достались ей от прародителей, мол, как проявление их любви к творениям своим. О таких, вы, смертные, говорите: стоит увидеть однажды — вовек не забудешь. Подобрав под себя колени, я положила на них подбородок и вздохнула. История интересная, но малопонятная. — Почему «были»? — Принц — мёртв, а принцессу Тентей изгнал. Знать не знаю почему, — опережая мой следующий вопрос, отрезало чудище, а после куда мягче продолжило: — Это случилось в довольно смутные времена, ещё до тысячелетней войны и рождения нашей Королевы. Тогда царил сплошной хаос, а кровавые бойни вспыхивали то тут, то там. Все были против всех, так что следить за чьей-либо судьбой оставалось делом бессмысленным. — Значит, — хмыкнула я, сумев, наконец, упорядочить в голове полученную информацию. — Я обладаю такой же — по цвету, запаху или вкусу — духовной энергией, что и изгнанная принцесса, к тому же могу то, что в истории ещё не случалось. Отсюда ты сделал логичный вывод, что перед тобой та самая Ткачиха. А тебя не смутило, что я — обычный человек? Чудище вновь одарило меня насмешливым взглядом, поясняя: — Изгнание богов — это то, что смертные называют перерождением. Божественную душу пропускают через жернова Сансары, а затем раскручивают Колесо Судьбы, сплетая новое предначертание для очищенного, далее душа возрождается в смертном теле. — Теперь вывод действительно очевиден, — не смогла не согласиться я, мысленно поднимая руки перед настолько закрученными тонкостями мироустройства: если слишком долго обо всем этом думать и разбираться в каждой детали, можно сойти с ума. Поэтому я малодушно перевела тему на не менее интересную, впервые за нашу встречу внимательно рассматривая нового знакомого: — Так что ты делаешь у нас на чердаке? Чудище было высоким и достаточно большим, чтобы ему приходилось сгибаться в три погибели в тесных стенах помещения. Туловище у него являлось вполне человеческим, только на кончиках пальцев вместо обычных ногтей опасно поблёскивали в тусклом свете фонаря бритвенно-острые когти, а ноги скрывал длинный шендит, закреплённый на бёдрах поясом, но по выпирающим сквозь ткань коленям я предположила, что сильно они от моих не отличаются, разве что размером. Вместо головы у него был бараний череп с закрученными рогами, а за спиной виднелись сложенные черные крылья. По сути, он отчасти напоминал падшего ангела или египетского бога, или даже жнеца из греческой мифологии. Жуткий. Таинственный. Пропитанный тёмным флёром чего-то зловещего. — Я состоял в свите Королевы и был сильнейшим из её Васто Лордов, но, — пропитавшись внезапно наколившейся от неясного напряжения атмосферой, голос чудища прозвучал в звенящей тишине достаточно низко и хрипло, заставив меня невольно вздрогнуть. — Меня предали. Я потратил много духовной энергии, чтобы скрыться в вашем мире, и как видишь теперь вынужден тесниться здесь. — И давно ты тут… теснишься? — поинтересовалась я немного настороженно: чудище было одновременно и жаль, и в тоже время мурашки ползли по коже от мысли, что вот это вот живёт с нами уже как неделю, а заметила я только сейчас. Словно уловив куда дует ветер в моих мыслях, чудище снисходительно фыркнуло: — Третью ночь, — и вдруг состроило хитрое выражение на своём… лице, скажем так, выдав очень и очень подозрительное: — Давай заключим сделку, Ткачиха. Я ощутила как внутренности скручиваются в узел от напряжения и в горле встаёт ком — пожалуй, только в этот момент я почувствовала самый настоящий страх, отчего ладошки в мгновение ока предательски вспотели. Нерво вытерев их о домашнюю юбку и невольно нахмурившись, я осторожно спросила: — Какую сделку? — Я буду обучать тебя управлению духовной энергией, помогу развить способности и научу сражаться. И даже поделюсь всем опытом и знаниями, которыми обладаю. Предложение звучало интересно. Но насколько соблазнительным оно было, настолько и дорого должно стоить. Я прямо посмотрела в янтарные полные лукавства глаза: — В обмен на что? — Ты поможешь мне найти того, кто виновен в моём падении, и отомстить, — не стало разочаровывать меня чудище, а в следующее мгновение задорно щёлкнул клыками: — Ну так что? Ну — подумала я не без облегчения, перебирая похолодевшими пальцами приятную ткань, — Хоть душу продавать не придется. Подсобить в мести — праведной или нет — дело непростое, но не из тех, которое тяжёлым грузом может лечь на плечи. Да и вполне себе честное: как говориться, око за око, зуб за зуб. К тому же получу я тоже не мало. Как говорил Ротшильд: «Кто владеет информацией, тот владеет миром». — Допустим я согласна, но, — вздохнула я, не позволив себе долго и много думать: размышления — конкретно в моем случае — всегда приносили больше вреда, чем пользы. — Что если ты решишь меня обмануть? — Для этого существует духовный договор, — ни на секунду не растерялось чудище, а затем протянуло мне свою руку, снова разжевывая необходимую информацию с таким количеством снисхождения, что на языке осталась мерзкая вязость: — Он нерушим, попытки же разорвать его приводят к ужасным последствиям. А теперь повторяй за мной: я — Баку, Пожиратель Смертей, согласен с вышеперечисленными условиями и обязываюсь их исполнять. — Я — Орихиме Иноуэ, согласна с вышеперечисленными условиями и обязываюсь их исполнять.***
Иногда мы не осознаем, насколько мучительные последствия может иметь наше — взвешенное и обдуманное или порывистое и случайное — решение. Если бы я знала, каким невыносимыми в сути являются Пустые, то подумала бы сотню раз, прежде чем соглашаться на сделку с Баку. Гонял невыносимый наставник до седьмого пота, не давая спуску ни в чём. Если отвечала на вопросы неправильно — бил, если лежала на тренировке — бил, бил, бил. Садист несчастный. — Теперь я понимаю, почему тебя предали, — безлобно проворчала я, без сил рухнув на нагретую солнышком траву. — Бедные устали жить под твоей тиранией. — Обладающий силой всегда должен совершенствоваться, — презрительно фыркнул в ответ Пустой, обернувшийся белым котом, и лениво растянулся рядом, — Иначе его сожрут. Впрочем, — вздохнул он через мгновение, словно единолично держал небо на своих плечах. — Ты довольно быстро достигла необходимого уровня для первых тренировочных сражений. — Ого, — вяло усмехнулась я. — Теперь мы будем охотиться на твоих сородичей? — Да, — серьёзно кивнул Баку, а затем смешно мурлыкнул: — Гря-яудет охота! Не сдержавшись, я весело рассмеялась, перекатываясь на бок. Последний спокойный денёк подходил к концу, а дома ждал Сора и вкусный ужин. Жизнь, конечно, стала сложнее, но при этом оставалась весьма хороша.