***
— Ван Калокс, если ты продолжишь так пинаться, я спихну тебя на пол или отправлю спать на диванчик. Хейнрикс просыпается от чувствительного пинка коленом под зад, по всей видимости, в отместку за множество тех, что он нанёс сам. Липкие путы кошмара всё ещё обвивают его душу, но постепенно ослабевают. — Прости, дурной сон. Он переворачивается на спину и тяжёло переводит дыхание, будто после долгого забега. Против всякого ожидания Жаклин не отворачивается от него, а подбирается поближе и осторожно гладит его по голове, перебирая тёмные волосы. В её взгляде сквозит тревога, хотя она старается скрыть её за обычными шуточками: — Ну, и кто за тобой гнался? Еретики? Демонетки? Калькасар в неглиже или, упаси Император, Адептус Администратум пытались вернуть тебя к себе на работу? Уголок его рта чуть дёргается в секундной усмешке. Он встречается с ней глазами и долго вглядывается в них, боясь найти искры потусторонней силы из его сна. — Ты. Её взгляд разом теряет всю сонливость, и Жаклин насмешливо изгибает бровь. — Хочешь сказать, это я гонялась за тобой в негли… Ох. Она обрывается, когда понимает по серьёзному лицу, что именно он имеет в виду, и после некоторой паузы берёт его ладонь, чтобы коснуться щекой. — Это просто сон. Наваждение варпа. Я, конечно, могу принимать странные решения, за которые ты не устаёшь меня ругать, но никогда не скатываюсь к губительным силам. Для этого мне ещё хватает здравого смысла. К тому же, я слишком люблю чистоту и аккуратность, чтобы позволять порче гадить на моём корабле и в моих мирах. Хаос эстетически отвратителен. — Только ты можешь придумать такое идиотское, но при этом логичное объяснение, — хмыкает Хейнрикс и притягивает хихикнувшую Жаклин к себе. Только сейчас он замечает, что её кожа покрыта мурашками, а воздух в спальне несколько холоднее обычного. Неужели… санкционирование всё же даёт слабину? От этой мысли холодный пот прошибает его с новой силой. А затем на кровать запрыгивает уже совсем немаленький джиринкс, устраивается между ними и, зажмурившись, успокаивающе тарахтит, изображая мурлыкание. И страх понемногу отступает, пока Жаклин чешет кота за ушами, снова потихоньку засыпая. Ван Калокс тихо хмыкает, вспоминая, что Лорд-капитан взяла за привычку шутки ради называть всё ещё безымянного джиринкса Императором. На все замечания о том, что это тянет на богохульство, Жаклин разводила руками и напоминала, что другого, более подходящего варианта его хозяин всё ещё не предложил. Перебирая в памяти все их бесплодные обсуждения, Хейнрикс погружается в дремоту, куда более приятную, чем раньше.В других обстоятельствах
21 января 2024 г. в 23:32
Порча пронизывает корабль фон Валанциус насквозь. Она ощущается в воздухе, она оплетает стены и проникает в разум пассажиров, искажая их до гротескных версий самих себя.
Хейнрикс пытается сосредоточиться на этом ощущении неправильности происходящего, но мысли ускользают и прячутся под полог затуманенного разума. Он прекрасно знает, что проводник губительных сил — Вольный торговец фон Валанциус. Жаклин поддалась на обещания богов Хаоса и запятнала себя порчей, она приносит в жертву собственных подданных и творит нечестивые ритуалы в своей каюте.
Но её речи пропитаны искусным ядом. Каждая беседа с ней начинается с обвинения в ереси, а заканчивается… он никак не может вспомнить, что именно она говорит, но в голове крутятся слова «Не о чем беспокоиться».
— Меня словно окутывает дурман… Помоги мне Император, не могу внятно мыслить, — Арджента хватается за аквилу до побелевших костяшек.
— Вольный торговец мозгами прогнила, — сплёвывает Ульфар. — И за ней я последовал из Комморры? Ради чего? Лучше бы я погиб на арене, чем служил на этом порченном корабле.
— Элантах была потеряна задолго до Комморры, — подаёт голос Ирлиэт. Хейнрикс не ожидал встретить союзника в лице ксеноса, но отчаянное положение требует исключительных мер. — Уже по прибытию на Лилэтан она несла в себе семена зла. И теперь они распространились по всему сектору.
В краткий момент прояснения они берут оружие и идут к каюте Лорда-капитана. Ереси нужно положить конец! Пока есть хотя бы призрачная надежда, что Империуму удастся очистить этот сектор, выжечь порчу святым огнём.
Абеляр смотрит в пустоту, беззвучно шевеля побледневшими губами имена своих детей и внуков. Слившаяся со своими голосами Идира то смеётся, то плачет, то конвульсивно дёргается, словно кукла, которую дёргают за несколько нитей сразу. Джай одна из немногих, кто ещё не полностью поддался влиянию Лорда-капитана, но она не смеет присоединиться к праведному воздаянию — однажды дезертир всегда остаётся дезертиром и ищет лишь выгоду для себя.
Маражай облизывает губы, прекрасно понимая, куда и зачем они идут, однако не спешит насладиться их смертями и страданиями. Друкари сам до ненависти боится и до дрожи обожает то, кем стала Жаклин. Она держит его как домашнего питомца, заигрывает с ним специально чтобы позлить Хейнрикса, а затем отвернуться от обоих и искоса наблюдать, как они пытаются выгрызть друг другу глотки.
Ван Калокс устал от этого бесконечного кошмара. Император, пусть всё решится здесь и сейчас.
— И кто же ко мне пожаловал? Слуги трупа на троне решили нанести визит вежливости его Вольному торговцу и святейшей помазаннице?
Жаклин издевательски смеётся и совершенно расслабленно прислоняется к стене, скрестив руки на груди. Её парадный камзол весь заляпан кровью. Багровый след на полу тянется к потайной комнате, о существовании которой Хейнрикс ничего не знал, хотя столько времени проводил вместе с Лордом-капитаном в её каюте.
— Ты запятнала свою душу, юкко поганая, и теперь мне стыдно, что я называл тебя когда-то своим эттфатером.
— Свет Императора меркнет на этом корабле, но я храню его последнюю частичку огня, в котором ты сгоришь!
Фон Валанциус ничего не говорит, только чуть склоняет голову и с улыбкой смотрит на Хейнрикса, будто они находятся наедине. В ответ дознаватель достаёт меч и сжимает губы в тонкую линию. Его рука не дрогнет, он покончит с той тварью, что заменила Жаклин, даже если это будет последним, что он сделает в своей жизни.
— Слабых — заставь склониться, — глаза Вольного торговца сверкают холодной потусторонней искрой, и тело дознавателя наливается тяжестью. — Сильных — усмири или дождись момента, чтобы нанести удар в спину.
Она говорит что-то ещё, а в голове становится поразительно пусто. Что он хотел сделать? Зачем сюда пришёл? Меч выпадает из ослабевшей хватки и гулко падает на пол. Арджента, Ульфар и Ирлиэт не в лучшем состоянии, однако Хейнрикс всё ещё сохраняет нетронутой частичку своего разума. Достаточно, чтобы наблюдать. Недостаточно, чтобы действовать.
— Все, кроме ван Калокса, пошли вон. Забудьте о том, что здесь произошло. Мы с вами лучшие друзья, не так ли?
Трое разворачиваются и нетвёрдой походкой покидают её покои. Скверна в их душах проросла ещё чуть-чуть глубже. Хейнрикс чувствует в воздухе чужое незримое присутствие — той самой сущности, чьё благословение приняла Жаклин в обмен на свою чистоту.
Лорд-капитан берёт оцепеневшего дознавателя за руку и втаскивает в потайную комнату, полную символов ереси и сил Хаоса. Искажённые порчей стены, истерзанные тела и бурые пятна крови должны вызывать у него хоть что-то — ужас, отвращение, гнев… Но ван Калокс ничего не чувствует. Он может только подчиняться, когда Жаклин толкает его в грудь, заставляя прислониться к алтарю Хаоса, и впивается в губы жадным поцелуем.
В этом поцелуе чувствуется сладость яда и касание порчи, тянущейся к его душе. Руки Жаклин бродят по его телу, накрывают медленно бьющееся сердце и обхватывают горло. Она хочет подчинить его и сделать послушной куклой в своей коллекции. И от победы её отделяет последний барьер, защищающий нетронутый остаток разума Хейнрикса.
Он собирает всю свою волю и, отвечая на её поцелуй, призывает силы варпа в последний раз. Воздух мгновенно промерзает насквозь, а варп-лёд стремительно сковывает их обоих. Глаза Жаклин расширяются, когда она чувствует, как замерзает её кровь, а тело пронзают острые пики сосулек.
Они так и не разрывают поцелуй, обратившись в единую скульптуру из белого льда.