someone dies

Ночной город сиял так, будто был усеян бриллиантами. В высоком бокале для красного вина было налито шотландское виски. Плавным, расслабленным движением руки Рей распустила волосы. Ее глаза были прикрыты, и она вдыхала полной грудью запах свежего воздуха. Допив виски, она сморщила нос. А после, прислонившись спиной к перилам, за которые слабо держалась свободной от бокала рукой, запрокинула голову и посмотрела на беззвездное небо. От виски мир вертелся, и она чувствовала, что в любой момент может упасть. Часть ее в самом деле хотела вывалиться и, пролетев все пятьдесят три этажа, разбиться насмерть. Но вместо этого Рей отошла от перил, покачиваясь, вошла обратно в квартиру и села на большую постель. Она наклонилась и осторожно поставила пустой бокал на пол, а после легла в изножье кровати и притянула ноги к груди. По ее щекам безмолвно покатились слезы, стоило ей уловить на постельном белье знакомый запах. И она задрожала от рыданий, что застряли у нее в горле. Наутро Рей проснулась в квартире, в которой стояла тишина. Она не открывала глаза и, ткнувшись лицом в подушку, которую нашла на ощупь и притянула к себе, представила, как ее пробуждает не пульсирующая в висках боль, а ласковое прикосновение к волосам, которые он заплетал ей, пока она дремала, или нежные поцелуи, которые он оставлял везде, где ему вздумается: будь то ее лицо или тело. Но ничего подобного. Она стала забывать, каково это — просыпаться и смеяться от веселья и счастья. Через два часа она шла по длинным светлым коридорам с множеством дверей. Персонал клиники приветствовал ее с улыбками, пусть и искренними, но печальными. На нее невозможно было взглянуть без сожалений. Несмотря на то, какой красивой была на ней одежда и каким изящным был язык ее тела, лицо ее было осунувшимся, ничего не выражающим, почти безжизненным. Она остановилась перед палатой, дорогу до которой знала так хорошо, что могла пройти вслепую. Склонив голову, Рей прижала пальцы к губам и зажмурилась. — Не вздумай плакать, идиотка, — пробормотала она. Рей глубоко вдохнула и медленно выдохнула, расправив плечи, положила ладонь на ручку двери и открыла ее. В палате было светло и чисто. Увидев возле окна мужчину, что держался одной рукой за стену, а другой за подоконник, в испуге она распахнула глаза. — Бен? Заторможенно он повернул голову и посмотрел на нее через плечо. Мгновение — и она была рядом, аккуратно приобнимая его за талию и позволяя опереться на нее. Рей вздрогнула, когда он уткнулся носом в ее волосы и едва слышно прошептал: «Привет». — Зачем ты встал? — встревоженно спросила она, все еще напуганная оттого, что боялась не удержать его: пускай он сильно похудел за последнее время, он все еще был выше и тяжелее нее. — Где медсестра? Хоть кто-то? Почему ты один? — Боже, Рей, — слабо улыбнувшись, Бен посмотрел на нее и шутливо произнес: — Ты всегда такая зануда. Она грозно прищурилась на него и осторожно повела к кровати, на которую он, лишенный сил, почти рухнул. И все же он нашел в себе силы, чтобы схватить ее за руку и притянуть к себе. Он заставил ее сесть рядом, хоть прежде бы усадил на свои колени и увлек в поцелуй. Взглянув на него, Рей улыбнулась уголками губ, но Бен не поверил ее улыбке. Она поняла это по тому, каким взгляд его стал отрешенным. Желая утешить, Рей подняла ладонь и коснулась его щеки. — Я всех выгнал, — тихо сказал он. — Ждал тебя. — Прости, — она поджала губы, стоило ей почувствовать, как в глазах защипало. — Я проспала. Не могла заснуть без тебя. Бен отпрянул от ее руки. — Ты пила, Рей. От тебя воняет алкоголем. — Прости меня, — и все же она заплакала перед ним, не сумев сдержать жгучие слезы, порывисто обняла его и, склонив голову, прижалась щекой к его груди. — Я… Прости. Пожалуйста, прости. Рей зажмурилась и всхлипнула: Бен положил ладонь ей на голову и заботливо погладил. Он лег на койку, а она рядом с ним, под боком. Пальцами Бен перебирал ее отросшие волосы, пока Рей лежала неподвижно, держа голову у него на плече. От него давно не пахло одеколоном, который был способен свести ее с ума. Вместо того на его коже осел больничный запах. — Я скучал, — сказал Бен. — Я люблю тебя, — ответила Рей. Его губы дрогнули в грустной улыбке. — Ты можешь не приходить, если не хочешь, — спокойно сказал он. — Не чувствуй вины. Это не ты убиваешь меня. — Нет, — Рей крепко впилась в него. — Не прогоняй меня. — Я не гоню тебя, — Бен поднял руку и положил ей на щеку, погладил большим пальцем по скуле. — Я прошу тебя не тратить себя на меня... Моя жизнь обречена, но это не значит, что ты должна наблюдать мой конец из чувства долга. Я прошу тебя оставить это… Меня. Рей покачала головой. — Я люблю тебя, — со слезами на глазах произнесла она. — Я люблю тебя, — эхом повторил Бен. Момент тишины не продлился долго. Дверь в палату открылась и зашла женщины, смерив их двоих недовольным взглядом. Если бы только у Бена были силы, он бы закатил глаза, но вместо этого он как можно крепче прижал к себе Рей, что при виде Леи дернулась в страхе, намереваясь вскочить с постели. И она бы сделала это, он не смог бы остановить ее. Но Рей почувствовала, как его пальцы сжались на ее предплечье, как он надавил на ее затылок, прижимая к своей груди, и она не смогла отстраниться от него. Не тогда, когда она была нужна ему. — Уходи, — жестко произнесла Лея, стоя возле двери, которую открыла для нее. — Уходи, Рей, пока я не вызвала охрану. — Она никуда не уйдет, — хоть и слабым, но не терпящим возражений голосом ответил Бен. Рей опустила глаза, не желая видеть Лею. — Куда смотрит персонал? — недовольство матери Бена быстро нашло свое выражение в гневе, и она вышла из палаты, стуча каблуками. — Сколько раз я просила их не пускать эту несносную девчонку?! Прикусив губу, Рей запрокинула голову и взглянула на Бена. — Наверное, мне нужно идти… — сказала она. Их взгляды встретились: его карие глаза нашли ее зеленые. — Если хочешь, — ответил он. Она положила голову обратно ему на плечо и взяла его ладонь в свою, поднесла к своим губам, запечатлев на внутренней стороне любовный поцелуй, в котором были все: нежность, сожаление, тоска. Слезы катились по ее лишившимся румянца щекам, а Бен заботливо стирал их, как в те ночи, когда обещал, что не оставит ее, что не причинит ей боли, как другие. И она верила не потому, что любила, а потому, что знала: он сделает что угодно, чтобы сдержать данное ей слово, потому что таким был Бен Соло. Когда Рей успокоилась, измотанная собственным плачем, то тихим, лишенным надежды голосом призналась ему: — Надеюсь, я умру первой. Бен ничего не сказал. — Потому что я не хочу жить без тебя. — Ты еще встретишь того, кто увидит в тебе то же, что я, — он прикрыл глаза, вдохнув запах ее волос. — Увидит, какая ты удивительная, как много в тебе доброты, и поймет, каким счастливым ты сделаешь его. Может, он будет заботиться о тебе лучше, чем это делал я. Может, будет лучше любить тебя. Не так эгоистично, как я. Может, будет подходить тебе больше… — Замолчи! — Рей сжала кулаки. — Не смей рассуждать так, словно то, что между нами было, что между нами есть, — что-то обычное. Это не так! Я никогда не встречу никого, похожего на тебя. — В этом и смысл, — Бен весело улыбнулся. — Ты можешь найти кого-то, кто будет лучше меня во всем. Я не смог дать тебе всего, в чем ты нуждалась, но… — Замолчи! Она оборвала его довольно грубо, и он засмеялся, но вскоре смех оборвался кашлем. Рей приподнялась и обеспокоенно посмотрела на него, встала с кровати и потянулась за кувшином с водой. А Бен все кашлял, прикрыв рот ладонью. Когда приступ кашля прекратился, она помогла ему выпить немного воды. Вернув стакан на стол, Рей села у него в ногах и положила ладонь на его бедро, погладив. — Давай уедем, — вдруг сказал он. Она нахмурилась. — Куда? — Куда угодно, — Бен горестно посмотрел в сторону окна. — Подальше отсюда. — Мы не можем… — поспешила сказать Рей, но замолкла. Она понимала: нет разницы, оборвется его жизнь здесь, в этих четырех стенах, или где-то там, за их пределами. А потому после недолгих раздумий тихо сказала ему: — Я могу попросить у По ключи от его коттеджа. Там нас вряд ли будут искать, — на последних словах она улыбнулась, как прежде, — лукаво и озорно. С легкой улыбкой Бен кивнул. Вскоре вернулась Лея не в сопровождении охраны, но вместе с Ханом, который безмолвно переглянулся с Рей. Напоследок погладив Бена по руке, она ушла, оставила его наедине с матерью. Прежде чем последовать за Рей, Хан закрыл дверь в палату. Догнал он ее уже около лифтов. — Хочешь выпить кофе? Рей копалась в своей сумочке в поисках ключей от машины. Ответ ее был коротким: — Нет. — Послушай, Рей, — Хан перегородил ей дорогу в лифт, и она нахмурила брови, взглянув на него не без раздражения. — Ты знаешь, я никогда не был против того, что между вами происходило. Я был рад за вас. И я благодарен тебе за то, что ты остаешься рядом с ним, когда он… безнадежен. Но Лея… Рей закатила глаза и отпрянула. Она собиралась пойти пешком по лестнице, только бы не участвовать в этом бессмысленном разговоре, полном ненависти к ней, но Хан схватил ее за предплечье, не дав ступить и шагу. — Лея хочет, чтобы ты отдала ключи от его квартиры и больше не появлялась здесь. Горько усмехнувшись, Рей ответила: — Мне негде жить, Хан. Я даже не искала другого места. — Позвони друзьям, — ответил он. Заметив, как от злости вспыхнули ее глаза и как многозначительно она посмотрела на его пальцы, впившиеся в ее кожу, Хан отстранился и поднял ладони в примирительном жесте. — Давай я дам тебе денег. Можешь не возвращать их. Он достал бумажник, в котором мелькнули крупные купюры. — Сколько тебе нужно? — Думаете, я продам свою любовь к вашему сыну? — Рей неверяще покачала головой. Двери лифта открылись, и из него вышли люди. Воспользовавшись этим, Рей проскользнула внутрь и нажала кнопки. Когда лифт плавно закрылся, отгородив ее от Хана, она прислонилась к стене и медленно спустилась вниз, присев на корточки, устало прикрыла лицо ладонями и беззвучно заплакала. Сев в машину, Рей поправила макияж. Не так долго она собиралась с мыслями, прежде чем позвонить По, другу Бена, разговор с которым не затянулся. Они договорились о встрече, куда она поехала сразу же, не дожидаясь обозначенного времени. В кафе она просидела около четырех часов, наблюдая за людьми вокруг, жизнь которых шла своим чередом, пока ее словно замерла. По появился, как и обещал, только со встречи, в деловом костюме, в таких до всего ходил и Бен. — Как ты? — когда официантка приняла его заказ, он взглянул на Рей и провел ладонью по своим вьющимся волосам. — Ты первый, кто спросил обо мне, а не о Бене, — с мрачной усмешкой заметила Рей. По поджал губы. — Он выглядит лучше, чем ты. Взглянув на По, Рей не поняла, шутит ли он или говорит всерьез, но решила не уточнять. — Бен хочет уехать, — сказала она. — Мог бы ты помочь нам? — Конечно. — Официантка поставила перед ним чашку с эспрессо и стакан воды. Отпив кофе, По спросил: — Куда он хочет? Рей пожала плечами: — Может быть, к тебе в коттедж, — она внимательно наблюдала за ним. — Ты мог бы прикрыть нас. Никто ведь не имеет права вторгаться на чужую собственность… Брови По сошлись на переносице. — Постой, — он поднял руку, остановив ее. — Вы хотите… Он не может долго оставаться без наблюдения врачей… — Он умирает, — голос Рей был жесток и резок, отчего она вдруг испугалась самой себя. Откинувшись назад, По кивнул. — Какая уже разница? — опустив взгляд, прошептала Рей. По некоторое время молча рассматривал ее. Его взгляд скользил уже не по ее одежде и не по ее телу, как было раньше, а по ее лицу: казалось, она постарела на несколько лет. Прежде он видел перед собой молодую девушку двадцати лет, которая была настолько же наглая, насколько красивая. — Мне жаль. — Я никогда тебе не нравилась, — Рей покачала головой. Она не подняла взгляда, когда произнесла: — Никому из вас я не нравилась. Вы не хотели, чтобы я была с ним. Почему? Чем я хуже? Тем, что мои родители не такие богатые, как ваши? Тем, что я воспитывалась иначе?.. Я люблю его, — на этих словах Рей посмотрела на По, который поджал губы, не смея ей возражать. — Одна я до сих пор произношу его имя. Одна я прихожу к нему каждый божий день, как бы тяжело мне ни было видеть его таким. Пока я вижу его живым, уже сейчас вы видите его мертвым. Где ваша любовь к нему? Где дружба? Вы похоронили их вместе с ним. — Мне правда жаль, — бессмысленно повторил По. На это она лишь слабо улыбнулась. Несколько дней спустя Рей и Бен в целом мире были вдвоем. Она вела машину, пока он сидел рядом, на переднем сиденье, вытянув руку из окна, пропуская через пальцы теплый сухой ветер. Впервые она видела его в простой толстовке и джинсах, которые привез По вместе с ключами от квартиры и другими вещами, полезными в пути. Пока Бен одевался, По вложил Рей в ладонь наличные, но она отказалась от них. Все они: его семья и друзья — считали, что она с ним только из-за денег, а теперь сами пытались сунуть ей эти самые деньги. — Не могу поверить, что мир может быть таким красивым, — сказал Бен, когда они проезжали поля, а солнце медленно садилось, украшая небо нежными цветами. — Как я не замечал этого? — Ты просто не видел никакой другой красоты, кроме моей. Рей бросила на него игривый взгляд, и он искренне улыбнулся ей. Бен дотронулся до ее ноги и ласково погладил через легкую ткань светлых свободных брюк. Она и вправду была невероятно красивой, и это не могли испортить ни усталость, ни боль. Всегда и вопреки всем невзгодам она улыбалась ярче солнца. — Я ни о чем не жалею, Рей, — глядя на нее, спокойно сказал он, и она посмотрела на него. — Просто хочу, чтобы ты знала это. — Да ладно. Признайся, что боишься, что я брошу тебя на трассе, вот и говоришь всякую ерунду, — она весело улыбнулась. — Если бы я не был таким большим эгоистом, — он посмотрел на дорогу, — я бы жалел о том, что все это приходится делать тебе. Но я эгоист, и я люблю тебя. После его слов ее улыбка стала только шире, и она прикусила губу, тщетно стараясь спрятать ее. — Я тоже люблю тебя, — ответила Рей. Задумавшись, она потеряла свою улыбку и немного погодя пробормотала себе под нос: — Люблю больше жизни. Бен бросил на нее взгляд. Еще несколько километров было позади, и они подъехали к двухэтажному коттеджу, расположенному в уединенном месте, рядом с большим чистым и темным озером. Увидев знакомое место, Бен сам вышел из машины. И Рей искренне удивилась тому, каким твердым казался каждый его шаг, словно… ему вдруг стало лучше. Оставшийся день они провели на кухне, где Рей сделала ужин на них двоих. Пусть Бен поел совсем ничего, она все равно была рада тому, что могла снова готовить для него. Их мир стал прежним. А ближе к ночи они лежали в постели, обнимаясь и целуясь. На какое-то мгновение Рей поверила, что это будет длиться вечно, что она излечит его болезнь своей любовью и они смогут жить счастливо дальше. Вдали ото всех и всего они сберегли бы единственное, что им в самом деле принадлежало. И это были не деньги, не красота, не молодость. Это были их навсегда влюбленные сердца. Не прошло и месяца, а он умер, взяв вместе с собой часть ее сердца, которое она сама и отдала. Рей надеялась, что вскоре смерть придет и за ней. Они ведь любили друг друга, а значит, везде следовали друг за другом, куда бы ни вела дорога. Теперь она видела его лишь во снах, и в них он тоже обещал, что будет рядом, что никогда не оставит ее. Вот только стоило ей проснуться, и он покидал ее подобно другим. Больше он не шептал ей на ухо глупости, не смеялся над ее шутками, не дарил сладости, не готовил и не танцевал с ней на кухне, не смотрел с ней фильмы ужасов, не заключал в свои объятия, не защищал... — Мисс? Рей застонала от боли. Она зажмурилась, когда ей в глаза ударил яркий свет. — Мисс? Вы меня слышите? Мгновение — и она провалилась в темноту, чувствуя, как на место боли в руках приходит покой. Но вскоре Рей пришла в себя в больнице. Она попыталась поднять руки, но не смогла оттого, что те были привязаны. Поморщившись, Рей осмотрелась. В палате было темно: за окном была глубокая ночь. Она смотрела на соседние дома, в которых горел свет, и глупо улыбалась мысли, что у нее почти получилось, что в следующей раз будет проще. Когда дверь скрипнула, Рей повернула голову и оцепенела, увидев Лею. Та невозмутимо прошла в палату со стаканом кофе в руке и села в кресло, стоявшее возле окна. Рей моргнула в попытке выбросить из головы ее образ, но мать Бена все так же сидела перед ней. — Ты всегда была глупой и невыносимой, — в тишину сказала Лея и покачала головой. — Я не понимала и до сих пор не понимаю, чем ты смогла так крепко привязать его к себе. Откуда взялась эта слепая безумная преданность? — Мы любим друг друга, — слабым голосом ответила Рей и улыбнулась. — Разве вы, Лея, не любите своего мужа, а он — вас? — Больше тебя никто не любит, Рей. Он умер, и его не вернуть. Рей поджала губы. — Зачем вы здесь? — Контакты нашей семьи были указаны в твоей карте, — ответила Лея и включила светильник, стоявший на тумбочке рядом с ней. — Они не дозвонились по первому номеру. Зато по второму нашли меня. — Зачем тогда вы приехали? — Рей посмотрела на себя: на ней был больничный халат, а ее руки были перевязаны. — Разве вам не все равно? Или думаете, Бен простит вас, если вы поможете мне? Лея горько усмехнулась. — Он бы никогда не простил. Она поставила кофе на тумбочку и встала, медленно подошла к Рей и села у нее в ногах. — Ты знаешь, что с тобой произошло? — спросила Лея. Беззаботная улыбка коснулась губ Рей, и она склонила голову. — Неудачная попытка, я думаю. — Я бы с тобой поспорила о том, насколько попытка была неудачной, — Лея искренне улыбнулась, но вскоре стала опять привычно серьезной и спросила: — Ты не знала? Скажи мне правду. — Не знала чего? — Рей нахмурилась. Вздохнув, Лея погладила ее по ноге. Рей было дернулась, испытав невыносимое отвращение к этому прикосновению, но замерла, когда увидела: взгляд той скользнул по ней и остановился на животе. — Нет… — Рей покачала головой. — Нет, нет. Этого не может быть. — Надеюсь, своей глупостью ты не убила ребенка. После этого Лея поднялась. Она собиралась уйти, но злой и громкий голос Рей остановил ее. — Поэтому вы здесь? Узнали, что я беременна, и прибежали, думая, что это его ребенок? — Рей усмехнулась. — Откуда вам знать, что я не была с другими мужчинами? Что я не спала со всеми подряд в поисках очередного богатого дурака, который будет обеспечивать меня, пока я раздвигаю перед ним ноги? Внимательно Лея посмотрела на нее. — Я приехала, когда еще не было известно о ребенке, — после недолгого молчания честно ответила она. — Ты права. Первая мысль была, что это ребенок Бена. Но потом я подумала, что ты и вправду могла нагулять его. Я спросила, на каком ты сроке, — Лея наблюдала за Рей, которая не менялась в лице, смотрела в ответ с гордостью и презрением. — Срок твоей беременности шесть недель. Если ты не была шесть недель назад с другим мужчиной, то я могу поздравить тебя. Или посочувствовать тебе, — мать Бена с безразличием пожала плечами. — Потому что вряд ли теперь ты найдешь себе кого-то, кто примет тебя с чужим ребенком. Покачав головой, Рей подалась вперед и медленно произнесла: — Я ненавижу вас. И он ненавидел вас тоже. Сейчас я ясно вижу почему. Больше ничего не сказав, Лея ушла. И Рей заплакала. Из-за того, что руки были привязаны, она не могла коснуться своего живота, но она все шептала: «Прости, прости. Я так виновата. Прости меня». На следующий день приходили врач и медсестры. Рей искренне удивилась, когда одна из них принесла ей кремово-розовые цветы — те самые, которые она любила, которые дарил ей только Бен. На мгновение ее сердце пропустило удар: он был жив? Но потом медсестра сказала, что это передал пожилой мужчина, который ждет, разрешит ли она ему подняться. Догадавшись, кто это, Рей покачала головой, но цветы все равно приняла: те напоминали о Бене. Вечером каждого дня, что она лежала в больнице, Хан приходил и передавал подарки. Иногда Рей удивлялась им. Откуда он узнал, что ей нравится? Но в то же время она понимала: родители Бена, должно быть, видели, на что он тратил деньги, видели, как изменились расходы с ее появлением в его жизни. Нетрудно было догадаться, что к чему. Дни проходили, а ее все не выписывали. Врачи боялись, что она попытается снова покончить с собой. И пускай она была никем, без семьи и денег, из-за ребенка они не хотели рисковать, а потому собирались направить ее на реабилитацию в другое место. Тогда Рей и решила сжалиться над Ханом, надеясь, что хотя бы из чувства вины он ей поможет. Отец Бена зашел в палату и остановился около дверей. Его взгляд метался по помещению: ему было тяжело смотреть на Рей, что сидела на своей кровати, глядя на него, обнимала себя за живот. — Боитесь, что я начну требовать деньги? — уставшим, ничего не выражающим голосом спросила она. — Больше я не буду беспокоить вашу семью. Можете быть уверены, мне ничего от вас не надо. — Рей, — сказал Хан и посмотрел на нее, — мне жаль. Глухо рассмеявшись, Рей покачала головой: она никогда не скрывала своего недоверия. — Мне правда жаль, — Хан посмотрел на цветы, что стояли возле ее кровати: это были прекрасные розы Пьер де Ронсар. — Я мог защитить тебя от нападок Леи, но я не стал. Я не знал… Не знал, что вы так сильно любите друг друга. Я думал, это было увлечение. Не больше. — Что, ребенок заставил вас изменить свое мнение? Рей снисходительно улыбнулась. — Нет, не ребенок, — Хан обратил на нее задумчивый взгляд. — Это было завещание. Незадолго до того, как мы все узнали, что он болен, он купил дом. Он стоит мало и находится в соседнем штате. Ты должна знать, что это за дом. Перестав улыбаться, Рей широко раскрыла глаза. — Теперь это твой дом. Наверное, ты захочешь жить там вместе с ребенком, — Хан неспешно подошел к ней и достал из кармана вскрытый конверт, положил на ее постель. — Внутри есть номер моего личного телефона. Если вам двоим, — он бросил беглый взгляд на ее живот, — что-то понадобится, позвони мне. Сделай это ради ребенка. У него должен быть кто-то, кто позаботится о нем, если ты не сможешь. После этого Хан ушел. Рей проводила его взглядом, а после взяла конверт и вытащила содержимое дрожащими пальцами. Внутри были документы на дом по хорошо знакомому ей адресу. То был дом ее детства, который ее мама потеряла из-за долгов. Бен знал о нем, потому что она сама рассказала ему, но она не думала, что он захочет вернуть ей его. Это ведь был просто дом, старый, никому не нужный. Рей прикусила губу, найдя среди документов записку, написанную аккуратным, разборчивым почерком. Проведя пальцами по буквам, она не сдержала широкой улыбки. Крупные слезы медленно скатывались по ее щекам, застилали глаза, пока она вчитывалась в каждое слово. И ей приходилось небрежно стирать со своего лица влагу. «Моя Рей, Твоя улыбка, твоя доброта, твое тепло спасали меня каждый день, что мы проводили вместе. Когда я только увидел тебя, то понял, что нам суждено быть вместе. Никогда не забуду, как ты поразила меня. В тот момент ты была самой красивой девушкой, которую я знал. Да, в этом нелепом наряде, с этими странными косичками. Но то, как ты улыбалась, как смеялась, как смотрела на этих детей, которые тянулись к тебе, словно ты была всем, что им было нужно, ударило по мне. Я впервые за всю свою жизнь был рад, что пришел на детское мероприятие. Коллеги часто приглашали меня, но я всегда находил причину отказаться. Это было странно и глупо, что они звали меня. И ты сама знаешь, каким странным и глупым выглядел я в центре этого детского веселья. Разве странность нашей встречи не доказательство того, что это самая настоящая судьба? Как для тех детей, для меня ты тоже стала всем, что мне было нужно. Вокруг тебя несправедливо много зла. Я хотел бы всю оставшуюся жизнь защищать тебя от него, но я не могу. Я лишь могу сделать для тебя последний подарок, который, надеюсь, согреет твое сердце и позволит тебе снова почувствовать себя защищенной. Пусть этот дом, который и без меня всегда был твоим, принесет тебе счастье и станет напоминанием о доброте, которая существует в этом еще не совсем безнадежном мире. Пожалуйста, живи дальше и будь счастлива. Ты еще встретишь людей, которые увидят тебя настоящую и позаботятся о тебе, которые будут любить тебя за то, что ты — это ты, и которые будут благодарны тебе за то, что ты просто есть в их жизни. Береги себя, Рей. С любовью, твой Бен».