15 осколков Персиваля Грейвса

Когда его находят, и дверь опостылевшего подвала впервые открывает не Грин-де-Вальд, даже собранная, властная Пиквери чувствует, как кожу усыпают мурашки. Обросший, в потасканной одежде и запёкшейся крови, связанный, отощавший и обессиленный, он больше похож на тех, кого постиг «поцелуй дементора», чем на Главу Отдела магического правопорядка – словно осталась едва живая оболочка, опустошённая без остатка. Она резко чувствует свою вину перед ним, даже вину всех их – знать Персиваля Грейвса столько лет и совсем, совсем ничего не заподозрить: впрочем, извинения ему, давно не способному собрать сознание для чего бы то ни было, очевидно, не помогут. Сейчас она только надеется, как и вся магическая Америка, затаившая дух, что он останется жив. Неделю он усердно даёт поводы в этом сомневаться, почти не приходя в себя до конца – ещё пол недели, окончательно очнувшись, но почти не в силах пошевелиться, показывает, что пациента стропивее в больничном крыле ещё не бывало: Грейвс ненавидит быть слабым, ненавидит осознание всего, что произошло, и бесконечного унижения; он даже почти ненавидит Геллерта, видевшего его, действительно, «скулящим у него в ногах» – Пиквери думает, что он держит обиду и оттого отстранён и угрюм; он же зол на самого себя как никогда. Когда к мракоборцу возвращается ясность ума, он вспоминает о Криденсе – Президент понимает, что попросту не имеет права ему врать, и рассказывает всё от и до. – Только, мистер Грейвс, – не выдерживает она, прекрасно понимая, что, зная своего сотрудника, он умчится по следу Грин-де-Вальда, как только встанет с постели. – Я попросту не могу позволить вам отправляться за ними. Вам нужно серьёзное восстановление, я не могу вами рисковать... снова. Персиваль вынужден подчиниться – с ней он давно взял за правило не упорствовать. Ещё пол недели он исправно слушается целителей, но выходит на работу, едва только способен держаться на ногах – в штабе МАКУСА он как всегда собран и энергичен, пусть к концу дня порой незаметно пошатывается и за секунду сбегает от вопросов о самочувствии: через полгода он окончательно в строю, пусть Президент по-прежнему не пускает его в бой, держа на менее травмоопасных задачах. Персивалю сорок один, когда он смотрит смерти в глаза и выдерживает её взгляд.