Непростая работа бессмертного Кирари-Лау

      — Так что случилось с Тамирру-Госси, господин? – поинтересовался Кирари, завершив работу с очередной стопкой бумаг. Разговор проходил в кабинете Блексворда.       Малефит оторвался от отчета и усмехнулся: — Он лишился сил и стал смертным. Где бывший бог Света сейчас я не знаю. Он перестал сканироваться как Тамирру-Госси – его не отыскать.       — И он навсегда останется таким?! – изумился распорядитель.       Высший демон поморщился: — У него есть две возможности снять проклятье и вернуть себе прежний статус божества. Первая – полностью и искренне раскаяться во всем плохом и недостойном, что он делал. Вторая – добраться до Кристалла Силы в одном из своих Храмов.       — Шансы имеются. Хоть и небольшие. Я про второй вариант. – вздохнул Кир.       — Согласен. В первый я не верю. – кивнул Малефит.       Оба вернулись к работе с документами. В любом случае – искать смертного Тамирру среди множества миров с учетом его изменившейся ауры не имело ни малейшего смысла. Демон хитрости какое-то время с грустью думал о судьбе Госси, но счел ее справедливой – с учетом всех тех ужасов, что перенесли по его вине миллионы орков, гоблинов и зверолюдов.              Тамирру-Госси пришел в себя. Он лежал на чем-то жестком и холодном. Его немилосердно трясли за плечо.       — Эй, Милло, просыпайся! Уже утро. Скоро явится хозяин. – вещал незнакомый приятный голос.       «Что?! Кто смеет трясти меня? Какой еще хозяин? Почему меня называют Милло?» — сумбурно пронеслось в голове Госси. Он попытался сканировать – вышло весьма слабо. Но одно было очевидно – Тамирру находился в мире, а не Междумирье и аура у него была совсем крохотная. Да и тело чужое – явно зверолюдское! Какого-то молодого белого кота. Вокруг раскинулся Хельсум – один из миров, которыми раньше правил он – Тамирру-Госси – Великий бог Света.       «КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО?! Как я мог попасть в тело поганого отродья-зверолюда?» — запаниковал Госси, а затем припомнил битву, предшествовавшую потере сознания. Подлый Высший демон Малефит Блексворд кинул в него очень мощное проклятье.       С трудом разлепив глаза, Тамирру увидел над собой серый грязноватый потолок какого-то амбара.       — Как болит голова… — прошептал Госси, с трудом садясь. Выяснилось, что он все это время лежал на прелой соломе. Та же солома запуталась в волосах. Тамирру провел рукой по шевелюре, немного приглаживая. Среди густых коротких кудряшек обнаружились мохнатые уши. Из потертых штанов-шароваров торчал пушистый кошачий хвост. Помимо штанов, на тощем теле из одежды имелась лишь мало что прикрывающая жилетка – потрепанная и видавшая виды. Сам Тамирру в жизни бы не нарядился в подобное непотребство – срам, да и только – босой, ноги до колена, а также почти весь торс и руки оголены. В прежней жизни Госси никогда не был таким грязным. И таким голодным…       — Тебя вчера сильно ударили – не мудрено. Жаль нельзя рассчитывать на помощь лекаря. – вздохнул собеседник с сочувствием. Разбудившим Милло оказался молоденький зверолюд-кот с черной блестящей и короткой шерстью и черными волосами до плеч. Миндалевидные зеленые глаза с вертикальными зрачками, смуглая кожа и примерно такая же как на Госси одежда. А еще такой же рабский ошейник из зачарованного металла.       Откуда-то Милло знал, что черноволосого зовут Цуги. Их обоих привезли сюда – на невольничий рынок в большой город – ныне бывшие хозяева – владельцы с ферм по сбору трав. Обоих зверолюдов, вместе с еще парой дюжин таких же несчастных, продали местному барыге. Это было примерно день назад. Именно тогда юноши познакомились и разговорились. И Цуги, и Милло планировали сегодня перепродать в слуги в богатые дома. Они считались хорошим товаром – молодые, симпатичные — и не должны были задержаться в амбаре для невольников.       «Какой кошмар. Это просто не может происходить со мной! Это неправда!» — в панике думал Госси, стараясь колдовать. Но прежняя магия не отзывалась. Пределом нынешних способностей Милло были слабый скан, распознавание целебных трав и варка простеньких зелий бытовой и лекарской направленности. Не сравнить с могучими силами повелителя нескольких миров. Госси чуть не взвыл от отчаяния…       — Ну же, вставай, друг. А то опять побьют. – увещевал Цуги.       — Да, уже. – Милло с трудом поднялся. Его покачивало. Бывшее божество осознавал – пока не разобрался, что к чему – надо играть по здешним правилам, чтобы выжить.       — Вот и молодец. – похвалил товарища черноволосый товарища.       Почти сразу в амбар заглянуло несколько стражников-хумансов – в легких доспехах и с копьями.       — А ну живо на выход, блохастое отродье! – прикрикнул один.       — Уже идем. – Цуги поспешно поклонился.       За пределами амбара обнаружился просторный грязный двор. Там уже поджидали еще две дюжины невольников-зверолюдов и еще с дюжину охранников.       — Для начала в купальню их. Надо отмыть этих паршивцев, а то не продать. – распорядился дородный хуманс средних лет в дорогих рубашке, жилетке, при модных штанах и высоких сапогах – тот самый хозяин-барыга, скупавший невольников на перепродажу.       Стражники погнали толпу зверолюдов в полутемное облицованное кафельной плиткой помещение. Здесь пушистым велели раздеться догола. Госси смутился. Ему и помыслить было жутко – ходить нагишом перед таким количеством народа. И ладно смирные и тихие невольники - эти хоть безопасны. А вот стражники гоготали, откровенно глумились, «пожирали» похотливыми взглядами, норовили шлепнуть пониже спины и отпускали скабрезные замечания. Только спешка не позволяла хумансам зайти дальше в своих приставаниях.       «Я бы испепелил этих негодяев Истинным Светом если бы мог!» — думал Тамирру, испытывая смесь стыда, ужаса и гнева.       С замешкавшихся одежду срывали сами хумансы. Так что Госси поспешил поскорее раздеться сам - чтобы не было повода его облапать. Раздевшихся рабов гнали дальше – коридор со струями холодной воды, бьющей со всех сторон. Дальше – теплая вода. Отмывающий состав, распыляемый с потолка. Снова струи воды. Под конец Милло наглотался отмывающего состава и воды, тело болело от мощных потоков, бьющих по всем участкам. Если бы не своевременный совет Цуги поплотнее прижать уши – всенепременно натекло бы и в них.       После купальной экзекуции невольникам выдали одинаковые чистые одеяния – этакие рубахи с коротким рукавом и длиной до середины бедер, а еще гребни – привести в порядок шерсть.       «Сами хумансы одеваются куда как более закрыто и прилично. И намного богаче. А зверолюды ходят почти раздетые. Я раньше полагал, что это потому, что пушистые – распутники без стыда…» — думал Милло, натягивая рубаху. Теперь он сам оказался среди "распутников" - иной одежды все равно не предвиделось.       Полчаса спустя вполне чистые и расчёсанные, но ослабевшие от голода невольники гуськом – один за другим плотной цепочкой – были отправлены на рынок. Их охраняла пара дюжин стражников, а хозяин гордо вышагивал впереди.       По прибытии товар расположили под навесом – также одной линией, чтобы было лучше видно покупателям. Под соседними навесами разместились невольники других хозяев. Тоже в основном зверолюды-коты, хотя было несколько белок, енотов и собак, а также гоблинов. Мужчин и женщин примерно поровну.       Несколько ослабевших от голода невольников попробовали сесть. Но на них живо прикрикнули стражники. Есть по-прежнему не давали – Милло «помнил», что не питался уже сутки, а то и больше – с момента отъезда с фермы. Местный господин считал, что тратиться на еду невыгодно – пусть слуг покормят новые хозяева. Голодные рабы – покорнее и слабее, меньше сил для побега и проявлений строптивости.       Один раз невольникам дали попить – принесли ведро воды из ближайшего колодца и выдали один черпак на всех – зверолюды выстроились в очередь. Тамирру с нетерпением ждал, когда настанет его черед утомить жажду. Госси содрогался от отвращения, осознавая, что черпаком до него пользовалась примерно дюжина других существ. Да и ведро с черпаком явно давно не мыли. Но пить хотелось нестерпимо, так что юный зверолюд с жадностью глотал холодную воду – такую освежающе приятную, такую чудесную. Милло потянулся за следующей порцией, но Цуги одернул его: — По одному черпаку. Потерпи друг. Знаю – очень хочется. Но отводить по нужде часто не станут – лучше не налегать. Да и другим может не хватить.       «Да плевать мне на остальных! Я хочу пить.» — с гневом думал бывший бог Света. Он искренне полагал свою драгоценную жизнь неизмеримо ценнее жизней и потребностей каких-то зверолюдов.       «Я тут по ошибке, а они по справедливости! Со мной так обращаться нельзя. А с ними – можно.» — высокомерно решил про себя Госси.       Но он был достаточно умен, чтобы не нарываться на конфликт и не злить тех, кто мог быть полезен.       — Да, конечно… — Милло с сожалением вернул черпак на место и пропустил к ведру следующего.       — Ничего. Вот купят нас хорошие господа – там поедим. И попьем вволю. – постарался приободрить товарища Цуги.       «Я правил мирами. А теперь попить вволю – мечта и огромная милость…» — думал Тамирру с горечью. – «Меня продают на рынке, словно какую-то вещь!»       Мысль о том, что живых разумных существ в принципе нельзя продавать и владеть, как имуществом, не посетила сознание Госси. Он много раз видел невольничьи рынки сканом пока был местным богом-покровителем. Но никогда не считал чем-то предосудительным - ведь должны же господа-хумансы где-то приобретать слуг. Да и сейчас Милло злил не сам факт наличия рабства, а то, что рабом стал он…                     Пребывание на невольничьем рынке являло собой подлинный кошмар для приведенных сюда зверолюдов. Мимо проходили хумансы – сытые и довольные богато одетые горожане. Они смотрели на невольников с презрением и обсуждали как товар на прилавке. Хотя… зверолюды и были товаром – как новый кафтан или тягловый конь.       — Этот какой-то болезненный на вид и тощий! – ворчала матрона в адрес Милло. – Явно слабый. Помрет быстро.       — А у этого взгляд дерзкий. Точно у уличного кошака. – это уже в адрес Цуги добавил муж матроны, откровенно морщась.       Ругая невольников, супружеская чета явно кривила душами – Милло и Цуги были элитным товаром. Просто весьма недешевым.       — Вот эта рыженькая с пятнышками выглядит глупой. Точно нерасторопная. – заявил зажиточный ремесленник товарищу. Они подбирали прислугу для мастерской. И одна из сосестер Милло и Цуги по несчастью показалась им недостаточно интеллектуальной даже для такой простой работы.       — У этой шерсть слишком короткая и лицо приплюснутое. Фу! – бросила дородная хуманка, заприметив, как заинтересованно ее муж пялится на вышеозначенную невольницу – златошерстную миловидную кошечку. Сама хуманка была в десять раз уродливее рабыни и неистово ревновала.       — Да-да, дорогая. Ты права! – с сожалением вздохнул супружник, оценив про себя аппетитные формы пушистой.       Госси злился, хоть и не подавал виду. За пол дня Милло услышал столько оскорблений в свой адрес, сколько не слышал за все предшествующие столетия жизни. Ранее, с самого рождения, с ним неизменно были вежливы и почтительны. Даже Темные при столкновении в бою смотрели с ужасом и ненавистью – не с презрением…       «Я уверен – меня ищут. Обязательно найдут и помогут! Мои бессмертные сородичи-боги не оставят меня в беде!» — как мог успокаивал себя Госси.       Он не знал, что о его судьбе не ведомого никому кроме Малефита и его ближнего окружения. Но даже они не смогли бы сейчас разыскать врага по ауре или при помощи поискового ритуала. Тамирру полностью переменился. В нем никак не опознать прежнего Владыку Света. Мощное проклятье скрыло недавнего бога и от информационных ритуалов.       Кажется, прочих невольников меньше трогали обидные слова покупателей. Они не слышали ничего иного за всю свою жизнь. Не представляли, что бывает как-то иначе…       Гораздо хуже становилось, когда кто-то из хумансов требовал показать товар поближе. Тогда приглянувшегося невольника подводили к заинтересовавшемуся и тот начинал придирчиво и бесцеремонно осматривать и ощупывать – трогать за хвост и уши, заглядывать в рот, проверяя зубы, норовил облапать под рубахой. Впрочем, на последнее хозяин огрызался, напоминая, что — «Все прочее после покупки – товар новенький и не порченный! Кто попортит – будет платить.»       Милло буквально сгорал от стыда и гнева, когда таким постыдным образом осматривали его. В целом, симпатичным белым котиком интересовались довольно многие. Но господин требовал высокую цену – раза в два больше, чем за большинство других невольников, именуя «удачным экземпляром». Так что Госси до сих пор никто не купил – приценивались и уходили. Примерно аналогичная ситуация складывалась и с Цуги. Он тоже числился красивым. Хоть и чуть менее удачным, чем Милло.       После питья невольникам потребовалось в уборную. Стражники отводили по одному в дурно пахнущий закуток и нагло пялились, комментируя. Во время такой отлучки один из кошаков попробовал сбежать. Но всего один сигнал на ошейник с особого амулета, находящегося у господина, и вот уже беглец лежал на земле, извиваясь от нестерпимой боли. Его оттащили обратно и отвесили плетей…       Госси, ранее подумывавший о том же, был благодарен судьбе за предостережение.       Во второй половине дня, когда голод стал нестерпимым, а голова кружилась все сильнее, Цуги заинтересовались вплотную. Рослый господин военного вида с супругой отчаянно торговались за черного кота. Цуги был осмотрен со всех сторон и признан подходящим. Стоимость невольника удалось немного сбить и дело уверенно шло к приобретению. Милло весь сжался – оставаться без единственного настроенного к нему по-доброму существа рядом было очень боязно.       — Нам нужно двоих! – категорически заявила жена военного. – И не смей засматриваться на девиц. Второй тоже должен быть юношей.       — Хорошо, дорогая. – вздохнул супруг с явным сожалением.       — Вот этот белый кот – смирный, чистоплотный и работящий, о милостивый господин. – Цуги впервые осмелился заговорить. Он кивнул в сторону Милло.       «Лучше не разлучаться с Цуги!» — решил про себя Госси и придал лицу самое почтительное выражение.       — Дороговат… — проворчал покупатель.       — Зато беленький и миловидный. Отлично будет смотреться в униформе слуги. – напомнила супруга.       — Очень хороший экземпляр. Берег для таких ценителей, как вы. – заверил торговец самым мягким тоном.       Вскоре сделка была оформлена, договор подписал и амулеты от ошейников Цуги и Милло перешли из рук в руки. Помощники знатного военного разместили очередные «покупки» начальника в телеге, где уже громоздились какие-то бочки, мешки, кули и прочее. Невольники устроились на полу, радуясь возможности наконец сесть.       — Едой пахнет. – сообщил Цуги, принюхиваясь к содержимому ближайшего свертка, — Вечером, наверное, накормят.       — Надеюсь… — кивнул Тамирру. Он отчаянно хотел наброситься на еду прямо сейчас. Но понимал – за такое выпорют и перепродадут. Сейчас он относительно приемлемо устроился – у явно богатого и не особо злого господина. Да и Цуги рядом. Больше так может не повезти.       Вскоре повозка, плавно покачиваясь, выехала за пределы города. Шум и гомон стихли, изменились запахи вокруг – чуткие ноздри улавливали ароматы разнотравья и тумана, а не дыма очагов, выделанной кожи и готовящейся снеди. Господа и их помощники-хумансы ехали верхом – немного впереди телеги с покупками. Дорога прошла мирно.       Спустя пару часов процессия достигла большого имения. Новоприобретенные слуги приняли участие в разгрузке обоза, а затем им выдали местную униформу – широкие штаны, мягкие ботинки и жилет – все ярко-фиолетовое, более закрытое, чем прежние нескромные тряпки – и разместили в общей комнате для слуг – на первом этаже подле кухни. По сути – новое обиталище являло собой ряды простеньких, грубых лежанок с куцыми матрасами и застиранной постелью в заплатах. Под каждой лежанкой – небольшой ящичек для вещей. На этом все скромное имущество.       — Ну, привет, новенькие. Меня зовут Хильд. И я главный среди слуг. Будете слушаться меня. – объявил крупный зверолюд-белка.       — Я – Цуги, а это Милло. – представил себя и товарища черный кот.       — Сейчас надо перемыть посуду после хозяйского ужина. – распорядился Хильд.       Новичков отправили на кухню, а точнее в ее пристрой – моечную. Там Цуги и Милло предстояло драить многочисленные блюда, тарелки, чашки и столовые приборы. Чаны с мыльной водой, чаны с чистой водой, полотенца. Госси, ранее никогда не мывший посуду, поначалу растерялся.       — Я в поле работал. В дом пускали только спать. – нашелся Тамирру в ответ на недоуменный взгляд товарища.       Повторяя за Цуги, Милло довольно быстро освоился. Новеньких невольников наконец, впервые за весь этот бесконечный день накормили. Тамирру не помнил, как добрел до своей лежанки и забылся сном без сновидений – тяжелым и маятным.