Every Lover's Game

Понедельник, 16 февраля 1976 Что бы ни случилось между мальчиками – печально известными и безумными Мародерами, дружбу которых ничто не могло испортить – это плохо. Очень плохо. Причину ссоры Марлин узнает по кусочкам, совершенно случайно собравшимися в целую картинку. Сириус сидит у камина в пустой гостиной. Он в той же одежде, что и вчера. И очевидно разбит: сидит сгорбившись, волосы спадают ему на глаза, пока он не поднимает голову от звука шагов на лестнице. Когда он понимает, что это она, разочарование и облегчение читаются в его взгляде, но он тут же начинает судорожно осматриваться по сторонам, словно он не может долго смотреть на что-то одно, иначе начнет плакать. Он впивается кончиками пальцев в свои ладони с такой силой, что она уверена, на них появятся синяки. Марлин знает о переменчивости настроения Сириуса, что от восторга до грусти и злости он может перейти за короткий промежуток времени, как будто бы кто-то перелистывал страницы книги. Но никогда она не видела его таким. Чувство вины сковывает ее шаги, она прикусывает губу. Он ее друг, и она не будет скрывать от него, что причастна к его положению в команде. – Сириус. – Марлин сглатывает, и обходит кресло, вставая напротив него. – МакГонагалл, возможно, уже сказал тебе, но я теперь в команде. Вместо тебя. Я не хотела, чтобы ты узнал от кого-то другого. Он смотрит на нее, в радужках глаз сверкает ртуть, темные ресницы дрожат от быстрого моргания. Она может поклясться, что он вообще не видел ее, пока та не заговорила. – Что? Марлин, мне все равно. Я не… я не могу… – Сириус. – повторяет она, хмуря брови. Она кладет руку ему на плечо, и он незамедлительно кладет поверх свою, впиваясь пальцами в ладонь Марлин. – Что ты сделал? Она не хочет доводить его своей прямотой, но он тяжело дышит, словно он сейчас разрыдается. – Я проебался. – бормочет он. Марлин собирается ответить ему, но тут портрет отъезжает в сторону, пропуская Джеймса. Тот входит в комнату с таким выражением лица, какого она ни разу не видела за пять лет дружбы. Он выглядит как отражение Сириуса: темные растрепанные волосы и легко читающиеся эмоции. Но у Сириуса читается вина, то на лице Джеймса – ярость – его руки сжаты в кулаки, а грудь поднимается от тяжелого дыхания. Марлин вздрагивает. Сириус уже на грани срыва – вспышка Джеймса явно будет лишней. – Зачем, блять, ты сделал это? Мерлин, Сириус, я едва могу смотреть на тебя. Я так зол. – Ему все равно, что Марлин здесь. Он скрывается на крик, рукой хватаясь за волосы, словно пытаясь вырвать их. В его глаза также стоят слезы. – Как ты мог так поступить с ним? Если сначала он кричал, то под конец его голос снижается до резкого, душераздирающего шепота, как у Сириуса, пальцы которого все еще впиваются ей в ладонь, пока Джеймс говорил. Но на последней фразе его рука безвольно упала на колени, напоминая увядшую лилию или птицу со сломанной шеей. До этого момента Марлин готова была поспорить на все свои деньги, что между этими двумя никогда не будет подобных ситуаций. Их взаимоотношения – одна из тех вещей, которые принимаешь как данность. Например, солнце встает на востоке, из-за луны происходят приливы и отливы, звезды танцуют, земля круглая, а Джеймс и Сириус всегда будут лучшими друзьями. Но при виде того, как все рушится, у Марлин зарождается ужасное чувство. Разве все не должно измениться? Неужели этот год одновременно и лучший, и худший из всех, что у них были? Портрет снова отъезжает и в гостиную входит толпа второкурсников. Джеймс поворачивает голову в их сторону и без колебаний кричит. – Убирайтесь! Они замирают от неожиданности. – Джеймс. – предупреждающе произносит Марлин, и он поворачивается к ней. – Марлин, пожалуйста. – его голос грубый, но в его глазах она видит мольбу. – Уходи. Она не хочет этого делать… хочет остаться и потребовать объяснений. Но она неожиданно для себя прикусывает губу, делая вдох. Она бросает взгляд на Сириуса, но тот занят разглядыванием своих синяков и не смотрит на нее. Как бы он ни был зол, Сириус всегда у Джеймса на первом месте – в этом Марлин уверена. – Хорошо. Она оставляет их наедине, выталкивая второкурсников обратно в коридор, и прислоняется к проходу. – Нам нужны наши вещи, – говорит одна из них. – Подождете. – Наше домашнее задание. – раздается другой голос. – Не сейчас. – Но… – Не. Сейчас. Они возмущенно перешептываются, но вскоре уходят, а Марлин играет роль охранника. Кажется, рама от портрета Полной Дамы проделает в ее позвоночнике дыру. Если она сосредоточиться, то сможет услышать Сириуса и Джеймса, чьи голоса то одновременно повышаются, то затихают. – Что ж, никогда… – бормочет Полная Дама, но Марлин не обращает на нее внимания. Что сделал Сириус? И с кем? Джеймс сказал «он», а единственные, о ком он переживает, чтобы кричать на Сириуса – другие мародеры. Неужели Сириус расстроил кого-то из них? Питер – самый близкий друг детства, а Римус – постоянный источник дружбы в ее жизни вот уже который год. И мысль, что кто-то из них может пострадать, ей ненавистна. Сириус, возможно, готов умереть за любого из них, но она знает, что у них есть характер. Гордость. В них слишком много переломов, на которые можно наступить. В ее горле поднимается ком. В коридоре слышатся шаги и она готовиться сказать, чтобы на какое-то время отсюда свалили, но это всего лишь Лили. Между ее бровей видна напряженная складка, а пальцами она сжимает края школьного свитера. – Марлс… что с твоими волосами? Марлин дотрагивается до локонов, все еще непривычно коротких, но качает головой – сейчас это неважно. – Ты знаешь, что происходит между парнями? Джеймс там кричит на Сириуса. Она показывает большим пальцем на портрет. И Лили вздрагивает от ее слов, как было когда она увидела новую прическу Марлин, но на этот раз приходя в ужас от одной мысли об их ссоре. – Пит ничего не говорит, а Римус все еще в Больничном крыле. К нему весь день никого не пускают. При этих словах ее парализует страх. Римус всегда болеет, они привыкли, но никогда еще не приходилось волноваться, что все может быть намного хуже. – Ты же не думаешь, что он… Лили качает головой, но это отрицание того, что Римусу плохо, а отрицание вероятности происходящего. – Я не знаю… Я собиралась попытаться увидеться с ним сейчас. – Я с тобой. – Марлин отталкивается от портрета, расцепляя руки. – Я больше не слышу их криков. Джеймс и Сириус ссорятся. Это даже звучит неправильно. Лили кивает, и они идут по коридору, то замедляя, то увеличивая шаги. В такое время коридоры почти пусты, и они слышат, как эхом отдаются голоса, в том числе и тот, где кто-то зовет Лили. Они обе поворачиваются и видят Северуса Снейпа, идущего им навстречу. Марлин не нравится, как блестят его глаза. А еще он одет в школьную форму, хотя она уверена, что не видела его на зельях. – В чем дело, Сев? – спрашивает Лили, крепко сжимая край свитера. – Мы очень спешим… – Нам нужно поговорить. – настаивает он, не обращая внимания на Марлин. – Сейчас не могу. – пытается сказать ему Лили, но он подходит ближе, пока не оказывается в нескольких сантиметрах от нее. – Это важно. Очевидно, что он не собирается принимать отказ, Марлин закатывает глаза. – Она сказала, что у нас нет времени. Мы уходим. – Я не с тобой разговаривал. – шипит он. – Ну же, Лили. Он хватает ее за запястье и тянет к одному из пустых кабинетов. – Не прикасайся к ней… – Марлин делает шаг вперед, но Лили перехватывает ее взгляд. – Я… быстро, Марлс. Она тоже не в восторге, но в ее огромном сердце Северус по-прежнему занимает маленький уголок, и пока это так, она будет лояльней к нему. Марлин вздыхает, когда дверь кабинета закрывается, раздраженная, что перед ней разворачивается еще одна непонятная ситуация. Наблюдая за происходящим через специальное стекло, она видит, как Лили отстраняется от Северуса, когда они останавливаются среди парт. Он пытается что-то объяснить, жестикулируя руками и сильно хмурясь, но Лили только качает головой, черты ее лица становятся жестче. И только когда Лили делает шаг назад, шокировано замирая, Марлин не может оставаться в стороне. Она открывает дверь, пока не будет видно их. Ее пульс повышается, когда до нее долетает голос Северуса. – … он оборотень, Лили! Он опасен! Как ты не можешь этого понять… – … нет, нет… – … да! Ты же достаточно умна, чтобы увидеть знаки. Он постоянно болеет в полнолуния, пропускает занятия и всегда оказывается в Больничном крыле, а его шрамы… – … Сев, прекрати… – … приди в себя! Он тебе не друг! Он опасен для всей школы… он почти убил меня! Если бы Блэк ничего не сказал, мы бы так и продолжили жить с кровожадной шавкой прямо у нас под носом… – как ты смеешь так называть Римуса… – … его следует усыпить… Раздается резкий удар кожи о кожу, и Северус отступает на шаг, его лицо окрашивается розовым от сильной пощечины Лили. Ее подруга не произносит больше ни слова, с грозным лицом пересекает кабинет и распахивает дверь. Она останавливается, сталкиваясь лицом к лицу с Марлин, и их взгляды на секунду сталкиваются, прежде чем Лили делает шаг вперед, отчего Марлин отступает, и закрывает дверь. Они стоят, смотря друг на друга, узнав ужасную информацию. Потому что Римус… Римус, с которым у нее был первый поцелуй. Римус, который помог ей с проектом по Травологии на втором курсе. Римус, который пришел посмотреть на ее отбор и говорил, что она великолепна, несмотря на свое больное бедро и отсутствие интереса к квиддичу. Этот Римус… – Идем, Марлс. Нам нужно увидеть его. Слова Лили звучат грубо, но в тоне слышится мягкость, а ее выражение лица напряженное. Марлин удивленно качает головой. Они знали. Джеймс и Сириус точно, потому что со слов Северуса, именно Сириус был тем, кто сказал ему, а Джеймс кричал на него из-за этого. И если они знали, то нет ни единого шанса, что Питер был не в курсе. Марлин будто парализует. Она не знает почему, и не хочет искать причину, поэтому она просто качает головой. Лили холодно фыркает и, не говоря ни слова, разворачивается и идет по коридору в сторону Больничного крыла, оставляя Марлин одну. Мэри встречается с Сириусом; дружба Лили и Северуса рушится, а она уступает Лили Мэри; Сириус исключен из команды по квиддичу, а она заняла его место; и ей нравятся девушки; Джеймс и Сириус поссорились, а Римус – оборотень. Когда она, наконец, оказывается в том состоянии, что ей больше не кажется, как ее собьет с ног новая волна, наступает комендантский час. Однако когда она доходит до Больничного крыла, мадам Помфри сообщает ей, что Римуса там нет. В груди Марлин проносится ужасный страх, что его исключили, или, как сказал Снейп, усыпили, но добрая ведьма говорит, что он находится в гостевых комнатах. Чтобы не оставаться в одной комнате с Сириусом, дополняет Марлин про себя. Лили не разговаривает с ней, просто переворачивается и притворяется спящей. Бог знает, где сейчас Мэри. Возможно, разговаривает с Сириусом, какого хрена он выдал тайну одного из своих лучших друзей тому, кого ненавидят все, кроме Лили. Марлин хочет объясниться, хочет пересказать всю боль в ее груди словами, сказать, что это шок, или огромная боль, или остаточный внушенный обществом страх, но они перегорают в горле, едва она успевает что-то произнести. Она хочет сказать Лили правду, но она сама не знает, что правда. Поэтому Марлин лежит в кровати не в силах уснуть, а когда за окном начинает слышаться щебетание птиц, она встает, зная, что нужно делать. Сначала она заходит в Большой зал и берет немного еды, а потом бродит по всему замку, находя Римуса в библиотеке. В такую рань там никого не встретишь, и обычно ему такое нравится, но сегодня он просто смотрит на лежащую перед ним закрытую книгу. Это не одна из книг Хогвартса, а скорее маггловская. И она узнает ее – это книга Сириуса. Римус всегда берет его книги. Она садится рядом. Они вместе молча смотрят на книгу. «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда – одна из любимых книг Сириуса. Несколько лет назад он зачитывал отрывки из книги вслух в общей гостиной. Она слышит эхо его слов. Она уверена, Римус тоже. – За изысканностью всегда скрывается нечто трагическое. – цитирует Марлин. Или неправильно цитирует, память подводит. Но ее голос будто разрушил какое-то заклинание. Римус наклоняется вперед, закрывает лицо руками и судорожно выдыхает. – Я не могу перестать смотреть на нее. Блять, это так глупо. Я дочитал ее вчера. И хотел обсудить ее с ним… после полнолуния. Он морщится, и она замирает от того, как легко он ссылается на полнолуние. Римус поворачивается, встречаясь с ней взглядом, по-прежнему прижимая руки к лицу. – Лили вчера сказал мне. Что ты знаешь. С этого ракурса Марлин не может разглядеть шрам на переносице, но она видит свежую повязку там, где рукав мантии немного задрался. Он просто смотрит на нее, но в его глазах есть что-то глубокое, жестокое, пугающее. И она понимает, он готов к тому, что она плохо отреагирует. Упрекнет или накричит. Возможно, так могло случиться когда-то, но сейчас она старается быть собой, а не дочерью своей матери. Прикусив губу, она протягивает руку и убирает одну из его рук от лица, чтобы лучше его видеть. Вместо того, чтобы развить тему – она не умеет вести диалог, как и он, они оба хороши только в моменты злости – Марлин достает из кармана что-то сложенное в салфетки и кладет на стол. – Держи. Тост с шоколадной пастой. Знаю, ты говоришь, что у тебя нет любимого, но клянусь, ты тянешься к «нутелле» в два раза чаще, чем ко всему остальному. Все еще опасаясь, он свободной рукой разворачивает завтрак, который она ему принесла, и как знала, что понравится, и начинает есть. К черту правила мадам Пинс. Независимо от ситуации, Римус всегда ест и съедает больше, чем они вместе взятые. Теперь Марлин догадывается почему. – Ты не сказал мне. – слова срываются с языка раньше, чем она успевает подумать. Она чувствует, как его рука напрягается, но Марлин продолжает говорить, прежде чем он успевает отстраниться. – Я понимаю, почему ты не говорил. Знаю, как это опасно, и знаю, что могу… Но ты всегда можешь поговорить со мной. – Я никому не говорил. – отвечает он, насупив брови. – Всем, кто должен был знать, рассказали мои родители или Дамблдор. Вы с Лили узнали от Снейпа. Джеймс, Питер и… они выяснили много лет назад сами. Я никогда не решал, кому рассказывать. Она тяжело сглатывает, и чувствует, как он снова напрягается. Его взгляд устремляется к книге. Он в очередной раз судорожно выдыхает. – Блять, я так зол на него, Марлин. Я могу убить его. И я хочу. Я не понимаю, как он мог так поступить. Он… он мой… и эта блядская книга. Римус меняется в лице, шрам белеет от движения, и он крепче сжимает его рука, чувствуя злость. Злость на Сириуса, на ситуацию, на этот мир, который причинил боль ее другу. Бросая взгляд на книгу, Марлин берет ее со стола и запихивает в свою сумку. Римус пристально следит за ее движениями, словно ему, несмотря ни на что, все еще хочется забрать ее обратно и прижать к груди. – Она побудет у меня, пока ты на него злишься, Рем. А когда ты будешь готов поговорить с ним, просто скажи мне, и я верну ее. Но до тех пор… продолжай злиться. Она не уточняет, идет ли речь о книге или поступке Сириуса, но Римус кивает, порывисто вздыхая и снова потирая глаза. Они сидят так еще какое-то время, но в конце концов день набирает обороты, и среди стеллажей начинают появляться студенты. Римус мог бы и сегодня никуда не ходить – у него есть разрешение избегать Снейпа и Сириуса – но ему не хочется привлекать к себе лишнее внимание, поэтому они спускаются в Большой зал на второй завтрак. Несмотря на то, что Римус сказал, что Снейпу грозит исключение, если он проболтает о его «состоянии», как он это называет, но какая-то часть Марлин не может поверить, что никто не вскочит и не закричит при их появлении. Но в «Пророке» ни слова, что в Хогвартсе появился оборотень, а на страницах сплетен нет ни одного упоминания о произошедшем в школе, все внимание сосредоточено на последнем скандале вокруг внебрачных детей Розье и неверных отцах. Студенты продолжают болтать между собой, занятые почтой или попивая чай, даже не взглянув на них дважды. Несколько младшекурсников даже машут Римусу – у него есть что-то вроде фан-клуба, что всегда их забавляло. Когда Лили входит, она внимательно смотрит на них, ища признаки того, что Марлин стервозно себя вела с ним. Лили – настоящая подруга, она заботится обо всех, кого считает своими друзьями. И Римус как раз попадает в эту категорию. Впрочем, как и Сириус со Снейпом. Марлин слегка улыбается, и спустя мгновение Лили расслабляется. Они садятся спиной к слизеринскому столу и так, что Римус оказывается между ними. Они придерживают его за руки, когда они не заняты едой. И все идет как надо. Со временем Римус вливается в компанию девочек, они вместе готовятся к сдаче СОВ. К ним довольно часто присоединяются Джеймс и Питер. Сириус же напоминает призрака. Он явно страдает, впрочем, как и Римус. Джеймс и Лили пытаются убедить его не закрываться. Но с началом весны ситуация не проясняется. Мэри и Сириус расстались, из-за чего Мэри пришла в ярость. Она напоминает уличную кошку, готовящуюся отразить атаку, когда рассказывает им об этом. Как она пыталась быть терпеливой, хорошей девушкой. Как она принесла Сириусу чай, но отказался его пить, сказав, что она сделала его неправильно, и только Римус делает чай так, как ему нравится. Они оба и так были на пределе, отчего такая мелочь стала камнем преткновения. И Сириус выкрикнул, что не хочет встречаться с ней. Марлин видит, как эти слова задели Мэри – они ведь встречались с самого начала года – но она не подает виду, красит губы ярко красной помадой и флиртует с каждым парнем на вечеринках в честь дней рождения Римуса и Джеймса. В свободное от учебы время Марлин полностью посвящает себя квиддичу. Она уже не так бурно реагирует на тот факт, что она теперь в команде, а учитывая весь хаос, происходящий у ее друзей, она почти не чувствует вины за такой способ побега от них. Почти. Но она знает, Джеймс делает также, а Алиса ожидает от нее не меньше, чем то, что она устроила на отборе. Играть с Уолшем – это совсем другая история. Миллс практически не обращает на нее внимания, и, как она знает, Колдвелл ее недолюбливает, но так как ей не приходится взаимодействовать с ними напрямую, то это не проблема. Но Уолш – ее партнер. То есть они должны быть мини-командой в команде, например, как охотники, но он не хочет. После ее отбора он стал намного хуже: он поливает ее дерьмом с начала и до окончания тренировки. Он не пытается применить физическую силу, справедливо опасаясь, что снова окажется в Больничном крыле, но он тратит время, выкрикивая, что она ничего не знает, критикует ее навыки и тело, отрицая ее нахождение в команде. Алиса и Фрэнк по сто раз говорят ему заткнуться, а Джеймс угрожает оторвать ему голову, если он продолжит в таком же духе. Но все они знают правду. У них нет никого, кто мог бы занять его место. Он им нужен. Каждый раз, когда Марлин напоминает об этом, она злится. А потом она вспоминает, что с ней должен был быть Сириус – замечательный, веселый, гениальный Сириус – и злится еще больше. Эта мысль превращает ее в зверя, который ломает рукоятки метел и оставляет вмятины на воротах бладжерами, на протяжении всего матча с Хаффлпаффом. Ее охватывает жгучий восторг больше, чем страх, что это ее первая игра. Они выигрывают, несмотря на отсутствие сплоченности между ней и половиной команды, но с небольшим отрывом. Не с таким, как им хотелось бы. Но даже если бы она смогла забыть и не обращать внимания на все плохое, то слизеринцы не позволяют ей этого сделать. Они поливают грязью Марлин и других игроков, она же в ответ выкрикивает оскорбления, словно ей за это платят. Если верить Римусу, то после мартовского полнолуния количество попавших в Больничное крыло из-за проклятий растет. На Зельях Марлин не сдерживается. Лили попросила поменяться партнерами, все еще отказываясь взглянуть на Снейпа после того разговора о Римусе, но Слизнорт отказался, заявив, что ему жалко разлучать своих лучших учеников. Поэтому Марлин вынуждена слушать, как Снейп шипит на Лили. Питер вздрагивает с каждым новым оскорблением в адрес их друзей, и Марлин чувствует, как напряжение внутри нее растет, словно резинка, растянутая уже настолько, что вот-вот порвется. – Когда же ты уже поумнеешь, Лили? Ты ведь знаешь, что он монстр. Ты просто упрямишься. Именно это слово – монстр – выводит ее из себя. Раздается резкий скрежет, притягивающий все взгляды, стул Марлин падает, а через секунду глаза Снейпа расширяются, когда ее кулак летит к его лицу. Он удивленно вскрикивает. Боль в руке Марлин кажется такой чертовски приятной, что, слыша, как он называет ее сумасшедшей сукой, она делает это снова. Она встает коленом на его стол, хватает за затылок и с большей силой снова ударяет кулаком в нос. Джеймс, Питер и Сириус оказываются возле нее, готовые держать Снейпа, пока она выбивает из него все дерьмо под выкрики и смешки однокурсников, но Слизнорт вмешивается, и они все получают по неделе отработок. Наступает апрель. Костяшки Марлин заживают, а еще у нее накопились письма от родных, на которые она должна ответить – солгать – но стыд мешает достать бумагу и ручку. Это не стыд за то, что она такая, какая есть, а стыд, что она не такая, какой ее любят. И он только усиливается, когда она замечает крестик, висящий у спинки кровати, вне досягаемости. А та невыносимо красивая девушка словно повсюду: на трибунах, в Большом зале, в библиотеке. Марлин изо всех сил старается отвести взгляд от нее. В замке есть десятки красивых девушек, на которых она может пялиться и фантазировать. Ей не нужна та, кто шипела и топала, когда она пробовалась в команду. Та, которая наверняка знает, что о Марлин говорят ее соседки. И все же именно о ней Марлин не может перестать думать. Честно, пошла она нахуй. Нахуй их всех. С приближением экзаменов они становятся ближе, больше даже от отчаяния. Но не со слизеринцами – те по-прежнему ужасны, отчего внутри Марлин вечно кипит гнев – а среди своих друзей. Снейп переходит черту, оскорбив Лили, когда она пытается остановить очередную драку между ним и остальными. И в одно мгновения они объединяются под знаменем близких друзей Лили Эванс. Римус и Сириус по-прежнему не разговаривают, но Римус признается, что не против, чтобы они снова дружили с ним. Джеймс едва ли не падает в обморок от облегчения, но Марлин может сказать, что он чувствует себя ужасно из-за этого. И Римусу приходится по сто раз повторять, что все в порядке. Пит более замкнут, он не так сильно привязан к Сириусу, как Джеймс, но и не проклинает того, когда Джеймс начинает подсаживаться к Сириусу в Большом зале. Мэри и Лили говорят с ним, но после того, как выпускают в него парочку проклятий. Они обеспокоены его худобой и тенями под глазами. При виде его у Марлин все еще возникает знакомое раздражение. Ей все еще хочется встряхнуть его и потребовать объяснения, почему он испортил им всем жизнь, но она заставляет себя глубоко успокаивающе дышать. Он сбежал из дома за два месяца до того, как это случилось. От него отреклись – он больше не наследник семьи. Все видели к чему это ведет, и как бы Марлин не хотелось об этом думать, но то, что он сломается, было лишь вопросом времени. Так уж устроены люди, которые любят так сильно, как Сириус: когда они сгорают, в зоне поражения оказываются не только они. И именно те, кому он причинил боль, нужны Сириусу, чтобы вернуться к жизни. Когда он говорит Марлин, как она отлично сыграла против Хаффлпаффа и дарит ей вырезку из одного из своих журналов по квиддичу с описанием игры, с которой, по его мнению, она бы справилась блестяще, то Марлин улыбается и приглашает его присоединиться к одной из учебных групп, где Римуса не будет. Сириус ослепительно улыбается в ответ, хотя в его глазах плещется грусть, которую только он может объяснить. Несмотря на дефицит сигарет в замке, с началом СОВ Римус, Лили и Сириус курят, будто наступил конец света, Мэри и Питер также подсаживаются на эту привычку, а Марлин получает свою доху никотина, просто находясь рядом с ними, отчего у нее только появляется нервозность. Они с Джеймсом начинают бегать в пять утра, чтобы справиться со стрессом. Мэри и Сириус спят как можно больше, уверенные, что от этого их мозги будут работать лучше. Римус неделю не ест ничего, кроме шоколада, а Лили не ест два дня, пока у нее идут экзамены по истории магии, чарам и зельям. Питер почти лишается пальца на экзамене по уходу за магическими существами. Мэри же уверена, что потеряла палочку за пять минут до экзамена по трансфигурации, пока Джеймс не находит ее у нее же в волосах. Сириус путает Маргарет Тэтчер и Фэрру Фоссет на маггловедении из-за чего Джеймса выгнали за слишком громкий смех. А патронус Марлин на экзамене по защите достаточно сильный, но бесформенный, будто он еще не сформирован. Но они выжили, несмотря на то, что к концу у них уже не было сил. Напряжение все еще сохраняется, как натянутые гитарные струны, его отголоски долетают до всех, но теперь, по крайней мере, кажется, Римус и Сириус снова могут стать друзьями. Она не уверена, поговорили ли они, но один из них всегда бросает долгий страдальческий взгляд на другого, когда тот не обращает внимания – взгляд, за которым ей неловко наблюдать, хотя они все находятся в гостиной. Что-то есть во всем этом, что связывает их невидимыми нитями. Исцеляющие, восстанавливающие нити. Что-то вроде надежды. На фоне всего проходит матч между Гриффиндором и Рейвенкло. Джеймс забивает хетт-трик в первый час, а Марлин сбивает с метлы потенциального парня Лили – Итана. Но в итоге этого не достаточно. Рейвенкло играют сплоченно, пока Гриффиндор по-прежнему раздроблен и держится на соплях и молитве. То, что Рейвенкло выигрывают Кубок Хогвартса по квиддичу, вызывает только разочарование. Большой зал окрашивается в голубой и бронзовый. И, честно, Марлин бы предпочла, чтобы выиграл Слизерин, лишь бы их противостояние не было напрасным. Те, очевидно, чувствуют то же самое. Они потеряли около сотни очков за то, что устроили на ее отборе, поэтому неудивительно, что они проиграли Кубок Хогвартса. Но если Змеи что-то и любят, так это побеждать, а причиной провала Гриффиндора всегда было их беспечность. Если кто-то ждет, что с победой Рейвенкло их соперничество прекратится, то он ошибается. Оба факультета только сильнее сгорают, чувствуя поражение. К концу пиршества становится ясно одно – назад дороги нет. Гриффиндор и Слизерин находятся в состоянии войны.