Безраздельное

Шэнь Цзю действительно и честно пытался терпеть произвол, что доставила в невзначай дорогая тетушка, но даже у него нет такого, чтобы иметь колоссальную энергию. Он не мог похвастаться золотым ядром или нормальными окрепшими меридианами, а его тащат как осла, вредного такого, не в излюбленный тихий уголок, коим он зовет библиотеку, а в сторону внутреннего сада дворца. Позади них тихонечко, прямо на цыпочках, щеголяли служанки принца, два телохранителя и его личный слуга, Сяо Линг, который тащил за собой книги, что Шэнь Цзю в попыхах успел взять и отдать на хранение ему до того, как Его Высочества наследный принц схватил за его запястье. Он не стал сопротивляться ребенку, нет. Просто само тело не хотело слушаться чужой воле и на ходу тормозили короткие ноги из-за чего, и так в разнице в возрасте с принцем, Шэнь Цзю чуть не падает носом вниз. Мысли уходили далеко, чтобы ненароком при Се Ляне сказануть нечто неприличное, недостойного и грозного, для такого белого лотоса, слова. Ему хватило времени с того момента, как он и принц остались в беседке одни, чтобы столкнуться с большим энтузиазмом свершать добрые дела и причинять справедливость юного принца. И боясь запутаться в будущих похождениях, ведь им двоим придется практически всегда быть вместе, потому что других подходящих детей, даже взрослого, не наблюдалось. И было странно, если бы принц не обратил внимание на то, что по другому он попросту не умел общаться запертым, как птица в клетке. Внимание его приковано к новому интересному занятию, а раз у него появился двоюродный брат то можно поиграть вдвоем. Вот такие мысли прямо на лице Се Ляня читалось простым языком, что прочел Шэнь Цзю. Ему можно бояться новоявленного брата? На самом деле сколько бы раз к нему приходил Се Лянь, Шэнь Цзю не мог выбросить из головы живые картины прошлого. Холодные зимние ночи и пронзающие каждую частичку тела морозные ветра на улицах города, прося у прихожан милости, чьи лишние монеты ничем не отличались от плоских камней. Но стоило столкнуться с медовыми глазами принца и пропасть под его ногами исчезла словно и не было его. Это приводило к странной ассоциации с Ци-гэ еще тогда, когда Шэнь Цзю не повезло попасть под удар колесницы. В такие моменты лучше тихо и молча слушать Се Ляня, не обращать на внешние раздражители внимания и вести себя, как обычно, то есть, брыкаться время от времени, поворчать ради приличия и позволять таскать в разные стороны. Он бывший лорд пика Цинцзин и секты Цанцюншань, легендарный меч Сюя и знаток в демонологии. Неужели такой человек, как он станет … — Перестань трогать его! — раздраженные нотки так и сочились из его глотки подобно зверю, но привыкший к замарочкам принц лишь улыбнулся, держа в руках несчастное создание зовущейся жабой. Бледно-зелёное, местами желтоватое и коричневое по бокам и на брюхе, похожа на болотную древесную лягушку, только размером больше. Но такая жаба Шэнь Цзю встречалась впервые, возможно разница в концентрации природной ци так повлияла на животное. — Смотри! На ней есть икра! — и правду. На задних лапках жабы виднелись темные икринки, будущие головастики. — Если оставить ее в пруду, то лягушек станет больше? — Нет. И это не лягушка, а жаба. — выдохнул Шэнь Цзю, стараясь не смотреть в глазенки существа. — Таких изловят и подадут на стол. Их задние лапки считаются полезными, а икра деликатесом. Тем более они вредят экосистеме пруда, и если их не изловить они сожрут всех рыб. — Ой! А я не знал, но … Разве можно так поступать? — Не можно, а надо. А теперь отпусти ее. Пусть скачет себе. — он больше переживал за руки принца, чем за саму жабу. Уставшие нянечки еще палочку благовония назад покинули их посчитав Сяо Линга вполне ответственным за сохраность царственных детей, тем более здесь же остались два телохранителя, что прислонившись к дереву отдыхали после побега Его Высочества. Сам Сяо Линг стоял ровно, держа тяжелые книги, как положено людям его положения перед знатью, и смотрел на молодого господина в надежде, что тот услышит его мольбы и они смогут уйти отсюда. Ему не хотелось все время находиться рядом с особами вместо того, чтобы заняться подготовкой. Он уже обещал матери, что поступит на службу. Обещал, что обеспечит им будущее. И будет нехорошо, если он нарушит обещание данное перед родителем. Се Лянь все-таки отпустил жабу и та с кваканьем ускакала к пруду. Принц смотрел на существо с неизменными чувствами, осознавая правдивость слов кузена. Он бы не стал спорить с тем, кто большую часть времени проводит за книгами — сам был таков. Но как же хочется вырваться из этого места, найти что-то интересное за его пределами, а Ци Жун, пусть он вредничает, но по крайней мере создается ощущение, что рядом с тобой настоящий ученый муж. Всезнающий и опробувший все что можно на всем белом свете. Разве не впечатляюще? Матушка рассказывала ему свое детство и как она играла с тетей, когда она была маленькой. Впечатлившись ею он старался быть старшим, взять ответственность за младшего и научить его всему, что он сам знает. Только попытки Се Ляня на фоне кузена казались детскими, неопытными и ничего не знающими. Это приводило к унынию пока он сидел за письменым столом и наблюдал за таким сосредоточеным Ци Жуном: хмурым, когда ему что-то не понравилось в переписывании текстов; напряженым в моменты, когда его касались; ворчливым, напоминая наставников. И нечитаемый, немного пугающий временами взгляд на нем. Се Лянь не мог объяснить такое явление, но Ци Жун переводил тему. Это не могло не вбить в голову мальчика дурные мысли по этому поводу. Разве Се Лянь поступил как-то не так? Что-то сказал такое, что могло обидеть кузена? Он вспоминал все моменты, пытался найти ответы, но не находил. Ему оставалось выводить брата на прогулки вместо того, чтобы целыми днями сидеть на одном месте по просьбе матери. И немного страшно быть рядом с ним. Нет, ему интересно с Ци Жуном: порой его двоюродный брат размышлял на заумные и необычные вещи, но тем не менее это не отменяло интереса к новому, которые Се Лянь мог получить только от него, когда учителя отмалчивались. Ци Жун прямолинеен, упрям в некоторые моменты, если тот что-то начал, то делает до конца, грозен, хоть являлся меньше и младше. Он давил взглядом и аурой сильнейшего. И это отпугивало принца. Се Лянь не мог объяснить многие моменты в своем кузене. Он просто странный. И на прислугу, и на стражников мальчик смотрел волком, будто они сделали ему что-то плохое. Принц подстраивался под кузена, шел в ровень и все же отставал. Он хотел указывать путь младшему брату, а в итоге его самого учат, как дите малое. И даже не возразить! На это ему приведут тысячу аргументов, на которые у него не найдется слов. При длинных предложениях Се Лянь начинал путаться и терять смысл повествования их же споров. И надменная ухмылка, что показывалась и терялась мгновенно, превосходство над принцем и бесчувственное лицо. Все это приводила Се Ляня в замешательство и неизвестно откуда взявшегося тяжелого чувства в груди. От этого он опускал взгляд вниз пока ладонь нащупывала украшение, успокаивая его. Ему стоит извиниться перед Ци Жуном за причиненную обиду. Жаба давно ускакала в пруд, а Се Лянь не мог оторвать глаз от того места, не зная почему. У него не находилось идей, как приблизиться к кузену ведь, что мог он уже опробывал. Их интересы различались: один готов просидеть на одном месте, другой — исследовать мир. Как же так? — От чего грустный? Так жаль за будущую закуску? — Се Ляню трудно поверить, что такие речи произносил ребенок младше его самого. Местами грубые для принца, что никогда не слышал такого от родителей, прислуг и приближенных. С ним всегда были вежливы и улыбчивы, дарили подарки и сладости. И сам принц старался давать в ответ ту же любовь, что он получал. И если он смог обидеть брата по его невнимательности то стоит сделать это сейчас. — Ци Жун, если я тебя как-то задел или сказал что-то неправильное по отношению к тебе — ты не молчи. Скажи мне. — и в ответ на его слова Се Лянь получил удивленный взгляд зеленых, необыкновенных глаз. Ци Жун в молчании хлопал ресницами от чего принц почувствовал себя неловко и волнительно. — Я-я прощу прощения за то, что обидел тебя и готов понести ответственность за свои действия. Только не молчи. Зажмурившись до дрожи Се Лянь ожидал чего угодно, будь то брань или злой взгляд. Но чего он не ожидал, так это как Ци Жун смеется. Впервые за все время, что принц знал его, кузен рассмеялся. Чисто и звонко, совсем по ребячливому. — Ха-ха-ха-ха … х-э, ты думал я на тебя злюсь? — А разве это не так? «Порой возникает желание жестоко избить тебя. Опорочить. Извести. Я хочу, чтобы ты страдал также, как и я. Хочу, чтобы ты перестал так смотреть на меня» Хочу. Хочу. Хочу. Хочу. Хочу. Хочу. — Не совсем. Но это не твоя вина. Просто не обращай внимания или забудь. — не сказать, чтобы Шэнь Цзю испугался своих желаний потаенных в его сердце, но Се Лянь всего лишь ребенок и в отличие от него не имел реальный жизненный опыт. Такой грязный и ничтожный не мог наблюдать за чистым и непорочным принцем, которому повезло родиться в хорошей семье. И его желания были естественны и ясны, как день, чтобы не обратить внимания. Дети, на сколько мог знать Шэнь Цзю, были более чувствительны к окружающим, особенно в таком нежном возрасте, когда не приходится бороться за жизнь где-нибудь в подворотне. А Се Лянь рос во дворце окруженный заботой государыни и слугами, ему не требовалось многого, чтобы заполучить то чего хочет. Но он не жаден, как Шэнь Цзю. — И все же … почему? Этот вопрос ставил Шэнь Цзю в тупик глядя снизу вверх на царственного братца в чьих глазах читалось беспокойство. Понять, что его раскрыли, вынули грязное белье на обозрение — это приносила море отвратительных чувств. Шэнь Цзю завидовал Се Ляню. Шэнь Цзю сравнивал Се Ляня с Ци-гэ, но они настолько разные, что попросту его мировоззрение ломалась. Будучи сиротой мог ли он предугадать действия принца? Смог Се Лянь вместо Ци-гэ выполнить обещание и не бросать его на произвол судьбы? — Я сам не знаю. Врет. Он знал, что чувствует к Се Ляню. Но никто, никто не должен о них узнать. Это только его дело. «И снова этот взгляд» — Се Лянь замечал изменения в двоюродном брате. Сейчас он замкнулся в себе и молчит, чтобы не отвечать на неудобные вопросы. И принц не станет лезть к нему, навязываться. Не стоило без согласия Ци Жуна водить того по дворцу, показывать новые места и сады. Это на самом деле расстраивало Се Ляня. Он не понимал его. Но с другой стороны они знакомы всего ничего, а впереди целая жизнь. У них еще много времени, чтобы узнать друг друга получше. С этими мыслями Се Лянь снова повел Ци Жуна, стараясь касаться только кончика длинного рукава, по мостику. Глаза невольно скользнули к прозрачной воде в чьих отражениях отображалась голубое небо и пушистые бело-серые тучи. — Погода портиться. — тихо произнес Ци Жун саблюдая дистанцию с ним. — Лучше вернутся. Сейчас затишье перед бурей. Вместе с погодой портилось настроение. Если Се Лянь вернулся к себе с расстроенными чувствами, то Шэнь Цзю горел желанием разорвать бумаги со стихами к черту, спрашивая себя почему? Почему это издевательство над ним продолжается? Разве он не окончил с прошлой жизнью? Это положение, этот дворец, мать и тетя, а теперь ко всему добавился венценосный братец напоминая Юэ Ци, только со светлыми и ничего непонимающими глазами. Спасибо, хоть не псиной! Шэнь Цзю откинулся спиной к спинке стула, нервно сжимая в руках очередной бумажный лист, сдерживаясь, чтобы не начать разбрасывать вещи со стола. Сяо Лингу это не понравится. Ему мало понравиться убирать погром за ним, так еще доложит главной служанке, а та в свою очередь либо тете, либо лекарю. Бывшему лорду оставалось приводить себя в порядок дыхательным путем, привести и расставить мысли в порядок, нащупать кончиками пальцев прохладное украшение и посмотреть вниз. Тоненькие цепочки плохо ценились на рынке, обесценивались господами и вскоре их переставали продавать. Даже в этом мире Шэнь Цзю не замечал нечто подобное среди знати, которые он мимолетно видел во дворце. Возможно сделали исключение, ведь это работа заклинателя с настоящими, наложенными рядами заклинания и рун. Символы, что он раньше называл печатями на самом деле отличались от тех выглядя иначе, но из-за крохотного размера не мог разглядеть. Примерную функцию вроде оберега, чтобы носителя случайно не прокляли, он мог представить, а вот дальнейшую работу нет. Проведя подушечками пальцев по холодному металлу Шэнь Цзю вспомнил радостную государыню и сердце его сжалось. Исходящее тепло от тетушки отличались от Куифен, напоминая до боли и начинающих слез сестриц из Красного павильона. Тетя вызывала в нем чувства безопасности и тихого уголка, как во времена ученичества в Цанцюне. Это не могло не подкупить внутреннего ребенка, брошенного на улицу, мягкой и нежной улыбкой. И выбросить единственный подарок в этом мире подобно плевку к своему спасителю, Шэнь Цзю не настолько очерствел, чтобы поступить так с прекрасной женщиной. Какое-то время спустя он продолжал копаться в себе и убедившись в том, что все-таки его отношение к венценосному брату повлияло на внутреннее море, стал медитировать. Он не следил за временем, а медитация больше походила на сон между грезами и реальностью, что не отменяла чуткий слух. — Входите. — произнес он раньше, чем кто-то успел постучаться в дверь. Потом Шэнь Цзю услышал перешептывание и как что-то положили на пол, а затем убежал. Став со стула Шэнь Цзю вышел из покоев, чисто из любопытства, вместо того, чтобы проигнорировать. Возможно это знать стала шевелиться и подкупила прислугу, но разве звук шагов не должен быть чуть тяжелее от большого веса? Открыв двери он никого не обнаружил в коридоре и уже собираясь возвращаться отпустил взгляд вниз, обнаружив конструкцию из золотых листков. Подняв поделку в виде дворца и ощутив вес, который тянул его вниз, ему пришлось отпустить его на пол, удивляясь и настораживаясь подарку. Кто бы мог пронести сюда такое состояние из чистого сусального золота? На ум приходил только один человек у которого положение во дворце сравнима с государем. Это Се Лянь так решил извиниться за непонятно за что? Неужели из-за этого тела малолетки все его эмоции видны на лице? И что ему делать с дворцом не запачкаясь мучным клеем?