Ce soir

Жан, кажется, никогда не избавится от кошмаров которые преследуют его уже слишком длительное время их совместной жизни. Его тяжёлый взгляд по утрам заставлял сразу чувствовать какое-то осадочное разочарование. По сути оно должно было сжирать все любые оптимистичные эмоции, на которые даже был лишь малейший намёк, но что-то внутри останавливало этот взгляд парня, который будто прошёл войну.       Джереми, освеженный утренним ветром, благородно улыбнулся, словно теплый луч солнца. В его руках покоилась чаша ароматного кофе, насыщенного тайной колдовства, которым владел лишь этот жёлтый комочек солнца и счастья. Быть может, в какой-то степени Жан мог бы не брать его, слишком сладкий, слишком много добавок. Жан, почему-то, тает словно тот самый шоколадный шарик с зефиром и какао внутри, который так любит пить Джереми. Он улыбается, его улыбка напоминает солнце, от него веет такой аурой которую Жан никогда не чувствовал и испытать такую любовь к себе тоже не мог. От Жана, кажется, наоборот, веет той самой аурой злобной тучки которая вот-вот начнёт грозу и закроет тёмными облаками солнце, но что-то внутри есть, что не даёт ему злиться и расстраиваться так, как обычно. В воздухе стоит тяжёлое дыхание Жана, точно такое же как и его взгляд, но Джереми приобнимает его, позволяя окунуться в что-то до ужаса тёплое и родное. В том ужасном месте не было того что вызывало у него подобные чувства и поэтому он с какой-то опаской принимает это. — Как обычно, латте на миндальном молоке с карамельным сиропом, а также поменьше пенки. — говорит Нокс, на что Моро позволяет себе лишь хмыкнуть и смущённо отвернуться и молча глотнуть этого чертового кофе… Сладкий вкус становится таким обыденным, но таким базовым. До Жана слишком поздно дойдёт что если утро началось не с кофе Джереми, то это определённо самое отвратительное утро которое только могло бы быть. Он заварит себе обычный горький кофе, непременно разольёт его, выронит из рук открытый пакетик сахара и будет злым до вечера. До вечера потому что у Жана заканчиваются пары и у Джереми тоже, поэтому они идут по самому близкому к их общежитию парку, блондин прижимается к его руке словно солнечный и самый верный пёсик, а брюнет как тот самый серый и самый угрюмый французский кот, который возможно, начал бы сразу шипеть, но он молчит, чувствуя исходящую атмосферу от Джереми. Запах вкусной и приятной выпечки веет от него, что-то в этом есть. Как и в атмосфере, так и в Джереми. Ему кажется что тучи сводятся над головой, но Нокс прогоняет их своим счастьем, радостью и своим гребанным кофе который он заваривает сразу же как только они возвращаются в своё общежитие. Они лежат на диване, смотрят какой-то очередной смазливый сериал, но когда Жан называет это сериалом, Джереми начинает говорить что это не сериал, а вообще-то дорама. Почему-то это какая-то трагедия, раз Жан считает это всё одинаковым и его срочно нужно перевоспитывать и учить таким простым вещам, но Моро это не хочется. Потом оказывается что сериал это сериал, а дорама это корейский сериал. вроде как, название «Истинная красота»? Впрочем, какая разница, потому что Жан тоже начинает самую малость втягиваться в эту бессмысленную ерунду, и думает о том насколько Им Джу Гён безнадёжная и безмозглая, в то время как Джереми чуть ли не сопли разводит от того насколько якобы эта дорама чувственная. Теперь Жану кажется что это теперь он не чувственный, будто с ним что-то не так, но в любом случае, он должен понимать что Джереми будет принимать его любым? Наверняка так и есть... Существуют ли вообще люди которые могут не нравится Джереми Ноксу? Каталина Альварес хлопает его по спине со словами «Пойдем, дружище» и он вяло плетётся на поле для экси. Нет, не то чтобы Жан начал недолюбливать экси после этого, он всё ещё ничего не испытывает к этому спорту который почти испортил ему всю жизнь, просто у Джереми начались пары, и он до вечера будет в университете, а у Жана окно именно во время тренировки. А если у Джереми с утра пары… Значит Жан до вечера без своего кофе, но зато с обожженной ладонью и рассыпанным сахаром на ковре в кухне. Нет, он конечно же бы убрал за собой сразу же, но прозвенел будильник на телефоне Джереми, который он благополучно оставил. Его всё ещё грызёт совесть за это, но он пошел и вернул телефон своему солнечному пёсику, а после направился на свои пары… Потому что ему нужна была нормальная посещаемость. Лайла Дермотт толкает его клюшкой к его игровому месту и они начинают тренировку. В любом случае, эти мысли не мешают ему отбивать все атаки нападающих, которые так и норовили пробить именно его сторону защиты вместе с Альварес, которая может, в какой-то степени восхищалась его техникой, но... В ней же не было чего-то особенного? Джеймс Реманн орёт ему что он в верит в Жана, но это не слишком хорошая мотивация. Хорошей мотивацией наверняка мог бы быть Джереми… Который сейчас уже лезет ему на шею, со словами о том насколько сильно он скучал, и вообще пары такие скучные, а Жан… Просто Жан? Он смотрит на это солнце как на нечто нереальное, что-то что не могло быть настолько хорошим, родным, настолько лучшим! Лучшее Жан никогда не заслуживал, а этот блондин ему как снег на голову, особенно летом. Его взгляд останавливается на этих пушистых жёлтых волосах, такие же яркие как он сам, как он внутри, как он всегда… Джереми настолько, любящий? Настолько, что Жану кажется, что он сходит с ума, ему вообще бошку срывает когда он пьет лишь кофе Джереми, а когда он смотрит на него самого, есть такое ощущение будто он сейчас упадет в обморок от этой неземной красоты, которая так и норовит заставить его давление подскочить вверх, а затем вызвать кровь из носа, да до такой степени, что он умрёт от кровотечения. А Джереми всё продолжает лыбиться как идиот. Влюбленный идиот. Влюбленный идиот который принадлежит только Жану, но, кажется, что в этом он себе не слишком скоро признается. — Тебе сделать кофе? — спрашивает блондин когда брюнет закрывает дверь в их комнате, и кажется, от этого кофе он уже зависим до такой степени, как не был зависим от наркотиков тот шестой игрок Лисов. Жан молча кивает, чувствуя, как впереди их ждёт какой-нибудь смазливый вечер со слезами и соплями Джереми на какой-нибудь салфетке. Он ложится на его плечо, они продолжают смотреть ту дораму «Истинная красота», и Жан продолжает мысслено покрывать самыми нецензурными словами, которые только знал, главную героиню этого сериальчика которая слишком тупая, но почему-то для Джереми она просто солнце и золотце которое только существует. Жану хочется молча ударить Джереми, но он не может, потому что любит этот ком счасться настолько сильно, что скорее он вонзит кинжал себе в сердце, нежели ударит его. А почему Жану хочется ударить Джереми? Правильно, потому что Джереми влюблённый идиот как и он сам, и не понимает что это скорее сам Нокс солнце и золотце которое только есть, а эта Им Джу Гён вообще никто по сравнению с самим Джереми Ноксом! Ладно, просто два любящих друг друга дурака. Один из которых больше, кажется, был дарован другому самим Богом, а другой… Молчаливый и угрюмый французский кот. Он угрюмый только до одного момента. Джереми внезапно поворачивает и поднимает голову вверх, глядя на него снизу, а затем прикасается тыльной стороной ладони к его украшенной шрамами щеке. Жан слишком глуп и неопытен чтобы до него дошло сразу и поэтому Ноксу приходиться спрашивать, но он молчит, не раздражается, просто начиная говорить слова, которые заели у него в голове и начали сжирать все внутренности не оставляя и следа от них. — Жан, можно? — его голос тихий, мягкий и ему хочется провалиться сквозь землю от стыда. Его лицо сразу приобретает самые-самые бардовые оттенки которые только могли бы существовать в мире, но он делает неуклюжий кивок, и начинает жалеть буквально обо всём когда Джереми поднимается и притягивает его за обе щеки себе, к своим губам, чёрт возьми. Мягкие прикосновения будят внутри него такие древние эмоции, что, кажется, он не испытывал вообще никогда? У него определённо всё ещё есть время на то чтобы изучить это всё вместе с Джереми. Он молчит, краснеет ещё сильнее, а затем, когда блондин ласково гладит его по задней части шеи и переходит на лицо, позволяет закрыть себе глаза и провалиться в немыслимое блаженство. Лучшее, что только можно было бы испытать с этим жёлтым комочком солнца, которое желает всем лишь добра и счастья, заодно и прогоняет все негативные эмоции. Жан слишком неуклюж, он раньше не целовался от слова совсем, и поэтому по его подбородку течёт смешанная слюна, перестающая в длинную неразрывную, прямо как их связь, нить, и это заставляет Джереми параллельно с поцелуем подтянуться к салфеткам которые должны были быть в его смазливых соплях, но теперь они испачканы в их слюне. Он чувствует запах карамели, сладких и теплых оладьев исходящий от блондина, в то время как блондин чувствует от брюнета едва ощутимый запах кофе и горького шоколада. Жан красный как роза, а Джереми счастливый и яркий как подсолнух в одиноком поле высохших цветов в темную и холодную грозу, но согревает себя своим теплом. Нокс перебрался на его колени и уже собирался слезать, параллельно быстро и невнятно извиняясь, но Моро может лишь слегка грубовато схватить его и остановиться в нескольких миллиметрах от чужого лица с немым вопросом «Можно?» на лице и в глазах. — Можно. — шепчет Джереми, но целует его всё равно Жан потому что это так приятно и этого так мало… Как и воздуха, потому что они прижались к друг другу до боли сильно и никто не хотел отпускать, поэтому решению отталкивать их от друг друга решил организм острой болью в лёгких от нехватки воздуха. Нокс обнимает его настолько сильно, настолько любящие, что у Моро просто нет сил на то чтобы оттолкнуть его, потому что это так важно, пусть и небольшая крупица любви, но плохо же от этого ему определенно не будет. Жан смотрит на него своими серыми глазами, зажжённые чем-то ярким, словно он попробовал самый сильный наркотик, а Джереми всё ещё такой же послушный и хорошенький каким был и до этого. Все это одновременно кажется чем-то неправильным, но и таким… Нужным? Может быть в какой-то степени так и было, но Жан остался лишь с этим вопросом, пока на экране телефона Нокса не зажглись буквы «Тренер, Джеймс Реманн», из-за чего ему пришлось отойти в коридор для закрытого разговора. Он возвращается, рассказывает про то, что стал известен список игроков которые будут играть на следующем матче в двух таймах сразу, но Моро это не слишком интересно, он заслушивается лишь из-за любимого и манящего голоса Джереми. И… Они возвращаются к просмотру той конченной дорамы и к ненавистной брюнету Им Джу Гён. Жан откидывается спиной в другую сторону, склонившись больше к подлокотнику дивана и уперевшись в него одной стороной тела. Всё это такое… Незнакомое. Джереми продолжает к нему прижиматься, но это больше не похоже на дружеские посиделки, да и были ли эти просмотры смазливых дорам дружескими?.. Его голова забита всем ненужным, он всё ещё не может принять это всё как реальность, может быть это лишь какой-то счастливый сон? Его глаза закрываются, голова молча откидывается на этот подлокотник, он всё ещё полностью одетый, но он не хочет снимать с себя одежду, поэтому молча позволяет себе закрыть глаза и обхватить какую-то плюшевую игрушку валяющуюся где-то в той же стороне на диване, затем пряча руки под собой. Внезапная тяжесть заставила его сквозь сонную пелену приоткрыть глаза, но он видит лишь Джереми, который закинул на его ляшку свою ногу и обхватил горячими руками его живот, а на щеке было фантомное ощущение чужих губ оставивших след не только на его теле, но кажется и во всей жизни… Он чувствовал это тепло, кажется, всем телом. И тепло исходило от солнца, которого ему так не хватало в тёмной жизни взаперти, но сейчас он на свободе, он может делать всё что угодно, но единственное что ему хочется — чтобы Джереми Нокс, капитан «Троянцев» был буквально всегда рядом и дарил ему счастье ежедневно.