Не своди глаз

      — Ты точно справишься? — Джинни доверительно взяла подругу за руку, заглядывая в ее глаза, пытаясь найти в них хоть каплю сомнения или страха.       Ни для кого не было секретом, что у них с Роном не сложилось как раз из-за расхождения во взгляде на детей. Он безумно хотел жениться и с порога заделать много своих маленьких копий — одного за другим. Его мечтой была огромная шумная семья, такая же, в какой он вырос сам, с той лишь разницей, что дочерей он хотел больше, как минимум трех, а дальше можно и несколько мальчишек. Идеальная супруга в его глазах была хозяйственной и домашней, способной приготовить тысячу и одно блюдо, создающая вокруг себя уют, со всеми этими свечами в красивых подсвечниках, вязаным декором на стенах и цветами в горшках, за которыми тоже нужен уход. Разумеется, ни о каком карьерном росте жены и ее желании пожить для себя даже речи не шло, и по иронии, именно эти два пункта были обязательными для Гермионы. Рон долго уговаривал девушку, с которой они незамедлительно съехались после школы, на новый шаг. Упрашивал официально расписаться, завести детей, осесть в четырех стенах, но та была непреклонна. Расставание стало болезненным, но неизбежным, ведь никто не желал идти на уступки, а зачем мучить друг друга, если взгляды на жизнь так серьезно разнились? Несмотря на это, они поддерживали связь, старались быть дружелюбными, общались за одним столом, натягивая на лица улыбки.       С тех пор прошло почти шесть лет, воды утекло немало, в большом семействе Уизли происходило событие за событием — свадьбы, рождения детей, крестины. А после того, как наступила очередь Рона двигаться дальше, находиться на праздниках Гермионе стало вовсе неуютно. Его жена-ревнивица, невзирая на беременность двойней, смотрела на бывшую мужа как на страшную соперницу, и девушка добровольно покинула уже ставших родными и значительно разросшихся за эти годы Уизли, раз за разом отказывая в приглашениях.       Это стало первым Рождеством, когда Гермионе некуда было пойти. Джинни и Гарри внезапно приняли решение составить подруге компанию и навестить семью днем позже, когда часть гостей разъедется. Они ссылались на то, что и без них народа будет немало, — якобы, и упасть некуда, а накормить всю эту толпу Артуру с Молли просто невозможно. Хотя, разумеется, чета Поттеров лукавила. За эти годы у Норы предусмотрительно отстроили еще один гостевой дом в несколько этажей, вложив в него немалые суммы из денежных вознаграждений от Министерства за неоценимый вклад в победу в Великой Магической Войне. Все супружеские пары с детьми без труда размещались там, — у каждого имелся свой санузел, были как спальни для взрослых, так и детские с выходом в общий просторный игровой зал. Разве что кухню отстроили совсем небольшую, уделив ей минимальное пространство в доме. Все женщины у братьев Уизли были хозяйственными, одна под стать другой, и помогали Молли, чем могли, не сваливая на нее всю домашнюю работу. Иными словами, проблемы, озвученные Джинни и Гарри, были очевидно надуманными. Однако Гермиона сделала вид, что поверила, соглашаясь с ними и ловко переводя тему, радуясь в душе, что самые близкие друзья не оставили ее в любимый праздник одну. Тем не менее Гарри и Джинни предстояла масштабная закупка подарков для многих членов семьи, в первую очередь именно для пятилетнего Джеймса Сириуса, что, разумеется, необходимо было сделать в его отсутствие. Если в прошлые года ребенка без труда можно было оставить Молли, на сей раз эту непростую задачу возложили на хрупкие плечи Гермионы. Разумеется, обещали закупиться быстро и тут же вернуться, условившись встретиться через сорок минут у огромной рождественской ели, возвышавшейся посреди праздничной ярмарки. Вокруг было множество палаток и навесов с различными волшебными безделушками, сладостями и даже конкурсами для детей. У Джеймса буквально разбегались глаза, он хотел побывать везде и сразу, так что вопрос "чем занять ребенка" тут же отпадал. Он уже был вполне сознательным, и если грудничком его по умолчанию не доверяли одинокой карьеристке, сейчас все казалось несколько проще. Но опасения у Джинни все-таки оставались, ведь зная Гермиону, ставшую ей самой близкой подругой за эти годы, она как никто другой понимала: та детей опасалась и ладила с ними с трудом. Конечно, Джеймс был ее единственным и, несомненно, любимым крестником, он был даже в некотором роде исключением. Потому в душе теплилась надежда, что все обойдется…       — Спрашиваешь тоже! Мы ведь всегда можем пойти на карусель, оттуда он точно не сбежит, — Гермиона подмигнула Джеймсу, который покорно стоял рядом, безмолвно держа ее за руку, хлопая своими ангельскими ореховыми глазами. Ну золотой ребенок!       Невзирая на свой отнюдь не усидчивый характер, мальчик никого никуда не торопил и не тянул, дожидаясь, когда мама уйдет помогать в каких-то своих взрослых делах отцу. Крестная всегда была безусловно щедрой, именно от нее на каждый праздник он получал самые желанные и самые большие подарки. Бывало, даже слышал, как за них ее ругали его родители. А потому, сейчас в его маленькой детской головке зарождался особый план, как в отсутствие матери и отца заполучить что-нибудь эдакое.

***

      Джеймс вышагивал по заснеженным дорожкам меж стройных рядов белых, нарядно украшенных палаток. Он беззаботно потягивал горячий шоколад, с довольным лицом жуя разноцветные маршмеллоу, жмурясь то ли от наслаждения, то ли от потока встречного морозного ветра. Гермиона шла позади со внушительным пакетом всякой всячины, начиная с зачарованной шкатулки, которая могла играть нежную, завораживающую мелодию, заканчивая маленькой квиддичной формой с принтом папиной любимой команды, название которой он благополучно забыл. Его вечер однозначно удался, мальчик радовался, что вырвался из-под родительского крыла, ведь мама, по обыкновению, не выпускала его руки из своих пальцев ни на минуту, если они выходили куда-то из дома. Теперь же он ощущал себя свободным и значимым, сам выбирал, куда идти, где остановиться и что купить, зная, что ему не откажут.       Вдалеке он заметил мальчика приблизительно своего возраста, с невероятной красоты метлой в руках, обвязанной огромным красным бантом. За все время, что они гуляли по ярмарке, он еще нигде не встречал палатки, в которой могло продаваться нечто подобное, не считая продавщицы самых разных карнавальных костюмов, у которой удалось урвать хорошенькую квиддичную форму. Хоть тот мальчик, которого Джеймс видел, и был его ровесником, метлу ему уже купили, и в душе маленького Поттера зародилась надежда, что если он точно узнает, где был куплен чудесный и необходимый любому волшебнику предмет, то непременно уговорит крестную взять такое и ему. Он хотел как можно скорее подружиться с этим везучим владельцем волшебного транспорта, познакомить Гермиону с его родителями, чтобы те сами объяснили, почему решили взять столь «опасную и непредсказуемую вещь», как выражалась мама. Быть может, и ему повезет, и другие взрослые смогут убедить его крестную? Он торопился, огибая встречных волшебников, коих было немало, переживая, что может опоздать, и мальчик уйдет, а вместе с ним скроется и эфемерная надежда на подарок мечты.

***

      Гермиона стояла среди палаток, сложа руки в молитвенном жесте, приложив пальцы, спрятанные в белых вязаных варежках, к кончику носа, едва сдерживая рвущиеся наружу слезы и зарождающуюся панику. Она готова была поклясться, что всего минуту назад видела Джеймса, идущего впереди нее в каком-то шаге. Волшебница остановилась всего на несколько секунд, когда проходящий мимо мужчина, вероятно, куда-то торопясь, выбил у нее из рук пакет. Он извинился, помог, поднимая упавшие покупки, и пошел дальше, а Гермиона подняла взгляд и поняла, что больше нигде не видит маленького Поттера. Дорожки шли во все четыре стороны, проходя между палаток, и уйти можно было буквально куда угодно. Каких-то считанных мгновений хватило, чтобы потерять ребенка из виду в таком-то месте! Гермиона чувствовала себя редкой дурой, и иного определения для себя сейчас она просто не могла найти. Девушка принялась озираться по сторонам, зовя Джеймса, пытаясь зацепить взглядом довольно примечательную вязаную желтую шапку с пушистым помпоном. Однако вокруг сновало так много взрослых и детей в одежде всех возможных цветов, что глаза разбегались, то и дело останавливаясь не на том ребенке. Гермиона застыла, в какой-то момент понимая, что, несмотря на свою обычную рассудительность, даже не провела крестнику инструктаж о необходимых действиях в том случае, если потерялся, что сама не создала нужных условий во избежание подобных ситуаций, — элементарно не наложила следящего заклинания вроде маггловского GPS. Волшебница настолько была уверена в собственных силах, не сомневалась, что справится с Джеймсом, который обещал быть примерным ребенком, знала, что не сведет с него глаз, не позволит отойти от себя дальше, чем на два шага, что совершила две самые большие ошибки — переоценила себя и недооценила возможную опасность рождественских ярмарок. Конечно, она беспрекословно следовала своим же правилам первые полчаса их прогулки, да и малыш Поттер был послушным и никуда не убегал. Вот только Гермиона почему-то не учла посторонние факторы, способные влиять на происходящее независимо от их собственных желаний. И теперь пришла пора признать очевидное: она потеряла Джеймса. Упустила из вида сына своей подруги, нет, даже ребенка двух своих лучших друзей сразу. Гермиона всех подвела, совершила страшное, едва ли поправимое, обманув доверие друзей. И теперь маленький Джеймс Сириус Поттер ходит где-то по холодной улице совсем один среди толпы незнакомцев, горько плачет, зовет ее, ищет. Она испортила ему Рождество… Испортила праздник каждому из них.       — Возьми себя в руки, Гермиона, ты же волшебница! — громко приказала себе девушка, вытирая тыльной стороной варежек мокрое от слез лицо. — И ты найдешь своего крестника прямо сейчас!

***

      Джеймс был счастлив как никогда. Он держал в руках последнюю модель высокоскоростной метлы, которую ему доверил его новый и теперь несомненно лучший друг Скорпиус. Мальчик даже предложил им вместе покататься у него в гостях, как на улице станет теплее и растает снег. Джеймс уже предвкушал весну, — в самый-то разгар Рождества, — даже удивительно!       Он не сразу заметил, что потерял крестную, вернее, он бы и вовсе не обратил на это внимание, если бы мужчина, который был отцом Скорпи, не поинтересовался у него, где его родители. Мальчик беззаботно сообщил, что они ушли по магазинам, а его оставили. Тогда взрослый волшебник уточнил, с кем именно его оставили и где. Джеймс как на духу выдал, кто он, кто были его родители и кто была крестная, которая гуляла с ним по ярмарке все это время. И только тут до мальчика наконец дошло, что он напрочь забыл про Гермиону, убежав от нее, даже не предупредив о том, куда собрался. Он запаниковал, едва не разревевшись, но добрый дядя помог ему успокоиться, угостил леденцом и попросил стоять рядом с ним и никуда не отходить, предложив Скорпиусу показать своему новому другу свой рождественский подарок.

***

      Когда Гермиона увидела знакомую желтую шапочку, она готова была рухнуть коленями прямо в сугроб и возблагодарить Моргану, Мерлина и Бога одновременно. Вполне живой и даже смеющийся Джеймс, играющий в отдалении от палаток с каким-то мальчиком, был для нее, без приуменьшения, настоящим рождественским чудом. Гермиона рванула вперед, желая как можно скорее заключить любимого крестника в объятия, когда взгляд ее столкнулся с мужчиной, стоящим рядом с детьми. Она споткнулась, сбиваясь с шага, в самом деле едва не упав в снег, и остановилась, с непониманием глядя то на взрослого волшебника, то на веселых мальчишек. Даже спустя столько лет Гермиона без труда узнала в мужчине Драко Малфоя. Все такие же платиновые волосы, но уже не зализанные, как раньше, а аккуратно уложенные. На лице появилась легкая небритость, которая вовсе не смотрелась неопрятно, скорее небрежно-привлекательно. Годы его красили, теперь он казался значительно шире и будто бы выше, черты стали мужественнее, уже не такие острые и угловатые. Малфой стоял в красивом бежевом пальто, черном свитере с горлом и зауженных брюках, и в этом всем совершенно не походил на мага, что удивляло и привлекало одновременно. Гермиона моргнула, вдруг осознав, что все это время смотрела не мигая, поправила свой необъятный пушистый шарф, пытаясь хоть немного привести себя в порядок, даже не представляя, как она смотрелась после беготни по ярмарке в поисках крестника.       — Джеймс, мне кажется, тут пришли за тобой, — с усмешкой сообщил Малфой, положив свою руку на плечо маленькому Поттеру.       Заметив Гермиону, тот мигом вернул метлу ее хозяину и помчался в распростертые объятия. Они долго обнимались, пока мальчик сбивчиво рассказывал, почему убежал, просил прощения и клялся, что больше никогда не станет так поступать. Затем вместе, держась за руки, они вернулись к Малфоям, которые с улыбками наблюдали за ними со стороны.       — Думал, такие, как ты, не теряют детей, — внезапно сообщил Драко, первым нарушая неловкую тишину.       Его голос звучал несколько иначе, чем Гермиона помнила. Стал ниже, приятнее на слух, и интонация была совсем иная — ни капли прежнего раздражения или самодовольства. Малфой вовсе не пытался ее задеть, унизить, надавить на больное, лишь спокойно поделился своим мнением, будто и не было вовсе многих лет школьной вражды и войны, в которой каждый из них был по разную сторону баррикад. В последний раз Гермиона видела его летом после битвы за Хогвартс на слушаниях в суде Визенгамота, где его вместе с матерью, не без их с Гарри стараний, с легкостью оправдали, а Люциуса, как и многих ярых Пожирателей, приговорили к Поцелую дементора. Грейнджер не следила за жизнью былого врага, лишь иногда случайно натыкалась на статьи о нем в газетах— в разделе светских новостей. Впервые она прочитала про его весьма нашумевшую свадьбу, а много месяцев спустя — о рождении сына. После еще неоднократно видела, что лорд Малфой активно занимается благотворительностью, но на этом — все. Иными словами, про жизнь Драко она почти ничего и не знала, но, честно говоря, никогда прежде и не рвалась узнать. Ей и газеты читать было некогда — слишком много времени у нее забирала работа. Лишь полгода назад все ее труды окупились, когда она получила значительное повышение, одним махом на голову перепрыгнув множество своих коллег. Быть может, теперь появится время читать светские новости?       — Спасибо, что приглядел за ним, — смущенно ответила Гермиона, пропустив неловкую реплику мимо ушей. — Наверное, вы ждете Асторию? — решила поддержать разговор она, надеясь избежать вопросов о том, как она умудрилась потерять ребенка.       Малфой заметно помрачнел, когда услышал имя жены, медленно выдохнул облачко пара и лишь потом заговорил, на сей раз сдерживая любые эмоции на лице.       — Ее теперь мы сможем встретить только на небе, — как можно мягче сообщил он, бросив одновременно ласковый и беспокойный взгляд на сына. Однако Скорпиус уже о чем-то беседовал с Джеймсом, не обращая на них ровным счетом никакого внимания.       Гермиона застыла, внезапно осознав ответ Драко и ощутив себя еще более неловко, чем прежде. Она промолчала, судорожно перекапывая всю свою память в поисках хоть какой-то информации на тему судьбы миссис Малфой.       — Раз уж мы решили задавать друг другу неудобные вопросы, скажи, к тебе теперь мне стоит обращаться «миссис Уизли»? — он усмехнулся, ловко скрывая боль в глазах.       Гермиона заметно расслабилась, когда Малфой сам перевел неудобную тему, позволив ей ничего не отвечать на его пояснение. Она готова была подставить себя под удар, позволив обсуждать собственную неудавшуюся личную жизнь, лишь бы не вдаваться в подробности смерти матери маленького ребенка, стоящего от нее в паре футов. Гермиона сама себя винила в том, сколь неудачный выбрала вопрос. Ведь в самом деле, почему не спросить любой пустяк о празднике, когда на дворе Рождество? Обсудили бы елку на этой самой ярмарке, блюда на праздничный стол, сделала бы комплимент той самой новой метле, которой так впечатлился Джеймс, в конце-то концов. Но нет… И кто за язык-то тянул?       — Нет, я по-прежнему Грейнджер и становиться Уизли как-то не планирую.       — Ого, так, значит, я все-таки проспорил… Еще в школе сделал ставку, что ты выйдешь за рыжего… кхм… друга, пускающего по тебе слюни.       — И много проспорил? — Гермиона улыбнулась, тихо радуясь, что беседа пока проходит в довольно мирном русле. Возможно, он лишь сдерживался при детях?       — Если я не хочу лишиться бизнеса, мне надо срочно свести вас обратно.       Гермиона рассмеялась, отводя взгляд от серых глаз, в которых внезапно появились ответные искорки смеха. Подобный взгляд Малфоя выбивал из колеи, будто был и не его вовсе. Она заметила верхушку красочно украшенного дерева, возвышавшегося над палатками, и внезапно осознала, что напрочь забыла о времени.       — Джеймс, дорогой, нам пора к твоим родителям! Опаздывать нельзя, они будут сильно волноваться. Идем к елке?       — Елке? — глаза Скорпиуса заблестели. — Папа, я тоже хочу вблизи посмотреть на красивую елку. Можно я пойду с Джеймсом?       — Мы вас проводим? — с тенью улыбки на лице поинтересовался Малфой.       — Можно проводят? — маленький Поттер сложил ручки в молитвенном жесте. Гермиона смягчилась.       — Конечно, с чего мне быть против?..       Они шагали по заснеженной ярмарке под играющие фоном рождественские песни, любуясь освещенными огоньками палатками, с легкостью перескакивая с темы на тему. И даже не подозревая, что этот их случайный разговор будет лишь одним из множества предстоящих. Не думая о прошлом и не заглядывая далеко вперед. Лишь наслаждаясь этим прекрасным рождественским вечером и неожиданной уютной компанией.