Тунец из бескрайнего моря

             

Для любителей уставших мальчиков с автоматами

             …       Реборн смотрел на своего нового ученика и старался лишний раз не шуметь. Тсуна чутко спал на полу под окном, подложив под голову приклад пневматической винтовки. Под его пиджаком топорщилась не снятая портупея, в зубах был прочно зажат сухарь. Ученик знал, что сон дорог и тратить время на завтрак и чистку зубов не стоит.       Савада Тсунаеши был бледным жилистым подростком четырнадцати лет с хроническим недосыпом и кучей сопутствующих симптомов. Усталость уже давно перешла черту банальных кругов под глазами и развернулась на бескрайних равнинах галлюцинаций, приступов слабости и паранойи.       Министерство обороны Японии вновь наступило на грабли старого эксперимента с генетически-модифицированными кальмарами и теперь в спешке пыталось ликвидировать последствия, трудоустроив мутанта в школу на полную ставку и выдав ученикам оружие и прайс-лист по попаданиям. Подготовка спецназа со школьной скамьи уже была отработанной схемой. Предшественники Тсуны и его одноклассников практически в полном составе успешно служили где-то в Средней Азии. Оставшиеся пропали с радаров сразу после выпуска и ушли работать на частных лиц, где с завидной продуктивностью прореживали нестройные ряды политических конкурентов, чем в тайне радовали бывших учителей и бесили спецслужбы. В этот раз инструкторы учли прошлые ошибки и теперь отрывались по полной.       Надо сказать, Савада, которого Вонгола представила как крайне ненадежного кандидата в боссы, держал Реборна в тонусе. Подросток спал в обуви и при оружии и просыпался каждый час. Если у него вдруг случались помутнения, – а они случались часто, – и он слышал шум, то мог внезапно высадить пару пуль из пистолета или метнуть нож в голову. Порой его с недосыпа глючило так сильно, что он выпрыгивал из окна и бегал по улицам. Тсуна мастерил бомбы, совещался с подружкой по компьютеру о каких-то новых программах автоматической подачи сигнала, неплохо орудовал кастетом и продумывал схемы стрельбы. Иногда он внезапно убегал ближе к ночи и сидел с друзьями в засаде до утра. Это был крайне мотивированный, целеустремленный и неадекватный подопечный.       Порой репетитор всерьез размышлял, не пристрелить ли ему мутанта самостоятельно. Вонголе не нужен был свихнувшийся кандидат на место босса, тем более что тот порой видел несуществующие цели в воздухе и начинал палить прямо в доме. Но тренировки были необходимы, а опыт разработки операций крайне важен. Тсуну учат только хорошему, пусть и в идиотском темпе и с чудовищными затратами, так он считал.       Подросток вдруг вздрогнул сквозь сон, пару секунд ошалело обшаривал взглядом углы и вырубился также быстро как и проснулся, не забыв перед этим проверить наличие лимонки в кармане.       Реборн в задумчивости поскреб лоб, а затем тихо сполз с кровати, снял насадку со шприца и бесшумно двинулся к спящему.       Парню нужен перерыв.       …       Савада Тсунаеши сидел на кухне и пытался есть завтрак. Утром ему позвонил инструктор и велел оставаться на домашнем обучении до следующей недели. Что делать с таким количеством свободного времени он не знал и теперь чувствовал себя потерянным.       Рядом с ним за столом сидел его глюк – маленький мальчик в черном смокинге и шляпе с ящеркой. Мальчик ел глазунью и периодически пытался стащить его тарелку. Тсуна на пробу ткнул его ножом, но получил стулом по лицу и вылетел изо стола.       – Мам, ты не видишь ничего странного? – осторожно спросил подросток, пытаясь нащупать запасной нож на поясе.       – О чем ты, Тсу-кун? – весело отозвалась мама. Он неопределенно кивнул в сторону странного младенца. Савада Нана улыбнулась и продолжила резать капусту. – Ох, ты о Реборн-куне? Тсу-кун, ты уже неделю про него не вспоминаешь, это невежливо.       Тсу-кун рассеянно посмотрел на мать и подзавис. Последнее время у него не получалось думать быстро.       – Кто это?       Реборн-кун от души заехал ему яблоком в глаз. Тсуна постарался увернуться, но ему все равно попало.       – Твой репетитор, кто же еще.       Парнишка на некоторое время безучастно вперился в стену, после чего несколько заторможенно сказал:       -А. Я понял. Опять разработка. Его, наверно, можно посадить в кусты с автоматом и он будет работать в прикрытии.       Женщина никак на это не отреагировала. Ее сынок немного заигрался в армию и порой говорил странные вещи, но для мальчика это нормально. Как только она отвернулась маленький садист вытащил из кармана куклу вуду и демонстративно всадил в нее нож. Подросток подполз к столу и, не спуская с мальчишки глаз, осторожно подставил стул обратно.       – Спасибо за завтрак, маман. Мы пойдем наверх, – малыш спрыгнул со стула и поправил шляпу. По ней, виляя закрученным хвостом, полз маленький хамелеон.       Тсуна подавился глазуньей и побледнел.       – Мам, оно разговаривает.       На этот раз Савада-сан грозно развернулась, но увидела только мелькнувшие за углом ноги.       А между тем Реборн уже тащил ученика наверх на веревке и мысленно прикидывал пути отступления. Неадекватный Тсунаеши мог превратиться в берсерка в любой момент. Отправлять его на всю неделю в больницу будет накладно.       Он кое как затащил его в комнату и щелкнул пальцами. Веревка засветилась, свернулась и превратилась в ящерицу. Тсуна сжимал в руках свиснутый нож и на глазах терял остатки адекватности.       – Я вообще-то реален, дурной Тсуна. Убери нож, если не хочешь чтобы я его в тебя воткнул.       Взъерошенный пацан под желтым взглядом волшебного хамелеона напрягся как пружина и внутренне пропесочил себя за невнимательность. После слов мамы он на миг подумал, что и правда рехнулся и неделю жил в одной комнате с настоящим маленьким мальчиком. Теперь же все снова встало на свои места. Это был глюк. Самый настоящий. Ямомото предупреждал его о таком. Ему по началу тоже мерещились какие-то кошки под мебелью, непонятные звонки в дверь среди ночи, бегающие бутылки, а потом, после их провальной недельной операции без сна и покоя, начались вот такие вот, осязаемые, опасные. Самое страшное, что отец Ямомото ему подыгрывал. Наверное, мама делала тоже самое. Нормальный ребенок не может затащить четырнадцатилетнего лба одной рукой на второй этаж, не может швыряться стульями и бить не слабее их тренера. Разница в массе, росте, да у него, черт возьми, слабые кости и мышцы, он не должен даже передвигаться с такой легкостью! У детей не бывает оружия, у них нет лицензии и поставщика!       – Я знаю, что ты не реален. Ты такой же глюк как у Ямомото, – Тсуна облизал пересохшие губы и поудобнее перехватил нож. – Я убью тебя, выпью таблетки и буду спать по пять часов всю неделю. И тогда ты больше не появишься.       Чокнутый Тсуна бормотал что-то еще, подкрадываясь к киллеру на полусогнутых. Перебравшийся к младенцу на грудь хамелеон вопросительно смотрел как бы спрашивая: в пистолет, нож или ружье с дротиками? Хозяин моргнул, не отрывая от ученика глаз, и умный ящер шустро превратился в ружье для отлова хищников. Реборн подождал еще немного, дал парню подойти поближе, и вдруг резво отскочил, сделал высокое сальто в воздухе и дал с бедра. В спину Тсуны прилетел дротик с транквилизатором. Подросток перекатился за коробку, успел схватить модифицированный пневматик, сделал пару точных, но бесполезных выстрелов, отбивших куски краски от стен, и упал навзничь.       Реборн закинул ружье на плечо и четким шагом подошел к столу. В нижнем ящике лежала заготовленная переносная капельница, набор медикаментов, компактный аппарат для измерения мозговой активности (модификация врачей Вонголы) и несгораемые прочные ленты для фиксации буйных пациентов. Лечить Саваду он будет своими силами.       …       Когда Тсуна проснулся был уже вечер. За окном загорелись первые фонари, комната тонула в мягком мраке. Он был привязан к кровати, напуган, по ощущениям избит, в руке торчала капельница, а рядом, подсвечивая газету зеленым лупоглазым светильником, читал маленький черноволосый мальчик с забавными пейсами-завитушками.       Пленник проморгался, внутренне похолодел от мысли, что пропустил обсуждение предстоящих облав, и задергался. Мальчик отвлекся от газеты и уставился на него недобрым недетским взглядом.       – Очухался?       Тсуна завертел головой по сторонам. Он точно знал, что не страдает психическими расстройствами. Это все глюки от усталости. Они теперь у всех. Инструктору и тренеру страшно не нравился их режим, но время поджимало, а результатов все не было, так что с нагрузкой два-три-два-семь (два дня спим, три не спим, два посменно, через три недели семидневный отдых по группам) пришлось смириться. Так или иначе, но глюки не могли быть такими реальными и серьезными. Он все-таки иногда отдыхал. Значит, он точно сейчас в комнате. Или спит или болеет. А мальчишки нет, точно нет, нет, нет, нет.       Реборн свернул газету в рулон и от души заехал ему по лицу.       – Я настоящий, дурной Тсуна. То, что ты довел себя до такого состояния не повод терять чувство реальности. Глюки не умеют бить людей.       – Но они могут быть осязаемыми!       – Только если ты совсем свихнулся. Ты же принимаешь таблетки, и маман твоя меня тоже видит, – начал втолковывать ему мальчик. Тот замотал головой.       – Отец Ямомото тоже сказал, что видит беттера на кухне, но там не оказалось ничего кроме вранья и старой вешалки!       – Если я тебе сейчас скормлю таблетку и не исчезну ты поверишь, что существую? – устало спросил ребенок, натягивая на голову строгую шляпу. Тсуна нервно прикусил щеку. Он боялся этого вопроса. Если глюк скормит ему таблетку, будет ли она тоже глюком? – Хорошо. Маму же ты различаешь? Различаешь? Молодец. Я ее позову и она сама тебе все скажет. А потом мы поговорим.       Мальчик спрыгнул на пол, подошел к двери и громко позвал старшую Саваду. Женщина пришла, включила свет и укоризненно покачала головой.       – Опять свинюшник. Тсу-кун, ну как так можно, ты же не один тут живешь!       Он повернулся на кровати насколько мог и всмотрелся. Мама ему никогда не мерещилась.       – Мам, ты точно его видишь?       Савада-сан вздохнула, нахмурилась и грозно уперла руки в бока.       – Савада Тсунаеши-кун, я видела выписку от твоего врача. Вы со своим армейским клубом довели уже себя до истощения и вам все мало! Если я еще раз услышу что-то про глюки, ты забудешь принять таблетки или собьешь режим я запру тебя в комнате на месяц и пойду просить твоего перевода в другой класс! И не смей делать вид, что Реборна-куна не существует. Он твой репетитор, я наняла его две недели назад. У него хорошие отзывы, диплом из престижного университета и поставленная речь. Это все проблемы с геном роста. Сейчас же приведи себя в порядок, выпей лекарство и чтобы сегодня лег в десять!       И она ушла, громко хлопнув дверью. Уставший репетитор подошел к своему чемодану, порылся там пару минут и вытащил папку с бумагами. Он залез на кровать и поочередно подержал у Тсуны перед носом несколько дипломов. Даты получения у всех были давнишние. Он даже показал ему загранпаспорт и визу с настоящими фотографиями, и помахал длинной справкой с диагнозом, и выписками комиссии по трудоустройству. Тсуна, по выучке шустро примечавший детали, понял, что мальцу около сорока лет, он профессор математики, доктор психологии, родом из Италии, имеет невыговариваемую генетическую болячку, замедляющую рост, и получает выплаты по инвалидности. А еще его видит мама, этот малыш-мужик бьет его уже две недели, его ящерица прямо сейчас ощутимо ползет по одеялу (интересно, а хамелеон настоящий?) и, кажется, только кажется, Ямомото на той неделе с этим типом даже поздоровался. Видимо, все-таки не врет.       – Ну, хорошо, ты реален. Тут дата от бородатого года. А теперь можно меня отвязать? Я должен выпить таблетки и проверить чат.       Репетитор Реборн засунул документы в папку и оценивающе посмотрел на него.       – Перечисли все, что видишь в комнате и тогда я тебя отпущу.       Тсуна знал, что это простая проверка и честно начал перечислять. Великовозрастный малыш внимательно слушал его пару минут, а потом прокапал капельницу, зажал клапан и отсоединил трубку от катетера. Лекарство помогло.       Как только Реборн отвязал ему руки, все еще бледный парнишка сразу же полез в карман за телефоном. Там было пусто. Он пошарил взглядом по комнате и тоже ничего не увидел.       – Где мой телефон?       – У меня.       – Отдай.       – Сначала расскажи мне кто научил тебя так пить.       Тсуна чертыхнулся про себя. Он две недели считал этого инвалида глюком и совершенно не заботился о конспирации. Слушал лекции, содержание которых было запрещено всеми конвенциями, мастерил ловушки, стрелял по кальмару, когда тот опять делал ночной обход, повисая на линиях электропередач напротив дома, оставлял оружие, секретные документы и, действительно, иногда пил.       Их инструктор по стрельбе был старым наемником, вышедшим из американской преступности, и предпочитал ходить на дело пропустив маленькую стопочку крепкого. В среде снайперов это осуждалось (во всяком случае им так рассказывали), но дядька был до сих пор жив и даже выпущен под амнистию ради их обучения. А еще он охотно делился опытом и учил их находить горючее самостоятельно, так что его особенно любили и слушались. Тем более, что ответственность за судьбы мира оказалась совершенно не такой, какой ее рисуют в манге и за право стать героем приходилось коротать дни и ночи в кустах и на столбах. На фоне постоянного стресса и с легкой руки не обремененных здоровым образом жизни учителей уже через полгода пить начали даже такие убежденные зожники, как туповатый второгодник Сасагава Рехей и бейсболист Ямомото Такеши. Остальные сдались на первом же междусобойчике как только бутылка была поставлена на стол. Сам Тсуна пить начал не сразу, но постепенно втянулся, расслабляясь и без компании. В конце концов после маленькой чашечки чего-нибудь по-настоящему крепкого жизнь становилась гораздо лучше. Благо, выпить было что. Отец Ямомото держал ресторанчик с неплохим крепленым саке по средней цене, так что друг стал ему особенно дорог.       – Это для стимуляции мозговых клеток, – произнес Тсуна любимую фразу их инструктора. Он все еще чувствовал себя уставшим, но выкладывался на полную в попытке найти выход из ситуации. Тайну их класса никто не должен был знать. Это первое правило. Но не убивать же теперь.       – Пить до соплей и ползать по кустам пьяным – это черты не убийцы, а алкоголика. В следующий раз нажрешься и застрелишь либо себя либо напарника. Неужели ваши учителя не говорили вам этого? – Реборн и не думал притворяться несведущим. Его как профессионала такой подход к делу бесил до безумия.       – Мы армейский клуб. Изучаем методички, проводим семинары, конференции, встречаемся с ветеранами. К криминалу отношения не имеем, убийствами не занимаемся, – не задумываясь отрапортовал Тсуна. Идти в отрицалово – первое, что должен делать настоящий убийца.       Киллер покладисто кивнул и выкинул капельницу в ведро.       – Конечно. Я сам когда-то состоял в армейском клубе, мы тоже стреляли по мишеням и бегали со стволами. Потом один мой друг ушел в армию и теперь он спит с оружием, а не с любимой женщиной.       Тсуна сделал в уме пометку узнать о странном репетиторе побольше и достал из кармана пузырек с таблетками. У него есть шесть дней и четыре ночи на наблюдение. Пропускать ночную облаву он не собирается. Как и рассказывать об армейском клубе, естественно.       …       Савада Тсуна и его вечно поддатый друг Ямомото Такеши лежали в кустах в трехстах метрах от корпуса и пытались сосредоточить внимание на цели. Их генно-модифицированный классный руководитель был законченным садистом и духовным наследником прошлого кальмара, убитого их счастливыми предшественниками. По какой-то своей причине он тоже старательно играл роль учителя, с той лишь разницей, что не считал угрозу жизни чем-то мешающим учебному процессу. Воспитывал он, по его же словам, убийц, а не будущих клерков, поэтому школьная программа проседала немилосердно и существовала в основном на бумаге. Чего не скажешь о факультативах и частых уроках от лиц, равно далеких от образования и морали. Минару, Ханакава и Тотецу, примостившиеся в кустах гортензии, неудачно поменяли положение и тут же получили камнями в головы. Сасагава, залегший с ножом под потолком беседки, получил в жбан еще раньше. Ямомото и Савада не стали выходить из своего куста чтобы их проверить. В крайнем случае, если дело выгорит, то они скинутся им на лечение. Получить же неуд, камень в голову и потратить ночь впустую никому не хотелось.       В этот раз все шло не по плану. И дело было не в потерях. В их подгруппе абсолютно точно не должно было быть маленького ребенка с навороченной винтовкой. А он лежал рядом с Савадой и беззвучно потягивал кофе из стаканчика. Тсуна, уверившийся в реальности этого карапуза только два дня назад, с отчаяньем косился на развеселившегося Ямомото, угощавшего компанию персиками в вине. Его, казалось, не заботило, что профессор математики делает ночью в кустах с винтовкой.       – Я же сказал тебе, что у нас тренировка. Что ты тут делаешь? – одними губами спросил Тсуна. Слово засада он благоразумно предпочитал не упоминать вслух. Реборн посмотрел на него с самым невинным выражением и со значением показал пальчиком на оптику. Ребята понятливо прильнули к винтовкам и тот вдруг оглушительно и долго выстрелил. У развалившегося на полосатом шезлонге кальмара одно за одним отлетели два главных щупальца. Он резко подскочил, поменял цвет, взмыл в воздух и скрылся в открытом окне классной комнаты.       Оглушенные друзья синхронно покосились на отрешенно потягивающего кофе карапуза. Взгляд подвыпившего Ямомото стал суровым. Тсуна тихо просунул руку и выдернул из ножен самодельный жестяной нож с увесистой рукояткой. То, что сделал этот ребенок, было нереально крутым и сливало в унитаз все их попытки за два месяца. Он мог вогнать кальмару пулю в голову и сорвать огромный куш, но, по всей видимости, просто решил покрасоваться. Лежит вот, ухмыляется.       Второе правило класса гласит, что настоящий убийца не терпит конкурентов. Ямомото и Тсуна не сговариваясь кинулись в атаку.       …       Бывший боксер Сасагава Рехей висел вниз головой под потолком и старался не засыпать. Последний год он окончательно сбил режим и это плохо сказывалось на его физической форме. У него в ногах, раскинувшись вдоль соседних балок, лежали изрядно побитые Ямомото и Савада. На вчерашней вылазке они взахлеб рассказывали о годовалом репетиторе с винтовкой, который сначала отстрелил кальмару оба щупальца за секунду, а потом чуть не пристрелил уже их. Ребят, конечно, было жаль. У многих случались помутнения из-за напряженного графика, но такими они не были. Скорее всего, парни потравились паленкой Ханакавы. Рехей одним глазом посмотрел на бледного Ямомото. Выглядит паршиво.       Хибари-семпай мягко двинулся вдоль стены и переместился ближе к учителю. Сейчас он нападет и их задачей будет огневая поддержка. Конечно, Хибари о них ничего не знает, он вольная птица, но было бы глупо упускать такой шанс.       Сасагава достал пистолет из кобуры и приготовился. В этот момент его мягко постучали по плечу.       – Магазин оставил, – едва слышно прошептал кто-то. Рехей повернулся и увидел возле себя висящего на тонкой веревке маленького ребенка в костюме ниндзя. Он протягивал в ладошке тускло поблескивающий предмет.       – Спасибо, – громко прошептал Сасагава. Чуткий Хибари раздраженно дернул плечом, выждал момент и бросился в атаку. Где-то наверху Тсуна открыл фляжку и щедро смочил горло. Хмурый Ямомото одним движением оборвал малышу веревку и мрачно прильнул к прикладу. Его фляжку вчера прострелили.       …       Приблизительно в четыре утра окно на втором этаже распахнулось и внутрь ввалилась замызганная нога в темно-зеленом кирзовом сапоге. Она некоторое время побарахталась в воздухе, после чего нащупала носком пол и втащила за собой остальное тело. Савада Тсунаеши тихо и исключительно аккуратно сложился на полу, растекшись в луже как медуза, и практически бесшумно пополз в сторону двери. За окном грохотал ливень, мелко гремел гром. Сезон дождей продолжал набирать обороты, превратив клумбы в грязь и асфальт в реки.       Репетитор Реборн, разбуженный сквозняком, скрипом и стойким запахом дешевой рисовой водки, приподнялся на кровати и проводил ученика уставшим взглядом. Хамелеон Леон раздраженно заворочался, развернулся к нему хвостом и спрятал голову под одеялом. Ему тоже все надоело.       Война за трезвость продолжалась уже месяц, но счет был неравный.       В первые дни, когда вся неоднозначность положения еще не предстала глазу, он честно, путем угроз и физического насилия, пытался вдолбить ученику в голову, что пить вредно. Парень успел немало его удивить, на третий день заявившись домой через окно и с утра засадив пару хороших глотков неразбавленного виски не поднимаясь с пола. На крики, пинки и выстрелы Тсуна реагировал неадекватно, его существование признавать отказывался, а чем надраться находил даже в больнице. Раздраженный Реборн тогда нередко думал, что единственное чему научили засранца убийцы-наставники это сидеть в засаде и находить синьку. После недолгой слежки за безвозвратно спивающимся классом мафиози нехотя признал, что дурень хорошо учится на чужом примере. Их вусмерть бухой инструктор на удивление хорошо стрелял.       Профилактические беседы толку не дали, пинки воздействия не имели, пули не помогали, кодировать пацана по малолетству врачи отказывались, прятать алкоголь было бесполезно, Тсуна все равно фактически не жил дома, воздействие на окружение было делом рискованным – мафия с официальной властью прямых дел не имела и в дела не вмешивалась. Малолетняя же пьянь, напрочь игнорируя убийцу под боком, уверенно спивалась и хоть какое-то стеснение испытывала только перед матерью, но и тут уверенно сваливала слабый запах на пахучий транквилизатор с пустырником. Мать отчего-то верила. Подмешать слабительное в пойло репетитор не решился по личным соображениям. Рехнувшийся пацан напоминал ему о молодости, когда он сам пил едва ли не больше, и воспоминания приятно грели душу.       Но минимально возможное все же было сделано: Реборн выкинул все бутылки, обчистил заначки и на всякий случай регулярно воровал деньги из карманов. Он даже наконец привел его в чувство, подменив таблетки и затащив под капельницу, но даже несмотря на очевидность всех последующих угроз Тсуна один фиг находил где заполнить флягу.       Рассказывать про мафию и место босса было нельзя. Пока внимание правительства сильно любая утечка принесет Вонголе только ненужные проблемы. Потом они как-нибудь решат этот вопрос, а пока мафия – это страшные дядьки на факультативах и он – злобный инвалид-профессор из бывших наемников, приехавший немного поработать по заказу и устроиться на чистое и горячее репетитором к какому-нибудь дурачку. Куратор учителей из класса Тсуны был из Корпорации убийств, старый его приятель, так что алиби у него было и шустрый ученик лишний раз не беспокоил своей паранойей.       Пока же парню определенно нужен был пример нормального молодого мафиози, а не спившегося старого наемника или полоумного спецназовца с самокруткой. Пожалуй, стоит позвонить Бьянки. У нее, помнится, был перспективный младший брат.       …       Репетитор мафиози Реборн с нечитаемым выражением лица смотрел на блондинистую макушку склонившегося до земли подростка. Рядом, крепко приложенный дубиной по голове, в кой-то веки отдыхал Тсуна.       На улице была ночь. Савада-сан мирно спала в своей комнате, не подозревая во что превратился подвал их дома. Бывшая любовница Реборна Бьянки старательно изображала тумбочку и время от времени ненавязчиво делала знаки, что, мол, детишки сами разберутся, а время уже позднее и пора бы на боковую. Киллер ее игнорировал и пистолет не убирал.       – Говори, жалкий Гокудера, откуда у вас пакет с дурью?       По-правде он мог бы и не спрашивать. Тсуна крепко сдружился с группой поддержки из якудза и в крошечные моменты отдыха по воскресеньям иногда ошивался в тех районах, где найти гашиш было проще, чем купить стакан лапши на завтрак.       – Простите, Реборн-сан! Десятый хотел опробовать новую дымовую бомбу. Армейский клуб скоро поедет на соревнования по пейнтболу... – мафиози не целясь всадил пулю в милиметре от его уха и разраженно цыкнул. Нелепая конспирация достала его до чертиков, но армейский клуб был неисправим. Теперь эстафету перенял и Гокудера Хаято, самоназванная правая рука. – Мы… мы хотели использовать элемент неожиданности.       – Я не буду рассуждать о глупости самой попытки накачать наркотиком существо, которое не смогли отравить спецслужбы и твоя сестра, и о том, что будет, если ветер изменит направление и дым пойдет в вашу сторону. Но зачем вы притащили это в дом? Даже не так. Зачем вы засунули три килограмма дури в духовку?       Гокудера резко оторвал голову от пола и с готовностью человека, полностью уверенного в своей непогрешимости, отрапортовал:       – Десятый сказал, что армейский клуб не занимается наркотиками, поэтому мы постановили, что пакет с дурью будет называться мукой! А мука должна храниться на кухне в недоступном для детей месте!       Реборн отчаянно закатил глаза и встретился взглядом с Бьянки. Та только развела руками. Откуда ей было знать из чего именно маман будет печь кексы.       …       В один из воскресных дней Тсуна вернулся с выходной планерки сильно позже обычного и, упав лицом на тряпки под окном, собрался отключиться до понедельника. Реборн не стал его трогать. Ученик работал как проклятый, мало спал, плохо ел, ставил невыполнимые задачи, влезал с головой в криминал и предпочитал спартанские условия. Словом, Тсунаеши делал сам с собой все то, что хотел сделать с ним он. Идеальный воспитанник, не в пример Дино.       Послеобеденную идиллию разрушил неопрятный дошкольник с ракетницей, с диким криком сиганувший к ним на подоконник с соседнего дерева. Хитрый репетитор не стал вставать с кровати и даже не отложил газету. Ничего не подозревающий мальчик не успел и слова сказать, как был насильно втянут внутрь и безо всякой жалости воткнут головой в стену. Савада Тсуна услышал шум, проснулся, увидел конкурента и сработал так, как должен.       Реборн некоторое время оценивал как ученик четкими ударами по ребрам выбивает из ревущего молокососа бесстрашие, здоровье и безоблачное детство, после чего вполне удовлетворенно выстрелил в потолок. Тсуна моментально рухнул на пол, перекатился за столик и оттуда ласточкой выпрыгнул в окно.       Киллер внимательно посмотрел на одуревшего от страха ребенка. Поперек его зареванного лица алел след от ботинка, дурацкие рога сбились на затылок, хищно застряв в кудряшках, но руки и ноги были на своих местах. Дело явно обошлось без переломов. Наемник семьи Бовино, как и ожидалось, был удивительно крепким.       Реборн удовлетворенно осклабился и наставил на него пистолет.       – Добро пожаловать в семью Десятого, Ламбо.       …       Порой Тсунаеши уставал настолько сильно, что у него поднималась температура и уровень невменяемости зашкаливал сильнее обычного. Но суровые тренировки сделали свое дело и подросток мужественно претерпевал временную слабость оставаясь на своих двоих во время вынужденного больничного.       До поры до времени он нервы никому не мотал, однако стоило температуре немного упасть как начались неприятности.       В один из сырых душных вечеров Реборн обнаружил своего чокнутого ученика в антикварной лавке, где тот, уверенно шлепая босыми ногами по полу, наворачивал круги вокруг владельца.       Хозяин лавки, представившийся позже Кавахирой, кажется уже успел ко всему привыкнуть и теперь убедительно прикидывался статуей. Тсуну это не смущало и он продолжал говорить до тех пор, пока дротик с транквилизатором не прервал его монолог.       На появление младенца с ружьем хозяин отреагировал остро, но быстро успокоился.       – Простите, дурной Тсуна слегка болеет, – остановился напротив него Реборн. Кавахира понятливо хмыкнул.       – Я так и понял. Мальчик приходит ко мне который день и всякий раз я узнаю о себе что-то новое. Скажи, малыш, я похож на убийцу кальмаров? А на спасителя человечества?       Малыш закатил глаза.       – И это все, что его воспаленный мозг смог придумать?       Мужчина весело усмехнулся.       – О, нет. Сегодня, к примеру, я был шаманом. Предателем вековых традиций. Я продал свой бубен, разучился вызывать дожди, а мой вигвам снесли по программе расселения из ветхого жилья и теперь я живу в магазине. Ах, да. Я много лет пользовался сковородой и не жег костры до неба, поэтому боги злятся на жителей этого города и теперь мы все прокляты.       – Надо же. И что теперь?       – О, ничего особенного. Нужно всего лишь провести обряд огня, обойдя город с горящим бубном девять раз. После чего, как я понял, проклятье будет снято, какой-то кальмар убит и мир освободится.       Малыш киллер заулыбался во весь рот. Ученик думал о задании даже в таком состоянии. Возможно, однажды они разберутся и с кальмаром, и с безумным графиком, вылечат парню голову и он сделает из этого дурачка лучшего убийцу. После себя, естественно.       Тсуна мерно посапывал, уткнувшись лицом в палас. Под изумленный возглас лавочника Реборн превратил Леона в каталку, затащил на нее парнишку и неспеша повез его домой.       На этом бы и кончилась эта история, если бы Тсуна, на следующий день почувствовавший себя лучше, не был свято уверен в том, что Кавахира и в самом деле шаман.       – Я чувствую это, малыш. Я чувствую это в воде, я чувствую это в земле…       Невыспавшийся репетитор не сдерживаясь прописал ему увесистую оплеуху.       – Дурной Тсуна. С чего ты это взял?       Савада, прочно привязанный к кровати несгораемыми лентами, сверкнул покрасневшими глазами и уверенно выдохнул:       – Интуиция. А еще у него есть посох с ленточками и халат с ведическими знаками. И еще..!       Мальчик – не мальчик прервал тираду, засунув ему ложку с кашей по самые гланды. Тсуна отвлекся на тихий голос паранойи, твердившей, что с кашей может быть что-то не так, и больше тему не поднимал.       Насильно покормив больного, Реборн отправился спать на специально развешенный гамак. Его не покидало необъяснимое ощущение, что больной засранец в чем-то может быть прав. Гиперинтуиция Вонголы – вещь непредсказуемая.       …       – Я видел что с тобой произошло. Ты был когда-то странной игрушкой безымянной, мелким лопоухим гибридом обезьяны и медведя, брошенным на почтовой станции. Возможно, не приюти тебя тогда этот крокодил с дурацким именем ты бы так и жил в своей коробке с апельсинами. А теперь взгляни. Ты вырос, вылинял, отрезал себе уши, защитил докторскую и ходишь в белом халате. Ты стал человеком, но твой клыкастый друг влез из-за тебя в долги. Теперь он стар и слаб, деградировал, разучился надевать штаны и играть на гармошке. Он больше никогда не спросит как пройти в библиотеку. Ты кормишь его печеньем, но он даже не узнает тебя, – монотонно говорил все еще болеющий Савада, подливая гостю горячей воды в чашку с настойкой боярышника. – Скажи мне, Чебурашка, почему все закончилось так?       – Не имею ни малейшего представления, молодой человек, но настоятельно рекомендую пройти полное обследование. Возможно, Реборн прав и у тебя действительно отказала часть мозга, – доверительно сказал Верде, отгоняя своего крокодила от незадачливых убийц.       …       За заботами о Тсуне Реборн совсем забыл о том, что людям, попавшим в безвыходную ситуацию, свойственно верить во всякую мистику и даже откровенную чушь. Своими суждениями о таинственном шамане из лавки древностей Савада поделился с суеверными Сасагавой и Гокудерой. Те под покровом темноты прокрались в лавку и приволокли оттуда фотографии посоха с ленточками, халата с рунами и даже пыльного бубна с чердака. После тщательного анализа с помощью Интернета и книжки «Удивительное близко. Магические практики кочевых народов» был сделан вывод об осведомленности лавочника в колдовских искусствах и подлинности бубна (хотя сам Кавахира упрямо утверждал, что это сито для риса). Под конец разошедшиеся ребята щедро дополнили образ предполагаемого духовного гуру рассказами о пренебрежении земным, куче амулетов, развешанных у кровати, магических символах в доме и необычайной ауре всезнающего провидца, проявляющейся даже во время сна.       Слух о шамане быстро распространился в классе и вот уже тридцать уставших, отчаявшихся и психически нестабильных подростков пришли к соглашению, что любая помощь им сейчас будет кстати и раз уж существуют говорящие кальмары, то и магии грех не быть. Так армейский клуб приобрел штатного колдуна, а лавочник Кавахира – паранойю и привычку спать в ботинках.       …       Про то, что мир полон коварных конкурентов Тсуне и его одноклассникам рассказывали на каждом уроке. По всей видимости, рассказы эти были достаточно убедительны, а слушатели – заинтересованы, иначе все происходящее было не более чем очередным приступом.       Реборн сидел, подложив под себя шляпу, под большим кустом придорожного папоротника. Без шляпы ему то и дело капало прямо на нос, но на земле было совсем сыро. Рядышком, примостившись на толстом коврике из брезента, полулежал его неугомонный ученик, плотно укутанный в прочный дождевик защитного цвета. Он держал у носа внушительных размеров бинокль и не реагировал ни на непрекращающийся дождь, ни на увещевания. Тсуна сидел в засаде больше суток и был полон болезненной решимости сидеть еще столько же.       Их кальмар выклянчил у директора отпуск и улетел отдыхать на Бали, оставив класс аж на неделю. Инструктор и тренер, посовещавшись с дежурным врачом, дали отмашку на полный отдых и двинули в ту же сторону устраивать личное сафари с автоматами, бабами и без детей.       Тем же днем участники армейского клуба устроили грандиозную планерку, в ходе которой, после долгой алкогольной дегустации, речь зашла о таинственных нарушителях спокойствия. Неизвестные утырки устроили на основной территории средней Намимори настоящий самосуд. И всем, кроме Хибари-семпая, было бы глубоко все равно, если бы не хваленый профессионализм исполнения. Штатный хакер Курокава Хана не отрываясь от пива нашла нужные камеры и вывела на телевизор запись боя неизвестного очкастого дрыща с подавляющим численностью дежурным составом Дисциплинарного комитета. Хилый ботаник в форме школы Кекуе с помощью модифицированного йо-йо за минуту размотал толпу, наделав полиции проблем, а государству – инвалидов. Школьную базу данных тут же взломали, после чего атмосфера заметно омрачилась. Шустрого очкарика в ней не было. Как, впрочем, и в базе посерьезней. После просмотра других камер выяснилось, что у него был мохнатый подельник, не в первый раз подозрительно ошивающийся вокруг другого корпуса, выслеживая, по всей видимости, уже кого-то из них.       На место планерки по спецсвязи в срочном порядке был вызван кипящий от ярости Хибари Кея. После короткого совещания было вынесено следующее решение:       – Травоядный конкурент должен быть забит до смерти.       Так и порешили. Допив остатки, молодые убийцы незаметно и по-военному разошлись с базы. Стрелковые группы разбежалась по домам, готовиться к предстоящей засаде, диверсанты пошли к нужным людям в нужные места, исполнители ожидаемо нажрались, но успели распределить роли, неофициальная группа поддержки сменила локацию и приготовилась работать с тыла.       К следующему вечеру у них были имена и сведения о дислокации. Согласно отчету, полученному с помощью расписания пригородных электричек, группа подлых конкурентов ждала пополнения. Все это могло быть подставой или даже проверкой на социальную благонадежность от спецслужб, поэтому действовать предстояло заранее, наверняка и пока что без жертв. Армейский клуб усилил бдительность, на всякий случай незаметно приглушил контролируемые каналы, выудил из тайников настоящее оружие, втихаря свиснутое во время особых выездных экскурсий, и подготовил план на случай провала основного плана.       Класс разделился и засел в просматриваемых точках. Небольшая группа заняла позиции вокруг и внутри отдельного корпуса, обосновав там базу, большая часть тихо взяла в клещи здание заброшенного кинотеатра Кокуе.       Конкуренты стекались на свою базу, не подозревая о том, что на них идет охота.       Мафиози Реборн с тревожным чувством пощупал сквозь ткань пиджака мешочек с особыми пулями. Реликвия Вонголы позволяла относительно безопасно пробуждать в человеке скрытый потенциал исходя из силы его предсмертной воли. Тренировки внутреннего пламени с использованием этих пуль должны были быть невероятно эффективными, но с Тсуной с самого начала все пошло не по плану.       В его чемодане пылились целые залежи ответных писем Девятого Вонголы. Победа над Рокудо Мукуро и его бандой должна была стать демонстрацией решимости будущего Десятого и его первым официальным заданием от семьи. Причем, выполненным в особых обстоятельствах. И вот сейчас Реборн строчил срочную телеграмму, прикрываясь от подростка папоротником. Ее содержание было примерно следующим: Тсуна нашел цель раньше приказа, иллюзионист перешел дорогу его группе и теперь это дело чести, к Вонголе не относящиеся.       По рации раздались помехи и четкий голос Курокавы обрисовал ситуацию. Прошла минута. Командиры стрелковых подгрупп и команда диверсантов отрапортовали о готовности. Тсуна отчитался, достал из кобуры настоящий пистолет (где и достал, гаденыш?), снял с предохранителя и скомандовал.       – Ханакава, Тотецу, Минару – в прикрытии. Остальные, начинаем сближение.       И вышел из укрытия.       …       Рокудо Мукуро делал страшное лицо, пытался колдовать свою магию, менял цифры в глазу со скоростью игрового автомата, но добился только пинка.       Он и его команда лежали на полу старого зрительного зала свернутыми в ласточку. Стоящие вокруг школьники делали вид, что у них за пазухами, в сумках, тубусах и под юбками нет никакого серьезного оружия, демонстративно прикрывались безобидной на вид пневматикой и ружьями для игры в пейнтбол, но на малейший шорох стреляли совсем не краской.       Вендиче, словно тени, стояли у дальней стены. Объяснения аркобалено прояснили им многое, но ситуацию не облегчали. Если задуматься, эти подростки являлись законной группой спецназначения, что делало их нежелательными для общения, но сейчас они были обыкновенной бандой с кучей грязных связей, тайных правонарушений, небольшим опытом выполнения сторонних заказов все на тех же мутантов и всяких небольших дел по мелочи, что теоретически позволяло раскрывать в их присутствии причастность некоторых лиц к делам мафии. Молодой Вонгола был мафиози по рождению, но вполне официально работал на правительство еще до того, как закон Омерты вступил в силу. Гокудера Хаято служил под его началом, тайн не раскрывал и сам находился под охраной, поэтому решений не принимал. Остальная предполагаемая семья Десятого про мафию знала немного и сама себя к ней не относила. Говорить с Савадой Тсунаеши, как одним из главарей, было нельзя под угрозой нарушения Омерты, не говорить с ним тоже было нельзя, но уже под угрозой потери узника. Остальные для переговоров либо не подходили вовсе либо вызывали сомнения. Ситуация была патовая, поэтому Вендиче просто стояли в углу и ждали решения.       – Тсуна, уже даже мне неудобно. Пристрелите их или отдайте, – в очередной раз подал голос Реборн. На него возмущенно зашипели.       – Мы армейский клуб! К криминалу отношения не имеем, убийствами не занимаемся! – неубедительно и хором проскандировали со всех сторон.       Тсуна кивнул командирам подгрупп и, не спуская с Рокудо глаз, подбежал к Реборну. Этот малявка уверенно нарушал все правила конспирации и позорил его перед остальными. А ведь он только недавно стал командиром!       – Что ты несешь? Это просто тренировка перед соревнованиями по пейнтболу, когда ты уже запомнишь? И что это за глюки в углу? – прошептал он, нервно косясь на мрачные фигуры.       Киллер хотел было что-то сказать, но смог только устало выдохнуть. Он уже привык, что его слышат через раз. Если бы не карт бланш от Девятого, у него бы уже руки опустились. Он молча подмигнул одному из стражей и вдруг выстрелил в потолок, привлекая внимание. Нервный паренек из диверсантов так перепугался, что чуть не пристрелил скрюченного старика с карманами полными желторотых канареек.       – Смотри в угол, Тсуна!       Ошатнувшийся Тсуна с ужасом увидел, как одна из мрачных, укутанных в плащи теней, та, что поменьше, немного неуверенно помахала ему рукой. Суеверные до крайности и вечно уставшие подростки воззрились на темные фигуры в углу комнаты словно до этого они были невидимыми. Короткий бой с Рокудо Мукуро, где, как каждому казалось, мозги выдавали глюки чаще обычного, как-то незаметно наложился на этих жутких мумий и невысказанное подозрение заклубилось в воздухе. Решительная красавица Сасагава первая что-то заподозрила и осторожно прошагала по направлению к Мукуро. Она за шиворот приподняла его на добрые полметра, продемонстрировав присутствующим горящий алый глаз с меняющимися цифрами. Всего на миг ей почудилось, что под его взглядом пол под ней будто стал проваливаться, и она пошатнулась, уровнив его обратно. В это время один из недавних нападавших подал голос.       – Оставь его, бьен! Наглая баба!       Мохнатому быстро заткнули рот четким ударом ботинка. Снайпер Тотецу, просидевший весь бой на крыше, поцокал языком и негромко сказал:       – Я видел как этот черт превратился в гориллу.       Перепуганные школьники не сговариваясь достали оружие и взяли на мушку сразу всех: и связанных, и тени в углу.       – Похоже, красноглазый черт насылает иллюзии, – протянул Тсуна. Он единственный из всех имел настолько развитую интуицию, что обладал правом последнего слова. – Его подельники либо очередные мутанты либо реально из ада выползли, как и эти твари.       Ему было тяжело говорить. Белый от ужаса Гокудера повис у него на плече всем телом и бессвязным шепотом пытался что-то сказать, но только дышал в ухо.       Трезвый, а оттого страшный и решительный, Ямомото вышел вперед, разом отгородив их двоих и от стражей, и от подозрительно притихшего Реборна.       – Вы кто такие? Я вас не звал! – проорал он, доставая из тубуса катану.       Вендиче, рассудив, что говорить с семьей Десятого по закону можно, если уж они первые вступили в переговоры, вышли вперед. Один из них начал, обдав зал могильным холодом.       – Мы стражи законов теневого мира. Эти люди нарушили их и бежали из тюрьмы. Отдайте их нам и мы позаботимся о том, что вы их больше не увидите.       – Лучше соглашайтесь. Это Вендиче, с ними шутки плохи, – прошептал Реборн так, что его услышали только Тсуна, Ямомото и Гокудера. Последний прямо взмолился.       – Десятый, самурайский придурок, я знаю о чем он говорит. Эти ребята из славных парней, они хранят Омерту. Если они пришли за ними, то лучше их отдать.       Тсуна некоторое время прислушивался к себе. Порой ему казалось, что его интуиция пронзает мир настолько тонко, что голова и вовсе не требуется. Наконец, он повернулся к остальным.       – Они из славных парней. А эти колдуны, наверно, раз глюки насылают. Кого-то прибили и теперь в бегах.       Он посмотрел на Вендиче. Те, немного помолчав, кивнули.       – Да. Колдуны. Пошли по мокрому. Мы за ними.       – А кто скажет, что они из этих? – подал голос Маюки, командир группы диверсантов.       Тсуна незаметно сделал знак в сторону Гокудеры и Реборна.       – Люди скажут.       – Лучше вам не лезть в эти дела, если хотите после школы спокойно работать. Спецназ и так не щадят, а умный наемник в бочку не полезет, – наставительно сказал Реборн. С ушлым карликом успели познакомиться все и иллюзий насчет его связей и опыта не питали.       – А что с колдунами будет? – нерешительно спросил кто-то.       – О них позаботятся. Среди славных парней много необычных личностей и эти ребята знают как с ними работать так, чтобы ни у кого не возникло проблем.       Рокудо Мукуро хотел было что-то сказать, но едва не схлопотал пулю.       – Закрой рот, чертов колдун!       Вендиче осторожно прошли вперед и без пафоса вытащили из-под плащей устрашающие цепи. Молодые убийцы тактично рассосались по углам, но оружие не убрали. Через пару минут все было кончено и стражи, тихонько создав в соседних кустах иллюзорный воронок, загрузили туда пленников и вполне правдоподобно затарахтели по галечной дороге в неизвестную сторону.       Немного погодя подал голос перепуганный Рехей.       – Я экстримально не понял что это было, но нам явно не помешает помощь шамана. Вдруг тут еще осталось колдовство или что-то такое.       В далекой антикварной лавке оглушительно чихнул ничего не подозревающий Кавахира.       …       Глубокой ночью четверга в зале отдыха отдельного учебного корпуса шла позиционная война. Тсуна и Ямомото поочередно отстреливались резиновыми пулями из-за дивана (это было бы смешно, если бы они не пробивали обивку стульев чуть не навылет), Сасагава Рехей, пованивая забродившим овсом, по-пластунски переползал коридор с ножом в руках, раненый Хибари-сенпай палил из настоящего пистолета, а за стойкой на другом конце зала прятался Реборн с пистолетом-пулеметом и откровенно развлекался, не выпуская никого из зоны обстрела.       Их перетасованная группа до сих пор не могла выбраться наружу. Конкуренты в очередной раз подкрались неожиданно подобно пушистому зверю. Где мягкий и слегка дерганный Тсунаеши ухитрился найти на свою голову таких отчаянных типов никто не понял, но подробности и не требовались. Последняя неделя на фоне взлета эффективности ночных нападений прошла практически без сна и забивать голову ерундой было некогда. Пацан до сих пор жив и этого достаточно.       – Я почти попал! – простонал Ямомото, перезаряжая винтовку. Тсуна хлопнул его по плечу и потер заслезившиеся глаза. Его слегка поддатый, но прочно поехавший друг по второму кругу расстреливал бюст в углу.       – Ты сможешь, Ямомото. Старший брат, вперед! – крикнул он и кинул световую шашку. Рехей бросился с ножом прямо во вспышку.       Хибари сделал пару слепых выстрелов и присел. Он не спал всю неделю целиком, выслеживая то нарушителей, то кальмара и теперь чувствовал себя неважно. Усталость накапливалась и нещадно била по голове. Особенно его напрягала ядовито-желтая канарейка, которую кроме него никто не видел.       Когда вспышка погасла бессознательный Сасагава лежал в противоположной части зала за поваленным столиком. В углу кто-то дернулся, но за стойкой мелькнула черная шляпа, раздалась очередь и все пошло по новой.       Савада отобрал у Ямомото фляжку и от души присосался. Злобный карлик упорно воровал все его запасы. Что он будет делать зимой в сугробе без согрева Тсуна не представлял. А ведь оставалось чуть больше полугода! Чертов кальмар дал им времени до конца второго класса. Такими темпами они умрут уставшими. И без денег. Он уже должен пять сотен. Опустошать запасы друзей забесплатно не позволяла совесть. Щедрый же Сасагава пил только пиво и паленое пшеничное саке на рисовой выжимке. Паленки Тсуна опасался, а пиво не признавал.       – Такими темпами мы не успеем на утреннюю перекличку, – тоскливо протянул он. – И запаска кончается.       Ямомото посмотрел на него ушатанным взглядом и приторможенно улыбнулся. Тсуна хорошо знал эти глаза и на всякий случай отодвинулся.       – Слушай, Тсуна, – начал вещать парень проникновенным шепотом. – я думаю, что это все игра. Ты понимаешь? Все не так, как нам кажется.       Друг согласно закивал и продолжил понемногу отползать назад. Реборн за стойкой заинтересованно прислушивался и уже не палил долгими очередями. Пьяный стрелок стянул из-за спины тубус и вытащил из него настоящий самурайский меч. Тсуна аккуратно положил винтовку на пол и поднял руки.       Мало кто знал, что отец Ямомото помимо суши-бара держал еще и старое додзе. Оно, конечно, использовалось исключительно в личных целях, владелец не брал учеников и не открывал никаких курсов, но над входом в бар всегда висела особая табличка, как бы намекая, что в доме живет мастер меча и при желании нашинкует не только капусту. Тсуна не смог бы точно сказать в какой момент Ямомото попросил отца научить его кендо, но первый выход самурая в свет состоялся довольно буйно и периодически повторялся на бис в особо душевные моменты.       Сейчас бывший бейсболист дышал полной грудью и был готов ко всему.       Плеча Тсуны коснулась чья-то нерешительная рука. Подросток нервно дернулся и повернул голову.       – Савада-доно, ваши друзья точно в порядке? – с ужасом спросил побитый иностранный паренек с подожженной челкой.       Тот неопределенно пожал плечами, гадая, в самом ли деле этот парень горит или здесь все как обычно.       Ямомото с мечом в руках вылетел из укрытия и рванул вперед. Спустя пару секунд раздался протяжный вопль и звук схлестнувшихся мечей наполнил помещение.       Невнятный парень, представившийся Базилем, с ужасом смотрел как смеющийся японский подросток дерется с лучшим мечником Варии, уворачиваясь от пуль своих друзей.       – Гребанные конкуренты, – пожал плечами Тсуна и присосался к фляжке.       …       Реборн смачно приложил ладонь ко лбу и тяжело вздохнул. Савада Емицу, внешний советник Вонголы, отец будущего босса и вроде бы просто умный человек, сидел напротив него и прижимал к лицу замороженный лоток с рыбой. Его единственный сын повис на фонарном столбе напротив окна и с интервалом в пять минут орал чайкой. Судя по серой хламиде, чучелу сойки на спине и пистолету это был тот самый приступ, о котором его предупреждали.       Старший Савада всем видом выражал вежливое недоумение, но ни о чем не спрашивал. Его собеседник немного помолчал, зачем-то сверился с часами и начал разговор первым.       – Ты же понимаешь, что Тсуна расстроится, когда узнает, что это ты сорвал ему засаду? Зачем ты полез под кирпич? Ты же не кальмар.       – А если бы я был им, это сошло бы за приветствие? Реборн, мой сын сидит на столбе и швыряется резиной. У Наны еще сердце не разорвалось? – сурово спросил мужчина. Младенец неспеша подлил ему чаю и только потом снизошел до пояснений.       – Тебе уже доложили чем занимается Тсуна? – Емицу кивнул и он продолжил. – И на кого работает тоже, я так полагаю. Смотри сюда, – малыш хлопнул на стол затертую распечатку. Советник пробежался по ней глазами и нахмурился.       – Это его расписание?       – Да. С изменениями на эту неделю. Она хорошая выдалась, кстати, обычно твой сын видит дом куда реже.       Емицу поставил чашку на блюдце и придвинул листок поближе.       – Тут все красное. В таком режиме он выдержит от силы месяц.       – Он живет так полтора года. Я тоже был удивлен, когда узнал. У тебя крепкий мальчик.       Мужчина озадаченно поскреб затылок и перевел взгляд за окно. Какое-то время он просто смотрел на дорогу, столб, сына и облака, пока звук велосипедного колокольчика не прервал его дум. Тсуна вдруг оживился и хрипло заорал. Из кустов камелии на соседнем участке раздалось уханье совы и в велосипедиста через забор метко полетела граната. Раздался взрыв. Велосипед улетел в сточную канаву, человек перекувыркнулся в воздухе и приземлился головой о бордюр. Если Емицу хоть что-то понимал в людях, то там не обошлось без сломанной шеи. Он уже хотел встать, как из велосипедного костюма вылезли несколько белесых щупалец и сложились в замысловатую фигу. Из мусорного бака напротив блеснул длинный ствол винтовки, Тсуна громко крикнул, и в дворике началась стрельба. Судя по звуку над головой, четвертый снайпер сидел на крыше.       Странный велосипедист какое-то время потанцевал под пулями, а затем швырнул по парочке гранат из шести рук одновременно и резко взмыл в воздух, мгновенно растворившись в небе. Мусорный бак оглушительно взорвался, кусты вспыхнули, как огненный шар, Тсуна успел сигануть со столба прямо в изгородь за секунду до вспышки, а над головой у сидевших в комнате так бахнуло, что посыпалась штукатурка. Последней взорвалась кадка у забора. Оттуда на четвереньках выполз подкопченный Ламбо и тут же принялся реветь. Потянуло гарью. Реборн привычным движением набрал на леонфоне номер пожарной охраны и встал.       – Не подумай чего, – ласково сказал он удивленному советнику. – Из Тсуны вышел неплохой убийца. Обычно все проходит лучше. Это они неделю в лесу просидели и теперь дурят.       Емицу перевел на него ошарашенный взгляд.       – Вария вот-вот будет здесь.       – Я не завидую их офицерам. У класса Тсуны очень категоричное отношение к конкурентам на своей территории, – кивнул Реборн и принялся выгребать оружие из тайника под полом. Паленым запахло сильнее.       – Я не об этом. Что с его тренировками? Он умеет пользоваться пламенем?       – Он умеет пользоваться оружием, связями, особенностями местности и иногда головой. За это я ручаюсь.       Советник вспылил и грохнул кулаком по столу. Лоток с рыбой полетел в угол, открывая замечательный вид на внушительных размеров шишку.       – Реборн! Конфликт наследования вот-вот начнется! Чем вы занимались все это время?       Малыш комично развел руками. Его такими жестами было не напугать.       – Тсуна пытался убить кальмара, а я следил за тем, чтобы не убился он сам. Впрочем, зря, ты бы видел как он пьяный по стенам лазает. Жить будет долго.       Емицу не был настроен шутить и стоял на своем.       – Так Тсуна умеет зажигать пламя или нет? Бой с Рокудо Мукуро дал результаты?       Реборн вздохнул и затащил чемодан в шкаф.       – Если твой сын решит уйти в армию, скажи об этом Лар. Она будет от него в восторге.       – Ты не ответил на вопрос.       – Вполне. Твой сын хороший спецназовец и неплохой убийца, но пламя он может зажечь только зажигалкой. Ты же видел расписание. Я не могу украсть его из-под носа правительства так, чтобы никто ничего не заподозрил. К тому же Тсуна очень замотивирован. Я не могу заставить его в кровать лечь, а ты хочешь чтобы я его тренировал в свободное время, которого у него нет?       – Ты всегда можешь выстрелить в него пулей.       Аркобалено вдруг сморщился и потер щеку.       – Я так и сделал. Результат был более чем очевидным. Этот способ ему не подходит.       – Ну и что нам тогда делать?       Младенец вдруг улыбнулся той самой улыбкой, о которой знали только покойники и немногочисленные несчастные. За его спиной прямо в окно влетел злой как черт Хибари Кея и, не обращая ни на кого внимания, принялся выгребать из шкафа вещи.       – Ждать. Если я правильно изучил твоего сына, то все пройдет как нужно. Тсуна умеет удивлять, поверь.       …       Савада Емицу дураком не был и за неделю пребывания в доме смог узнать своего сына достаточно. Когда он уезжал года так два назад, то оставлял на попечение Наны слабого изнеженного мальчика, а сейчас его держал на мушке изнеможденный подросток, лучшая из характеристик которого была дана Реборном и звучала приблизительно как «он очень похож на меня в молодости, только не такой красивый и талантливый». Учитывая личность наставника, характеристика более чем настораживала.       Внешний советник улыбнулся еще шире и продолжил играть в заботливого отца. Базиль в испуге вжался в кресло и застыл как истукан, вцепившись ему в локоть. Гостиная вокруг них была перевернута верх дном, в окнах торчали дула и злые лица, из дыры на месте люстры кровожадно выглядывали два подростка с горящими от возбуждения глазами. В том, что периметр дома оцеплен и подмога не придет не было сомнений. Класс Тсуны и правда был хорошо натренирован, сплочен, замотивирован и сильно не любил конкурентов. Сам Тсуна сидел напротив с пистолетом и краем уха слушал своего необычайно терпеливого репетитора. Малыш неспеша чистил мандарин и ворковал негромким спокойным голоском.       – Подумай сам, зачем человеку чести вмешиваться в правительственный заказ? Теневой мир не настолько силен.       Тсуна наклонил голову вбок. Трое за спиной поменяли позицию и отошли к дверям. Емицу посмотрел сыну в глаза и довольно усмехнулся про себя. Гиперинтуиция. Отлично.       – А еще убивать родителей непорядочно, тем более что ты не сделаешь это не своими руками. Папа принес тебе хорошие новости, а ты ему сразу пулю, – продолжил мягко укорять Реборн. – К тому же, сегодня луна в третьей четверти, если прольется кровь ваш шаман не сможет молиться об удаче до следующего полнолуния.       Младший Савада быстро посмотрел на него и чуть замешкавшись опустил пистолет.       – Вольно, – дети опустили оружие и в гостиной стало как будто еще тише, чем было. – Ты кто и зачем приехал?       В полной тишине Реборн глубоко вздохнул и взял второй мандарин. Емицу решил не удивляться и играть до конца.       – Сынок, это ж я, твой папка. Мы только два года не виделись.       Сынок поднял руку, жестом останавливая высокого парня с катаной. Тот выглядел настолько счастливым, что становилось не по себе.       – А приехал зачем?       – Так я ж домой вернулся. У меня тут жена, ребенок.       – А у нас здесь кальмар и он наш.       – Тунец, я не люблю морепродукты. Охотьтесь как хотите. Реборн, скажи ему.       Подростки молча покосились в сторону маленького мафиози и вновь подняли оружие. Базиль сглотнул и покрылся потом. Реборн спокойно дочистил мандарин и посмотрел на ученика.       – Попридержи коней, Тсуна. Папа принес информацию о настоящих конкурентах. Давай спокойно послушаем. Он не взбрыкнет, даю слово.       Тсуна кивнул и сделал жест рукой. Парень за его спиной вздохнул и убрал меч в тубус, с потолка раздалось недовольное ворчание, в окнах наметились просветы. Школьники собрались и покинули комнату. Емицу прислушался к своему чутью. Они действительно остались два на два.       – Ай да Тунец! Удивил папку, – улыбнулся он, внимательно наблюдая как сын убирает пистолет под пиджак. – Ты так вырос, стал похож на Нану.       Последнее, впрочем, прозвучало настолько неубедительно, что даже Базиль поднял брови. Осунувшийся Тсуна был похож на кого угодно, но не на пышущую жизнью женщину.       Он начал первым.       – Три дня назад большая группа каких-то подозрительных чертей заселилась в отеле на окраине. Наш корпус неподалеку и мы их быстро засекли. Отряды в такой же форме приходят к ним с востока каждый вечер приблизительно с восьми до десяти. Наши парни залезли в номер, там полно оружия. Это твои люди? Зачем они здесь?       Базиль восхищенно присвиснул. Реборн довольно ухмыльнулся и скормил Леону очищенную от шкурки дольку. Отец сложил руки на груди и резко стал серьезным.       – Не стоит заигрывать с Варией, Тунец. Они профессиональные убийцы Вонголы. Их лидер, Занзас, приехал сюда по делу. Место десятого босса семьи займет один из вас.       И он принялся рассказывать о Вонголе, предках, незадачливых кандидатах, убитых с разной степенью жестокости, и о конфликте за древнюю реликвию, гарантирующую место босса.       Тсунаеши рассказ воспринял неожиданно спокойно. Возможно, всему виной были четыре бессонных ночи подряд, а может он настолько привык к неприятностям, что перестал бояться. Репетитор заинтересованно отложил мандарин и незаметно расстегнул кнопку на кобуре. Его ученик последнее время был склонен решать проблемы наиболее неподходящими способами.       – Ты же понимаешь, что мне это место не упало? – устало спросил Тсуна.       – Ну, ничего уже не поделаешь, – легкомысленно отозвался Емицу.       – Все не так просто, Савада-доно, – вмешался Базиль.       – Ты уже вляпался в это при рождении. Пока ты жив, ты будешь угрозой, – пояснил Реборн.       Подросток задумался и какое-то время просто смотрел в стол, очевидно что-то прикидывая. У них была пара учителей мафиози (бывших мафиози, поправляли его) и свои порядки они объясняли однозначно и без сантиментов. Путей отступления в них не значилось, дела семейные всегда были на первом месте. Если его уже угораздило вляпаться в что-то подобное, то придется перестрелять тех, кто сунется и спрятаться куда-нибудь подальше. Хотя, если на мафию работают колдуны…       – О чем задумался, Тунец? – вывел его из транса отец. Подросток побарабанил пальцами по столу и внимательно посмотрел на него, прислушиваясь к своим ощущениям. Вдруг на его лице что-то мелькнуло, он резко выпрямился, снял с пояса рацию и четко скомандовал в динамик:       – Прием, группа три, общая связь. Всем, кто находил у себя неизвестное кольцо или его часть, срочно выйти на меня.       Савада Емицу довольно ухмыльнулся и взял себе мандарин. Вот и началось.       …       Колонелло как-то сразу не понравился ни одному из хранителей Тсуны. Вертлявый карлик со снайперской винтовкой имел нехорошую привычку парить в воздухе, повиснув на своей дрессированной чайке. Чуя конкуренцию, начинающие убийцы покрепче стиснули кулаки и пошире раскрыли глаза и уши.       – Тч, – сверкнул глазами Ямомото и хмуро приложился к фляжке.       – Это экстримальная проблема, – согласился с ним Сасагава.       – Либо мы его завалим либо останемся в дураках, – негромко протянул Тсуна, прикидывая угол.       – Это же аркобалено! – ошарашенно прошептал им смертельно напуганный Гокудера.       – Травоядное? – быстро спросил Хибари.       – Сильнейший! – взмахнул руками подрывник и умоляюще вцепился в Саваду, воззвав. – Десятый!       Тот посмотрел на нерадивого кохая горящим взглядом.       – Гокудера-кун, сегодня он летает над нашей зоной как сраный беспилотник, а завтра – стреляет нашего кальмара, позорит в глазах начальства и диктует всем свои условия. Второе правило армейского клуба – никаких конкурентов!       Тсуна посмотрел на часы. До понедельника осталось девять часов. Должны уложиться. Он как командир обязан взять дело в свои руки, иначе остальные ребята их просто убьют.       – Парни, на позицию. Старший брат - ты идешь в лоб, Ямомото – со мной, Гокудера – доставай шашки. Хибари-сенпай, развлекайтесь. Мы завалим этого урода. Он не у себя дома.       Под ошарашенные взгляды Реборна и прячущегося в кустах Емицу маленькая, но очень принципиальная семья Десятого Вонголы пошла устранять ничего не подозревающего аркобалено.       …       Новость о том, что семья Савады плотно завязла в мафии была воспринята одноклассниками на удивление спокойно. Никто из них в предполагаемом будущем не хотел расставаться с оружием, поэтому не считал криминал чем-то недопустимым.       Впрочем, о борьбе за место босса знали лишь немногие.       Волевым решением коллектива и с отмашки Тсуны были поставлены три задачи: не допустить срыва графика засад на кальмара; по возможности ликвидировать отряд конкурентов в полном составе; не допустить огласки суровых пацанских разборок на подконтрольной территории.       С целью благополучного исполнения всех поставленных задач глубокой ночью из антикварной лавки был выкран духовный наставник и гуру армейского клуба Кавахира. Гокудера где-то вычитал, что настоящий шаман должен проводить огненные обряды в темноте под светом луны и звезд и, желательно, собственноручно принося кровавые жертвы. Стоит ли говорить, что возмущающийся мужчина, просидевший в угнанной тачке три часа с мусорным ведром на голове, был не в восторге от единения с природой в компании учеников средней школы. Получив в бубен после третьего предупреждения, лавочник был отправлен с самодельным томагавком на поиски жертвы для обряда в компании трех снайперов, двух диверсантов и чуткого как гончая Савады с его хваленой гиперинтуицией.       Ночь была долгая и каждому потом нашлось что вспомнить. И костер до неба, и молитвы, и надежду в глазах, и любовь, и братские обещания. И только провозглашённый шаман вынес оттуда побои, прыжки через костер, болезненые завывания и царапины от енота, которого ему пришлось ловить и разделывать ржавым топориком. Впрочем, особенно его никто не обижал. Девочки сварили вкусный суп и ему досталась самая большая тарелка.       Поздним вечером следующего дня на встречу с Варией открыто двинулась только контрольная группа, состоящая из Тсуны и хранителей. Изрядная часть класса с большой сноровкой ныкалась по углам и следила за ситуацией с соседних домов и из окон снятых квартир. Чертов кальмар обожал шататься по городу и просто играть с ними в догонялки по ночам, поэтому пристрелянными были даже мусорки и канализационные люки. Кто-то из класса однажды сказал, что карты можно выбросить, они и так знают все огневые позиции в городе и стрелять могут с закрытыми глазами и на любую дистанцию. Примерно тоже самое сказал как-то раз Реборн, с изумлением рассматривая затертую огневую карту Тсуны. Он тоже шел с ними.       – Твои друзья быстро согласились присоединиться к мафии. Тебя это совсем не удивляет? – спросил малыш, болтая ножками.       – Они идиоты. Не думают, что их могут подставить. Гокудере и Ламбо все равно, они уже там, а остальные хоть куда пойдут.       – А Кавахира? Зачем ты отдал ему кольцо? У Емицу был подходящий кандидат.       Тсуна раздраженно махнул рукой.       – Зачем мне в команде левые люди? Если хранитель тумана это колдун, то шаман должен подходить, разве нет?       – Так Кавахира же против.       – Ну и что?       Реборн пожал плечами. Логика ученика иногда ставила его в тупик.       Вария появилась внезапно и продемонстрировала весь пафос, какой только может выжать из себя группа мужиков в кожаных штанах. Команда Тсуны, в свою очередь, на их фоне выглядела серо и неприметно, как и положено убийцам.       Впрочем, впечатление сравнялось уже через минуту, когда по рации сообщили о первых инвалидах. Группа два-один работала как и всегда оперативно.       – Врааааай! Емицу! Твой сын покалечил наших бойцов! – накинулся на внезапно появившегося советника тот самый мужик, с которым в прошлый раз отжигал Ямомото.       – Они явно приехали раньше, чем мы их засекли, – шепнул на ухо другу Тсуна. Ямомото кивнул и сделал жест в сторону независимо стоящего Хибари. Тот внимательно посмотрел на белобрысого и махнул рукой.       – Согласно приказу Девятого, я объявляю о начале конфликта! – излишне торжественно возвестил внешний советник, начисто игнорируя вопли возмущенного мечника. По пути сюда он успел засечь как минимум двух снайперов и теперь молился, чтобы сынок умел заметать следы также хорошо, как устраивать засады.       От гнева Варии и их шарахнутого босса с тушкой енота в волосах его спасло появление двух неизвестных теток в карнавальных масках. Они были подозрительно похожи друг на друга и вызывали у Тсуны неприятное зудение между лопаток.       – Эти бабы, случаем, не ведьмы? – спросил он у Кавахиры.       Дерганный лавочник, вытащенный из собственного дома через форточку, посмотрел на него с редкой смесью ненависти, отчаянья и необъяснимого терпения и перевел взгляд на девушек. Червелло заметно стушевались и поспешили уйти.       Шаман судорожно выдохнул, огрел по спине поленом зарвавшегося Ламбо и вкрадчиво сказал:       – Колдовство – это моя привилегия.       …       Битва хранителей солнца проходила на крыше основного школьного корпуса. Прибывшие на место офицеры Варии с некоторой нервозностью поглядывали на эксцентричную группу поддержки своего оппонента. Вокруг экипированных хранителей Савады стоял отряд вооруженных пневматическими винтовками, пистолетами и ружьями очень злых подростков. Среди всех особенно выделялся хранитель тумана, перекошенный мужик средних лет, вырядившийся в вылинявшую хламиду из старых ковриков. В руках он держал обклеенное перьями сито для риса и разделанного бобра. Лицо у мужика было недоброе.       Бельфегор вздумал было посмеяться на тему пневматики, но быстро заткнулся, когда к его ногам рухнула лениво подстреленная в глаз ворона. Миниатюрная девочка со светлой короткой стрижкой недвусмысленно посмотрела прямо на него и провела пальцем по шее.       Савада Тсунаеши разводил возле ринга костер и на варийцев внимания не обращал. Его репетитор обрядился в оленьи шкуры и с видом телохранителя держал наготове дробовик.       Создавалось ощущение, что все это очень серьезно. Команда Савады держала лица суровыми, как у охранников в супермаркете.       Подчеркнуто нетрадиционный хранитель солнца Луссурия немного неуверенно вышел на ринг. За перегородкой у костра надрывался сумасшедший шаман, пахло гарью, бобром и безумием.       – Мой хороший, такие психологические приемы работают только против дилетантов, – просюсюкал Луссурия, вставая в эффектную боевую позу. Его нездорово выглядящий противник кивнул и приготовился.       – Экстримально так! Ты меня не испугаешь!       Червелло включили прожекторы и смотреть на ринг стало невозможно. Впрочем, битва закончилась довольно быстро. С тех пор как Рехей вынужденно вступил в армейский клуб он научился спать на ходу не хуже лошади и отсутствие зрения ему совсем не мешало. Тренировки с Колонелло тоже дали свои плоды: мелкий аркобалено бесил команду Тсуны до безумия и Сасагава потратил все свое свободное время на то, чтобы отправить мелкого засранца на радугу. То, что в процессе он приноровился на манер Супермена дробить скалы, разносить стены и взрывать без динамита одним касанием что угодно прошло мимо его сознания, но это было только на пользу. Выведенный из себя боксер не долго думая разнес ринг и сломал Луссурии колени в обратную сторону. В конце концов тонкая пластина стали это не горная порода.       Успокоить разбушевавшегося Рехея удалось только контрольным выстрелом между лопаток. Под изумленные взгляды публики на развороченный ринг выбежала Сасагава Кеко с длинной охотничьей трубкой в руках. Она вытащила из спины брата дротик и мило пожала хрупкими плечиками.       – Я же говорила, что не люблю когда братик дерется.       Бельфегор посмотрел на тушку вороны и на всякий случай спрятался за Моску.       …       В необходимости вести зашуганного пятилетку на верную смерть было что-то неправильное. Особенно теперь, когда от него появилась хоть какая-то польза. Поэтому изначально на явку был положен большой и непечатный, но в урочный день на крышу все равно пришлось идти. В этот раз без сопровождения.       Как и предсказывал Реборн, конфликт в определенный момент развернулся в неизвестную для них сторону и принял вид настоящей колдовской потасовки. Колдовством это называли, конечно, только непосвященные, пламя посмертной воли к магии отношения не имело, но панковатый двухметровый мужик, кастующий с помощью зонтиков настоящие молнии, с естественным ходом вещей никак не ассоциировался, поэтому компания Тсуны стояла на своем.       Выпущенный на электрическое поле Ламбо подскакивал от ударов как мячик и оглушительно ревел. Защитные амулеты на нем поплавились и больно жгли кожу.       Тсуна, Гокудера и непривычно благонастроенный Кавахира смотрели на него с отстраненным интересом, как на чучело в музее.       – А че он не помер-то? – задал интересующий всех вопрос Сасагава, наблюдая как Ламбо в четвертый раз бьет зарядом, достаточным для смерти сотни таких же маленьких мальчиков.       – Ламбо крепкий, – ответил Реборн.       – И тупой. Он опять наступил на провод, – добавил Гокудера.       – Амулеты хорошие, – вставил свое слово Тсуна.       – Добрые вы. А если его убьют? – вмешался озадаченный Емицу. Он помнил Тсуну нежным ребенком и все еще не мог смириться с тем, что люди меняются.       – Это исключено. Духи огня говорят об обратном, – авторитетно заявил Кавахира, подливая в костер бензина. Огонь с шипением расползался по крыше несмотря на дождь.       Реборн натянул дождевик на шляпу и призадумался. Совсем скоро станет не до шуток. Сможет ли Тсуна вмешаться? Он так и не успел освоить пламя. Ученик в принципе отличился редким талантом портить чужие планы, поэтому до сих пор обходился бомбами и огнестрелом. Но чем это поможет сейчас? Реборн переглянулся с Леоном, вытащившим на хвосте мешочек с пулями, и покачал головой.       Выстрел особой пулей он использовал только один раз и то не слишком удачно. Тсуна тогда ожидаемо выпрыгнул из одежды и преисполнился сил и воли. А вот что было неожиданно, так это прилетевшая двойка в челюсть, выбитая витрина алкомаркета, кража со взломом и засада в поле. Тсуна загорелся врезать надоедливому глюку, напиться забесплатно и садануть по кальмару с километра, что и исполнил. Домой ученик вернулся спустя два дня таким измотанным, что зашел в дом через дверь и перепугал мать бледной рожей. Больше Реборн не стрелял.       Вот и сейчас киллер справедливо рассудил, что вряд ли пацан будет жалеть, что не помог Ламбо, а не пристрелил кальмара или, к примеру, Занзаса. Только опозорится. Да и встанет ли потом, с такими-то нагрузками.       От тяжелых размышлений его отвлек выстрел. Леви-а-Тан пошатнулся и прервал атаку. Одна из колючек на его ирокезе обнулилась под корень и загорелась. Тсуна сделал шаг на поле. Тупой, но крепкий ребенок был нужен ему живым.       …       – Ши-ши-ши, твой хранитель собрался забрать нас всех с собой? – спросил у Тсуны через динамики белый как скатерть Бельфегор. Савада, разумеется, ничего не ответил, но надулся от гордости как воробей. Его новый друг и правда оказался отчаянным парнем.       Гокудера Хаято стоял посреди коридора широко расставив ноги. Он был увешан взрывчаткой как елка мишурой и держал в каждой руке по четыре пульта дистанционного управления. У него было несколько заготовок для внеклассных занятий и он собирался ими воспользоваться. Вид на его щуплую мужественную спину во весь экран придавал происходящему легкий оттенок вестерна. По скромному мнению Ямомото, пара удобных кресел и джин к такому кино пришлись бы кстати.       Трайдент Шамал выкуривал уже седьмую сигарету за утро и уныло ковырял градусником ботинок. Хаято так и не научился ценить свою жизнь. Кривая его развития и раньше стремилась к зоне саморазрушения, а после знакомства с Десятым и вовсе ухнула вниз. Говорил он Реборну, что это ничем хорошим не кончится. Боец из парня был как зубная щетка в отеле – одноразовым.       – Тсунаеши-кун, ты уверен что боги огня тут помогут? – с бесконечным терпением спросил Кавахира, разжигая на полу костер с помощью газеты. Необъяснимое расположение этого мужчины к человеку, втравившему его в неприятности, было тайной за семью замками. Тсуна поджал ноги, чтобы не мешать, и твердо сказал:       – Гокудера-кун верит, что это поможет.       Лавочник развел руками и подлил горючего. В коридоре мгновенно стало дымно. Реборн пригладил лацканы пиджака и отобрал у Шамала градусник. Ученик позавчера странно возился во сне и сегодня был бледнее обычного. Только лихорадки им не хватало.       А между тем на камерах было видно как Бельфегор мечется из угла в угол в поисках безопасного выхода. Кидать стилеты в самоубийцу он не рисковал. Потолок над ними трещал и обваливался, и взрывы не прекращались.       В это время малолетний шахид уже успел по-царски развалиться на столике в библиотеке и теперь с удовольствием нажимал кнопку за кнопкой на своих пультах. Отдельный корпус был заминирован со всех сторон и на каждую его бомбу приходилось по три чьих-нибудь еще, поэтому взрывы получались впечатляющими, цепными, с отличной ударной волной. Гокудера был спокоен и весел: в крайнем случае он успеет отойти в безопасную зону.       К несчастью для него и всех находящихся в здании, Червелло не слишком усердствовали в поисках, когда закладывали взрывчатку. Едва таймер подошел к первой точке как вместо одного коридора взорвалось целых два, да так, что в третьем посыпались стены. Бой надо было заканчивать немедленно.       Бельфегор пошел на сближение первым. Ему посекло лицо упавшей люстрой и вид собственной крови триггернул его в нужную сторону. Маньяк-потрошитель достал из-под тельняшки дизайнерские стилеты и двинулся в сторону библиотеки. В это время Гокудера приклеивал на жвачку динамит к книжным полкам. Ворвавшийся убийца отвлек его от мести Бодлеру, которым в детстве его пытала окультуривавшаяся Бьянки. А дальше все было как в третьесортном боевике: один схватил нож, второй нажал на кнопку, где-то что-то взорвалось и холодный голос через динамики объявил о скором конце игры.       После того как жахнул прижваченный динамит поджаренные противники могли только ползать. От библиотеки остались обгорелые стены да щебень, а от спокойствия зрителей – воспоминания.       – Бел, дави его! – почти в истерике заходился Маммон. Занзас был мрачнее тучи, его верный приживала Леви-а-Тан сдвинул брови и стал похож на обезьяну.       В другом конце коридора команда Савады демонстрировала поразительное равнодушие.       – Экстримальный экстрим. Он же славный парень, а дерется как девчонка, – продолжал удивляться Сасагава.       – А ведь я ему говорил, бери нож, – немного апатично сказал Тсуна. Реборн намерял у него 38,5 и теперь громко отчитывал за нарушение режима, которого, конечно, не существовало и быть не могло, но репетитору надо было сорвать злость и любой повод был кстати.       – Гокудера, мочи его! – сложив руки рупором кричал Ямомото. Его беззаботный вид до трясучки подбешивал противников, но крыть было нечем.       – Хаято, уходи немедленно! Здание вот-вот взорвется! – прозвучал голос разума со стороны Шамала. Надежды на мелких убийц у него не было никакой. Он достаточно повидал в жизни чтобы не питать иллюзий об исполнителях, выращенных под заботливым крылом закона. Вонгола и компания были смертниками и знали только один способ работы – любой ценой. Оставалось только надеяться, что Реборн сумеет выбить из них дурь, если вдруг ребятки останутся живы.       Тсуна внимательно посмотрел на доктора. Интуиция еле заметно подавала знаки, как если бы Шамал не нес сущую чушь. Ну кто, в самом деле, будет оставлять за спиной маньяка? Но чуйка никогда не подводит, он знает. Значит, отступаем.       – Гокудера, давай назад! – рявкнул он в камеру, окатив Реборна слюнями. Друзья посмотрели на него как на больного. Злой репетитор утерся и мстительно помахал им градусником. – Прирежешь придурка позже, возвращайся на базу!       – Тсуна, - осторожно начал Ямомото, – нельзя оставлять маньяка за спиной.       Савада гневно сверкнул на него воспаленными глазами.       – Если Гокудера сыграет в ящик, то капец нашему январскому плану. Выиграем – закажем патланого придурка его же команде. Психи никому не нужны.       Понятливый Ямомото серьезно кивнул и повернулся обратно к камере.       Трайдент Шамал достал восьмую сигарету и мрачно закурил.       …       От закрытого подвала тянуло хлоркой и сыростью, совсем как от общественного бассейна. Ямомото был трезвым и как будто немного блаженным, поэтому Тсуна держался от него подальше и Реборна тоже близко не подпускал. Последний раз он видел друга таким когда ловил его на крыше, аккурат за два дня до того, как правительство сделало им одно очень заманчивое и настойчивое предложение. Впрочем, кто кого куда не пускал было вопросом. Репетитор в буквальном смысле держал ученика на привязи и не спускал с него глаз. К его чести, не без повода.       Днем ранее Тсуна проснулся с мыслью, что его челка сильно мешает обзору, а в волосах слишком уж часто что-то копошится, так что на рассвете сонный Реборн, стоя в очереди к ванной, услышал шум машинки. Через пять минут бритый под ноль парнишка оставил наставника в таком замешательстве, что успел уйти в школу один.       Надо сказать, на фоне разрушенного подвала его новый имидж смотрелся очень даже к месту. Хибари, тайком пришедший и в этот раз, держался по обыкновению особняком, но ради такого случая подошел полюбоваться поближе. Командир их подгруппы мог хоть сейчас идти на кастинг очередного сериала про сиделых беспризорников или благотворительного фильма про онкобольных подростков. Его бледное лицо с подтеками зеленоватых вен под потемневшими подглазниками замечательно сочеталось с миллиметровой стрижкой и ушами топориком. Еще больше ему шла нестиранная толстовка, стоптанные кирзачи и поясной ремень с кобурой. Савада Тсунаеши выглядел побитым жизнью, больным и очень проблемным ребенком.       – Ахаха. Ты как здесь и родился, Тсуна, – весело заметил Ямомото и тут же скривился. Перебинтованный как мумия Гокудера от души наступил ему на ногу. Новая прическа Десятого его напугала, но он не собирался говорить об этом вслух.       – Он напоминает мне о юности, – доверительно поделился Реборн. Гокудера вполне натурально схватился за сердце.       – Вы сидели в концлагере?!       – Ты совсем тупой?       Императивно приглашенный антиквар Кавахира отмалчивался. Он прятал руки в длинных рукавах омерзительной рясы, сшитой из бракованных ковриков для туалета, и осматривал Саваду как курицу на рынке. За ним уныло стояла расстрельная команда из огромного как шкаф Ханакавы и тощего Тотецу с винтовкой в руках и вязанкой дров на спине. Они шли на внеклассные и согласились подсобить на полночи, взяв работу на себя.       Тсуна благодарно кивнул засобиравшимся ребятам и злобно дернул веревку. Реборн театрально вздохнул и полез ослаблять узел. В это время на другом конце арены появилась Вария.       Трон с Занзасом, грохоча по выщербленному бетону, выкатила Гола Моска. За боссом чинно, как на параде, проследовали Леви-а-Тан, Маммон, поджаренный Бельфегор и кандидат в покойники Суперби Скуалло. Последний, завидев Ямомото, выскочил вперед, раскрыл луженую глотку и сдох как китайский плеер на середине вопля.       – Врой, Савада, ты что, отсидел?       Тсуна закатил глаза и дал шаману отмашку. Кавахира не мудрствуя плеснул на вязанку уксуса из бутылочки и чиркнул спичкой. Огонь вспыхнул ярко и сильно, обдав все кислой вонью. Лавочник еще раз покосился на Саваду, в свете огня показавшегося еще и заморенным, и, как ему казалось негромко, сказал:       – Возможно, твои друзья и грубоваты, но думать о своем здоровье – обязанность каждого человека.       Занзас не стесняясь добавил:       – Если что, мы скинемся тебе на лечение, бритый мусор. Чем ты там болеешь, раком, лишаем?       – Емицу рехнулся, если собирается отдать Вонголу в руки полудохлого засранца! – подхватил Скуалло. Его распирало веселье. Особенно при виде катаны, которую Ямомото вытаскивал из тубуса.       Отмочить пару шуточек ринулись и Бельфегор с Леви-а-Таном. Гокудера срывался на них во весь голос. Всеобщее веселье немного поумерило появление Червелло.       – Мы начинаем битву дождя. Присутствие хранителей с обеих сторон зафиксировано.       – Врооой, сопляк, скажи, это ты ответственный за капельницы в семье этого дохляка? – не унимался Скуалло. Мечник стоял на возвышении, едва не свесившись с края над бассейном, и кривлялся как на сцене. – Или ты выносишь за ним утку?       Резкий звук мощного выстрела заставил его подскочить. Неровный пол с бетонной крошкой сделал свое дело и вариец, как в плохой комедии, поскользнулся на ровном месте и полетел вниз. Где-то под водой заскрежетали решетки, едва тело бухнулось в воду.       Савада Тсуна держал над головой пистолет Реборна и скалился совсем как акула, от которой теперь быстрым кролем улепетывал Скуало.       Ямомото понимающе улыбнулся ему краем губ и вытащил меч из ножен.       …       Бой хранителей тумана обещал быть интересным. Занзас в предвкушении заерзал в кресле, но тут же одернул себя. Не хватало еще, чтобы эти сумасшедшие подумали, что он один из них.       От Варии ожидаемо выступал Маммон. Команда Савады с бойцом не определилась и тянула соломинку прямо на месте. У них хранителей оказалось аж двое: знакомый мужик с самодельным бубном и одноглазая девчонка с вилами. Советник и его сын ругались на весь спортзал, выясняя чей кандидат круче и после кого из них корпус не придется очищать огнем. По всему выходило, что девчонка была одержима каким-то бесом и баловалась черной магией, а мужик был то ли колдуном, то ли шаманом. Оба кандидата сидели на скамейке в углу и в спор не вмешивались. Девчонка нервно теребила вилы и придурковато улыбалась, а шаман смотрел сквозь очки с таким презрением, что даже пересекаться с ним взглядом было неприятно. Чувствовалось, что он делает миру и всему роду людскому гигантское одолжение одним своим присутствием. Маммон почему-то особенно проникся и теперь сдерживался чтобы не подтасовать жребий в пользу странной девки.       – Тупой мусор, – прокомментировал Занзас, сплевывая перед собой на пол. Чуткий шаман крайне двусмысленно показал ему полено и следующее ругательство застряло у мафиози где-то между ребер.       Между тем прения в семье внешнего советника все не прекращались.       – Тсуна, определись уже, – надвинул шляпу на глаза Реборн. Савада номер два уверенно замотал головой и Емицу едва не дал ему по шее.       – Тунец, у Хром огромный потенциал для роста. Она медиум Мукуро и это наш козырь. Ну зачем тебе сдался этот мужик с дырявым ситом?       Мужик в ответ зыркнул на него так, что Базиль схватился за ножны. Тсуна упрямо насупился.       – Он настоящий шаман, я это чувствую, – он кивнул на Хром. – Вот нафига нам в команде мутные люди, одержимые всякими сатанистами? Она же явно не в себе.       – А твои друзья в себе, сынок? – сардонически спросил Емицу, кивнув на Сасагаву и Ямомото. Те решили не терять даром время и под руководством Гокудеры потихоньку отдирали доски с пола, чтобы заложить там мины. Утреннюю перекличку никто не отменял и помогать классу было надо.       – Они заняты делом! – грозно одернул его Тсуна. На ребят он смотрел почти с гордостью. Настоящие труженики. Но мафиози так сверлили его глазами, что он вздохнул и сдался.       – Если так настаиваешь, выставим твою Хром, но только под руководством Кавахиры. Старому я доверяю больше.       Емицу откинулся назад и закатил глаза. Сын был просто невыносим. Но это его хранители и его решение. Лишь бы официально была заявлена именно эта девочка, а с лавочником они как-нибудь договорятся.       – По рукам. Давай отмашку и начинаем.       Тсуна круто развернулся и строевым шагом направился к скамейке. У них оставалось десять минут, а дел было невпроворот.       Когда спустя полчаса слегка удивленные Червелло все-таки смогли разминировать окна, бой хранителей тумана официально начался.       Маммон скривился и поправил респиратор. Бешеный Савада в очередной раз дурил со своим идиотским ритуалом. Жечь костер в единственном спортзале было нельзя и он притащил мангал. Дым от углей и струганых поленьев шел такой, что потолок натурально тонул в дымке. Если бы Червелло не открыли окна, бой бы был на время.       Хром Докуро и правда оказалась с причудами. Маммон поначалу осуждать ее не брался, иллюзионисты ценили свои странности и с терпением относились к заскокам окружающих, но когда вместо девчонки появился Рокудо Мукуро возмутился даже он.       – Мусор, да их трое! – воскликнул Занзас и даже наклонился вперед. Его офицеры удивились не меньше.       – Ши-ши-ши. Вонгола решила собрать коллекцию.       – Они там что, посменно работают, я не понял?       – Пх-пффф.       За это время Мукуро озеленил половину спортзала и теперь громко переругивался с Савадой Тсунаеши. Кажется, у этих двоих были нерешенные вопросы.       – Маммон проигрывает, босс. Что будем делать? – тихо спросил Леви-а-Тан. Он не мог оторвать глаз от пляшущего у огня второго хранителя. Что-то в его суровой душе поджимало хвост и скулило всякий раз как от круглых очков по стене мелькал красный зайчик.       – Убей его. Но сначала узнай кто этот мусор с бубном. Он меня бесит.       Кавахира неспеша закончил танец и повернулся к ним. Было что-то в его очерченной огнем фигуре древнее и зловещее, что заставляло детские страхи выползать с чердака памяти. Леви-а-Тан и Занзас переглянулись. Приказ забылся сам собой.       …       Тренировка пламени проходила ни шатко ни валко. Тсуна исправно загорался, бегал как умалишенный и практиковал самбо на Базиле, но для битвы с Занзасом этого было недостаточно. Хотя бы из-за недостатка времени. Но было и кое-что еще.       – Леон не сможет создать для тебя особое оружие, если ты не будешь в опасности, – заявил Реборн, смешно разводя ручками. И тут же уточнил. – Учеба не в счет.       – Времени у нас немного, но я могу дать ребятам наводку, – в который раз как бы невзначай начал Тсуна. Самоназванный инвалид подозрительно сощурил глаза.       – Мы уже говорили об этом и мой ответ ты знаешь. Нельзя открыто убивать людей, которые в будущем могут тебе понадобиться, работают с твоим начальством или с большой вероятностью дадут сдачи. Профессионалы так не делают.       Малолетний наемник легкомысленно махнул рукой.       – Все эти игры в профессионалов не более чем игры. Мы убиваем только кальмаров.       Реборн послушно закивал. Он давно усвоил, что Тсуна умнее, чем кажется, но доходит до него как до оленя: пока ружье не направишь – копытами не пошевелит.       – Впрочем, стать кем-то другим нам все равно не дадут, – сказал ученик чуть тише и закинул сумку за скамейку. Киллер навострил уши, но виду не подал.       – А это твое оружие иметь обязательно? У меня есть пистолет, – уже громче спросил Тсуна.       – У Занзаса их два и стреляет он дольше тебя, – легко парировал Реборн. – Еще и делает это пламенем с двух рук. Поговаривают, что такое оружие использовал Седьмой Вонгола.       Подросток тихо обматерил все эти колдовские приблуды и кивнул в сторону не менее недовольного лавочника.       – Ну хорошо, тренировки, пламя ваше, блин, магическое, а шаман тут причем? Он и так молится каждые два дня. Мне снова через костер прыгать?       – Отвлекать Хибари сейчас нельзя, а Кавахиру ты так бесишь, что бить он тебя будет без жалости. Битва на выживание – это то, что нам нужно.       – Ты совершенно не разбираешься в людях, – покачал головой парень. – Шаманам нельзя бить людей. Духи разозлятся.       Лицо Кавахиры красочнее любых слов говорило, что ни один дух не захочет ощутить на своей шкуре последствия уже его гнева. Ночные бои действовали антиквару на нервы и плохо сказывались на бизнесе. Реборн мог только гадать, почему он терпит их так долго.        – У него черный пояс по рукопашной и разряд по боксу, – просветил малыш, вручая мужчине перчатки. Тсуна неловко застегнул на голове мягкий шлем и пожал плечами.       – А это точно сработает?       Реборн развел руками и кивнул на потолок. Леон, как гиганский слайм, повис у них над головами и неравномерно светился, переодически моргая то тут, то там всплывающими глазами.       – Духи огня тебе это гарантируют, – с предвкушением ответил за него Кавахира и одним ударом сломал Тсуне нос.       Ровно на рассвете разродившийся Леон метко плюнул варежками, сдулся и счастливо уполз под шляпу хозяина отдыхать. Над развороченным спортзалом поднимался черный дым. Изрядно побитый Савада Тсунаеши и слегка потрепанный шаман Кавахира тихонько выскользнули из-под обгоревшего стенда и прихрамывающей трусцой двинули в обход пожарных машин.       …       Аутист, психопат и просто трудновоспитуемый подросток Хибари Кея за минуту разнес на металлолом Гола Моску, пригорюнился и словил очередной флешбек. С появлением в его жизни садиста-кальмара азарт охоты заметно подугас и в дверь решительным ударом ботинка постучалась тоска.       В его памяти еще был жив прошлый год, целиком состоящий из бесконечных тренировок и стрельб, когда суицидальная гмошная сволочь взялась учить их осторожности и профессиональной этике. Проявлялась его трогательная забота во внезапно заминированных комнатах, подсечках из-за угла, камнях, сыплющихся на голову с проводов и крыш, дротиках, ударах, порезах, похищениях среди бела дня, кражах и шантаже. Вносили свою лепту и совсем не травоядные учителя, притаскивающие на уроки бомбы, ножи, кастеты, винтовки, яды, динамит, кислоту, мертвые и пока еще живые заказы, разделочных собак и своих коллег, таких же циничных, мотивированных и отбитых на голову головорезов и спецагентов. Все это было веселой, познавательной и совершенно бесполезной тратой времени, прервать которую можно было только застрелившись или объявив войну родине. Кальмар двигался со скоростью звука и чем больше они старались, тем глубже становилась между ними пропасть. В конечном итоге он стал недостижимой целью, отказаться от которой было невозможно. Если бы Хибари спросили что такое абьюз, он бы просто ткнул пальцем в классный журнал.       Слабость окружающих и собственная несостоятельность потихоньку сводили его с ума. Избиение нарушителей не разгоняло тоску, а сильные хищники, вроде того малыша с ящерицей или колдуна с горящим глазом, были слишком достижимы хотя бы в будущем. Хибари Кея плавно впадал в депрессию и никчемный хранитель убогих травоядных выводил его из себя еще сильнее. Занзас на фоне остального стада выглядел почти завлекающе: итальянский алкаш нарывался каждую секунду и, кажется, мог за себя постоять.       Тсуна, стоя за оградкой минного поля, первым почуял неладное.       – Твои славные друзья же не особо жалуют проигравших? – негромко спросил он у Реборна.       Злобный карлик сидел у него на плече и спускаться не собирался. Ночью Тсуне что-то померещилось в темноте и он неудачно выскочил в окно, чудом не сломав себе шею. Внятно объясниться он не смог, так что досыпал уже привязанным к кровати. Репетитор тогда от всего сердца пожелал ему душевного здоровья и пообещал подарить на день рождения билет в санаторий с решетками на окнах, чтобы он мог выспаться без ущерба для газона.       – Да. Занзас слишком спокоен.       – Мне не нравится эта Моска, – признался Савада, незаметно подавая знак ребятам. Те заметили и осторожно встали по бокам.       Хибари ожидаемо сорвался с места и побежал лечить скуку за чужой счет. Не прошло и минуты как сломанный робот включил аварийку, поднялся и пошел вразнос. К этому моменту настороженный Тсуна уже успел натянуть волшебные варежки и проглотить пулю. Чего он не подумал сделать, так это ссадить Реборна с плеча.       На удивление Моска доломалась быстро и красиво. Огненные перчатки легко пробивали сталь, особенно если целиться в голову. Ставший невольным напарником Реборн добавил от себя парочку пуль, прошивших крепления на корпусе, и теперь ругался на чем свет стоит. Родео на бешеной скорости ему не понравилось.       А вот к тому, что из сломанного робота выпадет мешок с пенсионером они оказались не готовы, в отличие от Варии. Занзас тут же скорчил серьезную мину, достал пару пистолетов, как бы защищаясь, и хотел было толкнуть речь, как чуть не схлопотал дыру в черепе. Бдительный Ямомото при виде оружия стрелял быстро и на упреждение. Бельфегор, очевидно получавший зарплату вовремя, сполз со спасенного начальника и торопливо прикинулся мертвым. В воздухе запахло подставой. Хибари, Сасагава, Ямомото и снова пришедший пощекотать нервы Базиль приготовились к бою. Суровый Емицу наблюдал со стороны, громко выговаривая что-то в мобильник.       – Что за дед? – тихо спросил Тсуна.       – Девятый, – так же тихо ответил Реборн, прощупывая старику пульс на шее.       Босс Вонголы выглядел обычным добропорядочным джентльменом за шестьдесят. Такие сухопарые старички обычно идут в комплекте с шебутными внуками, детьми, окончившими юридический, и загородным домом. Но, как известно, в мафии бывших не бывает, и Тсуна был уверен, что дедок жив не только благодаря связям, поэтому когда тот жестом подозвал его поближе, он даже не дернулся, пока ушлый репетитор не дал ему подсечку. Старик, казалось, не обиделся и мягко ткнул свалившегося на него парнишку в лоб горящим пальцем. Мелькнувшие в голове воспоминания заставили интуицию тревожно заворочаться. Прошлое все прокручивалось и прокручивалось, как затянувшееся кино, поток времени перепутался, спутав вчера и сегодня, и Тсуна бы точно потерялся, если бы не душевный подсрачник от Сасагавы, вернувший все на места. Занзас уже с минуту распинался о предательстве, а ребята успели поссориться с понаехавшими и устроили потасовку.       Маленький киллер, внимательно следивший за всем, что происходит, ответил, не дожидаясь вопроса:       – Занзас обвинил тебя в избиении Девятого. Червелло настаивают на проведении битвы неба для определения наследника.       Тсуна ни слова не говоря вытащил пистолет и чуть не прострелил конкуренту голову. Пуля пришлась бы точно промеж глаз, не бросься Реборн вовремя ему на плечо и не вцепись в ворот.       – Идиот! Нельзя! Нападешь все боя – станешь предателем!       Босс Варии захохотал, прячась за перепуганной теткой. Меткость мелкого мусора ему не нравилась, но и не пугала. Савада на очевидную провокацию повелся охотно и неожиданно выстрелил в окно. Здоровенный кусок стекла с грохотом приземлился на трон, продырявив обивку.       – Электрический тебе подойдет больше, Занзас.       В полной тишине наследники Вонголы испепеляюще посмотрели друг на друга.       …       Перед боем неба в маленькой комнате Тсуны собрался военный совет. На полу и подоконнике, повиснув за окном и сидя верхом на шкафе, везде толпились люди. Новости были тревожными и многих заставили поволноваться. Если Вария с самого начала искала способ избавиться от Савады и его семьи, то классу это сулило серьезные неприятности. В дело успели вписаться все и как только убийцы получат полный доступ к обещанной кормушке можно не сомневаться – будут смертельные последствия. Одно дело иметь своего человека в мафии и совершенно другое – иметь из-за него проблемы.       Тсуна встал прямо на кровати, приготовясь держать речь. Он сильно устал и уже не мог ни нервничать, ни ждать, но все равно постарался подобрать слова, подходящие случаю.       – Зачем я вас собрал вы и так знаете. К нам заявились славные парни, устроили разборки и пошли на подставу. Вы за меня вписались и теперь в случае поражения нас всех ждет недолгая и неутешительная карьера. Возможно, пока мы работаем на спецслужбы они и не станут рисковать, но когда все кончится защищать нас никто не будет. И, давайте честно, даже без всего этого тридцать человек с пометкой в личном деле нафиг нигде не нужны. Наши семпаи не от хорошей жизни полетели в Азию стрелять по талибам и ронять беспилотники на иранские свадьбы.       Ребята говорят правду: на свободе оставят только удобных. Корпорация может заберет одного-двух, оборонники завербуют парочку, кого-то, может быть, выторгуют со стороны, но тоже с гарантированным билетом в один конец. Не надо людям знать про мутантов – лучше спать будут. Пара десятков трупов в обмен на спокойствие мира – это не цена.       Мы, конечно, можем просрать задание и подохнуть вместе со всей планетой, но сраный кальмар задолжал всем слишком много. Мне уж точно.       Поймите, жопа наша глубже не стала. Мы как в ней сидели, так и сидим. Даже если меня через два дня грохнут и это итальянское шапито придет за вами через полгода, вы хуже жить не будете. Может, чуть покороче, если не прострелите их тупые бошки, неважно. Правительство никого не отпустит, а братва не каждого примет. Самому работать не выйдет: прижмут со всех сторон. Намимори уже начинают потихоньку чистить. Закончится все, подпишем контракт – уедем на войну умирать, не подпишем – в тюрьму за тем же самым. Понравимся – будем работать пока не сдохнем, не понравимся – в лесу земли много, закопают. Терять нам особо нечего.       Вот что я предлагаю. Я уже рассказал, что замес идет за место пахана одной очень крупной семьи с огромными связями. Известно кого уже давно никто особо не трогает. Много денег, много связей, у некоторых стран кое-что еще и завязано на ее деятельности. Пойдем туда – никто не сунется. Там везде договорняк. Если я возглавлю Вонголу мы хотя бы в теории сможем выкрутиться, когда все кончится. Вывезем втихаря семьи, купим документы, избавимся от свидетелей, если надо, и будем живы. Деньги решают все вопросы, вы знаете. Тем более, что все понимают, что мы с такими послужными сами молчать будем. Поэтому, для нас всех будет хорошо, если мы с ребятами выиграем этот конфликт. Помогать или нет – ваш выбор. Я в любом случае постараюсь сделать все, чтобы никто из вас не пострадал. Если не получится – Гокудера пообещал, что будет тут. Он пособит, если понадобится помощь. Решайте, а я все сказал.       Тсуна сел на кровати, примостившись между притихшими Гокудерой и Ямомото. Молчание длилось долго. Об их незавидном будущем они успели задуматься еще год назад, когда связались с одним из семпаев, чтобы узнать о кальмарах побольше. Сначала надежды были только на спецназ, армию и криминал, но скоро стало понятно, что и там и там с таким досье долго не протянешь. Речь просто подытожила все то, о чем они старались не говорить вслух слишком часто.       – Хорошо сказал, Тсуна, – через какое-то время отозвался с гамака Реборн. Он не планировал тащить в мафию целый отряд, но ситуация и в самом деле была незавидная. Конечно, ему не открылось ничего нового, но мотивация ребят не спать по пять суток к ряду стала понятна. – Но я все равно добавлю пару слов.       Малыш привстал на гамаке, раскачиваясь как на качелях. Хамелеон на его шляпе окрасился сразу в дюжину цветов и хищно выгнул хвост. Подростки почернели лицами и выжидающе застыли.       – Не буду никого обнадеживать, мафия – это не приют для беженцев. Если от вас не будет толку или вы станете представлять угрозу – от вас быстро избавятся. Место в семье надо заслужить, – он сделал паузу и оценивающе обвел глазами собравшихся. – Но вы ребята толковые, так что я сделаю исключение. То, что я сейчас скажу, относится к внутренним делам Вонголы. Все согласны услышать?       Атмосфера мгновенно стала тяжелой. Дураков здесь не было. Быть посвященным в дела мафии значит или быть в мафии или быть мертвым. Даже туповатый Сасагава все понял.       Время потекло медленно, а Реборн все молчал. Лица школьников были хмурыми и озабоченными, в сдвинутых бровях и сжатых губах читалось понимание. Это был один из спасительных выходов. Хреновых, но выходов. Пожалуй, самый лучший из всех, если принять во внимание Саваду. Когда мафиози спрыгнул с гамака никто не ушел. Ребята, висящие за окном, сдвинулись плотнее, чтобы никто с улицы не увидел, что происходит в комнате. Решение было принято.       Реборн пристально оглядел каждого присутствующего и тихо заговорил, рассказывая о Вонголе и конфликте. И о Занзасе, похитившем из резиденции Девятого босса.       – Вся верхушка мафии будет следить за исходом боя. Если хоть с одной стороны будет допущено вмешательство, это будет приравнено к предательству. Но Занзас и не думает играть по правилам, он явно что-то задумал. Нам нужно следить за Варией в оба глаза и не допустить вмешательства из вне. Нас уже подставили один раз.       – То есть, грохнуть этих ублюдков нам нельзя? – растягивая слова спросил Маюки. Реборн ответил.       – Пока нет. В ходе боя может случиться что угодно, нам нужны надежные люди, которые будут охранять периметр и следить за остальными. Я слышал, что вы заметили еще один отряд.       Командир первой стрелковой подгруппы тут же встрепенулся. Его дальнобойные ребята знали все леса, скалы и заброшки в округе и что где делается на расстоянии от города для них не было секретом.       – Последний раз они приходили со стороны леса три дня назад. Мы проследили за ними. Отряд примерно в пятьдесят человек обосновался в шестом квадрате, недалеко от точки Y-10. Вероятно, они ждут там сигнала. Рядом объездная техническая дорога, на быстром транспорте у корпуса они будут через полчаса.       Кто-то уже успел достать огневую карту и расстелить ее на столе. Она была изрисована разноцветными линиями и точками, исписана числами и знаками. Реборн уже был знаком с ней: у Тсуны была такая же.       Командир показал точку и прочертил маршрут до корпуса.       – Если они и могут быстро перебраться, то это здесь.       Маюки протянул руку и показал на соседнюю точку.       – Здесь заброшка. Если хотят быстро среагировать, то логично оставить людей поблизости.       Все еще бледный командир второй стрелковой группы сцепил зубы и влез в беседу.       – Площадь боя большая. Участников много. Если они хотят с уверенностью грохнуть Саваду, то подходить надо с нескольких сторон.       Обсуждение продолжалось до утра. Командиры, подзуживаемые своими бойцами, спорили до хрипоты. Реборн периодически вмешивался, бесцеремонно втягивая Тсуну в обсуждение, и вынуждая отдавать его словам приоритет. Этой ночью армейский клуб перерос из спецотряда в мафиозную группировку, пришла пора играть по правилам.       К пяти часам общий набросок плана был все-таки сделан. У них еще оставалось неполных два дня, но пропускать школу было нельзя, поэтому время поджимало.       – Делайте все как обычно, но постарайтесь не выделяться. Сейчас ни к чему лишний шум, – напоследок проинструктировал их киллер. Школьники вяло покивали и ушли первыми, оставив хозяина комнаты и его репетитора наедине.       Тсуна устало плюхнулся на стул и подпер ладонью щеку. За окном тихонько запела малиновка. На душе было неспокойно.       Маленький репетитор проницательно сощурился и негромко сказал, внезапно запрыгнув на подоконник перед его носом.       – Я прослежу за твоими подельниками, Тсуна. И если я замечу что-то, что мне не понравится, – не вини меня за мою работу.       И спрыгнул вниз, оставив его одного.       …       Над отдельным корпусом средней школы Намимори гремел самый необычный в мире салют. Он, разбитый на две кометы искрящегося оранжевого цвета, вихлял кругами, взрывался, соединялся и падал вниз, беззастенчиво и без праздничной вычурности вышибая окна и пробивая изрядные дыры в асфальте. Порой одна из комет пульсировала и испускала искры, тогда как другая вдруг отращивала второй хвост и выстреливала им на полнеба. Вспышки нарастали и гасли, сжимались и вытягивались как тянучка, и под ними, как в водной глади, сверкали такие же огни, вспыхивающие то тут, то там.       Далеко внизу, на огороженной барьерами территории, шумел своего рода спортивный фестиваль. Участники вполне правдоподобно делали вид, что играют по правилам, а зрители за пределами поля, пользуясь отсутствием полиции, решали свои, исключительно конкретные вопросы и исключительно теми методами, которыми пользуются самые настоящие болельщики – насильственными.       Напряжением в зоне наблюдателей, – единственном месте, не поддавшимся безумию этой ночи, – можно было напитать небольших размеров трансформаторную станцию. Реборн, насупившись, сидел на руках у робкой Хром Докуро и волком смотрел на внешнего советника. За минувшую четверть часа они успели порядком погавкаться. Продувший по всем фронтам Емицу разъяренно пялился в планшет Тсуны в попытках принять неизбежное. На разбитом экране в секретном чате армейского клуба искусственный интеллект оперативно дублировал переговоры по рации в письменный текст. Агрессивные школьники, самовольно вступившие в Вонголу два дня назад, окружили несколько готовых к нападению варийских отрядов и начали отрываться по профилю. Кто-то явно помог ребяткам с вооружением, и Емицу буквально коротило от ужаса и предвкушения всех тех проблем, которые может принести семье отбитый класс его сыночка. Брать в мафию тридцать малолетних спецназовцев, сидящих под кожаным крылом спецслужб, было настоящим безумием и советник давил на тормоза изо всех сил. Реборн, по чьей милости все и случилось, на обвинения только сделал ручкой в сторону письма от Девятого, где тот великодушно давал свое согласие, но с условием, что кандидаты пройдут тщательную проверку и через полгода исчезнут из Японии со всем скрабом. Емицу ругался, делал страшные глаза, строчил гневные сообщения, но ничего не мог изменить. В этом чертовом конфликте все кому не лень нарушали все договоренности и единственным человеком, которого это заботило, был он сам.       На огромных экранах, для удобства разделенных на фрагменты, в прямом эфире транслировалась съемка с поля. Зрители Варии были немного заняты и за камерами не следили, а вот команда поддержки Вонголы, состоящая из в последний момент замененной Хром, Базиля, Емицу и Реборна, глаз не спускала. Где-то там, за полем, в оборонном лагере, через чат узнавал подробности Шамал, но сообщения от него приходили все реже и реже: армейский клуб вступил в бой с боевиками и, скорее всего, уже занял доктора работой.       Внутри поля команда Савады с привычной непредсказуемостью давила конкурентов. Вария, хоть и действовала профессионально, все равно проигрывала числом. Однако сражение боссов пока уверенно выигрывал Занзас, поэтому точных прогнозов никто не давал.       Жутковатый Хибари, успевший повалить свой столб, методично ломал ребра паникующему Бельфегору. Намиморский тиран прибавил к своему арсеналу навыки особой разновидности рукопашного боя, включающей помимо тонфа и ударов ногами еще и огнестрел, так что драка быстро переросла в битву на выживание.       В то время как Гокудера выискивал остальных хранителей, очухавшийся благодаря его помощи тупой теленок со страху залез в десятилетнюю базуку и теперь методично выколачивал жизнь из Леви-а-Тана. Молнии бушевали на крыше, прожигая шифер и снося громоотводы, подкопченая гроза Варии тщетно прятался за зонтиками и укрытиями, неудачно пролетевшему Занзасу чуть не оторвало ногу. Пятнадцатилетний Ламбо действовал так, как учил его босс: никаких конкурентов, никаких маньяков за спиной. Тсуну Ламбо боялся и торопился не испытывать его терпение попусту.       Тем временем добравшийся до Сасагавы Гокудера с опаской и благоговением поглядывал на спортзал. В этот раз место неблагонадежной одержимой девки занял проверенный шаман, так что он втайне надеялся на благословение богов. В чем-то умный Рехей смотрел на него с недоумением: его католический товарищ был большим синтоистом, чем он сам. Впрочем, когда речь шла о шамане, человеке странном, неуютном и слегка не от мира сего, никакие предположения не казались чушью.       Если бы кто-то из незанятых хранителей вдруг достаточно заскучал наблюдать за прыжками в воздухе и переключил канал, то мог бы с уверенностью подтвердить, что даже по сравнению с разбитым в щебень подвалом именно в спортзале было по-настоящему неуютно. Аркобалено Маммон лежал на полу в темноте и отчаянно пытался унять дрожь. Яд приносил немало страданий, но все это меркло перед ужасным ощущением опасности, исходившим от вонгольского тумана. Доведенный до ручки Кавахира сидел на скамейке посреди зала и всем своим видом выражал гнев и изумление. Разъяренный антиквар сломал столб одним ударом и теперь собранное кольцо тумана мрачно поблескивало в свете догорающих углей. Гаснущий мангал дымился, утопив потолок в мрачной сизой дымке, бубен из сита, прислоненный как меч, зловеще отражал огненные блики. Кавахира держал смятый лист формата А4 и руки его дрожали от злости. Написанная тупым ураганным мальчиком памятка об основах правильного шаманизма грозила довести его до приступа.       А высоко в небе, оторвавшись от безумной междоусобной беготни, в огненном танце сошлись Занзас и Тсунаеши. Калечный мафиози пафосно разносил выстрелами стены и дрался как герой из комиксов. Бритый японский подросток обнаружил крайне паскудную черту летать как истребитель и втихаря стрелять в спину из дамского пистолета. Занзас не мог не признать, что выродок Емицу – заноза в заднице похлеще его папани, Тсуна, в свою очередь, не мог не согласиться со словами Гокудеры, что голова варийского ублюдка неплохо украсит его рабочий стол.       Тренировки Реборна дали весьма противоречивый результат: обещанная техника прорыва точки нуля оказалась голимым тестом на интуицию. Образно говоря, его подвели к закрытой двери с полным карманом одноразовых отмычек. Прокачанная чуйка Савады, конечно, уже успела что-то нащупать, но Занзас не давал ему ни малейшей возможности воспользоваться догадкой в полной мере. Пока единственным достижением было высасывание пламени, но его минусы перевешивали плюсы. К тому же в гарнитуре время от времени слышались разговоры, содержание которых не грело душу. Перед боем Тсуну подключили к каналу связи, чтобы он был в курсе происходящего за полем. Разговоры шифровались и порой, после очередного удара об стену, ему требовалось какое-то время на перевод, но общий смысл был бы понятен и непричастному: чертова Вария и впрямь собиралась убрать их вне зависимости от исхода конфликта. Убийцы уже успели устранить людей отца, но к счастью плохо знали местность. Ребята из армейского клуба сбили их в кучу, взяли в клещи, заминировали отходную дорогу и теперь гасили конкурентов с подготовленных позиций.       Тсуна холодел всякий раз как думал, чем может закончиться встреча практически обычных школьников с профессиональными киллерами в настоящей перестрелке, но отступать было некуда. Его люди ждали его победы и он не собирался их подставлять. Подросток в очередной раз сложил руки и сжатое мерцание пламени вновь ослепило его. Кипящий злобой Занзас поднял пистолет и выстрелил. Битва продолжалась.       Далеко внизу, заслоненные зданием, переминались с ноги на ногу наблюдатели. Емицу бушевал, Хром забито жала плечи, Базиль переживал, как и положено болельщику, а Реборн негромко переговаривался с кем-то, прикатившим перебинтованного человека в инвалидной коляске. Неизвестный мужчина, по всей видимости, был заядлым модником, раз не побоялся заявиться на встречу в утепленой парке летом. Он, в отличие от своего явно полубессознательного спутника, заинтересованно пялился в экран и выглядел неподобающе восторженным.        – А-ах! И все-таки, почему ты нас не познакомил? Тсуне не помешал бы братишка-босс. Я же тренировал его Кею!       Реборн тяжело вздохнул и от души прописал ему в колено.       – Глупый Дино. Я уже сто раз повторял, что Тсуна не доверяет мафии. Для него ты конкурент. Хочешь получить пулю в лоб от его семьи?       Дино Каваллоне, босс семьи Каваллоне, пожал плечами и продолжил гнуть свое.       – Тогда я искренне не понимаю. Вы попросили меня, как доверенное лицо, привезти кольца Вонголы в Японию, но не пускаете меня к наследнику. Да мы даже учились у одного учителя, почему я не могу предложить Десятому свою дружбу? Что в этом такого?       На него посмотрели как на идиота.       – Потому что твоей семье нужен живой босс, а не мертвый. У Тсуны временные проблемы с головой, – вкрадчиво сказал Реборн. Емицу удрученно кивнул и виновато поскреб затылок.       – Мда. Мой Тунец любит ставить гостей в неловкое положение. Ты уж извини, Дино.       Базиль и Хром неловко переглянулись и скромно потупились, словно бы речь шла о них.       – Савада-доно много работает и иногда забывает как выглядят союзники, – извиняющимся тоном сказал Базиль, виновато поглядывая на старшего Саваду. Тот начал потихоньку раскачиваться из стороны в сторону, как делал всякий раз, когда речь заходила о любимых жене и сыне.       Аркобалено согласно закивал и устало сгорбил плечи. Весь его вид выражал обреченное принятие. Ему давно не предоставлялось возможности пожаловаться и он решил не упускать такой шанс.       – Тсуна недавно решил, что я хочу убить его маман. Замечательные мысли ему приходят с утра, я вам скажу. А уж эта его стрижка...       – Он выбросился из окна мне на голову, Реборн-доно, – не удержался Базиль. Его начальник встрепенулся как ворона и тоже поспешил излить душу.       – Не смейте при мне жаловаться! Он наставил пушку на родного отца!       – Он хотя бы не сомневался в твоем существовании, Емицу.       – Савада-доно просто устал. Он спит раз в три дня, – покачал головой Базиль. Ему очень хотелось крикнуть что-то вроде “Да он тронулся!”, но субординация не позволяла. Впрочем, советник уже распалился и отлично справился за него.       – Да он с катушек слетел! Тридцать недоученных боевиков в Вонголе! Да еще и с правительственным заказом! Реборн, как ты это допустил?       – Тот же вопрос, Емицу. Ты нанял меня учить маменькиного сынка, а подсунул разбитого параноика с винтовкой!       – С-смотрите, б-босс делает что-то странное, – зашуганно промямлила Хром, но ее, как и всегда, слушали вполуха.       – Он все время делает что-то странное! Метнуть кирпич в голову родному отцу! Меня не было всего два года, а мой сын уже начал распускать руки! Скоро он начнет бить Нану!       – Сначала он кого-нибудь застрелит посреди ночи. Я уже сплю в бронежилете, – малыш-репетитор так скрипнул зубами, что Дино спрятался за кресло. – Как только это закончится я лично прибью их кальмара и отправлю Тсуну в больницу. У меня есть связи в одной хорошей клинике.       – Савада-доно и правда нуждается в лечении... То есть, я хотел сказать, что он сильно устал и все такое!       – С-смотрите! Б-босс почти заморозил Занзаса!       – В лечении! А папа не нуждается в лечении после такой душевной травмы?!       – Поверить не могу, что мой младший братишка такой. Реборн совсем другое рассказывал, когда уезжал, – негромко подал голос Дино. Реборн, весь на эмоциях, повернулся к нему с полубезумным видом.       – Да если бы я знал, ни за что бы не уехал. Тсуна потерял свой сухарь и сгрыз мой ботинок пока мы спали. Спасибо Леону...       – Врооой! Уроды! Заткните пасти, ваш выродок вот-вот отхватит от нашего босса!       Человек на инвалидной коляске наконец проковырял дырочки в бинтах и теперь хрипло орал голосом Скуалло.       На экранах и правда творилось невообразимое: Занзас смеялся как безумный и колотил по коленям замороженными руками; в спортзале хранители Варии и Вонголы в ужасе сбились в кучу, прикрываясь верещащим Ламбо как щитом – шаман Кавахира грозно сжимал свой бубен и стоял в кругу огня как статуя Немезиды. Придурок Бельфегор, вздумавший взять его в заложники, с криком тушил сам себя из огнетушителя. В это время Занзас что-то проникновенно рассказывал о своем прошлом, о том, как узнал, что он приемный, но слушали его только Тсуна, Скуалло и Червелло. Зрители жадно следили за трансляцией из спортзала, тем более что камеры начали потихоньку плавиться.       – Мда. Сынок как в воду глядел, – задумчиво потянул Емицу.       – Я чувствовал в нем пламя тумана, но и не представлял, что этот Кавахира такое чудовище, – надвинув шляпу на глаза сказал Реборн.       – Это хранитель Тсуны?! – изумился Дино.       – О-ох! – испуганно прижала трезубец к груди Хром.       – Вы вообще за кем следите, недомерки?! – так возмутился Скуалло, что чуть не навернулся с кресла. Советник махнул рукой.       – Все давно знают, что Занзас не наследник по крови. Просто доказать было сложно.       – Да, Скуало-доно, для CEDEF это не новость.       – Да? А я и не знал!       Пока Скуалло, найдя благодарного слушателя в лице вечновосторженного Каваллоне, вслух предавался воспоминаниям, Тсуна успел заморозить психанувшего противника полностью и теперь отдыхал, прижавшись щекой к песочку. Появившиеся Червелло уже было приготовились объявить результаты, как на площадку ленивой походкой выплыл антиквар Кавахира. За ним как за мамой уткой нестройной шеренгой трусили насмерть перепуганные варийцы. Хранители Вонголы с тревожными лицами на манер надзирателей толпились в хвосте. Нервно облизывающийся Хибари осторожно приблизился к Саваде и пнул его носком. Не было слышно что он сказал, но Тсуна заметно удивился.       Провозглашенный шаман повелительным движением велел Червелло убраться с дороги и встал рядом с Занзасом. Хибари забрал кольцо босса и перекинул его ему. Вария замерла. Удивленные зрители затихли. В эфире потрепанного армейского клуба, подобравшегося к полю вплотную, образовалась пустота.       В руках Кавахиры зажглась радуга. Семь колец сияли и переливались, разливаясь в воздухе всем спектром. Вздыбленный лед, окружавший скрюченную фигуру, начал стремительно таять. Хибари присел рядом с Тсуной и что-то прошипел ему в лицо. Тот немного поколебался, а затем прижал руку к уху и что-то сказал.       Занзас оттаял и рухнул на песок как старая ветошь. Несмотря на травмы и явное поражение, выражение его лица оставалось высокомерным.       – Гребаный мусор!       Суровый лавочник от души заехал ему бубном по черепу и, издевательски поклонившись публике, надел ему кольцо неба на палец. Червелло, вконец потеряв нити происходящего, сунулись было под руку, как Занзас внезапно зашелся в кровавом кашле. Его раны открылись все разом, кровь потекла даже из ушей. Кольцо неба горело и пульсировало, кожа на его руке рвалась лентами, трещали кости: артефакт грозился оторвать наглецу палец по локоть. Команда убийц, несмотря на страх, бросилась к начальству, чудом не затоптав замешкавшегося Ламбо. Кавахира не стал им мешать и вальяжно прошелся до Тсуны, но только для того, чтобы высыпать ему оставшиеся кольца на голову. Тсуна обиделся, сгруппировался и приморозил его ноги к песку.       – Вы знали, что кольца не примут меня! – хрипел незадачливый претендент, содрогаясь от судорог. Бельфегор, поддерживая его за голову, криво заулыбался.       – Ши-ши-ши, босс, мы уладим дело так, чтобы у них не было выбора. Наши отряды уже должны быть здесь.       Савада отвлекся от внезапного спаринга и лениво махнул рукой. Пущенная словно из неоткуда пуля лизнула потрошителя по лицу. Ямомото рассмеялся.       – Ахаха. Кажется, наши успели вовремя.       Леви-а-Тан пару раз громко рявкнул в рацию и, не получив ответа, заметно стушевался.       – Босс, у нас проблемы.       Еще одна пуля со свистом прострелила ему колено, тут же прилетевшая вторая успокоила психанувшего принца, пробив ему лопатку. Лицо Гокудеры прямо сияло от злорадства пока он что-то нашептывал в рацию.       Тсуна, намертво сцепившийся с подмороженным Кавахирой, пропустил хороший удар в ухо, когда над ним холодный женский голос, усиленный динамиками, произнес:       – Следующим наследником Вонголы становится Савада Тсунаеши.       Где-то в наблюдательной зоне довольный Реборн отправил в общий чат поздравительный стикер.       …       – Ну вот, осталось только сделать из него босса. Учись, Дино, как надо стоять на своем, – самую капельку неуверенно сказал Реборн, осторожно отходя к холодильнику. Дино Каваллоне заулыбался еще приторнее и повыше поднял руки.       По пятам за ними медленно следовал чуточку потерявшийся в пространстве-времени Тсунаеши с гвоздодером в руках. Короткий, но полноценный отдых сказался на нем как-то неправильно. Уже на второй день он ринулся подменять всех раненых из класса на ночных вылазках, а когда его буквально силой затащили домой – и вовсе начал прикидывать возможные варианты мести от проигравших. Реборн в шутку было заикнулся о прослушке и утром проснулся от скрежещущего звука: Тсуна самозабвенно отдирал доски от пола. Будто одной проблемы было мало, как с официальным визитом заявился Дино, по пути прихватив с собой все свое шапито. Кодло тупых обезьян, а иначе Реборн назвать их не мог, не нашло ничего умнее, как пошутить над Вонголой, закинув ему световую шашку в открытое окно. Что там повредилось в голове у Тсуны киллер не знал, но был уверен – за сохранность семьи Дино придется рвать задницу ближайшие лет пять: его новый ученик хоть и добрый, но крайне злопамятный.       А между тем Тсуна все приближался. По носу ударил кислый спиртной запах: Реборн забыл обчистить тайник в ванной. Подросток следил за каждым движением и двигался бесшумно, как змея во мху. Малыш репетитор превратил Леона в пистолет и выжидающе застыл. Дино сделал максимально дружелюбный вид и открыл было рот, чтобы еще раз извиниться, как окно за их спинами взорвалось осколками. Мафиози быстро метнулись в сторону, пробороздив ногами по полу. Комнату заволокло дымом, за развороченным окном расцвело несколько огненных вспышек, на несколько мучительно долгих секунд окрасивших все в пугающие оттенки алого. На фоне огня на подпаленом кухонном гарнитуре пафосно стоял Гокудера Хаято. В руках он сжимал потрепанную рацию с перемотанной скотчем антенкой и внушительную связку динамита. Его осунувшееся до синюшности лицо, выглядывающее из-под армейской каски, было ожесточенным. Подрывник смотрел Дино прямо в глаза и взгляд этот был многообщающим.       – Десятый? – отрывисто спросил он прокуренным голосом. Очумевший Тсуна по-птичьи повернул голову в сторону гостя и хрипло ответил:       – Хату не жги.       – И людей! – громко добавил Дино и тут же спохватился. – Мои люди!       Реборн властно удержал его за ворот и оглушительно выстрелил в потолок. Тсуна мгновенно спрятался за столом, самоотверженный Гокудера рванул за ним, на ходу прикрывая открытые зоны.       На целую минуту повисла напряженная тишина, прерываемая лишь сторонними звуками. Кухонные часы затикали до омерзения громко, перепуганные мафиози носились по улице, как если бы неприятности их босса сейчас были не самой большой их проблемой. Реборн молча выступил вперед и закрыл собой Дино. Взгляд последнего метался туда-сюда, отмечая детали. Выбравшийся из под стола Тсуна неподвижно стоял за спиной Гокудеры, вполне себе осознанно и даже сурово глядя на их учителя. Дымовая бомба выглядел достаточно кошмарно, чтобы, как и положено правой руке, выгодно оттенять босса, при этом всячески намекая на недопустимость любых вольностей, чем вовсю пользовался, храбро закрывая собой Саваду.       Тишину нарушило не слово, не выстрел и даже не крик, а противный скрип дверных петель. В комнату, шмыгая разбитым носом, просочился грязный Ламбо в оборванном коровьем комбинезоне. Он жалостно уставился на присутствующих и тихо, так, чтоб не попало, спросил:       – Ламбо-сан подорвал корыто чертовых конкурентов, теперь он может поесть?       Пока Дино скрипел мозгами, сопоставляя шум на улице с тем, что только что услышал, Реборн успел от души приложить ладонь ко лбу. Гокудера же буквально приварил теленка взглядом к полу.       – Я слышу шум мотора, – угрожающе начал он. Ламбо зашугано вздрогнул и перевел глаза на Тсуну. Тот с пустым выражением смотрел в пролом и губы его неслышно шевелились.       Ламбо тихонько обогнул Реборна и трусливо подбежал к тому месту, где раньше было окно. Он даже залез к мойке, стараясь не поворачиваться спиной к старшим, и коротко взглянул на улицу. Кортеж из дорогих иномарок уходил дымом в небо, но возле забора все еще стоял нетронутый мерседес. Вокруг него, как в хороводе, кружились перепуганные мужчины в черных костюмах.       – Это что? – ткнул пальцем Гокудера. Ламбо всхлипнул и затеребил рукава.       – Ламбо-сан сидел с другой стороны… – захныкал он. Дино осторожно выглянул из-за Реборна, всмотрелся и присвиснул. – Ламбо-сан не увидел только одну машину. Ламбо-сан не виноват.       Только Гокудера приготовился съязвить, что хорошо бы Тупой корове еще раз не увидеть только одну машину, желательно грузовик и в лоб, как на его плечо опустилась рука. Тсуна осуждающе покачал головой и повернулся к мальчику.       – Ты почему не на крыше? Сегодня твоя смена.       В ответ на это Ламбо зарыдал. Это был надрывный, захлебывающийся, самозабвенный плач, всецело отражающий внутреннее состояние любого человека, которому приходится работать два через два. Истерикующий ребенок зарылся руками в отросшие волосы и вытянул из них фиолетовую базуку. Дино присвистнул во второй раз: новейшая разработка семьи Бовино была на слуху, но видели ее немногие.       Ламбо, забрызгивая все слюнями на полметра, навел дуло в пол и не глядя стал натягивать базуку на голову. Интуиция Тсуны опасно зазвенела. Он широким жестом отодвинул Гокудеру и замахнулся гвоздодером, целясь по базуке, но поскользнулся на деревяшке и удар прошел по касательной. Мелкий пацан с перепугу уронил базуку себе под ноги. Оружие ударилось о столешницу, жалобно хруснуло, с грохотом повалилось прямо на Тсуну и тут же выстрелило. Кухня второй раз потонула в удушливом дыме. Когда он рассеялся, на полу осталась только сломанная базука и гвоздодер.       Десятый Вонгола таинственно исчез.