いつか

      Полнолуние. Ясная ночь, тусклый свет ярких звёзд и белые лучи луны выявляют из непроглядной тьмы обрыв где-то среди чёрных деревьев, тревожно шелестящих листьями на ветру. Тихо. Где-то пронзительно вскрикнет ночная птица, ухнет огромный филин, шумно вздохнёт олень на поляне, захлопает крыльями встревоженная утка, сломается ветвь под лапой неосторожного зверя или под ногой человека, решившего поплутать в лесу ночью. Пугающе находиться здесь: любой, даже самый малейший шорох вызывает тревогу, не говоря уже о еле слышном хрусте иглицы от чьих-то шагов, и думать не хочется от чьих. Одно неловкое действие, лишний вздох — и уже чувствуется взгляд чьих-то всевидящих глаз, уже думается об острых зубах или когтях хищника, который расцарапает, разорвёт на части того, кто сюда пришёл. Нужно быть тише и намного внимательнее, чем днём.       Звёздные лучи и свет луны выхватывают из тьмы два силуэта на краю обрыва. Оба стоят на коленях друг перед другом, держа друг друга ладонями за щёки; силуэт пониже, кажется, в одной только белой ночной рубашке, так ярко выделяющейся среди тьмы, словно призрак или светящийся ночной цветок, а второй в какой-то накидке наподобие плаща, отсюда не разобрать. Это зрелище само по себе печальное, навевающее тревожность. Мокрая трава холодит бледное тело, еле щекочет босые ступни; ветерок пробирается под одежду, раздувая лёгкую ткань в стороны.. но его это не волнует, его волнует лишь тот, кого он видит перед собой.       — ...я слышу, как сотрясается земля под копытами лошадей, нам некуда бежать, понимаешь, — еле слышный глухой шёпот, будто в горле застрял горький ком.       Рампо тупит взгляд, опускает его куда-то вниз. Руки опускаются, на сердце лежит огромный камень, всё сильнее давящий на него. Он чувствует, как его лицо немного приподнимают, как заглядывают в глаза, и он вынужден посмотреть перед собой.       — Ты.. ты плачешь? — Рампо впервые видит его глаза такими. Такими печальными, такими тоскливыми.       Ода только вымученно улыбнулся, нежно огладив его щёки пальцами.       — Милый.       — Я тоже слышу их топот.       — Меня скоро убьют.       Это словно отрезвляет Рампо. Он вдруг обнимает Оду, крепко прижимается, косит взгляд вниз и шепчет на ухо:       — Давай бросимся вниз?       Ода напряжённо молчит.       — Я не хочу разлучаться с тобой, я не хочу погибнуть от случайной стрелы, я не хочу умереть в склепе, я хочу просто быть с тобой, — по его щекам катятся слёзы, последнюю фразу он уже говорит в полный голос, не заботясь о том, что их найдут.       Ода подхватывает его на руки, поднимается, оглядывается назад. Среди деревьев видны отсветы факелов и слышен храп взмыленных лошадей и крик стражей, пустившихся вдогонку за ними. Он смотрит вниз: там во тьме не видно конца обрыва, но он знает, что там находится. Острые камни.       — Когда-нибудь.. когда-нибудь мы будем счастливы.       Почти одновременно они прошептал друг другу: «я люблю тебя»; Ода отскочил от земли, и стража увидела лишь короткий поцелуй двух силуэтов, после чего они исчезли во тьме. Глухой стук мягких тел о камни.