Гой еси

- Ты хорошо себя чувствуешь? - Есть хочется, - отозвалась Апраксия, поглаживая живот. Дмитрий поцеловал её в лоб: - Скажу служкам, чтобы что-нибудь приготовили, - и мягко улыбнулся. Княгиня улыбнулась в ответ: - Хорошо... кстати, дорогой, - на этом месте переяславский князь покраснел до корней волос, как мальчишка; впрочем, почти девятнадцатилетний князь по сути и вправду был ещё мальчишкой. - А как мы назовем ребёнка? Мы это так и не обсудили. - Кхм, - кашлянул в кулак Рюрикович, призадумавшись. - А какие варианты? - Александром, если мальчик, - ответила она нераздумывая. - В честь Александра Ярославича... - Хм-м, - забегали у него глаза. - Можно, конечно... - А девочку...? - Марией, в честь Богородицы, - поспешно предложил Дмитрий. - Хотя, разумеется, твое мнение важнее всего. Ты же мать. Апраксия слабо, добродушно усмехнулась. Она протянула руку и положила ему ладонь на щёку: - Мне нравится "Мария". Даже удивительно, что его супруга и та девчушка, что он встретил девять лет назад, - один и тот же человек. Стеснительная, с ланитами округлыми, прячущаяся за дядей Ярославом. Тот с добродушной улыбкой говорил, мол, вот подрастёшь, Праксу в жёны возьмёшь (а потом он шёл громко спорить с отцом. И хоть он был его любимым племянником, его отца, своего родного брата, он всегда и откровенно недолюбливал. Типичные Рюриковичи, ничего необычного). Маленькая Пракса выглядела любопытно, но такого же маленького Димитрия она ни то чтобы привлекла. А затем ему исполнилось восемнадцать, и он действительно повёл её под венец. Переяславскому княжеству нужен наследник, хоть и сам князь сам только-только вышел из детского возраст (но какие времена - такие и нравы). А тут как раз имеется юная незамужняя тверская княжна - да и дядя Ярослав идею об их браке (которую когда-то ведь он и предложил) одобрил сразу же, как прочитал письмо Дмитрия, что передал гонец. Дмитрий хорошо помнил, как им обоим - и ему, и Апраксии - было неловко, а затем стало ещё более неловко - ибо дальше-то следовала брачная ночь. Может, именно в то утро после свадьбы, когда Апраксия с припухшими от поцелуев губами произнесла "Доброго утра" и мягко улыбнулась, а её волосы, тёмные, как враново крыло (наследие их половецкой прабабки), так красиво сниспадали на её плечи и грудь, он и влюбился в неё. Кто знает. - Ди-и-има, мы тоже кушать хотим!! Андрей стоял вальяжно (уж слишком вальяжно для 14-летнего); рядом стоял, хватаясь пальцами за рукав андреевой рубахи, поочерёдно моргающий глазами Даниил (видно, Андрей опять спихнул его с кровати, не дав младшему по-нормальному проснуться). Дмитрий посмотрел на них, не моргая. Честно, на самом деле к нему на днях прибыл посол из Городца, прося "уже отдать Андрея Александровича на его стол", да и московляне, как он слышал, активизировались, повспоминали все разом, что у них же князь есть где-то лет шесть, но отчего-то Дмитрий неочень хотел отпускать ни Андрея в Городец, ни Даниила в Москву. Отчего-то... (Точно, Василий...) - Хорошо, и вам что-нибудь приготовят, не волнуйся, - ответил брату Дмитрий; Андрей радостно подпрыгнул, аки козлик, и начал, хихикая, тихо шептать сонному Даниилу про "видишь какой я манипу... манипля... маня... как легко он поддался моему приказу, во-о-о". Дмитрий же снова повернулся к жене, беря её за руку и переплетая их пальцы: - Придётся нам снова есть за одним столом с князьями городецким и московским, Апраксия Ярославна. Та тихо хихикнула: - Так уж и быть, Дмитрий Александрович. Какими тихими были те дни...