***
«Интересно, над чем работают наставница и мастер Малфой? У них точно есть что-то на уме, просто так они бы не задерживались в ее кабинете. Надеюсь, скоро смогу узнать, — юная Люпин кругами ходила по их с Азурой комнате, тревожно хмуря брови. — Хотя, возможно, между ними действительно есть более тесная связь, как обожает иногда думать дядя Рон», — усмехнулся второй голос в ее голове. Девушка оскалилась на себя. Она сходит с ума: теперь сплетни про то, что Малфой с Грейнджер любовно воссоединились спустя столько лет, ее смешат. С другой стороны, если не веселить себя хотя бы так, можно и правда обезуметь. Ученицей Гермионы Деми стала еще на четвертом курсе Хогвартса. Малышке Люпин хотелось быть умнее, лучше, чем ее сокурсники, она отчасти завидовала детям Золотого Трио, ведь у всех них всегда прямо под носом были ходячие источники информации и навыков. Дети Поттеров в любую минуту могли обратиться к своему отцу и попросить его научить их парочке приемов для самозащиты или банальных ситуативных заклинаний, но никто этого не делал. Отец Деметры, Тедди, был бесспорно талантливым магом, но во время Великой Магической Войны он был младенцем, а девушке хотелось знать нечто уникальное. Именно нужда в сенсационных знаниях побудила ее попросить Грейнджер о наставничестве: Гермиона была исключительной ведьмой с огромнейшим запасом знаний, однако кроме старшего Малфоя никому до этого интеллектуального сокровища дела не было. Грейнджер всегда любила рассказывать маленькой Деметре какие-то факты про Зельеварение, Чары и магических существ, а малютка обожала ее слушать с завороженным видом, хоть и не всегда понимала, что значат те или иные сложные термины. Однако в четырнадцать лет Люпин была готова уже осознанно впитывать новые знания величайшей ведьмы своего поколения. Грейнджер была строгой и требовательной наставницей, но Деми ни разу не жаловалась: более того, ей казалось, что они слишком медленно продвигаются, что ей нужно учить больше. Гермионе было в радость осознавать, что ее труды и личные знания не пропадут даром, в то время как Деметра гордилась, что именно Грейнджер учит ее. Она заменила девушке мать, и Люпин безоговорочно верила своей наставнице. Размышления девушки прервала нежная рука подруги, опустившаяся на плечо. — Деми, не изводи себя. Тетя Джинни права: тетушка Гермиона обязательно придет к умозаключению касаемо войны, все решится, — сочувственно посмотрела на нее Азура. — Да и мама, как я знаю, в обиду нас не даст. Я понимаю, что тебе кажется, что все слишком затянулось, но ведь ты и старших пойми — дядя Гарри… погиб совсем недавно, и всем очень тяжело. Деметра немного успокоилась благодаря утешительному прикосновению подруги и обняла ее, поглаживая по спине. Хоть Азура и была эмпатичной девушкой, всегда готовой предложить другим свое плечо и помощь, Люпин знала, что и сама блондинка нуждается в поддержке в связи с ранимой и чувственной натурой, и оказалась права: оказавшись в тепле родных рук, Азура почувствовала себя в безопасности и стала разговорчивее: — И все же, как же подло эти гады поступили с дядей Гарри! Дядя Рон как никогда прав: какой безжалостный монстр сделает из смерти великого волшебника шоу? — возмутилась она. — Ты ведь тоже помнишь, как все было? Я навсегда запомню это ужасное зрелище, лицо дяди Гарри перед смертью… — девушка начала всхлипывать, уткнувшись в шею Люпин. Деметра прекрасно помнила тот злосчастный день. Война длилась пассивно уже год, несмотря на то, что мощь Служителей нарастала, на правительственные органы их власть пока что не распространялась, или же так всем казалось. Две недели назад Гарри Поттера пригласили выступить на главной площади магического Лондона рядом с Министерством с речью про наступающую угрозу и важность сплоченности. Ничего не подозревая, тысячи волшебников, включая членов Ордена, пришли на площадь, чтобы поддержать спасителя магического мира, однако никто не ожидал, что мероприятие, должное стать символом надежды для общества, обернется трагедией и массовыми смертями. В один момент, когда Гарри произносил свою речь, сзади его схватили три человека, один из которых прилюдно перерезал ему горло, но не так сильно, чтобы мужчина умер сразу: публика с ужасом слушала, как благодаря Сонорусу громко хрипел и мычал Гарри, умирая, как мерзко булькала кровь в его рассеченном горле. Но худшим было выражение лица мужчины — полное недоумения, беспомощности, в свои последние моменты Гарри Поттер искал в толпе жену и детей, не осознавая, что именно происходит. Конечным фактором ужаса было то, что три убийцы, схватившие Поттера, начали измываться над его страданиями, продвигая свою идеологию: — Ой, ой, что вы говорите, мистер Поттер? Вы как-то невнятно говорите, может, вам поближе «микрофон» подставить? — насмехался один из них, подвигая палочку с Сонорусом еще ближе к хрипящему в агонии мужчине. После того, как Гарри все же испустил дух, грузно упав со сцены, другой террорист подхватил: — Ну вот, такое замечательное представление, а никто не смеется. Вам не понравилось интервью с героем магического мира? — притворно расстроился он, однако затем снял маску и язвительно продолжил. — Гарри Поттер мертв. Убит нами. Волдеморт этого не сделал, а мы смогли, чего же еще сделать, чтобы вдолбить вам в ваши пустые черепа: вы никогда не победите. Присоединяйтесь к нам, и все ваши потайные желания станут явью. Если же нет… хотя, это уже не важно: если Поттер не смог нас одолеть, что смогут такие мошки, как вы? Для того, чтобы закрепить эффект от нашего замечательного шоу, объявляем для вас фейерверки! — воскликнул он, и по всей площади послышались взрывы: взрывались колонны, здания, статуи, леса начали падать на невинную публику, кого-то убивали падающие куски домов, кого-то насмерть давили пытавшиеся убежать волшебники — аппарировать было невозможно. Как потом узнал Орден, организаторы мероприятия, все из которых были уважаемыми работниками Министерства, оказались Служителями Смерти, Министерство было захвачено ими все это время. Более двухсот человек погибли под завалами, и еще примерно сто пропали без вести, в их числе были и дети Уизли с некоторыми членами Ордена. Это было очень страшно. Деми не могла назвать себя впечатлительным человеком, особенно после начала войны: она убивала Служителей как магией, так и холодным оружием, ей думалось, что она уже привыкла к смерти — но в тот момент ее чуть не стошнило от отвращения и впервые в жизни появившегося липкого страха за своих близких. — Конечно, Азура, к сожалению, я тоже никогда не смогу забыть тот день, — гладила подругу по спине Деметра. — Но нам придется жить с этим. Нужно отдохнуть, через пару дней наши отцы должны вернуться с миссий. Спокойной ночи, дорогая, — Деми аккуратно поцеловала подругу в лоб, помогая укутаться в одеяло.***
3 декабря, 2036 Спустя три дня, прошедших точно в таких же унылых настроениях, что и предыдущие, Гермиона наконец изъявила желание видеть ученицу в своём кабинете. Женщина зашла к своей подопечной в комнату в три ночи, когда соседка Деметры, Азура, спала, как и остальные обитатели их бункера на площади Гриммо. — Деметра, спишь? — задала вопрос наставница. Получив отрицательный ответ, она продолжила. — В кабинет мой, срочно. Присутствует дело особой важности. Люпин не нужно было повторять дважды: девушка вскочила с кровати и оделась так тихо и быстро, как это было возможно в спящем доме. Вместе с Грейнджер они прошли в ее кабинет. Тот представлял из себя кладезь знаний и магических материалов: ингредиенты для зелий, энциклопедии по заклинаниям, древние родовые фолианты по черной магии. Деметра подозревала, что разговор будет касаться войны, но увидев Драко Малфоя, сидящего с недельной щетиной в углу комнаты с удрученным взором, девушка поняла: дело дрянь. И тут же резко она заметила, насколько ее дорогая наставница отличалась сегодня от привычной себя: женщина наворачивала круги по комнате, ее дыхание было слишком быстрым, пальцы тряслись, на ногтях виднелись ранки, будто владелица долго и часто грызла их, отрывая заусенцы, тронутые сединой каштановые волосы растрепались. Что-то было не так, Люпин это прекрасно знала. Неужели надежды нет? Им не выиграть? Девушка посмотрела и на наставницу, и на мастера. — Деметра, — начала наконец говорить Грейнджер. — Ты всегда была смышленой девочкой и прилежной ученицей. Поэтому надеюсь, что ты поймешь, что это решение далось нам с Драко… то есть, мистером Малфоем, довольно тяжело. Гермиона громко выдохнула, закрыв лицо руками. Ей было тяжело говорить. То, что они с Драко собирались сделать, было эгоистично, жестоко: они будто бы отправляли ягненка на заклание. Увидев состояние коллеги, Малфой пригладил свои серебристые волны и подхватил: — Деметра, позволь задать тебе вопрос: как ты оцениваешь шансы на победу Ордена на данный момент? Какие у нас пути действий могут быть сейчас? Девушка нервно сглотнула. — Насколько я понимаю, сейчас они крайне малы. Стратегий у нас не так много: наша цель — искоренить крестражи, но держателей стало слишком много, нам нужно больше людей для отслеживания информации, но это почти невозможно. Больше ничего на ум не приходит. Извините, — Люпин понуро склонила голову. — Отлично. Все так. Но как бы ты отреагировала, если бы я сказал, что миссис Грейнджер и я смогли найти потенциальное решение проблемы? Люпин загорелась надеждой, которую сразу же погасила. — Мастер, я правильно понимаю, что это решение не подарок с неба, который просто так сработает? Каков подвох? Драко удовлетворенно кивнул: — Чего и следовало ожидать от моей ученицы. Все именно так: у нас есть шанс на победу, заметь, шанс, не гарантия. Однако ставки высоки. Ответь мне, Деметра, готова ли ты отдать жизнь за победу? Деми начинала злиться. — Мастер, при всем уважении, попрошу вас перестать говорить загадками. Думаю, вы и так знаете, что мой ответ положителен, но я не верю, что мне просто нужно пойти и принести себя в жертву, нарисовав пентаграмму кровью на полу. Расскажите мне все. Малфой было открыл рот, чтобы продолжить, но Грейнджер его перебила: — Драко, я сама, — решительно сказала Гермиона, оставив приличия. — Деми, все эти недели мистер Малфой и я изучали материалы из его личной библиотеки, пытаясь найти решение проблем с крестражами. Однако волей случая мы наткнулись на более интересную информацию — ритуале путешествия во времени. Он почти никогда не использовался, было проще достать маховик времени, нежели собирать ингредиенты на целую церемонию, тем более, никому не было нужды переноситься во времени более, чем на десять лет. Этот ритуал как раз подходит для более… масштабных путешествий. Пожалуй, об этом заговоре не знает никто, кроме родословной Малфоев. Люпин просияла: как она понимала, нужно было ее участие в ритуале путешествия в прошлое, особых претензий на этот счет у нее не было. Но нервный вид наставницы говорил, что девушке еще придется узнать многое. В это время Грейнджер продолжала: — Главная проблема сейчас состоит как раз в крестражах, а точнее в публичном знании о них. Люди получили первую идею про крестражи в тот день, когда Волдеморт восстал из мертвых на нашем четвертом курсе, и осознали полную правду после победы Гарри. Нам не под силу предотвратить первое и невыгодно предотвращать второе, значит, мы обязаны зарубить знание о крестражах на корню и не позволить ему просочиться. Мы решили, что оптимальным вариантом было бы переместить тебя на пятьдесят девять лет назад, в 1977 год, чтобы уничтожить существующие на тот момент крестражи. Предпочтительно, одновременно. Таким образом, и крестражей для уничтожения будет меньше, и будет шанс обставить все так, будто Волдеморт изначально был смертным, а крестражей не существует. Деметра перебила Грейнджер: — Подождите, разве не в эти годы родители Гарри Поттера учились в Хогвартсе? — Да, все так. Помни, Деметра, главное — уничтожить крестражи, однако, тебе стоит помнить, что это непростое дело, я уверена, ты помнишь нашу историю наизусть. Более того, не стоит забывать, что даже при уничтожении всех крестражей Волдеморт останется чрезвычайно сильным волшебником. Мне больно отправлять тебя туда одну, но плата за перемещение одной тебя уже слишком высока. Люпин младшая была, мягко говоря, в шоке. Она ожидала всего, но не того, что ей придется отправиться на более чем полвека в прошлое, имея на себе такую ответственность, как спасение всего мира. Зная наставницу, можно было предположить, что та захочет спасти родителей Гарри, если такая возможность представится. Она, конечно, прямо не скажет, но этот ее взгляд говорил за нее. Такой сантимент с ее стороны был ожидаем. — Наставница, чем же является та плата, о которой вы говорили? Гермиона вздрогнула, будто вспомнила о том, что так хотела забыть, но обладания не потеряла. — Ритуал требует, чтобы половина времени транспортации была уплачена годами жизни тех, кто будет его проводить. Это значит, что кому-то из Ордена придется вычесть суммарно двадцать девять лет из своих жизней. Деметра чувствовала, будто ее кровь перестала циркулировать по телу — она не могла осознать сказанный наставницей приговор. — Подождите, но кто в здравом уме согласится сократить свою жизнь ради подобного эксперимента? — недоумевала Люпин. Грейнджер и Малфой переглянулись, и неожиданно из-за стеллажа вышли два человека. Луна Лавгуд с теплотой смотрела на Деметру своими бесцветными глазами, а сзади шагал Джеймс Поттер, мужчина, который несколько лет был в сердце девушки. Он со вкрадчивой улыбкой смотрел на нее, но взгляд показывал его настоящие чувства — горечь и сожаление. Прочистив горло, наследник Поттеров ухмыльнулся: — Думала, я тебя оставлю, Деми? Никогда. Беловолосая Луна нежно взяла Люпин за руки, поглаживая ее ладони. Она как и всегда выглядела беззаботной и расслабленной. — Не волнуйся, Деметра. Ты молода и сильна, мои предсказания твердят мне, что лучше тебя мы не найдём никого. Джеймс, конечно, рвался занять твоё место, когда узнал про план, но к сожалению, он не сможет выполнить это так, как ты, — Деми посмотрела на Поттера, но тот лишь отвел взгляд. — Я отдам тебе девять лет, надеюсь, это достаточный вклад. За наши жизни волноваться не стоит, мы уже не юнцы, куда нам эти лишние годы, не так ли, Гермиона, Драко? — тепло улыбнулась Лавгуд, обернувшись на пару бывших врагов. Ярчайшая ведьма своего поколения опустила глаза в пол. — Изначально Драко и я планировали отдать тебе по десять лет с каждого, но, видишь ли, — обняла себя Гермиона, — Попытавшись это осуществить, узнали, что физически не сможем этого сделать — мы столько не проживем. Максимум — три года, — рассеянно улыбнулась Грейнджер, будто бы извиняясь перед дорогой ученицей. — Полагаю, виной нашей гибели станет война. У Люпин подкосились колени. Хотелось ежесекундно броситься Грейнджер в ноги и умолять, чтобы та сказала, что это неправда, всего лишь глупая шутка, что ее любимая наставница, заменившая ей мать, и ее требовательный, высокомерный, но мудрый мастер вовсе не умрут через три года от рук террористов и паразитов магического мира. Если такие сильные маги, как Грейнджер и Малфой погибнут, что будет с остальными? С ее добрым отцом, трусишкой Азурой, детьми других великих магов, как Уизли и Поттеров? Деметра смотрела на четырёх собеседников с неверием, ее глаза тряслись, взгляд метался между этими прекрасными людьми, которые вот так вот просто были готовы укоротить свои жизни ради нее. Тем более, если подсчитать оставшиеся годы, Джеймс был готов передать ей четырнадцать лет? Это немыслимо! Безумно хотелось свернуться калачиком в темном чулане и забыть про все, что творится за окном, но Люпин не могла себе этого позволить — не могла подвести этих самоотверженных магов. Увидев состояние, в котором находится Деметра, Джеймс Сириус взял ее за плечи и прошептал: — Милая Деми, послушай меня. Не смей сомневаться в нас и винить себя — мы знали, на что идем, и сделали это осознанно. Единственное, о чем тебе стоит думать, это наша миссия по уничтожению крестражей. Я уверен, мы еще встретимся. Даже если ты перепишешь всю историю и никто из нас не родится, я все равно найду тебя: в любом облике и времени, чтобы ты не чувствовала себя одинокой. Мы сделали этот выбор, потому что мы верим в тебя и готовы поставить свои жизни на кон, поэтому и ты должна верить в себя. Слова мужчины немного успокоили ее. Их с Джеймсом история была запутанной: Деметра с детства заинтересовалась старшим сыном ее крестного, тот был старше нее на четырнадцать лет и всегда вызывал восхищение любознательной малышки Деми. Он был умным, саркастичным, увлеченным и разносторонним, радовал родителей достижениями по учебе. Однако, когда малышка Люпин превратилась в маленькую мисс Люпин, ее интерес к шатену приобрел менее платонический характер — она восхищалась не только интеллектуальными достоинствами Джеймса Сириуса, но и физическими: его крепкими руками, широкими плечами, красивым лицом с присущей ему уверенной улыбкой, дарящей спокойствие. Наследник Поттеров внимание юной леди замечал, но выбирал относиться к нему, как подростковой глупости — уж слишком их разница в возрасте была большой, и Джеймс, как более ответственный и старший из них должен был сдерживать себя, чтобы не портить будущее девчушке, у которой вся жизнь впереди и которая, по его мнению, была слишком мала для такой сложной вещи, как отношения. После того, как Деметре исполнилось шестнадцать, ее чувства к Джеймсу начали угасать, так как она осознавала, что те не принесут пользы ни ему, ни ей. Благодаря этому опыту девушка поменяла свое отношение к романтике в целом, став более скептичной и дальновидной, и за это младшая Люпин была благодарна своей первой любви. Сентиментальный момент прервал Малфой. Демонстративно прокашлявшись, мужчина спросил: — Закончили? Я тоже был бы рад пустить слезинку и коллективно обняться, но у нас не так много времени: ритуал должен быть проведен до рассвета, который наступает через четыре часа. Деми резко обернулась, дернувшись от шока. — Подождите, мастер! Ритуал должен быть проведен сегодня? Его нельзя отсрочить? А как же мои вещи, обсуждение плана? Остальные члены Ордена, отец в курсе? Разве мы не должны попрощаться? — в панике начала расспрашивать девушка и тут же поникла. — Стоп… папа не знает и знать ему нельзя, не так ли? — с горечью произнесла Люпин. Сейчас она выглядела, как побитый котенок. Драко кивнул, и Гермиона вновь подала голос: — Мне очень жаль, Деми… однако мы не можем рассказать об этом Ордену до того, как ритуал успешно состоится. Ты и сама понимаешь, начнется волна негодования и несогласия, которую долго придётся успокаивать, на убеждение уйдут недели, которых у нас, к сожалению, нет. Сегодня полнолуние, обряд должен быть совершен именно сейчас, ведь ждать до следующего лунного цикла мы не можем в связи с критическим состоянием Ордена. Нам придётся объявить о событии постфактум, — извиняющимся тоном пояснила Грейнджер. Она на собственном опыте знала, как больно оставлять родных в неведении и покидать их, не зная, будет ли возможность когда-либо воссоединиться. Что же, это полный пиздец. Ее отправляли на суицидальную миссию, о которой не знал почти никто, и даже с отцом попрощаться возможности не было в связи с его отсутствием в стране. Замечательно. Все внутри взрывалось, и части так старательно построенной пирамидки самообладания падали в пустоту. Лицо Деметра держать умела хорошо, но внутри была в истерике. — Ясно. Каков план? — механическим голосом спросила Люпин. За два часа Грейнджер смогла изложить ученице идею того, что той нужно будет сделать по «приезде» в 1977: обосноваться, как новая ученица, соблюдать конспирацию, выложить всю информацию про крестражи Дамблдору — Гермиона напомнила Деметре про их местонахождения, время их создания и прочие детали — и вступить в Орден. Наставница также повторила с Деми хронологию всех Магических Войн, их ключевые события и факты, и дала ей зачарованную на расширение сумку, в которой лежали необходимые вещи, как галлеоны для проживания, учебные записи Деми прошлых лет, несколько флаконов Волчьего противоядия — Люпин потребовала отдать ей оставшиеся флаконы «на всякий случай». Малфой попросил, чтобы девушка не забывала про свои анимагические способности и использовала их в войне по назначению, рассказал ей про экспериментальный метод возвращения во времени, к которому ей нужно будет прибегнуть либо в экстренной ситуации, либо в случае успешного завершения операции. Получив у наставницы разрешение, Деметра убежала собирать вещи. Открыв дверь в комнату, девушка на минуту остановилась, пытаясь запечатлеть каждую деталь: трещинку в стене, вид из окна, расположение вещей, беззаботно спящую на своей кровати Азуру. Быстро отлевитировав свою одежду и принадлежности (главной из которых был плеер со всей музыкой, что она когда-либо слушала), Деметра в последний раз огляделась: пора. Еле сдерживая слезы, девушка наклонилась над кроватью Азуры, чтобы поцеловать подругу в лоб. «Если задержусь тут еще, не смогу уйти вовсе», — заставила себя отвести взгляд и поспешить в кабинет Грейнджер. Там уже ждали все четверо участников: Джеймс Сириус стоял у стены, нервно отстукивая пяткой мотив какой-то рок песни, Малфой перечитывал фолиант с описанием ритуала, а Лавгуд с Грейнджер шептались между другом на диване, приобнявшись. Увидев Деметру, Гермиона вскочила со своего места, вытерев потные ладони о ткань штанов, а Джеймс вздрогнул, стыдливо отведя взгляд. Все же он чувствовал ответственность за то, что именно Деми приходилось брать на себя столь опасную миссию, хоть и понимал, что не виноват. Малфой отложил фолиант в сторону и, тоже встав с кресла, произнес: — Все готовы? — Что, так не терпится подохнуть? — в своей саркастичной манере огрызнулся Джеймс, на что в ответ получил пренебрежительный взгляд Малфоя. «Нервничает», — поняла Деметра. Джеймс Сириус всегда начинал грубить и язвить, когда его что-то беспокоило. Молчаливую перепалку мужчин прервала Луна. — Подожди, дорогой кузен, теперь у нас есть все время в этом мире. Неужели тебе совсем не хочется попрощаться со своей замечательной ученицей? Совсем скоро мы расстанемся на долгое время. Подойди ко мне, Деметра, — улыбнулась беловолосая волшебница, встречая Люпин с раскрытыми руками. Когда Деми приблизилась к Лавгуд, та впустила девушку в свои объятия. Обнимала так по-матерински легко, поглаживая спину. — Ничего не бойся, дорогая. Твои наставники не просто так посчитали тебя подходящей кандидатурой на эту роль. Поверь, Азура тоже все поймет, — Луна нежно отпустила ее. Малфой и Грейнджер тоже подошли попрощаться. Мужчина кратко обнял Люпин и отошел, его лицо не выражало эмоций, но поджатые губы сказали Деметре о том, чего вербально он не смог выразить — мастеру тоже нелегко давалась эта ситуация. Грейнджер взяла ученицу за руки и сжала ее ладони в своих, во взгляде женщины читалось сожаление. — Будь осторожна, Деми. Я извиняюсь за тот груз, что мы взвалили на твои плечи. Знай, мистер Малфой и я всегда гордились тобой. У Люпин в глазах стояли слезы — было невыносимо видеть женщину, которая заменила ей мать, в таком разбитом состоянии. Однако Деметра держала себя в руках, отгоняя непрошенные эмоции. Например, мастер Малфой никогда не выражал своих чувств, девушка это знала и не винила за холодность сейчас — им всем было тяжело, не было смысла требовать от мужчины трогательного разговора. Подумав, что с прощаниями покончено, Люпин уже было пошла в центр комнаты, где находился ритуальный алтарь, но ее остановил Джеймс, схватив девушку за руку. — Хотела покинуть меня и даже не попрощаться? — беззлобно усмехнулся Поттер, склонившись к ней. — Ах, нет, я бы не посмела. Я просто не думала, что ты захочешь мне что-то сказать, — Деметра опустила взгляд. С каждой репликой их диалог становился все более интимным и тихим. Джеймс Сириус посерьезнел, губы сжались в тонкую полоску, вертикальные морщинки пронзили лоб. Он резко взял лицо Люпин в свои ладони и прижался своим лбом к ее. Это выглядело чувственно, даже отчаянно. Деми заметила, что Джеймс все это время держался стойко и относительно спокойно, но именно сейчас, когда пришла пора прощаться, мужчина больше не мог сдерживать истинные чувства. Его лицо выражало множество эмоций: нежность, боль, сожаление — он потемневшими глазами упорно вглядывался в лицо Люпин, будто пытался запомнить ее черты до мелочей. — Нет, Деми, ты ошибаешься. Есть столько вещей, которые я хотел бы тебе сказать все это время, но не мог, и не смогу сказать сейчас — времени нет, — он горько усмехнулся. — Однако я должен быть честен, хотя бы сейчас. Ты всегда была особенной для меня. Я видел твои взгляды, твои чувства ко мне, и, поверь, очень хотел на них ответить, но я уверен, ты и сама понимала, насколько это было неправильно. И сейчас, когда я вижу, что ты переросла эту влюбленность, даже не знаю, радоваться мне или скорбеть. Я отдал тебе четырнадцать лет, потому что это наша разница в возрасте, надеюсь, ты оценишь такую символику, ведь это так в твоём стиле. Последнее, что я хочу тебе сказать, это то, что я всегда помнил о тебе и буду помнить, пока не умру. Удачи, наша маленькая богиня, постарайся не только стать героиней войны, но и побыть счастливой, — Джеймс оставил целомудренный поцелуй на лбу Деметры, после чего отодвинулся от неё, направившись к месту проведения ритуала. Люпин ещё пару секунд стояла там, где они с Поттером говорили, ошарашенная и шокированная до глубины души. Ей что, недостаточно было потрясений с ритуалом, раз первая влюбленность решила добить ее новостями о собственных чувствах к ней? Ещё и за пару минут до того, как ей придётся покинуть свою реальность на минимум несколько лет. Очень своевременно, спасибо. К сожалению, времени на размышления больше не оставалось, поэтому девушка пообещала себе, что обязательно обдумает сегодняшние события, когда окажется в 1977 году. Под изучающим взглядом мастера Деметра прошла к ритуальному алтарю, где уже все было подготовлено: магический круг с рунами, чаша с зельем, фолиант с заговором. Джеймс, Гермиона, Драко и Луна стояли у нарисованного мелом рунического круга, выжидающе наблюдая за девушкой. Было очень неожиданно и больно вот так вот оставлять всех своих близких, но она обязана была отомстить: ради покойного дяди Гарри, ради наставницы и мастера, ради отца и Азуры. Она сжала кулаки. Ради будущего. Когда Люпин встала внутрь рисунка и выпила содержимое кубка с зельем, Малфой начал зачитывать текст древнего заклятия на латыни. Чем больше Деметра вслушивалась в слова мастера, тем лучше понимала, насколько это была древняя и страшная магия. Это подтверждали также и физические ощущения: с каждым словом заговора девушка чувствовала ужаснейшую усталость и слабость, ее ноги подкашивались, а тело холодело. Так хотелось спать… На момент Деметре даже подумалось, что она умирает. Постепенно видение становилось все более размытым, силуэты близких людей сливались между собой, жутко слипались глаза. Сил держаться в сознании больше не оставалось, и она провалилась в небытие.***
Произнеся заключающее предложение заклятия, Драко Малфой наконец смог спокойно выдохнуть — самая сложная часть выполнена. Признаться, мужчине было сложно смотреть на то, как его блестящая ученица ослабевает с каждой пройденной секундой, а затем растворяется, покидая 2036 год. Деметра Люпин была талантливой и любознательной, мужчине льстило понимание, что он приложил руку к ее становлению выдающейся ведьмой, что на старости лет ему было кому передать свои знания помимо давно повзрослевшего сына. Хотя он всегда сдерживался в эмоциях, был скуп на похвалу и вел себя так, будто она надоедала ему своими вопросами, Малфой гордился Деметрой. Возможно, он мог быть более выразительным сегодня, когда прощался с ней, но его душу гложило кое-что еще, а именно осознание факта скорой кончины. Сам Малфой не то что бы сильно ценил свою жизнь — он прожил достаточно, целых пятьдесят семь лет, повидал многое: и смерть жены, и взросление первенца — завел себе друзей, познал низменные радости жизни. Со временем мир начал терять краски, мужчина в основном был один: работы у него не было, Скорпиус уже и сам обзавелся семьей, все реже навещая отца, поэтому дни становились одинаковыми, серыми. Мужчина скорее волновался за Грейнджер — женщину, что помогла ему снова видеть жизнь в цвете. Они были знакомы долгое время, много событий произошли между ними за эти годы, они всегда были по разные стороны баррикад, но два года назад что-то в их отношениях изменилось, когда первые слухи о мятежных настроениях выступили на поверхность. Сначала они просто разговаривали о вероятности новой войны, обсуждали возможные стратегии и исходы, но со временем профессиональные диалоги начали приобретать более личный характер: Драко поделился тем, что ему бывает одиноко в большом Мэноре, как ему жилось во время Великой Магической Войны, когда его представление о Волдеморте начало меняться, а Гермиона открылась ему, рассказывая о том, как страшно было жить в бегах, что семейная жизнь оказалась совсем другой, нежели она себе представляла в первые годы замужества. Постепенно два бывших врага начали сближаться, проводить больше времени вместе, и в какой-то момент Драко осознал, что испытывает давно забытое им чувство любви. Каждая улыбка Грейнджер дарила ему желание впечатлять ее и улыбаться самому, спустя столько лет однообразности и серости испытывать окрыленность взаимных чувств казалось божественной наградой. Именно поэтому в те роковые дни, когда они приняли решение использовать злополучный ритуал ради спасения мира и сейчас, когда они этот ритуал провели, подтверждая согласие на собственную смерть, Драко был особо несчастен. Было больно осознавать, что жестокая судьба так быстро отнимает у него источник радости, которой он даже не успел вдоволь насладиться. Из размышлений мужчину вырвала рука любимой женщины, опустившаяся на его щеку. Гермиона смотрела на него с любовью, поглаживая колючую щеку своей нежной и худой ладонью. Какой же прекрасной она сейчас казалась, словно ничуть не изменилась за все эти годы — появившиеся морщины и седые прядки вовсе не отбирали у Грейнджер ее красоты. — Драко, что же ты, решил загружать себя думами даже перед смертью? — улыбнулась она. Ее прикосновение было окрыляющим для Драко: пара никогда не переступала черту, ограничиваясь «случайными» прикосновениями в общем кругу, но даже этих робких жестов хватало с головой, чтобы свести обоих с ума от нежности. Их любовь была зрела, целомудренна, одного присутствия рядом было достаточно, чтобы обрести счастье. Малфой потерся щекой о заботливую руку. — А когда же еще, Грейнджер? В гробу думать не получится, — беззлобно пошутил он. Посерьезнев, добавил. — Не хочу терять тебя. Мы так мало времени провели вместе, не могу думать, что ты так быстро покинешь меня. — Не так уж мало нам времени осталось, минуток десять еще найдется, пока ритуал не устаканится. Все письма с инструкциями для Ордена я передала Луне и Джеймсу, давай просто проведем последние моменты вместе, не волнуясь ни о чем, — сказала Гермиона, на что получила согласный кивок от блондина. Малфой обнял Грейнджер и прижал к своей груди, и она зарылась носом в его шею, вдыхая одеколон мужчины. Спустя несколько минут они поняли, что их время пришло. Влюбленные в последний раз подняли друг на друга взгляд, смиренно принимая свою участь. Вместе умирать совсем не страшно.