Бременский принц

Солнце. Как же давно оно ласково не касалось его огрубевшей бледной кожи! Как давно он последний раз нежился под мягким тёплым водопадом его лучей? Трубадур едва не разрыдался, как малое дитя, каким мужчина уже давно перестал быть. И всё же... Одинокая маленькая слезинка скользнула по щетинистой щеке. Как же больно внутри. Столько лет темноты. И каждый, как отдельный маленький ад, когда просыпаешься от прекрасного удивительного сна, где мамочка расцеловывала румяные щёчки и любовалась лучиком, заблудившимся в его кудряшках, и вдруг, открыв глаза, раз за разом оказываешься в непроглядной тьме. Холод тюремной клетки и пустота. Лишь это питало юного Трубадура изо дня в день. И каждую секунду его светлая душа темнела и тяжелела под гнётом окружающего безжалостного мрака. Когда отчаявшееся детское сознание устало цепляться за память о счастливой поре, мамины слова и песни, когда предал голос, со взрослением, начав ломаться, как объяснил перепуганному юнцу Стражник, когда на гладком прежде лице появилась колючая поросль, а организм начал выдавать всякие постыдные странности, о которых маленького ребёнка никто не предупреждал... Так много когда... И каждое из них ломало и больно било по незаслуженно наказанному судьбой мальчишке. Трубадур устал. Устал настолько, что не смог бороться, когда каверзная и грязная мысль о мести начала захватывать всю его суть. И теперь, спустя годы, единственным, ради чего он рос и жил, было желание стрясти с приёмной мамки старый должок. Песни больше не были подарком людям. Трубадуру нечего было отдать этому жадному миру, и так лишившему его детства. Мужчина с удовольствием вспоминал, как правильно и естественно лежит в руках красавица-гитара. Будто он был рождён, чтобы только взять на ней парочку аккордов и ласкать струны плавными переборами. Он часто закрывал глаза и по памяти прижимал к фантомному грифу воображаемые натянутые железные нити. В такие моменты в его голове рождалась она, её величество, Музыка! Только в ней Трубадур и находил утешение и отдых от тяжёлого груза грядущей мести. Выходя и своей темницы, парень с удивлением понял, что едва проходит в узенький лаз. Голову приходилось пригибать так сильно, что в пору было задуматься, не строили ли эту тюрьму именно для детей. Такими низкими казались мужчине потолки и неудобными дверные проёмы. Плечи проходили в них только боком. Парень никогда не задумывался, насколько он вырос и возмужал. Его охранники и Стражник уже пару лет как смотрели на своего заключённого снизу вверх. Сильно снизу и далеко вверх. Несмотря на отсутствие света и нормальной кормёжки, мать природа справилась со своей задачей на все сто. Златовласый кудрявый малыш обратился в высокого сильного и всё такого же кудрявого мужчину. Трубадур был красив. Красив своими добрыми, пусть и грустноватыми глазами, непослушной пшеничной шевелюрой, мимолётной улыбкой... Всё в этом статном мужчине выдавало его затаившуюся в глубине души нежную и трепетную любовь ко всему живому. Девушки засматривались ему в след, надеясь случайно повстречать этого мужчину снова. Им всем уже мерещились нежные объятья и сильные мозолистые руки, что заботливо и ласково будут касаться и никогда не посмеют причинить своей избраннице боли. Но Трубадур шёл, щурясь взошедшему Солнцу, и почти не замечал на себе чужих взглядов. Знакомые улицы изменились мало. Переходы и проулки теперь не казались бесконечными. Подумать только! Он в три шага одолевал расстояние, которое в детстве казалось ему бесконечным тёмным лазом, за которым и скрывалась вся разбойничья шайка. Когда-то он спешил сюда, как домой. К своей неродной, но семье. К грубоватой, но заботливой почти маме. Теперь мужчину вело сюда только одно - месть и жажда поквитаться за каждый день темноты. Однако, прежнее место казалось совершенно заброшенным. Трубадур в смятении переводил взгляд со старой линялой занавески на ветхое с виду сооружение, внешне напоминающее какую-то крохотную лачугу. Было странно даже представить, что огромная банда могла бы поместиться в этом, с позволения сказать, жилье. При нынешних своих габаритах Трубадуру и одному было бы там тесновато. Не говоря уже и об атаманше. В сознании мужчины так и остался запечатлённым образ неродной матери, как видел её маленький мальчик: исполинское, пугающее одним видом, создание со страшным шипящим голосом и гнилыми кривыми зубами. Если б не огромное, проламывающее стены, с позволения сказать "декольте", данного представителя рода человеческого только с огромным трудом можно было бы идентифицировать, как женщину. Но глаз, не прикрытый страшной повязкой, всё же, казался добрым и заботливым. Он так в неё верил. Почему же она... Трубадур потряс головой, пытаясь остановить не вовремя лезущие в голову мысли. Он пришёл за местью, а не искать глупые оправдания для основательницы бандитской шайки. Мужчина решительно направился к двери и громко постучал. - Луиза!!! Выходи! - Трубадур злился всё больше. Она за всё ему ответит. - Луиза! Но никто не отвечал. Более того, за дверью было до того тихо, что подумалось, будто и вовсе там никого нет. Для парня этот исход был не лучшим. Становилось непонятно, где же искать блудную мамашу, и куда теперь идти. Трубадур приоткрыл дверь. И его взгляд тут же приковала Она. Мечта юношеских снов. Блестя лакированными боками, на двери висела гитара. Чёрный корпус, модный, зауженный гриф. Она будто просилась в надёжные, сильные руки, которым не жалко доверить тугих, натянутых в ожидании касания, струн. Мужчина моргнул и присмотрелся к ней снова. Пальцы потянулись, желая вновь дотронуться, вновь ощутить это единение с инструментом. Гриф податливо лёг в ладонь. Трубадур выдохнул, будто до этого момента боялся, что это только мираж. Подделка его измученного сознания. От предвкушения звука едва не дрожали пальцы. Он только хотел... Бабах!!! Что-то с силой швырнуло мужчину в сторону. Спина больно ударилась о шершавую каменную стену. Ноги подкосились. Едва проморгавшись, Трубадур только и смог различить мелькающую перед глазами собачью морду, а потом в ушах взорвалась яркая вспышка и мир померк. *** Голова раскалывалась. С одной стороны - это было хорошо. Значит последние события ему не приглючились в очередном сне. Он действительно на свободе. С другой стороны... А какого, собственно, хрена! Справа шёл нарастающий гул. Кажется, там кто-то уже обсуждает, куда деть его не остывший труп. Вот уж дудки! Только, можно сказать, жить начал, а его уже хоронят! Да ещё кто! А, кстати, кто? Даже разбойники сначала хоть спрашивают, чем с тебя поживиться можно, а тут сразу бросились. Тьфу ты, какие-то... Звери? Трубадур с кряхтением поднялся с земли и в некотором замешательстве осмотрел почти анекдотичную команду мечты. Первой в глаза, несмотря на не самый яркий цвет шёрстки, бросилась фигура голубоглазой кошки, забавно шевелящей ушками. Она с явным интересом рассматривала мужчину сложив на груди мягкие когтистые лапки. Слева от неё дёргался и мотал головой чёрный плоскомордый пёс. Рядом же переминался на копытцах и как-то виновато опускал голову осёл. Всё это безобразие завершал краснющий петушара, смотрящий косо и боком. Кто это вообще такие? Собственно вопрос был актуальным. Трубадур с подступающим гневом переводил взгляд с одного на другого! Руки сжались в кулаки. - Вы кто такие! - Мужчина поднял руки, готовясь к драке. Уж этого пса он за уши оттаскает. Нетрудно было догадаться, кто его головной болью и звоном в ушах наградил. Да ещё и не за что, по сути. - Где Луиза?! Пёс завертелся на месте активнее, петух набычился, пытаясь казаться хоть сколько-нибудь серьёзным противником и заклекотал, осёл бубня себе под нос какую-то ересь из извинений и режущих ухо звуков, переступал с ноги на ногу. Кошка плавно сместилась ближе, привлекая внимание и мурлыкающей интонацией произнесла: - Не злись человек, - ушко забавно дёрнулось, раздражённо реагируя на гул своих, не слишком-то помогающих выглядеть хотя бы немного приличной группой, товарищей. - Мы просто бродячие музыканты. Едва она успела закончить предложение, как Трубадур буквально взорвался: - Вы не музыканты! - закричал он, заставляя пса прижаться и заскулить, - Музыканты себя так не ведут! Что я вам сделал вообще, чтоб сразу кидаться! Я же просто гитару потрогал! Вы.. Вы... Мужчина не находил слов. К такому его жизнь в подземелье не готовила. Пёс виновато прижал уши. Хвост, в волнении, заметался по земле, разгоняя дорожную пыль. Он, тихо подвывая, прогавкал: - Прости, человек. У нас инстинкты... - И снова жалобно скульнул. Трубадур было, вскинулся, однако, кошка среагировала быстрее. Обернувшись на своих товарищей она грозно зашипела: - Вот именно из-за такого поведения нас нигде всерьёз и не воспринимают! Вы не можете просто... Дальше мужчина не слушал. До этого цирка на выезде ему не было уже никакого дела. Запал ругаться и бить морды пропал. Ясно было, что зла ему, похоже, причинить не хотели. А идею насилия ради насилия, сколько б он не пережил на улицах, а потом и в тюрьме, Трубадур не принимал. Парень вытер пыльные руки о штаны, осмотрелся по сторонам и тяжело выдохнул. Месть откладывалась на неопределённый срок. Луизы здесь уже давно нет. И где теперь промышляет её шайка предстояло выяснить. Да только б знать у кого! А так, выходит, он без гроша на кармане. И из вещей только рубаха, что ему Стражник всучил, да штанцы - очередной выкидыш королевского портного: нередко последствия его творческого загула оказывались на общественных барахолках и свалках. Вот охранники ему этот гостинец и приволокли. А то на голые мальчишечьи коленки уже как-то нехорошо пялились взрослые заросшие дядьки из соседних камер. Брр... Зачем он эту гадость вспомнил? Трубадур тряхнул головой, поправил упавшие на глаза кудряшки и снова зацепил взглядом красавицу-гитару. Ну, чисто технически, он же за неё уже отхватил. Хотя даже разок по струнам провести не успел. Не честно получается. Пальцы легли на гриф так привычно и естественно, будто и не было никакого перерыва в целую вечность. Ладонь провела по струнам. Звук. По пространству звенящей волной разлетелось волшебное гитарное соло. Мелодия лилась, заполняя восторгом каждую клеточку этого постылого мира. На какую-то секунду показалось, что дрогнули каменные стены, стряхивая залежавшуюся пыль. Музыка шла, бежала, растекалась по венам сладким чувством неземного блаженства. Как первый глоток свежей воды после вечности в выжигающей засушливой пустыне. Как запах свежего хлеба для голодающего. Как первое касание дорогого и любимого лица, после долгой, слишком долгой разлуки. Она стремилась, будто боясь прерваться хоть на секунду. Она торопилась успеть заполнить всё пустое собой. Казалось, что она способна занять и место в душе, которое многие берегут, для кого-то особенного, не понимая, что пустота в сердце способна только множить саму себя. Мелодия забивалась в щели, зализывала раны. Под руками Трубадура оживала стихия, способная изменить Мир. Вот только он сам больше этого не желал. Четыре морды, что заворожённо смотрели, как ловкие пальцы пляшут по грифу. Он видел каким восторгом горят их глаза, как тянутся они вперёд, надеясь взять больше его прекрасной музыки. Но Трубадур больше не хотел никому и ничего отдавать. Мужчина хотел лишь вернуть то, что у него забрали: время, счастье, детство. Может тогда мама снова споёт с ним ту самую песню... Может... Мелодия прервалась с громким визгом. Трубадур скинул гитару на плечо. И пока хватало духу, всучил инструмент кошке в лапы. - Ладно, мне пора. - И пошёл, не оборачиваясь, прочь. Но успел сделать только пару шагов, как его окликнули. - Человек, - замурлыкала кошка, - я знаю чего ты хочешь... - она плавными шагами приблизилась почти к самому лицу Трубадура. На какую-то секунду ему даже показалось, что она действительно может зна... - Ты хочешь стать лидером нашей группы! Парень выдохнул и помахал головой. Усмешка сама невольно появилась на лице. - Не-не, спасиб ребят. Я как-нибудь сам. - И, махнув рукой уже собирался уйти, как вдруг... Ему настойчиво всучили в руки лелеемую гитару. - Тогда возьми её, - Трубадур с недоверием всмотрелся кошке в ли.. морду. И так ведь не понятно, она серьёзно или нет. Где ждать подвоха? - Бери. Тебе она нужнее. - Вроде не врёт. Ну и ладно. Отказываться от столь щедрого дара Трубадур не собирался. - Спасибо. - Гитара приятной тяжестью повисла на плече. Мужчина оставил за собой странных животных и двинулся заново изучать родной город. Раз уж Луиза не здесь, надо думать, где её искать. Да и разжиться парой золотых не помешало бы... *** Где-то в дремучем лесу близ королевства Бремен, сидя на удобной высокой ветке одного из деревьев, молодой парень задумчиво рассматривал крепостные стены и всё думал: " А не лучше ли им живётся здесь, в лесу" Свобода. Речка чистая, листва густая, дичи навалом. Что же маму так тянет в этот городок? Что у неё там такого важного осталось? Он усмехнулся, сощурив хитрые глаза. Блеснули белые ровные зубки. Движением головы парень привычно откинул пшеничные, выгоревшие пряди назад. Раз мамочка так хочет Бремен, она его получит. И кто, если не любимый наследничек атаманши Луизы, обеспечит ей такую возможность! Тем более она, эта самая возможность, не заставила себя долго ждать...