тайна в стенах общежития

      Мягкий матрас прогибается под весом чужого тела, а кровать немного скрипит. Виолетта ближе к Медведевой подсаживается, слегка по ноге большим пальцем гладит, видит чужую тревогу, агрессию и боль.Видит, как соседка слёзы пытается сдерживать и взглядом потолок пилит, на котором разводы какие-то странноватые, и краска облазит. Она видит, что Кира просто устала, устала от собственного существования. А Виолетта просто внимательная. Утром заметила, что Кира мимо Гели прошла, нервно кулаки сжимала, каждое действия сопровождалось грубостью.А геля в стол будто вжатая сидела, край стола рукой сжимала, а другой дрожащую коленку поглаживала, не хотела быть замеченной, не хотела подавать виду, что переживает и боится.Виолетта только думала, что же произошло между двумя - не знает, но кажется, что пиздец, самый настоящий. Малышенко знает, что Кира пришла несколько минут назад с комнаты номер 17, в которой Ангелина проживает. А теперь слёзы пытается сдерживать, и Виола думала над тем, что нужно оставить ее саму, уйти на какое-то время, позволить Медведевой дать волю эмоциям, без лишних глаз.Но Малышенко слишком переживает. Продолжает поглаживать чужую ногу.Отслеживает эмоции Киры. — что у вас с Гелей произошло?. - нарушает тишину.Голос дрожит, потому что кажется, что слишком лезет, что это не ее дело. — Вилка, блять, ты серьезно?. - потирает лоб и морщится. — абсолютно. - а сама сгорает от неловкости и чувства навязчивости. Хочет знать, что случилось у любимой Киры. Она же видит все слёзы по ночам.Видит ссоры и истерики.Всегда поддерживает и знает Медведеву. Знает, что та только Винстон Синий курит.А Виолетта ещё месяц назад бросила свой Чапман Ред, потому что ей нравится проводить ночи на холодном подоконнике вместе с соседкой по комнате.А та только с Винстоном согласна отмораживать жопу на старом подоконнике с Вилкой на пару. Изредка помогает ранним утром подбирать луки для Киры, знает, что та выряжается для девчонки, которая проживает в комнате 17.Для Ангелины Новосёловой. Малышенко частенько заваривает зелёный чай с листиком мяты, именно для своей соседки, Киры. Она давно выучила действия и слова, смех в памяти своей отложила, ну так, на всякий случай. Татуировки на руках запомнила, потому что часто их разглядывала, когда та спала. Запах духов запомнила, когда девушка ее на Новый год обняла, впервые, больше не обнимала. Запах волос и геля для душа, потому что шлейф приятный по всей комнате разносится каждый раз, когда та с душа приходит, с мокрыми волосами, в одном топе и шортах, волосы полотенцем взъерошивает, а Виолетта может только наблюдать, как капли воды стекают по рёбрам чужого тела. — изменила она, опять. - между пальцев сжимает простынь, устало хнычет, но уже Виолетте в шею. Прижимается ближе к телу, что полностью татуировками забито.Плачет.Край футболки чужой в руках мнёт.Губы до крови кусает, и ногой нервно дёргает. — почему я не заслуживаю любви, почему нет той, кто любит меня искренне, полностью и по настоящему, Вилка, ну почему?. Виолетта только чужие волосы расплетает, что в тугой хвост завязаны.Массажирует кожу головы и шепчет. — заслуживаешь самой трепетной и нежной любви. -тихо, ласково. — Есть та самая. - вздыхает устало, сдерживает себя, чтобы не ляпнуть лишнего, не нарушить связь дружескую между ними, не разорвать эту нить двух противоположностей, что держатся друг за друга. Боится, что однажды, совершено случайно раскроет тайну. Тайну о том, что любит Медведеву до безумия.Дышать без неё не может. Без взгляда ее и хриплого «доброе утро», не сможет существовать. Скрывает. Она уверена, что это не нужно знать никому, особенно Кире. Вся ночь проходит в слезах, высказываниях соседки и усталых вздохов на всю комнату. Комната заполненная запахом сигарет, что аж тошно. Разбросанные салфетки и мокрая футболка Виолетты от чужих слёз.

***

Просыпается Виолетта только к трём часам дня, легли они не раньше семи утра. А когда глаза свои открывает, на соседней кровати никого нет.Пишет Кире кратко. — Все в порядке? Доброе утро. Ответа не поступает даже спустя несколько часов, которые Малышенко провела за просмотром тик тока. Обувает тапочки с яркими узорами сердечек, на кухню общую шагает. А когда дверь открывает, ахуевает. Там Кира с Ангелиной в обнимку сидят.Чай пьют и смеются. Виолетта только отчаянно смотрит, вспоминает все панические атаки за эту ночь, все слёзы и слова поддержки в сторону Киры. Разочарование заполняет все тело с ног до головы.На все ее советы и слова в очередной раз наплевали.А слова Киры, о том, что покончит с этими отношениями стали пустотой и ложью, опять. А потом в какой-то вечер Виолетта вновь будет слушать чужой плач, как музыку, на повторе будто.Будет принимать все слёзы и страдания своей «подруги», зная исход. Исход – это то, что она сейчас видит. Будто ничего не было, никто не страдал и не провёл целую ночь в объятиях Малышенко.Будто и не было никакой измены. Проходит спокойно дальше, к холодильнику, достаёт огурец и уходит, даже не моет его, когда понимает, что с ней даже не поздоровались. Это другой вид боли и разочарования, совершено другое осознание и в какой-то степени принятие того, насколько все запущено. В грудной клетке колит неприятно и лёгкие будто склеиваются, заставляя кашлять и кряхтеть, сердце хочется вырвать собственными руками, вены себе вскрыть, полететь вниз этажей, петлю завязать, лишь бы не чувствовать больше ничего, потому что это невозможно. Невозможно любить кого-то другого. Тяжело представить, что в скором времени их пути и вовсе могут разойтись. В действительности, их ничего не связывает, только общая комната и учебное заведение, только Виолетта, в качестве салфетки, что будет вытирать солёные дорожки слёз, в качестве подушки, что будет глубокие ночи напролёт принимать всю боль на себя. Кира же, не считает Виолетту кем-то близким, да и особо не скрывает этого факта, она не боится сделать этим больно, просто потому, что не догадывается о том, что Малышенко неровно к ней дышит. * Ветер обдувает красные щеки от мороза, пальцы неприятно сводит и лишает возможности быстрых действий. Виолетта только думает, что зима заебала, и впервые думает, что Кира тоже заебала.       На улице заметно темнеет.Свежий снег красиво сияет под светом ночных фонарей.А Виолетта пакеты тяжёлые тащит, хнычет устало, когда до общаги добирается, чувствует, как пальцы занемели от холода невыносимого. В комнате свет выключен, Малышенко по началу радуется и выдыхает облегчённо, трёт лоб тыльной стороной руки.Падает на кровать, а затем слышит приглушённый кашель с соседней кровати. На автомате глаза закатывает, осознаёт, что попросту не заметила соседку. — холодно? — нет, блять, Медведева, жарко. - раздражённо, без желания говорить. — ты че так общаешься, я тебе че сделала?. - более тихо, почти шёпотом. Кровать скрипит от действий чужих. Медведева к лежащей девушке подходит, сверху смотрит скрестив руки, в так называемый - «замок». — головой тронулась, или случилось чёт? — тебя должно волновать только состояние гелечки. -саркастично улыбается, все ещё в позе лёжа, поджав руки под голову. — это я буду решать, что должно, а что нет. - грубо.Шёпотом на ухо.За край футболки хватает и на себя тянет, поднимая корпус чужого тела. — что случилось, блять? У Виолетты только голова кружится от запаха сигарет, которым комната пропитана, и от дыхания чужого. Медведева слишком близко, да так, что все татуировки на лице готовы поплыть от горячего дыхания.Она готова заживо сгореть под пристальным и холодным взглядом. Ей хочется сорваться, наплевательски отнестись ко всему и делать то, что хочет. Прижать ближе.Почувствовать сладкие губы.Запустить руку в волосы чужие, выкрашенные в белый уже сотый раз. Искусать жадно все чужое тело до приятной боли и руки сплести в одно целое, переплетая пальцы холодные, чужие со своими.Снять футболку с дурацким рисунком, потому что в комнате очень жарко. — опять на свою гелю повелась.Ты ведь знаешь итог, но все равно выбираешь боль и ее, наплевав на меня. - загнано дышит, засматривается на чужие губы с проколом, но одна слеза предательски по щеке скатывается, подводит и даёт понять, что внутри Виолетта пустая и слабая. — я для тебя выбор, а она приоритет, и хуй ты ложить хотела, какая там ситуация, Ангелина приоритет. - векам усталым позволяет закрыться на несколько секунд. — я ведь все для тебя делаю. — Виолетта, наоборот все. - и она впервые называет ее по имени, полноценно. Малышенко молчит и глазами заплаканными хлопает, выдавить из себя даже слово не может, потому что много чего сказать хочет. собственными слезами начинает давиться. — глупая. Кира лицо чужое притягивает ближе.Пальцами длинными кожу фарфоровую, бледную оглаживает, по ноге легонько поглаживает, а затем на ухо близко наклоняется насколько это возможно. — ты приоритет.Всегда им была и будешь. Целует.Лицо забитое татуировками ближе прислоняет.Языком толкается внутрь и сплетается с чужим. Аккуратно убирает пряди с лица, потому что мешают. По ноге гладит уверено, а у самой руки дрожат так впервые, будто касается самого дорого и боится разбить, будто что-то хрустальное и изысканное.По правде.. Так и есть.Виолетта изыск в глазах карих, цвета шоколада темного.Виолетта в этих глазах звезда, сияющая, упавшая с небес.Она хрусталь самый настоящий для Киры, к которому страшно прикоснутся, который где-то за витриной стоит, к которому попросту нельзя прикоснуться, от того и приходилось сдерживаться.А потом глубокой ночью в потолок смотреть, дышать устало и представлять перед собой самые пошлые картинки с участием обладательницы каштановых волос и зелёных глаз.Она в глазах Киры – мечта недосягаемая, но самая желанная. Держит левой рукой худое тело, рёбра все чувствует, а второй щёку поглаживает, чувствуя, как по большому пальцу что-то мокрое скатывается, вероятно слеза. В волосы Малышенко нагло рукой правой зарывается. Целует мокрое лицо от слёз и к себе ближе прижимает. Неуверенно в кровать вжимает, позволяет себе сверху нависнуть, в глаза зелёные, что сейчас кажутся тёмными, заглядывает с разрешением. Виолетта только медленно дважды кивает, разрешение даёт. Ее тело татуированное каждым нежным поцелуем осыпается. Ощущает на себе дрожащие губи и горячие ладони, где-то в зоне живота бордовые следы остаются и слегка слышные вздохи сквозь ехидную улыбку. И там внизу, около раздвинутых ног и низа живота чувствуется горячая рука и тихая, до боли нежная и самая долгожданная фраза.. — Виолетт, я люблю тебя.