Третья жизнь

             Наступило утро, и, едва открыв глаза, Вэй Усянь тотчас почувствовал себя неуверенно. Мысли о предстоящем ритуале действовали на него удручающе, и обычно весёлый и шебутной главный ученик Ордена Цзян был на редкость тихим и задумчивым. И когда совершал утренний туалет, и когда направлялся в трапезный зал, и за завтраком. Его брат и приятели, казалось, прочувствовали состояние Вэй Усяня и не приставали к нему с разговорами, позволяя оставаться наедине с собственными мыслями, а после проводили растерянными взглядами, когда вместо классной комнаты, он направился в сторону закрытой территории Ланей.       Направляясь к дому Лань Сичэня, демонический заклинатель чувствовал одновременно облегчение и отчаяние. Он радовался тому, что они увидят правду, и в то же время расстраивался из-за того, что именно они увидят. Воспоминания Вэй Усяня не были чем-то лёгким для понимания или просмотра: в его прошлом было так много боли. Он знал, что ему придётся показать им всё и насколько открытым это сделает его.       Вэй Усянь также пообещал себе, что обязательно покажет Лань Чжаню и Лань Сичэню что-то хорошее, потому что, хотя в его жизни было много боли, было в ней и счастье. Любовь, которую они разделяли с Лань Чжанем; их драгоценный сын, выросший прекрасным заклинателем; семейное счастье, пусть и на короткое время, но оно было их до конца.       - Молодой господин Вэй, пожалуйста, присоединяйся к нам.       Лань Сичэнь выглядел почти так же, как и накануне вечером, когда он уходил, просто теперь на нём были дневные мантии. Его взгляд сочетал в себе странную смесь любопытства и расстройства.       Лань Чжань, как всегда, сидел тихо и смотрел на Вэй Усяня с волнением и затаённой… надеждой? По крайней мере, демоническому заклинателю очень хотелось верить, что это именно надежда.       - Итак, пожалуйста, просвети нас, как ты собираешься показать нам, что находишься в своей третьей жизни, молодой господин Вэй?       Хотя многие этого не предполагали, Вэй Усянь знал, что Лань Сичэнь обладает одновременно язвительностью и добротой. Он был готов видеть хорошее во всём, даже в плохом, но в нём также имелась склонность к сарказму.       - Ну, понимаете, в моей прошлой жизни… - немного сбивчиво начал демонический заклинатель. - Ну, я придумал ритуал «Сопереживание» ещё в моей первой жизни, но, на самом деле, во второй жизни я его усовершенствовал. Он позволяет мне показывать или видеть события, которые прожил человек. Изначально можно было только видеть жизни других, но позже я кое-что добавил, чтобы иметь возможность показать другим то, что я вижу или видел.       Оба Нефрита уставились на него, потрясённые невероятным заявлением. Вэй Усянь и сам понимал, что его ритуал был делом неслыханным. Насколько он мог судить, никто, кроме него, никогда не был способен сопереживать таким образом, тем более подключать к своим воспоминаниям не одного человека, а нескольких. Более того, он знал, что использование эмпатии рассматривалось заклинателями как последнее средство и часто, если всё было сделано неправильно, представляло опасность для всех участников ритуала, поскольку человек мог застрять в том, что он видел, а в некоторых случаях и погибнуть.       - Я считаю, что это невозможно, молодой господин Вэй. Никто не способен проявлять такой тип эмпатии и обеспечивать полный контроль.       Лань Сичэнь многое повидал в процессе совершенствования, но то, что описывал молодой человек, было неосуществимо; единственная форма сопереживания, которая использовалась, присутствовала в музыкальном совершенствовании, но даже она использовалась лишь в самых тяжёлых ситуациях.       - Ну, в любом случае, никто рядом со мной ни разу от этого не пострадал. Я обещаю тебе, что это безопасно. Тебе просто нужно оставаться связанным со мной всё время, пока идёт ритуал. Ты не должен отпускать меня, пока мы находимся в «Сопереживании»; если ты это сделаешь, я могу гарантировать твою безопасность.       - Я, правда, не думаю… - начал Сичэнь, но Ванцзи категорично его перебил:       - Хорошо.       Его Лань Чжань всегда был решительным.       - Я знаю, что вам будет трудно на это смотреть, но я обещаю, что всё будет хорошо, и это необходимо; у меня нет иного способа показать вам, что произойдёт, и я не позволю будущему, откуда я родом, наступить.       Лань Сичэнь без труда прочёл в глазах молодого человека, что то, что он говорил о ритуале, было правдой, и хотя его беспокоили многие аспекты предстоящего «Сопереживания», он решил, что иногда нужно принимать некоторые вещи на веру. А ещё, по какой-то причине, он чувствовал, что должен доверять молодому человеку.       - Выходит, мы произносим заклинание. – Лань Сичэнь волновался, но он также должен был признать, что ему было любопытно посмотреть, сработает ли это.       - Хорошо, эм, хорошо.       Лань Чжань видел, что главный ученик Цзян был застигнут врасплох тем, как легко его брат уступил, но сам он совсем не удивился. Он знал своего брата и знал, что если ничего не случится, любопытство заставит его попытаться.       - Хорошо, вам придётся держать меня за руки, и, как я уже сказал, вы не можете отпустить мои руки, пока мы находимся под действием заклинания. Если вы отпустите их, вы можете потеряться. Поэтому, независимо от того, что вы видите или насколько сильно это причиняет боль, продолжайте держаться за меня, пока не придёт время остановиться. Вы понимаете? Также, находясь в «Сопереживании», вы можете говорить, но в целях безопасности, если в этом нет необходимости, вы не должны этого делать.       Оба Нефрита кивнули. Вэй Усянь знал, что это единственный путь, но всё же боялся того, как они отреагируют на увиденное. Но, так или иначе, им нужно было двигаться вперёд.       Он написал прямо в воздухе символы талисмана, схватил обоих Нефритов за руки и решительно активировал заклинание.       Вспышка, и они оказались в ярко освещённом переулке какого-то Юньмэнского города. Перемещение было таким резким, что все трое заклинателей на несколько секунд растерянно закрутили головами, пока не натолкнулись взглядами на тощего одинокого мальчика, копающегося в пищевых отходах. На руках ребёнка отчётливо виднелись свежие следы от укусов. Нефритов едва не затошнило, когда мальчик вгрызся в не слишком съедобный на вид овощ, но тут к нему подошёл мужчина в фиолетовых мантиях и протянул кусочек свежей дыни. Мужчина улыбнулся, подхватил ребёнка на руки и зашагал прочь.       Затем они оказались в Пристани Лотоса и увидели, как госпожа Юй сердито отчитывает маленького мальчика, снова и снова повторяя, что тот никто и не заслуживает милости их Ордена. Оба Нефрита смотрели на ребёнка и слышали его мысли. Он пытался понять, почему его ненавидят и что ему следует сделать, чтобы это изменить. Они чувствовали, как боль от каждого оскорбления запечатлевалась в душе маленького мальчика, пока он не поверил в правдивость этих слов.       Они увидели, как мальчик сблизился со своим братом и сестрой; увидели, как братья пытались бороться за любовь друг к другу, в то время как госпожа Юй настраивала их друг против друга. Они увидели, как маленького мальчика унижал его брат, который всего лишь следовал тому, чему учила его мать. Они увидели пропасть и любовь между ними, когда одного хвалили, а другого игнорировали, словно это могло помочь ему стать в будущем лучшим главой Ордена.       Они увидели, как уже немного подросший мальчик рассматривал и заказывал свою новую одежду. Они увидели, как он получил свой колокольчик ясности, который для членов его Ордена значил не меньше, чем лобная лента для Ланей. Они также увидели, что это был не тот колокольчик, что давался рядовым ученикам Ордена, а колокольчик главной семьи – колокольчик наследника. Хотя оба Нефрита задавались вопросом: осознавал ли это Вэй Усянь?       Они увидели его с братом, сестрой и дядей в хорошие времена, которые, кажется, уравновешивали всё то плохое, что несла с собой госпожой Юй. Они увидели, как Вэй Усянь неоднократно подавлял свои таланты, чтобы не затмевать своего брата и не вызвать ещё больше конфликтов между собой и семьей. На протяжении всего его взросления они видели сплетающиеся любовь и насилие, которые, в конце концов, вознесли юношу на вершину и сделали лучшим учеником Ордена. Они также увидели боль, которую он пытался скрывать. Никчемность, которую он чувствовал каждый раз, когда его называли бесполезным...       Воспоминания переместились в знакомое им место: их собственный дом, сияющая белизна и туман над головами. Они увидели группу учеников, пришедшую на лекции, и сцену у ворот, почти такую же, как и несколько месяцев назад, но с небольшими отличиями. Они увидели, как Вэй Усянь слушал лекции и приставал к младшему Ланю; как он всегда стремился быть рядом с ним, пытаясь привлечь его внимание. Они также увидели то, чего Вэй Усянь пока ещё не делал. Младший Лань с удивлением смотрел на свои эмоции, которые он всё-таки показал, и которые никто, кроме них, не смог бы прочитать. А ещё Нефриты почувствовали боль, которую испытывал Вэй Усянь, когда их дядя называл его позором, обвинял его во всех грехах из-за грехов его матери. Они увидели, что их дядя поступал так же, как госпожа Юй. А Вэй Усянь верил, что его слова - правда и покорно принимал наказания, даже те, которые не были его.       Они увидели идеологическую обработку Вэней, увидели, как прибывшие ученики сдавали свои мечи. Они увидели, как привели Лань Ванцзи со сломанной ногой, услышали о сожжении их дома и смерти отца. Они увидели камеру, в которую бросили Вэй Усяня, отстаивавшего правду; увидели, как молодой Вэнь Нин помог ему, усыпив огромного волка и вручив Вэй Усяню мешочек с травами и пилюли, - сделал всё возможное, чтобы помочь ему выжить.       Они видели Вэй Усяня всегда рядом с Лань Ванцзи; он пытался помочь ему, исцелить, даже нёс его, когда им приходилось работать или отправляться на ночную охоту. Они увидели, как Вэй Усянь получил ожог клеймом, спасая девушку. Увидели, как он схватил Вэнь Чао и попытался спасти остальных, тех, у кого не было оружия. Они увидели, как Вэни оставили учеников умирать в пещере с древним чудовищем. Увидели, как Вэй Усянь пожертвовал собой, чтобы спасти остальных, как он удерживал внимание чудовища, чтобы ученики смогли уйти и быть в безопасности. Они увидели, как Лань Чжань остался с ним.       Они увидели убийство Черепахи-Губительницы и неделю, последовавшую за этим. Как Вэй Ин ухаживал за Лань Чжанем, а Лань Чжань ухаживал за Вэй Усянем. Они услышали песню, которую напевал Лань Ванцзи, песню одновременно прекрасную и душераздирающую. Они увидели их спасение. Они увидели тёмный меч, который взывал к молодому человеку и стал его частью, но почему, они не могли понять.       Они увидели прибытие Вэней на Пристань Лотоса, требование наказать Вэй Усяня и отдать их дом. Они увидели ярость госпожи Юй, когда она била молодого человека и обвиняла его в этих событиях; они увидели, что Вэй Усянь принял это, как должное. Они увидели, как госпожа Юй сражалась за их спасение, увидели, как поднялся предупредительный сигнал, и как первая госпожа Ордена Юньмэн Цзян бросилась к лодкам, чтобы спасти сына до того, как на Пристань Лотоса вторгнется армия. Они увидели прощание мальчиков с их матерью и боль от того, что они оказались связанными, не имея возможности защитить свой дом.       Они услышали и прочувствовали требования, предъявляемые молодому человеку, которые были слишком высоки. Как ему приказали отдать свою жизнь за жизнь брата. Как продолжали утверждать, что всё случившееся – его вина. Они увидели боль Вэй Усяня, его решимость и веру в то, что он не стоит боли своего брата или сестры, и что даже если ему придётся умереть, они должны выжить, потому что именно за этим он был там; это был его долг. Они увидели встречу мальчиков с главой Ордена и то, как тот снова и снова повторял слова гордого отца, и при этом требовал, чтобы один сын присматривал за другим.       Они увидели сожжение Пристани Лотоса и смерть главы Ордена и его жены; они увидели тела молодых мужчин и женщин, в том числе тех, кто едва начал совершенствовать своё золотое ядро. Всех их убили Вэни. Они увидели, как Вэнь Нин помог юношам вынести тела их родителей из захваченной Пристани Лотоса.       Они увидели последствия потери ядра Цзян Ваньинем, увидели немыслимую жертву, которую принёс Вэй Усянь, когда отдал своё собственное золотое ядро, заменив им то, что было потеряно. Они увидели три дня невообразимой боли, услышали о низкой вероятности успеха (всего пятьдесят процентов) и увидели самоотверженность юноши. Они увидели жертвы, которые брат и сестра Вэнь принесли ради молодого человека, и связь, которую они установили между собой.       Они увидели Вэй Усяня без ядра, брошенного в место, где не должно быть ни одного живого существа. Могильные Курганы были выше, чем горы Облачных Глубин, но не несли в себе и капли покоя. Место, где в течение трёх месяцев ему пришлось выживать, прибегая к немыслимым вещам, чтобы остаться в живых. Они увидели и услышали, как он умолял богов позволить ему выжить. Они увидели, как он повелевал тьмой невероятным образом. Они также увидели, как Вэй Усянь звал Лань Чжаня, и чувствовали его потребность выжить и снова увидеть свою вторую половинку. Они услышали ту песню, песню о красоте и разбитом сердце, которая поддерживала молодого человека, когда он создавал свою демоническую флейту, чтобы управлять тенями, чтобы стать тем, кого никогда не должно было существовать - основателем демонического совершенствования, магистром того, чего никто другой не смог бы добиться.       Они увидели пытки Вэней и смерть - как Вэнь Чао, так и Вэнь Чжулю; увидели, как безумие разорвало Вэнь Чао на части, увидели, как тьма берёт верх; увидели месть за причинённую боль, которая была необходима.       Они увидели воссоединение Вэй Усяня с его братом и его второй половинкой. Они также увидели взгляд юноши, когда ему вручили меч, который он так любил, но который больше не мог использовать. Они увидели боль за улыбкой воссоединения; молодой человек слишком боялся того, что ему придётся сделать, чтобы выжить, того, что подумают те, кого он любил. Они увидели боль от сокрытия отсутствующего ядра от брата и родственной души, - тайну, которую он взял на себя. Они увидели, как он терял вес, терял силы, пытаясь сыграть ту роль, которую, как он знал, от него ожидали.       Они увидели его на войне, увидели сражения, которые он выиграл, и цену, которую он заплатил. Наблюдали за его решением заплатить цену за спасение мира, хотя никто этого не понял. Увидели, как он посмотрел на суп, который так любил, и ему стало плохо при мысли о рёбрышках. Увидели, как он перестал употреблять мясо и начал пить вино так, как никогда раньше. Они увидели воспоминания о Могильных Курганах в его снах, во время еды и в его общении.       Они увидели конец войны, унесшей жизни столь многих людей. Они увидели смерть тех, кто находился в Безночном городе. Увидели смерть Вэнь Жоханя от руки Мэн Яо. Они увидели жертву, которую принёс Вэй Усянь, чтобы сделать битву возможной и спасти стольких людей. Увидели рождение Старейшины Илина. Увидели, как юноша упал, поскольку вес его жертвы стал слишком велик. Увидели, как Лань Ванцзи унёс его с поля боя. Они также услышали шёпот, вызванный страхом перед человеком, который был одновременно и спасителем, и мерзостью. Они увидели разрушение иньского железа, причинившего столько безумия, столько боли.       Они увидели время восстановления Пристани Лотоса и постоянных споров между братьями из-за того, что Вэй Усянь не использовал меч, вместо этого предпочитая флейту. Спор угнетал молодого человека, раз за разом Нефриты видели, как он теряет свою реальность, пьёт, чтобы залечить душевные раны, шутит о том, что так маскирует сломавшийся разум. Они видели, что Вэй Усянь слишком боялся просить о помощи, потому что ему так долго внушали, что он её не достоин.       Они увидели празднование Цзиней и соревнование по стрельбе из лука с использованием Вэней в качестве живых мишеней. Они увидели борьбу из-за количества добычи, которую Вэй Усянь смог привлечь с помощью своей флейты и своего противоестественного таланта. Они услышали вопросы несогласных и комментарии по поводу отсутствия у него меча, увидели напряженность между братьями и друзьями; на заднем плане они услышали шёпот о человеке, который спас их всех, но вместо того, чтобы прославлять его как героя, его все боялись. Они увидели, как глава Ордена Цзинь поносил этого человека и внушал Орденам и кланам всякую чушь, лишь бы сделать его неправым; он использовал силу Орденов, чтобы сделать из молодого человека, который их спас, врага, Старейшину Илина.       Они увидели лагерь, куда стариков и больных сгоняли на работу под дождем, ночью, умирающих и избитых. Они увидели юную Вэнь Цин, ищущую своего брата. Увидели миг, когда она нашла его на поле смерти, и увидели, как безумие вернулось, когда Вэй Усянь заиграл на флейте, чтобы спасти Вэнь Нина и отомстить за множество погибших. Они увидели горе в глазах молодого человека, когда он забрал всех Вэнь и сбежал. Увидели, как он стоял под дождём лицом к лицу с Лань Ванцзи, просил прощения, но не желал отступать. Они наблюдали, как Лань Ванцзи отошёл в сторону и позволил им пройти.       Они увидели невозможное, когда Вэй Усянь вернул сознание Вэнь Нину, свирепому трупу, способному понимать и жить. Они увидели, каких усилий стоило молодому человеку не потерять друга, чтобы заплатить долг, который он никогда не был должен, но считал, что это так. Они увидел связь, возникшую между ними, душу, которую разделяли создатель и его творение.       Они увидели дом, построенный в Могильных Курганах. Увидели, как Вэй Усянь играет со своим сыном А-Юанем в месте, которое никогда не предназначалось для проживания. Они увидели годы работы. Увидели беспокойство, которое испытывал молодой человек, пытаясь защитить свою новую семью. Увидели одиночество его утраты и безумие его разума. Они также увидели работу гения, которым он был; увидели его изобретения, что он создал в своей пещере. Они услышали, как он играет ту песню на флейте каждую ночь: на флейте, которая должна была быть злой, но которая пела мелодию так, что находила отклик у всех, кто её слушал. Чэньцин пела песню о красоте и разбитом сердце.       Они увидели те немногие моменты жизни, когда Вэй Усянь встречался с теми, кого любил. С сестрой в красном свадебном платье, что она собиралась надеть на свадьбу, которую он не увидит. С сестрой, которая попросила его выбрать вежливое имя для её ребёнка, с которым он не встретится. Они увидели встречу Вэй Усяня с братом, который умолял его покинуть Вэней, отказаться от своего совершенствования и вернуться домой. Они увидели бой, который им пришлось разыграть для того, чтобы Орден мог безопасно разорвать связи со Старейшиной Илина.       Они увидели, как Лань Чжань смотрел на Вэй Ина с удивлением и страхом, но не со страхом перед ним, а со страхом за него. Он желал спасти его, но был не в силах высказать свою нужду. Они увидели печаль, когда Лань Чжаня попросили уйти, когда Вэй Усянь сказал, что не пойдёт с ним.       Они смотрели, как Лань Чжань снова уходит от своей второй половинки, не зная, что делать, оставив Вэй Усяня с маленьким А-Юанем. Они увидели слезу, что скатилась по щеке демонического заклинателя, когда он возвращался в свой дом.       Они увидели радость от приглашения на празднование сотого дня его племянника, которому Вэй Усянь подарил имя. Они увидели ложное обвинение Цзинь Цзысюня в проклятии «Сотни язв и тысячи дыр». Они увидели смерть Цзинь Цзысюаня, услышали песню, которую играла не Чэньцин, а другая флейта, и которая контролировала Вэнь Нина и убила Цзинь Цзысюаня. Они увидели горе Вэй Усяня, поскольку он считал, что это он потерял контроль и убил любимого мужа своей сестры, отца своего племянника. Видели, как он кричал и обвинял Вэнь Нина во всём, что было разрушено.       Они увидели последствия того, что Вэни пришли в Башню Кои, понадеявшись спасти того, кто спас их. Увидели повешенных Вэней, которые сдались, чтобы спасти человека, который позволил им выжить. Они увидели, как он услышал об их смерти, увидели, как он смотрел на их тела, вывешенные на крепостной стене Безночного города. Они увидели, как безумие всё больше охватывает его. Они увидели как те, кого он спас в войне, и те, кого он любил, пришли за ним и обвинили его, называя злом и обвиняя во всём, что было не так в этом подлунном мире.       Они увидели смерть его сестры, которая спасла его, - последнюю нить, которая оборвалась и заставила Вэй Усяня положить конец всему. Они смотрели, как он играет на Чэньцин, но слышали и другую флейту, которая играла дуэтом с его собственной. Но Вэй Усянь этого не замечал, увязнув в океане собственной боли. Они увидели, как он обрушил мёртвых на тех, кого он больше не мог понять; они увидели, как он сдался, но всё ещё защищал тех, кого любил, в то время как мертвецы, находящиеся вне его контроля, пытались причинить им вред.       Они увидели, как Лань Чжань пытался удержать Вэй Усяня, в его глазах читались страх и любовь, и они знали, что всё, чего он хотел, - это спасти этого человека. Они видели, как брат Вэй Усяня ударил мечом о камень, и Вэй Усянь отпустил руку Лань Чжаня. Они услышали, как Лань Ванцзи прокричал имя возлюбленного, и боль невыносимой потери в его голосе рвала им душу.       Они увидели фрагменты его воскрешения, ужасного заклинания, которое разрушает одну душу, чтобы призвать другую. Они увидели падение семьи Мо и молодых Ланей, которых спас мужчина в маске, с самодельной флейтой за поясом. Они увидели момент, когда Лань Чжань понял, что его вторая половинка вернулся, понял, что Вэй Усянь снова рядом с ним, даже если его тело уже не было прежним. Они увидели ужасные события в Башне Кои, когда люди убегали, чтобы снова попытаться спасти мир совершенствования. Они увидели боль, когда брат снова встретил брата в комнате за зеркалом.       Они увидели молодого человека, Сюэ Яна, который одновременно боялся и поклонялся Старейшине Илина, основателю демонического совершенствования, одновременно желая убить его и прославлять. Они увидели, как Цзинь Гуаншань и Цзинь Гуанъяо использовали Сюэ Яна, отдав ему все записи Вэй Усяня, найденные во время разграбления Могильных Курганов. Как они позволили Сюэ Яну бежать на свободу и сеять разрушения для продвижения своих собственных планов по захвату власти над миром совершенствования.       Они увидели моменты, когда двое мужчин крепко обнимались. Они чувствовали любовь между ними и душу, которую они, казалось, разделяли. Они увидели, как Лань Чжань противостоял миру и своему собственному Ордену, чтобы быть рядом с человеком, которого он любил. Они увидели шрамы на его спине, услышали рассказанные истории о тринадцатилетних поисках того, кого он потерял. О сыне, которого он вырастил и о боли, которую перенёс. Они увидели недовольство и требования их дяди отказаться от человека, которого Ванцзи любил. Они увидели, как старейшины требовали, чтобы он расстался с Вэй Усянем; увидели, как он встал на сторону Вэй Усяня, чего не смог раньше.       Они увидели ужасные события в храме: они увидели, как Лань Сичэнь пал, почти разрушенный тем, что узнал правду о своём заклятом брате. Как тот лгал и воровал запретные мелодии Ланей, чтобы создавать хаос. Они увидели, как правда о смерти Не Минцзюэ подкосила Первого Нефрита, потому что он любил его почти так же сильно, как своего родного брата. Они увидели смерть Цзинь Гуанъяо от руки Лань Сичэня и то, как свет покинул его глаза, когда он убивал своего младшего названого брата.       Затем они увидели подробности преступлений тех, кто участвовал в планировании, вызвавшем безумие Вэй Усяня и заставившем мир охотиться на него. Как Цзинь Гуанъяо убил главу Ордена Не, используя ворованную песню Ланей, смешав её с песней, которой его научил Лань Сичэнь. Как он убил своего собственного сына, брата и отца, - они всё это увидели.       Они увидели год труда, год надежды и мира, пришедший на смену безумию. Они увидели расцвет любви между Лань Ванцзи и Вэй Усянем. Они услышали истории о годах разлуки и о временах, проведённых вместе. Они увидели, как мир начал рушиться. Они увидели конец. Смерть витала над землёй, ни одна часть мира не могла укрыться от проклятия. Они наблюдали и слышали, как день за днём приходят новые уведомления о том, что та или иная земля потеряна, что пала ещё одна семья или друг. Сгинул его брат, его племянник, его друзья один за другим сообщалось об их смерти. Затем они увидели последнюю оставшуюся землю. Облачные Глубины стояли на вершине своей горы, когда смерть накатила на них в виде тумана, сделав их ещё больше похожими на дворец в облаках.       Они увидели, как Вэй Усянь наблюдал, как его вторая половинка, его сын, его деверь умирают рядом с ним, как туман опустился и убил их всех, пока он не остался единственным живым человеком. Боль и страдания прошлого и настоящего оказались слишком тяжелы для него. Они увидели, как спокойствие взяло верх, как свет покинул глаза Вэй Усяня, когда он напевал песню, которая в каждом воспоминании была песней о красоте, разбитом сердце и непреложности любви. Они наблюдали, как Бичень распечатал себя, позволяя мужчине вытащить его из ножен, и как Вэй Усянь провёл лезвием по горлу в надежде, что в следующей жизни он обретёт покой.       Затем они увидели последнее, что он хотел, чтобы они увидели. Они увидели Лань Чжаня, Лань Сычжуя и Лань Сичэня, стоящих плечом к плечу. Они почувствовали любовь молодого человека, у которого была его семья. Они почувствовали, как Вэй Усянь гордится сыном, которого вырастили два Близнеца-Нефрита, пока его не было. Почувствовали его любовь к своему сыну, который стоял в белых одеждах Ланей с лобной лентой, концы которой развевались позади него. Они почувствовали его потребность обнять его, любить его и, в конце концов, обучать его. Они увидели и почувствовали его преданность.       Во всём, что им было показано, они видели любовь этих двух мужчин и волю человека, который отдал все свои силы ради тех, кого он любил. Они видели человека, не похожего ни на кого другого. Человека, который перенёс больше боли, чем можно было вообразить, и выжил, чтобы дойти до конца. Они увидели, что он, на самом деле, не чудовище, а спаситель, даже если он сам этого не понимал.       Когда они вышли из-под действия заклинания, оба Ланя попытались осмыслить то, что они увидели. Они пытались понять, как кто-то может пройти через столько испытаний, но не сдаться. Теперь они точно знали, что всё это правда, что Вэй Усянь действительно живёт в третий раз и всё равно хочет спасти их всех. Видимо сами боги поручили ему спасти этот мир. Братья-Нефриты сидели молча, и слёзы катились по их прекрасным лицам, потому что пока они были не в силах справиться с эмоциями, вызванными воспоминаниями.