Antebellum

Джемин вздрогнул, почувствовав этот призыв: как будто кто-то тянул его душу, беспомощную рыбу, попавшую на смертельный крючок, неспособную вырваться. Как бы сильно он ни хотел, он не мог отказать Аиду, когда отец вызывал его. Итак, Джемин быстро принял душ и собрался, он убедился, что его внешний вид был безукоризненным — Аид требовал совершенства, и если Джемин предстанет перед ним с каким-либо изъяном, он будет наказан. Джемин проверил и ещё раз перепроверил свою причёску и одежду: всё чёрное, как и нравилось Аиду. Он не носил никакой косметики или украшений, а также следил за тем, чтобы его очарование было идеально наложено — не показывая ни единой метки или изъяна. Это было ужасно иронично, как Аид сломал его тело, но сурово наказывал Джемина, если тот хотя бы мельком заметит хоть один изъян. Джемин ненавидел то, что Аид лишил его какой-либо формы самовыражения или идентичности, не позволяя выражать себя каким-либо образом. Он содрогнулся, вспомнив, как впервые обесцветил волосы, и как отреагировал его отец. Джемин действительно думал, что умрёт в тот день. Но, конечно, год спустя у него всё ещё были белоснежные волосы, потому что ему не разрешалось красить их снова без разрешения отца. На мгновение Джемин задался вопросом, что бы сделал или сказал его отец, если бы узнал о его скрипке, но он быстро отбросил эту мысль: его передёрнуло от одной только мысли об этом. В последний раз придравшись к своей внешности, убедившись, что его ботинки были безупречны, а на одежде нет ни единой складки или выбившегося из причёски волоска, Джемин щёлкнул пальцами, чтобы создать портал, и шагнул в свою пустую спальню в Подземном мире — торопливыми шагами он направился туда, где, как он знал, будет его отец; Аид терпеть не мог, когда его заставляли ждать. Крепость Подземного мира, в которой Джемин вырос, была большой и холодной — странный гибрид средневековой Европы и современной Азии с чёрными мраморными полами и холодными каменными стенами, которые, казалось, высасывали любой свет и тепло из того, кто попадал внутрь. Что на самом деле так и было: только боги и дети Подземного мира могли выжить тут, другие боги становились всё слабее и слабее и в конце концов умерли бы, если бы пробыли там слишком долго. В коридорах было пусто и тихо, как всегда, шаги Джемина эхом отражались от стен, всё вокруг приобрело жутковатый лиловый оттенок от фиолетового неба снаружи, которое отбрасывало резкие фиолетовые полосы на стены и пол через большие окна. Успокоив своё сердце и ощущение дурного предчувствия и страха, Джемин поспешил по изгибам и поворотам замка, убеждаясь, что готов встретиться лицом к лицу со своим худшим кошмаром. Вскоре Джемин подошёл к большим чёрным дверям и, сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, одернул одежду, чтобы ещё раз убедиться, что всё на месте. Он толкнул двери, навстречу ему ударил ледяной воздух и позвякивание пианино. Он закрыл за собой двери так тихо, как только мог, и вошёл в большой зал с высокими потолками и массивными люстрами, с которых капали искры света, чёрной мебелью и стенами, увешанными картинами. У Аида всегда был странный вкус — от готической архитектуры и картин эпохи возрождения до шикарного модернизма. И, конечно же, всё было чёрным, отчего Джемину захотелось закатить глаза от такого клише — и он действительно посмеялся бы, если бы знал, что это не гарантирует побоев. Любая форма своего мнения или неповиновения будет встречена немедленным 'исправлением'. Взгляд Джемина упал на его отца, когда он вошёл, мягкая музыка пиано разносилась в воздухе, её нежная романтика полностью контрастировала с тем, что чувствовал Джемин. Он глубоко вздохнул и медленно подошёл к своему отцу и пиано, на котором он играл. Не говоря ни слова, Джемин опустился на колени в нескольких шагах позади своего отца, ожидая, когда тот заговорит первым, чтобы признать его присутствие. Аид научил его в очень юном возрасте, что ничто из того, что он говорит или чего хочет, не имеет значения или необходимости: Джемин будет делать то, что ему скажут, и говорить только тогда, когда к нему обратятся. Он мог ждать там несколько дней, если Аиду это было нужно. Поэтому Джемин сидел и терпеливо ждал, аккуратно сложив руки на коленях, выпрямив спину, в то время как холодный мраморный пол впивался в его коленные чашечки и голени. Он не знал, как долго он так просидел, он уже привык к этому, он провёл много часов своей юности в этой самой позе. Ожидая, он изучал спину Аида. Своего отца. Дьявола. Не настоящий Сатана — Люцифер прохлаждался где-то на Шестом уровне Ада. Но для Джемина присутствие и внимание отца всегда были Адом. Чаще, чем иногда. В прошлом он много раз так смотрел на своего отца, пытаясь понять его. Джемин часто задавался вопросом, как его отец стал таким и почему в этом была его вина, но когда он стал старше, ему стало всё равно. Ни одна причина в мире не была достаточно веской, чтобы оправдать то, что делает Аид. Но даже если бы был ответ, даже если бы Джемин смог каким-то образом понять, почему его отец был таким, таким жестким, это ничего бы не изменило. Когда он был младше, он отчаянно надеялся, что его отец на самом деле не был его отцом. Но, повзрослев, он не мог этого отрицать. Его внешность и способности были слишком похожи, не говоря уже о музыкальном наследии Аида и склонности к классическим аранжировкам. Музыка была единственным, что Джемин делал для себя, и даже это не полностью принадлежало ему. Аид продолжал играть на пиано с драматическим чувством, его широкие плечи изгибались под шёлковой рубашкой, чёрные волосы мягко спадали на плечи. Спустя более часа он, наконец, закончил играть драматичным движением запястья. Джемин опустил глаза и быстро выпрямился, когда его отец медленно повернулся, чтобы признать его присутствие. Полубог сидел тихо и неподвижно, даже если приток крови к его ногам был прерван, и он замёрз и устал — он опустил взгляд, не глядя отцу в глаза. Но он всё равно знал, что там было. Лицо поразительно красивое и нестареющее, глаза чёрные, как смола, а присутствие и аура настолько тёмные и тяжёлые, что заставляли подгибаться колени как у смертных, так и у богов. «Блудный сын вернулся», — протянул Аид, его глубокий голос и многослойный тон эхом разнеслись по комнате и проникли в кости Джемина. Джемин молчал, ожидая, что его отец действительно спросил его о чём-нибудь. «Итак, я слышал, что ты был занят в последнее время». И снова Джемин ничего не сказал, он просто опустил глаза в землю. Он также никак не отреагировал на комментарий своего отца: Джемин знал, что у Аида повсюду глаза, поэтому он действительно не был удивлен, что у отца были другие шпионы, которые проникли в университет. «Позаботился об Акачи?» — спросил он, подходя ближе к Джемину, держа руки за спиной. «Да, Господин», — решительно ответил Джемин. «Хорошо. Тэн следующий», — приказал его отец, обходя Джемина, кружа вокруг, как хищник. Джемин заколебался: «Да, господин». «До моего сведения дошло, что он кандидат в Совет. Избавься от него». «Да, Господин», — повторил Джемин, чего хочет Аид, то и получит. В Джемине не было места сожалению и вине. «Помни о своей миссии, Джемин. Или мне нужно напомнить тебе?» — прорычал он, снова обходя Джемина, его шаги эхом разносились по комнате. «Нет, Господин. Я знаю, что мне нужно делать», — подтвердил Джемин, заставляя свой голос оставаться ровным, а руки — твёрдыми. «Ты нашёл кого-то подходящего на роль Лидера?» — спросил он, говоря медленно, как будто Джемин был глупым. «Да, Господин», — подтвердил Джемин. «Хорошо. Университет также скоро примет двух особых гостей, ты в их распоряжении». Двое гостей? Кто? Что это значило? «Да, Господин», — снова согласился Джемин, не оставляя места для вопросов или неуверенности. «Теперь что касается твоего наказания…» «…наказания, Господин?» — неуверенно спросил Джемин. Он не думал, что сделал что-то, что могло вызвать недовольство Аида, но он также знал, что его отцу не нужна было причина, чтобы мучить его. Достаточно было просто мимолётной фантазии, жестокого каприза. Прежде чем Джемин успел даже осознать, что происходит, нога в ботинке полетела ему в лицо. Ошеломлённый и жестко отброшенный в сторону, когда кровь наполнила его рот от жесткого удара. Не барахтаясь и не издавая ни звука, Джемин просто заставил себя вернуться в сидячее положение, даже не вытирая разбитую щёку и губу, даже когда почувствовал, как по челюсти стекает струйка крови. Тупая боль затопила его мозг, когда он отчаянно попытался сморгнуть пятна, плавающие перед глазами. «Мне не нужна причина, чтобы наказать тебя, Джемин», — он огрызнулся на него. «Прощу прощения за моё невежество, Господин», — ответил Джемин, всё ещё глядя в пол. Аид просто усмехнулся над ним, прежде чем продолжить: «Я знаю, что ты снабдил Цербера небольшой закуской. Что было неоправданным риском», — парировал Аид. «Конечно, Господин», — соглашается Джемин: «Простите меня за мою невнимательность». «Дай-ка подумать…», — Аид задумчиво постучал себя по подбородку, отворачиваясь от того места, где всё ещё сидел Джемин. «Двух гвоздей и… Третьего уровня должно хватить». «Как пожелаете, Господин», — Джемин склонил голову, ужас проник в его кости от слов Аида. Со странной отстранённой паникой он наблюдал, как его кровь капает на чёрный пол, предчувствуя то, что должно было произойти. Бог Мёртвых свистнул, и мгновенно два демона более высоко уровня вошли в огромный зал, казалось, появившись из самих стен. Джемин ненавидел вонючих тварей, они были искривлены и испорчены чем-то средним между крылатыми горгульями и полусгнившими гориллами, их чёрная, как смола, кожа скручивалась и разваливалась при движении. От них разило смертью и серой, но Джемин никак не отреагировал — он знал, что это только усугубит его наказание, если он проявит эмоции перед своим отцом. Звери медленно приближались к ним, их тяжелые шаги отдавались глухим рокотом барабанов, когда они вдвоём несли массивный деревянный ящик. Они поставили старый, покрытый пятнами ящик перед Джемином, прежде чем удалиться с животным ворчанием, их массивные изодранные крылья волочатся по полу, оставляя за собой маслянистые пятна. Твёрдыми руками, как он делал сотни раз до этого, Джемин открыл ящик и достал семь гвоздей из обсидиана, каждый длиной с ладонь. Джемин снял рубашку под пристальным взглядом Аида и подцепил один гвоздь, как делал много раз до этого. К счастью, на этот раз их было всего два, а не все семь, как в прошлый раз. Без колебаний он приставил острие к своей обнажённой груди чуть ниже левого выступа ключицы поверх старого круглого шрама, который свидетельствовал обо всех предыдущих случаях, когда он оказывался именно в таком положении. Джемин поднял молоток и ударил со всей силы. Боль пронзила его, кончики пальцев грозили онеметь. Он стиснул зубы, гвоздь впился в плоть и порвал кожу на лопатке, когда кончик с тошнотворным треском выскочил из спины. Он почувствовал вкус металла. Но он не издал ни звука. Даже когда его кровь прочертила тёмные линии на груди и спине. Перед глазами всё поплыло, когда Джемин почувствовал, что вот-вот потеряет сознание от боли, но сжал кулаки. Потеря сознания означала смерть. Поэтому дрожащими пальцами Джемин поднял второй гвоздь и одним сильным ударом вбил его в противоположную сторону. Он знал по опыту, что гораздо хуже, если ты не доводишь дело до конца с первого удара. Он сразу же почувствовал, как гвозди воздействуют на его магию, нарушая поток силы и делая его пламя недоступным. Джемин медленно опустил молоток снова, необъяснимая боль, словно кислота, разлилась по его телу при малейшем движении. Аид ухмыльнулся ему, довольный поведением Джемина, который безропотно принял своё наказание. Аид щёлкнул пальцами, чтобы открыть портал на Третий уровень Ада. Джемин поднялся: его ноги онемели и замёрзли, пальцы дрожали и работали не так, как следовало. Он поднял свою рубашку и надел её обратно, но его руки не смогли снова застегнуть пуговицы. Гвозди всё глубже впивались в его плоть, скрежеща по костям при малейшем движении. Не говоря ни слова, он прошёл через дверной проём и закрыл его за собой. Третий уровень Ада был не так плох, Джемину приходилось переживать и похуже. Но из-за того, что проклятый обсидиан просачивал яд в его кровь, он был не в лучшей форме. Аиду нравилось бросать Джемина в разные места Подземного мира и заставлять пробиваться с боем, как будто это была какая-то дурацкая видеоигра. Иногда у него было оружие, иногда нет, иногда в его тело вбивали семь гвоздей, а иногда только один. Это было похоже на то, что он играл в садистскую версию «Голодных игр», только в десять раз хуже. Джемин пошёл вперёд, мертвая чёрная земля хрустела у него под ногами. Ближайший выход находился примерно в шести километрах, и именно туда направился Джемин. На этом уровне Подземного мира небо было практически в огне — облака дыма и оранжево-жёлтые шары жара беззвучно взрывались над головой. Пейзаж был чёрным и обожжённым, омертвевшим и испорченным. Здесь ничего не росло, был только чёрный песок и руины, насколько хватало глаз. И демоны. «Чёрт», — произнёс Джемин сам себе, услышав вдалеке кудахтанье какого-то низшего отродья. Он был не в той форме, чтобы сражаться с большим количеством обитателей Ада: поэтому побежал. Так быстро, как только мог, он побежал туда, где, как он знал, был выход; его ноющее тело кричало в знак протеста — боль пронзала его с каждым шагом. Он оттолкнулся сильнее, побежал быстрее, но уже слышал, как они догоняют его сзади.

✧⥼◇⥽✧

Марк тихо сидел за своим столом, работая над заданием. Был поздний вечер пятницы, но он хотел закончить всю свою работу до выходных, чтобы провести немного времени с Хэчаном, не беспокоясь о сроках. Его первая неделя в университете была ужасной и жутковатой, и он изо всех сил пытался встать на ноги — он надеялся, что сможет хотя бы опереться на своего брата, но старшекурсники были так заняты, что Марк почти не видел Джехёна всю неделю. По крайней мере, Марк был хорош в учёбе, поэтому он пытался успокоиться, сосредоточившись на том, что мог делать, и игнорируя то, чего не мог. Он не был хорошим бойцом, ему не нравилось драться, не обращая внимания на тот факт, что его отец никогда особо не интересовался его воспитанием, поэтому тем немногим приёмам самообороны, которые он знал, его научил старший брат. И, честно говоря, он на самом деле не думал, что ему нужно будет знать, как бороться, чтобы поступить в институт — но это место, очевидно, было намного опаснее, чем он думал. Он тяжело вздохнул, когда его идея о весёлом поступлении в университет вылетела в трубу. Марк всё ещё был ошеломлён тем, что они с Хэчаном даже выиграли соревнования по стрельбе из лука ранее в тот день. Джено был идеальным стрелком, что произвело на Марка впечатление, а Хэчан был почти так же хорош — но Марк уже знал это. Тогда Джемин, конечно, облажался, Марк был убеждён, что это было нарочно — его двоюродному брату слишком нравилось валять дурака. Марк знал, что Джемин обладал некоторыми впечатляющими способностями, но он никогда ничего не воспринимал всерьёз и всегда валял дурака, наплевав на всё на свете. Марк иногда завидовал ему, ему хотелось бы, чтобы он тоже был таким беззаботным, но ужасная репутация его отца, похоже, преследует его повсюду. И после того, как профессор Мэй разоблачил его перед всем классом, он стал объектом нескольких ужасных комментариев. Он задавался вопросом, чувствовал ли Джехён то же самое, когда был младше. Он снова вздохнул, продолжая печатать — по крайней мере, в этом богом забытом месте был вайфай. Его мысли невольно обратились к видению, которое у него было прошлой ночью. Марк всё ещё не знал, что с этим делать, и было ли правдой то, что он видел. Он не знал, что не может это контролировать, поэтому не мог искать ответы, что привело к событиям, которые он видел, или что последовало за ними, осталось бы ему неизвестным. Он также не знал, сможет ли что-нибудь с этим сделать, возможно, пытаясь остановить это, Марк только сделает ещё хуже. Он сдвинул очки на лоб и потёр уставшие глаза, пытаясь думать о чём-нибудь другом — ему действительно нужно было поговорить с отцом о своём видении, но просто дозвониться до Аполлона было невозможно в большинстве дней. Поэтому Марк подумал о другом сыне солнца — о том, который заставил его сердце подпрыгивать в груди. Он никогда бы не подумал, что ему доведётся встретиться с Хэчаном в университете, не говоря уже о том, чтобы в свой первый день потанцевать с ним на нелегальной подземной вечеринке. Марк мечтал о золотистом парне с солнечными глазами с тех пор, как был ребёнком — он не знал его, видел его и красную нить, которая связывала их вместе. Марк никогда бы не подумал, что он — полубог, который тоже будет посещать университет, что мальчик, который смеялся и обнимал его в его видениях, был реальным. Но Марк ничего из этого Хэчану не сказал — пока. Они только что познакомились и наслаждались своей дружбой, Марк не хотел его отпугивать. Но он знал, что они были связаны судьбой: он видел это, он видит это почти каждый день, когда Хэчан улыбается Марку или смеется над его действительно плохими шутками. Он чувствует это всем своим существом, как будто золотистый взгляд Хэчана нарисован на его душе. Но он не стал бы его заставлять. Он был бы рад держаться на расстоянии, пока у него всё ещё есть возможность видеться с ним каждый день. Поэтому Марк решил просто отойти в сторону и подождать. Снова надвинув очки на лицо, Марк опять начал печатать своё задание, тихая музыка, играющая на его ноутбуке, была единственной компанией. Пока Марк работал над своим заданием, погружённый в свои мысли, пытаясь сосредоточиться на работе, дверь его ванной внезапно распахнулась. ГРОХОТ. Марк вскочил и резко обернулся, с криком на губах, до смерти напуганный внезапным вторжением. Секунду его глаза не могли осознать, что он видит. Биение сердца отдавалось в ушах. Затем он ахнул от увиденного. Джемин вваливается в дверь и падает на пол. «Джемин?!» — Марк бросился к нему, когда Джемин перевернулся на спину, пинком захлопнув дверь с громким хлопком, тяжело дыша. Он был весь в крови и грязи, его лицо было в синяках и ссадинах. «Марк», — сумел произнести он грубым надломленным голосом, его обычная чеширская улыбка отсутствовала. «Джемин, что, чёрт побери, произошло?» — потребовал ответа Марк, поражённый видом своего кузена, выглядевшего так, словно он дрался в клетке со львом, затем его протащили через грязь и огонь.Марк опустился на колени рядом с Джемином, осматривая его. Некоторые раны были глубокими, и Марк с ужасом отметил, какой бледной была кожа Джемина под слоем сажи, его глаза остекленели от мучений. «Просто…» — Джемин стиснул зубы, его голос был напряжённым: «Вытащи их… Марк, вытащи это…» — Джемин поднял трясущуюся руку и похлопал себя по груди. «Что? Вытащить что?» — спросил он в отчаянии. Он не понимал, о чём говорит Джемин. «Блять, Марк, вытащи это», — простонал Джемин, дергая воротник рубашки окровавленными костяшками и трясущимися пальцами. «Боже мой, что это, чёрт возьми, такое?» — Марк ахнул, увидев чёрную головку гвоздя, торчащую из бледной кожи Джемина. «Марк», — Джемин застонал, отчаянно зажмурив глаза. «Ладно! Хорошо! Дай мне только…» — Марка затошнило, желчь подступила к горлу при виде ужасного зрелища. Он ухватился за головку гвоздя и потянул изо всех сил. С отвратительным влажным, чавкающим звуком гвоздь выскочил из плоти Джемина, и из его рта полились ругательства. Марка чуть не стошнило. В теле Джемина зияла большая дыра толщиной с палец. Он уставился на неё. Трясущимися руками Марк выдернул второй гвоздь и с отвращением бросил его на деревянный пол, рот наполнился желчью. Его пальцы были скользкими от крови, шок угрожал лишить его подвижности. Боги, что за чёртов запах. Обожжённая плоть, сера, сажа. Кровь. Липкая и тёмная. «Марк, ты можешь?.. Блять…» — выдохнул Джемин сквозь стиснутые зубы. Боясь открыть рот, чтобы его не вырвало, Марк молчал, положив ладони на грудь Джемина. Мягкое белое свечение окутало его руки, и через несколько секунд дыхание Джемина выровнялось, поскольку его повреждённое тело исцелилось, а боль исчезла. Его брат выгнул спину и задохнулся от боли, когда раны начали затягиваться. В тот момент, когда Марк почувствовал, что его тело снова сшито воедино, он вскочил на ноги и бросился в ванную, чтобы опорожнить желудок в унитаз. На его руках была кровь, запятнавшая рубашку и колени брюк. Запах Ада застрял у него в горле. Вкус металла наполнил его рот, а в ушах всё ещё звучали стоны агонии Джемина. Он тяжело дышал, голова кружилась, а стук сердца отдавался в ушах. «Марк?» — голос Джемина доносился из его комнаты, его тон снова был ровным и нормальным, все признаки страдания исчезли. Его тело было опустошено и потрясено, выжато досуха, поскольку смятение заполнило его мозг, он не мог разобраться в том, что чувствовал, или расшифровать то, что он видел. Марк спустил воду в туалете и прополоскал рот, чтобы вернуться туда, где Джемин сидел на полу, окружённый брызгами и мазками крови. Марк дрожал, у него кружилась голова. «Джемин, какого хрена? Что за херня? Что случилось? Я не… охренеть… гвозди… и — и… Какого хрена?» — Марк не мог осознать, что только что произошло, поскольку его паника сменилась шоком: «Как ты вообще…?» — он знал, что говорит бессвязно и лепечет, но он понятия не имел, что только что произошло, как и почему — откуда, чёрт возьми, вообще появился Джемин? «Марк, послушай меня», — Джемин медленно поднялся, вставая перед Марком. «Джемин, что случилось? Кто это сделал?» — спросил Марк, его голос звучал слабо и прерывисто даже для его собственных ушей. «Марк», — Джемин схватил его за плечи, его хватка была крепкой и болезненной, а голос приобрёл странную суровость. Его чёрные глаза сверлили Марка. «Я — Джем…» «Марк, послушай меня», — процедил сквозь зубы Джемин, резко встряхнув его: «Ты никому не можешь рассказать об этом. Никто не должен знать. Ты понимаешь?» — потребовал он. «Джемин, я-» — Что? Почему? «Ты понял?» — он снова встряхнул его, и в глазах Джемина появился опасный блеск. «Да!» — Марк поспешно согласился: «Да… Джем, что происходит?» — спросил он, отчаянно пытаясь понять. «Это место небезопасно. Тебе нужно быть осторожным. Тебе и Хэчану», — предупредил Джемин. «Джемин, какого хрена? О чём ты говоришь?» — Здесь небезопасно? Почему? Что происходит? Чего я не знаю? Он не мог понять смысла того, что говорил его кузен. «Марк, ты ведь знаешь, как использовать заклинание призыва, верно?» — спросил Джемин с серьёзным лицом. «Да- Да, я знаю — но- » «Если увидишь, что происходит что-то странное, если ты в опасности, ты должен позвать меня. Не пытайся справиться со всем сам. Понял?» — потребовал Джемин, впиваясь пальцами в плоть Марка. «Джемин-» «Обещай мне, Марк», — на краткий миг видение Марка затопило его чувства, когда Джемин из сна и реальный Джемин слились воедино. Словно на глаза натянули фильтр: это было неприятно и заставило землю качнуться у Марка под ногами. «Да! Да, я обещаю, Джемин— но- » Джемин отступил назад, его чёрные глаза были тёмными и бездонными, холодными. «Тебе нужно прибраться здесь, Марк. Этого- », — Джемин махнул на забрызганный кровью пол Марка, — «Никогда не было. Забудь, что ты когда-либо видел меня», — он повернулся на каблуках и вышел из комнаты, как будто только что чуть ли не умер в комнате Марка. «Джемин, подожди!» — Марк побежал за ним и распахнул дверь, чуть не вывалившись в коридор. Джемина нигде не было видно, длинный коридор за дверью был тёмным и пустым. Джемин исчез.

✧⥼◇⥽✧

Джемин переступил порог спальни Марка и перенёсся обратно в свою комнату в общежитии, оставив своего растерянного кузена позади. Он был в ярости, обижен и так расстроен, что ему казалось, будто он может сжечь мир дотла. По приказу своего отца он заколотил себе в грудь преобразователи души, как и много раз до этого, его бросили на Третий уровень Ада и заставили пробиваться наружу. Он был вынужден искать Марка и тратить недели на исцеление и откладывать свою настоящую миссию. Аид знал это, он знал всё это, и всё же он решил поиметь Джемина и заставить его действовать. Джемин никогда не хотел втягивать Марка в это — он познакомил его с Хэчаном, чтобы держать их обоих от того, что происходило на самом деле. И теперь Аид тоже положил глаз на Тэна. Джемин ненавидел его. Он ненавидел своего отца. Но ещё больше он ненавидел себя за то, что не мог ни в чём отказать ему: он всё ещё был просто мальчиком который не мог защитить себя — что бы он ни делал, он не мог избежать жестокости своего отца. Он отказался кричать или плакать, Джемин не мог плакать — больше нет. Вместо слёз он стянул с себя одежду сердитыми и резкими движениями, прежде чем отправиться в душ. Вода была слишком горячей, она обожгла его кожу, когда он яростно тёр своё тело докрасна, пытаясь смыть свою засохшую кровь и грязь. К счастью, его чары остались нетронутыми, и Марк не увидел его настоящего — Джемин понятия не имел, как бы он это объяснил. На мгновение он подумал о том, чтобы наложить на Марка заклинание памяти и подправить его воспоминания о том, что только что произошло, но быстро отказался от этого. Это было слишком рискованно — к тому же Марку нужно было быть осторожным. Он был не просто студентом, пытающимся получить образование; это место было смертельно опасным, и Джемин не мог защитить Марка, как бы сильно он этого ни хотел. Наконец-то вымытый, с розовой кожей, раздражённой от того, что её тёрли, Джемин выключил воду и вытерся. Но он всё равно не чувствовал себя лучше. Ему нужна была отдушина — жестокая. Может быть, ему следует что-нибудь поджечь или кого-нибудь избить. Джемин быстро оделся в удобные спортивные штаны и вышел из своей комнаты. Пока он шёл по тёмному коридору, он сдерживал все свои эмоции. Все свои эмоции, кроме ярости.

✧⥼◇⥽✧

В тренировочном зале было темно, горело всего несколько ламп, и они тускло мерцали в огромном пространстве. Пот ручьями стекал по спине Джено, пока он тяжело дышал, размеренными движениями и с ясным сознанием он наносил удары по тяжёлой боксёрской груше. Резко, костяшки его пальцев уже онемели, Джено наносил удары — каждый жестокий удар эхом отражался от стен. Быстрыми шагами он менял позицию — удар, удар, удар. Поле встречи с Джемином в коридоре тем днём Джено сгорел дотла. Он даже позвонил Рюджин, изо всех сил старался разговаривать с ней как можно дольше, чтобы отвлечься её красивым голосом, но безуспешно. Он так сильно хотел быть самым лучшим, самым внимательным парнем, но быстро отвлекался, когда она рассказала ему о своём очень человечном университетском опыте. «Может, тебе стоит поспать, малыш», — сказала она, надувшись. «Нет, ангел, я хочу ещё поговорить с тобой», — ответил он; он почему-то ощутил облегчение, отчего почувствовал себя ещё хуже, виноватым. «Я вижу, ты устал, ты меня не слушаешь». «Прости, любимая, это была долгая неделя… И я скучаю по тебе…» — Действительно ли я скучаю по ней? Да. Может быть. Я так думаю. Блять. «Я тоже скучаю по тебе, Джено, хорошо спи, ладно? Завтра суббота, мы можем поговорить завтра». «Хорошо, детка. Прости…» — повторил он. «Люблю тебя, малыш». «И я тебя». И они повесили трубку. Джено тяжело вздохнул, падая на кровать. Он чувствовал и думал о стольких вещах, что понятия не имел, как это осмыслить. Слишком многое произошло всего за одну неделю, его мозг был перегружен противоречивыми эмоциями. Он любил Рюджин, правда любил. Он тоже скучал по ней — она всегда держала его на плаву. Но теперь всё пошло наперекосяк — Джено был хорошим человеком, он был сыном Ра, он был выше этого. Отбросив телефон в сторону, он оглядел пустую комнату, Хэчан был в душе — на мгновение Джено подумал о том, чтобы принять душ вслед за своим близнецом, чтобы расслабиться, но он очень быстро отбросил эту идею. Было бы плохо, очень плохо, если бы он ещё раз долго принимал душ, чувствуя себя так, как тогда. Поэтому он быстро встал, пытаясь отогнать свои грязные навязчивые мысли, натянул спортивные штаны и почти побежал в тренировочный зал. Ему нужно было избавиться от всего этого бардака внутри себя с помощью хорошей тренировки. После более чем часового вымещения своего гнева на боксёрской груше в тренировочном зале для младших Джено вовсе не почувствовал себя лучше. Он всё ещё был сам не свой, он всё ещё не чувствовал контроля. Поэтому он бил сильнее, двигаясь быстрее, пока не запыхался и не покрылся потом, а его тело не начало уставать. Отойдя на мгновение от сумки, Джено стянул промокшую футболку и отпил из бутылки с водой, вытирая лоб тыльной стороной ладони. Когда он сделал ещё один глоток воды, он услышал, как открылась дверь и кто-то вошёл. Проглотив воду, он опустил голову и увидел его. Почему, почему, почему я? Просто дайте мне умереть. Просто дайте мне умереть, чёрт возьми, я больше не могу этого выносить. Ему хотелось кричать и причитать, его раздражение и разочарование достигли нового пика. Его глаза встретились с чёрными глазами Джемина через огромное пространство пустой комнаты. Джено увидел то, что чувствовал сам — ярость и разочарование. Он повернулся спиной к Джемину и собрал свои вещи, когда услышал, что тот приближается к углу, в котором боксировал Джено. «Я думал, я сказал тебе перестать издеваться надо мной?» — Джено заскрежетал зубами, перекидывая сумку через плечо, поворачиваясь к Джемину, который остановился неподалёку. «Я здесь не для того, чтобы возиться с тобой, придурок», — прорычал Джемин в ответ, озорной блеск, который всегда присутствовал в его чёрных глазах, отсутствовал. Вместо этого его белые волосы были растрёпаны, а брови нахмурены, тёмные глаза глубокие и горячие. «Тогда чего ты хочешь?» — спросил Джено, подражая насмешливому тону Джемина. «Я зол, и мне нужна разрядка. Разве не поэтому ты тоже здесь?» — потребовал он, скрестив руки на груди. Джено демонстративно проигнорировал то, как напряглись мышцы под его футболкой. «Неважно. Я ухожу», — Джено начал отходить от него, но он чувствовал, как пристальный взгляд прожигает ему спину, даже когда его собственное раздражение достигло пика. «Сразись со мной», — рявкнул Джемин требовательно. «Нет», — ответил Джено, не оборачиваясь. «Ты испугался?» — Джемин подколол его, этот тон заставил Джено ощетиниться. Блять. Джено знал, что делает Джемин, что он пытается вывести его на чистую воду. Он знал, что не должен был реагировать, Джемин просто играл на его гордости, но, несмотря на то, что он знал это, он всё равно отреагировал. «Что ты сказал?» — он уронил свою сумку и резко повернулся, чтобы устремить свой разъярённый взгляд туда, где стоял блондин, насмехаясь над ним. «Я сказал», — Джемин сделал шаг к нему, угрожая, — «Ты боишься, Ли?» «Тебя?» — Джено усмехнулся: «Иди сюда, грёбаный придурок», — парировал он, тоже подходя ближе. Без колебаний Джемин бросился на него.

✧⥼◇⥽✧

Что-то сжимается в груди Джемина, когда он борется, танцует с Джено. Что-то похожее на страх и… ожидание. Волнение. Джено кружится, грациозный, невесомый. Мощный. Когда Джемин едва увернулся от удара, нацеленного ему в челюсть, он увидел, как глаза Джено вспыхнули золотом. Жуткий, как взгляд хищника в ночи. Это взволновало Джемина. И напугало его. Он недооценил Джено. Он закручивает смертоносный шторм красного и золотого, его движения плавны и опасны. Джемин едва поспевает за ним, почти обезумев от точности и свирепости Джено. Это был уже не тот человек, которого он так легко победил всего несколько дней назад. Затем он крутанулся на носках, и Джемин был почти слишком медлителен, когда костяшки пальцев Джено коснулись края его щеки. Порыв ветра взъерошил его волосы от силы удара, от которого он едва увернулся. Джемин был в обороне, к чему он не привык. Но Джено явно был лучше него. Чего Джемин не ожидал и не предвидел. Это взволновало его. Когда они двигались вместе, тяжело дыша, пятнистый лунный свет падал на щеку и губы Джено, оставляя остальную часть его лица скрытой в полутени, глаза блестели. Отвлечённый, Джемин не заметил, как нога нацелилась ему в голову. Как раз вовремя он блокировал удар, но был выбит из равновесия, ошеломлён, когда сила отдалась эхом в его костях. К счастью, годы тренировок, тщательно отточенные инстинкты и навыки позволили Джемину перекатиться от удара и вскочить на ноги. Но Джено был так быстр, так быстр и зол. Джемин едва уклоняется от его выпада, но снова теряет равновесие, его ноги двигаются неаккуратно. Страх подступил к горлу, когда он понял, что застрял, пойман. Джено развернулся, грациозный и смертоносный. Джемин лежал на полу, придавленный к земле. Он тяжело дышал, перед его глазами чёрным клубилось замешательство. Он должен был быть лучшим, как так вышло? Когда он поднял взгляд на эти яростные золотистые глаза, теперь такие яркие, что они почти освещали комнату. Джено тоже запыхался, ярость всё ещё отражалась на его лице. Хватка Джено на запястьях Джемина была жёсткой, до синяков, его вес на животе Джемина мешал ему отдышаться. Стиснув зубы, Джемин дёрнулся, пытаясь сбросить его. Большая ошибка. Удивлённый, Джено упал вперёд, вовремя спохватившись. У Джемина перехватило дыхание, когда он столкнулся нос к носу с Джено, тонувшим в пятнистом солнечном свете, бьющем в глаза. Красивый. На мгновение между ними воцарилась напряжённая тишина, Джемин почувствовал дыхание Джено на своём лице, грудь к груди, когда их сердца забились вместе. Джемин открыл рот, чтобы сказать что-нибудь резкое и насмешливое, но слова застряли у него в горле, когда губы Джено захватили его. Джемин замер. Затем пальцы Джено нашли его челюсть, резко требуя доступа. Его кожа, его рот были обжигающе горячими и сладкими, поэтому Джемин подчинился, приоткрыв губы. Освободив запястья, он запутался пальцами в красных прядях Джено, притягивая его ещё ближе. Джено пожирал его с таким жаром и интенсивностью, восхитительно беспорядочно. Джемин не смог удержаться и поцеловал его в ответ. Вторая рука Джено скользнула вниз по спине Джемина, приподнимая его бёдра, крепко прижимая его тело к своему. И Джемин потерялся, напряжение таяло в его теле, заставляя кружиться его голову. Прижатый к Джемину с головы до ног, одержимый его руками, губами и языком, Джено проникал языком в его рот, извлекая из Джемина самые непристойные звуки. Джено доминировал над ним, кусая, облизывая. Он опустошал, брал. И Джемин отдавал. Опустошённый, задыхающийся, обожжённый. Кровь отхлынула от его мозга, наполняя тело желанием, заставляя его стонать. Джемин ахнул, приподняв бёдра, и Джено вжался в него. Затем всё закончилось. Так же быстро, как Джено перевёл его с нуля на сверхзвуковую скорость, он резко остановился. Внезапно Джено скатился с него, прервав поцелуй. Джемин лежал ошеломлённый, тяжело дыша, желая большего. Джено тоже лежал на спине, в стороне, не переводя дыхание. Медленно Джено поднялся на ноги и, не сказав больше ни слова и не оглянувшись, ушёл. Джемин не знал, как долго он пролежал там, на мате, пытаясь выровнять сердцебиение и восстановить хоть какое-то подобие логического мышления. Весь гнев и тревога, вызванные Аидом, исчезли, вместо них появился этот сверкающий взгляд и обжигающие прикосновения, которые зажгли его изнутри. Этот поцелуй был лучше, чем секс. Джемин недооценивал Джено во многих отношениях, но он всё равно хотел большего.