✧⥼◇⥽✧
Когда Джемин проснулся, он был один. Конечно, он был бы один, конечно, постель была бы холодной, а вещи Джено исчезли. Он медленно моргнул, его глаза заболели, а во рту появился неприятный привкус, когда он оценил тишину вокруг. Он чувствовал себя ужасно — не потому, что у него было похмелье, он привык к этому, а потому, что помнил, что произошло с Джено. Он вспомнил, как его целовали и обнимали, и как Джено отказал ему, когда был пьян. И в этот момент, в эти несколько минут отвержения, Джемин что-то почувствовал. Маленький, хрупкий, мельчайший лучик света в пустоте, которая зияла внутри него. Когда Джемин посмотрел на пустую кровать, всё ещё помятую подушку и пахнущие им простыни, он снова почувствовал себя опустошённым. Джемин не знал, что делать с этим новым откровением, был ли Джено ответом на воздействие проклятия на него? Он ничего не значил для Джемина, почему у него была такая реакция? Он протянул руку и коснулся наволочки, на которой спал Джено. Было холодно, но Джемин мог представить, на что это было бы похоже, если бы он всё ещё был там, как выглядели бы черты его лица во сне. Где он не хмурился на него и не проклинал его, когда тот был спокоен и расслаблен, а не на взводе из-за того, что Джемин вел себя как мудак. Вздохнув над собственной глупостью, он покачал головой, чтобы привести в порядок пульсирующий мозг, прежде чем сесть. Он медленно перевернулся, чувствуя головокружение и тошноту, чёрная дыра в его мыслях угрожала отрастить зубы и съесть его заживо. За дверью было очень тихо, Джемин задавался вопросом, все ли уже ушли. Джемин вышел из комнаты Джено в коридор, и, конечно же, все ушли. Конечно, никто не стал его будить или ждать, Джемин не знал, чего он ожидал. Не зная, который час, уверенный, что пропустил портал, он медленно вернулся в свою комнату, чтобы собрать вещи и принять душ. В номере было тихо и пусто, ни одна живая душа, кроме него. После шума последних нескольких дней тишина и пустота словно издевались над ним, говоря, насколько он одинок и покинут — как будто он этого ещё не знал. Джемин просто стоял посреди своей комнаты и думал обо всем, что произошло за последние несколько дней, чувствуя себя ещё более потрясенным, чем когда проснулся. Всё, чему он научился и что теперь нужно было решить, когда он вернется, нависло над ним. Вещи, о которых он не мог думать или решать, не было правильных ответов или четких путей, когда он, спотыкаясь, продвигался вперед в темноте. И в центре всего этого был Джено. Был ли он ключом к возвращению его чувств? Джемин не хотел, чтобы это было правдой, он был хорошим партнёром по сексу и не более того, и в конце концов он стал бы великой жертвой, которая привела бы планы Аида к осуществлению — так что, даже если бы он был решением, Джемин ничего не мог с этим поделать. Он не мог понять, почему, но эта мысль расстроила его. Почему он расстраивался из-за незначительных мыслей, когда не мог чувствовать ничего другого? Потерев рукой лицо, чувствуя, как зудят его органы, а кровь пузырится от напряжения, он начал раздеваться в ванной, прежде чем у него возникло искушение вырвать свой мозг из черепа. Когда он с дрожащим вздохом снял футболку, он посмотрел вниз на свой обнаженный торс и кожу в шрамах. Что? Его очарование исчезло. Недоверчиво моргая, потирая рукой уставшие глаза, он изо всех сил пытался поверить в то, что видел. Это было заклинание, которое никогда не должно было спасть само по себе, Джемин едва ли когда-либо видел себя настоящего из-за того, как часто и хорошо он накладывал его на себя. Дрожащим пальцем он провел по толстой белой линии печати у себя на груди, проверяя, настоящая ли она. Он поднял голову, его глаза дрожали, когда он изучал свое отражение в зеркале — Джено видел его? Джемин не мог понять, почему при мысли о том, что Джено увидит его шрамы и его истинное «я», ему стало плохо. Это не имело значения — почему это имело значение? Он почувствовал, что нетвердо стоит на ногах. Наблюдая за отражением своего образа, его мысли начали проноситься в голове бессвязно и маниакально, пока он не почувствовал, что мало-помалу ломается. Рука, которая ощущала появление его шрамов, стала жестче, настойчивее, когда начала царапать его кожу. Чернота застилала его зрение, воздух был удушливым и непригодным для дыхания, сердцебиение отдавалось в голове. Другой рукой он присоединился к своему испорченному участку кожи, пока его шрам не стал красным, кровоточащим, пальцы скребли по груди, как будто он мог содрать с себя кожу. Шум в его голове усилился, дыхание стало затрудненным, статические помехи гудели под кожей. Весь его мир развалился на части. И что бы ни произошло дальше, Джемин никогда не вспомнит этого отчетливо. Всё, что он вспомнит, когда будет оглядываться назад на этот день, — это шок и холод, за которыми последовало полное опустошение. Тьма в нем отрастила зубы и поглотила его целиком.✧⥼◇⥽✧
«Где Джемин?» — спросил Тэн, его голос был на грани невежливого требования. Тон, который был так нехарактерен для него, заставил Джено оторвать взгляд от книги. Они вернулись из Вегаса два дня назад, и Джемин не поехал с ними. Теперь никто не мог до него дозвониться. Джено солгал бы, если бы сказал, что не ожидал, что его беловолосая голова и длинные ноги в любой момент неторопливо войдут к нему в двери библиотеки и рассмеются ему в лицо над его неуместной заботой. И он был разочарован каждый раз, когда приходил кто-то, кто не был им. Это было странное чувство для него, ощущение неуместности в своем сознании, и он не совсем знал, что с этим делать. «Я же говорил тебе, он сказал, что собирается остаться ещё на несколько дней», — ответил Доён со вздохом, как будто этот разговор не стоил его времени. Это заставило Джено нахмуриться. «Когда он тебе это сказал?» — снова спросил Тэн, уперев руки в бока, как расстроенная мать, которая допрашивает непослушного подростка. «Послушай, чувак, — Доён закрыл свою книгу, — он просто упомянул, что хочет остаться подольше, и попросил меня прикрыть его, вот и все». «Значит, ты позволил ему пропустить портал? Как, чёрт возьми, он должен вернуться?» — потребовал Тэн. «Тэн, ты лучше меня знаешь, что пытаться что-либо сказать Джемину бесполезно — я сказал, что прикрою его, и все», — Доён поднялся на ноги, собирая свои вещи с библиотечного стола, за которым они сидели. Ты знаешь его всего два дня. Джено был удивлен своими собственными мыслями и их резкостью. Не то чтобы он тоже очень хорошо знал Джемина, так какое это имело значение, если Доён подружился с ним? «Он безответственный, но не глупый — конечно, он знает, что все сразу узнают, когда кого-то вроде него здесь не будет», — настаивал Тэн, явно не веря ни единому слову Доёна. Собственные мысли Джено покалывали, поскольку он был склонен согласиться с Тэном — но Доён был его семьей, надежным кузеном, который не стал бы ему лгать. Стал бы он это делать? «Понятия не имею», — пожал плечами Доён, собираясь уходить. «Я уверен, что он скоро найдет способ вернуться», — его двоюродный брат небрежно махнул на это рукой, уходя. Тэн вздохнул от разочарования и беспокойства, проводя рукой по своим растрепанным чёрным волосам с нежным позвякиванием браслетов, которые Джено начал ассоциировать с ним. «Юта уже спрашивает о нем», — он вздохнул, глядя на Джено так, как будто у него был ответ для него. Но Джено и сам не знал, что сказать. Тэн был прав: Джемин был кем угодно, но не тупицей, и он, похоже, не из тех, кто открыто рискует подвергнуться подобному наказанию. «С ним все было в порядке, когда ты видел его тем утром?» — спросил Тэн, прикусив губу. Джено знал, что он не сможет много скрыть от Тэна, и что его старший наверняка знает, где Джемин спал, поэтому он просто кивнул: «Он просто спал». Прижимаясь щекой к подушке, его дыхание было мягким, и даже когда его белые волосы беспорядочно падали на покрасневшую кожу, Джено не хотел признавать, что ему потребовалось больше времени, чем следовало, чтобы встать и уйти. Джемин только недавно казался таким невинным, юным и милым, что это навело Джено на странные мысли. Тем не менее, когда пришло время уходить, и Доён настоял на том, что Джемин попросил остаться, никто не усомнился в этом и просто оставил его позади. Но теперь Джено начал думать, что это была ошибка.✧⥼◇⥽✧
Джемин не мог понять, что с ним происходит. Когда он прибыл в институт, он полностью контролировал себя и свою магию, думая только об одном: следовать плану Аида. Однако теперь он всё приостановил. Потворствуя всем навязчивым мыслям, от которых у него зудело под кожей, каждому саморазрушительному поведению, которое он когда-либо отрицал, теперь он полностью контролировал свои действия. Ничто не имело значения, он ничего не чувствовал. Кроме него. И от этого Джемину захотелось кричать от ненависти и разочарования, его пальцы впивались в кожу, чтобы содрать старые струпья и создать новые. Так отчаянно желающий сбежать от собственного существования. Дешевый дабстеп пульсировал в воздухе, вибрируя по полу, грязные тела танцевали под неоновыми огнями, в воздухе витали пот, алкоголь и дым. Джемин засунул свой язык в чей-то рот, он не знал, кто это был — он чувствовал изгибы под своими руками и нетерпеливые пальцы на поясе. Он даже не знал, какой сегодня день, и как долго он там пробыл. Не заботясь о том, как её зовут, он позволил ей утащить себя с танцпола в укромный уголок грязного подземного клуба. Она заговорила с ним торопливыми словами, которых он не понимал, подзадоривая его, её руки настойчиво теребили подол его рубашки. Мир был тёмным и грязным, стены и пол грязными — люди танцевали, трахались и нюхали белые дорожки повсюду. Даже не потрудившись пойти куда-нибудь в более уединенное место, в клубе было достаточно темно, чтобы никто не видел, чем они занимаются — не то чтобы Джемина это волновало, ни в малейшей степени. Она вынула его полутвердый член из штанов, полностью возбуждая его своей скользкой от слюны рукой, пока он покусывал и посасывал её шею. Она скулила ему на ухо, пока он терзал её кожу, её груди были полными и упругими под его покрытой синяками ладонью. Её руки неловко натягивали на него презерватив, а свободной рукой Джемин рвал чулки у неё под юбкой. Он безжалостно трахал её в углу этого клуба, её спина дергалась вверх-вниз по шершавой стене, когда она задыхалась и громко скулила под оглушительную клубную музыку. Ему не потребовалось много времени, чтобы закончить, его организм был загрязнён многодневным употреблением алкоголя и наркотиков. Джемин вышел из неё, не заботясь о том, достигла ли она своего кайфа или нет, он завязал презерватив и бросил его прямо на пол, прежде чем застегнуть молнию на брюках и уйти. Он услышал, как она зовет его обратно, её голос был злым и задыхающимся, но Джемину было всё равно. Ничто в той встрече не приносило удовлетворения, эти незнакомцы могли заставить его кончить сотню раз, но ни один из них не доставлял ему удовольствия. Джемин хотел бы, чтобы это его прижали к стене, он хотел бы, чтобы рядом было золотистое тело с горящими глазами и глубоким голосом, безжалостно разрушающее его, когда он изрыгает оскорбления в его адрес. Он хотел бы сгореть от единственной вещи, которая могла сравниться с пустотой, в которую превратилась его жизнь. Нет. Не он. Нет. Тряся головой, как сумасшедший, он щёлкнул пальцами и вышел из дверей клуба, перенося себя в другой случайный город. Выйдя на улицу, даже не зная, где он находится, он направился в ближайший клуб, чтобы найти что-нибудь, кого-нибудь, кто помог бы ему почувствовать себя целостным. У него закружилась голова, всё вокруг расплывалось в его сознании размытыми краями, он чувствовал всё и ничего одновременно. Неоновые огни, красивые мужчины и женщины, ласкающие его руками, алкоголь, наркотики, быстрые машины — мир разврата и греха, который пылал вокруг него, но он всё ещё был таким чертовски холодным. Ему нужно было забыть, ему нужно было заглушить в себе этот маленький лучик надежды — тот уголек, который горел в форме золотистых глаз и медовой кожи. Пустота. Почему у него от этого закружилась голова? Почему он не мог дышать? Почему он тонул? Почему у него зудела кровь? Пустота. Ноги сами понесли его в другой клуб, сквозь толпу, шум, рассеянность и обожающее внимание, которое он так любил. Он танцевал, пил и нюхал что-то, и его лапали и толкали, засунув языки ему в глотку, руки в штаны, приветствуя всё это — желая, чтобы эти грязные людишки могли просто разорвать его на части. К нему подошел красивый парень, симпатичный, с розовыми губами и в кожаных штанах. Он наклонился и спросил что-то непристойное ему на ухо, Джемин не знал, в чем заключалась его просьба, но всё равно согласился. Мир ускользал от него, его сердце стучало в ушах, когда он парил в пустоте. Он держал Джемина за руку, и они вошли в лифт. Как они добрались из клуба в мотель? Он поцеловал Джемина, он ответил, по-настоящему не думая, не чувствуя себя полностью присутствующим, даже когда его руки были настойчивыми на теле Джемина. От мужчины пахло дымом и алкоголем, его действия были грубыми и требовательными. Но Джемин не хотел этого, он хотел кого-то другого. Именно поэтому он позволил этому случайному парню прикоснуться к себе — он не должен был хотеть его. Его не волновало, что он случайно поджег отель, его не волновало, что его очарование сошло на нет, он бежал на автопилоте, когда безумие переступило порог его разума. Пустота. Джемина протащили по коридору в комнату. Действовал исключительно инстинктивно, позволяя своему телу делать то, что оно хотело, в то время как его разум упорно отключался. Даже не будучи полностью раздетым, Джемина трахнули жестко и быстро, незнакомец наполнил его тело горячей спермой, когда он хрюкал над ним, его пот стекал по спине. Он добровольно лег на живот, приняв все это, даже не подготовившись должным образом и не потребовав, чтобы тот использовал средства защиты. Это было больно, жгло, это было грязно и постыдно, и Джемин даже не моргнул, свободно позволяя мужчине использовать свое тело столько, сколько тот пожелает. Поскольку это было неправильно, он был неправильным. Незнакомец был неправильной формы, от него неправильно пахло, у него были не золотистые глаза и не красные волосы, он не прикасался к нему так, как следовало. Всё это было неправильно, вот почему Джемин приветствовал боль и позор. Наконец парень ушел, даже ни разу не поговорив с ним и не помогая ему очистить себя, он издевался над Джемином, как будто тот был никем — им и был, — прежде чем оставить его одного в этой тёмной комнате, бросив на пол несколько купюр. Весь в ссадинах и ушибах, ему было наплевать на то, на что он только что согласился, он использовал уголок дешевой простыни, чтобы смыть грязь, вытекшую из его тела, прежде чем поправить одежду. Грязный, разбитый, слабый, его организм казался вялым и замедленным, когда он снова уходил, стараясь не спотыкаться о собственные ноги. Пустота. Время не казалось ему реальным, его самоощущение всё ещё не было связано с его телом. Например, оголенная проводка, короткое замыкание и неисправность. Что-то было не так, почему он чувствовал себя всё хуже и хуже? Безумие подступало к краям его существа. Жалея, что у него нет с собой немного Нектара или чего-нибудь покрепче, что могло бы поднять его по-настоящему, Джемин снова оказался на улице. Снова другой город, на этот раз покрытый снегом — но холод не добрался до него, поскольку температура в его душе упала ещё ниже. Ничто не могло согреть его так, как он мог. «Джемин?» Кто-то окликнул его, когда он ковылял по улице. Он узнал этот голос. В этом не было никакого смысла, никто не должен был знать его здесь. Где бы это ни находилось. Вероятно, это была просто иллюзия, созданная его пропитанным веществом маниакальным мозгом. «Джем», — снова зовет голос. Кто с ним разговаривал? Кто-то преградил ему путь, Джемин попытался поднять голову и посмотреть, кто это был, но земля была неровной, и он мог поскользнуться и упасть в любую секунду. Человек схватил его за плечи, поддерживая, пара тёмных глаз обеспокоенно смотрела на него. «Что ты здесь делаешь, Джем?» — это был Тэн: «Давай отвезем тебя домой». «Нет, — грубо ответил Джемин, отталкивая его, — я никуда не пойду». Он отшатнулся от него, но Тэн схватил его за предплечья. У него не было дома, у него никого не было. Он не хотел идти туда, где, как он знал, будет он. «Тебя не было несколько дней, Джем — Юта послал меня забрать тебя». «Нахуй Юту, — он снова попытался высвободиться, — и тебя тоже». «Ты же не имеешь это в виду», — всегда терпеливый и добрый, Тэн попытался успокоить его. «Я знаю тебя, и что бы ни происходило прямо сейчас, это не верный способ справиться с этим». «Ты ничего обо мне не знаешь», — выплюнул он, чувствуя, как в нём поднимается яд, которого он никогда раньше не испытывал, даже перед лицом своего отца. Как легко было бы убить Тэна прямо здесь, на улице, на глазах у людей. Или сказать ему, что Джонни скоро умрет, что Джено будет Лидером и станет трибьютом Аида. Его больше ничто не останавливало, у него была абсолютная свобода делать всё, что он хотел, и уничтожать что угодно и кого угодно. Ему было всё равно. Для него это ничего не значило. «Мне жаль, Джем». Он не заметил кулака, летящего ему в лицо, прежде чем весь мир погрузился во тьму.✧⥼◇⥽✧
Прямо за ухом у него было маленькое пятнышко идеальной кожи, к которому всегда приковывался взгляд Джено. Там, где его белые волосы были самыми мягкими, а кожа такой тёплой. И Джено по опыту знал, что прикосновение к этому маленькому кусочку нежной кожи, которым он стал так одержим, всегда вызывало лёгкую улыбку на лице его друга, а по рукам пробегала дрожь. К тому же у него был самый красивый профиль, который Джено хотел бы запомнить, когда проснется. Но он знает, что друг из его сна восхитителен, он знал, что его друг был всего на дюйм ниже его и что эти большие мягкие глаза смотрели на него снизу вверх, как будто у него были ответы на все вопросы в мире. Он знал, что его пальцы идеально помещаются в промежутках между пальцами Джено, и он знал, что его объятия были такими же мягкими, как и яркая улыбка. Но это было всё, что у них было в эти дни. Джено не знал почему, он не понимал, что происходит, но с тех пор, как они вернулись из Вегаса, он видел сны все чаще и чаще. За исключением этого момента, он чаще всего оказывался один на лавандовых полях. Его друг появлялся и исчезал, как призрак, порхая туда-сюда, его присутствие было тонким и размытым, как голограмма, у которой заканчивалось питание — настолько, что у Джено даже не было возможности поговорить с ним и спросить, всё ли с ним в порядке. Это беспокоило и только укрепляло в нем мысль, что что-то не так. Что-то происходило, и он не знал, что именно, как будто что-то тёмное и чудовищное скрывалось под безупречной поверхностью замерзшего озера. Он был совершенно убеждён, что друг из его сна реален, и что он где-то там — пытался ли он ему что-то сказать? Знал ли он его в реальном мире? Это была просто ещё одна неопределенность, с которой Джено не мог разобраться. Но он был не единственным, кто ощущал надвигающуюся обреченность. Между Доёном и Тэном было ощутимое напряжение, которое только усилилось после того, как Тэн вернул Джемина оттуда, где он был. Он казался прекрасным, острым на язык и раздражающим, как всегда. Но Джено видел, с каким беспокойством на него смотрели другие греки. Но дело было не только в них. Их профессора казались нервными и настороженными, старшекурсники искоса поглядывали друг на друга, напряжение в институте, казалось, росло с каждым днем, вот-вот разразится буря. Профессор Боа даже отложила их экзамен, тест, которого Джено ждал с нетерпением. И естественно, в то время как все остальные были на грани паранойи и страшных ожиданий, был один человек, которого всё это абсолютно не волновало. Джемин. За несколько недель после возвращения Джемин, казалось, стал холоднее, резче, острые грани его характера стали жестокими и злобными. Он больше не посещал свои занятия так часто, он пренебрегал заданиями и тренировками, и ему было наплевать, даже когда он попадал в неприятности. Это заставило кровь Джено вскипеть, поскольку он пожалел, что беспокоился о нем хотя бы секунду. Это также смутило Джено, потому что он считал, что Джемин должен быть конкурентоспособным и гордым, присматривать за титулом — до сих пор у него все шло довольно хорошо. Но опять же, Джено ошибался во многих вещах, когда дело касалось Джемина. Вроде того факта, что он был нежным и хрупким в их последнюю ночь в Вегасе только для того, чтобы он вернулся к своему прежнему подлому облику и после этого полностью игнорировал Джено. Он был таким уверенным и напористым только для того, чтобы его магия оказалась полной шуткой — Джено больше не знал, что реально, но он знал, что всё, что происходило между ними, закончилось. Это нужно было закончить, он не должен был думать о нём или прикасаться к нему снова, у него были более важные вещи, о которых стоило беспокоиться. В конце концов, Джемин был всего лишь отвлекающим маневром, не более. Джено должен быть благодарен, что в эти дни он не путался у него под ногами. За исключением того, что он не был благодарен. Вместо этого это разозлило его. Однако его раздражение к переменчивой непредсказуемости Джемина подтолкнуло его к тому, чтобы играть лучше и стараться усерднее. Его не заботила игра, поэтому он делал всё возможное по каждому предмету и на каждом тесте, ничего не утаивая. Джено быстро зарекомендовал себя, как лучший в своем классе, даже привлек внимание более влиятельных старших. Несмотря на то, что он всё ещё терзался сомнениями и совершил много ошибок, ему всё ещё было интересно, что бы сказал его отец, если бы мог увидеть его сейчас. Каждый день Джено приходилось активно отвергать эти мысли и прилагать сознательные усилия, чтобы напоминать себе, что это для него самого, что это то, чего он хотел и заслуживал, и никому не нужно давать ему разрешения быть самим собой или делать то, что он хочет. И с каждым напоминанием он добивался всё большего прогресса, и Джено наконец снова почувствовал себя комфортно в своей шкуре. По-настоящему он был самим собой, он собственноручно создал своё мастерство и репутацию, и, похоже, это сработало. Хэчан и Марк открыто поддерживали его, давая понять, что одобряют его попытку выступить в Совете — и даже некоторые из его кузенов и другие старшекурсники тоже были на его стороне. Для Джено было так странно, что он нашел дружбу и поддержку за пределами своего собственного Пантеона. И, по правде говоря, он действительно считал их друзьями, Тэн, Джонни, Джехён и даже Сычен и Юкхэй были на его стороне. Они тренировались вместе вне занятий, тусовались по выходным и проводили немного реального времени вместе, как это сделали бы обычные студенты колледжа. Но когда их четвертый месяц в институте подошел к концу, госпожа Табита созвала школьное собрание. Наконец, трещины в их мире начали проявляться, обнажая тьму внизу.✧⥼◇⥽✧
«Джемин, давай, чувак, ты сказал -» «Я знаю, что сказал, — сухо ответил он, не отрываясь от телефона, — я передумал». «Чувак, какого черта», — Марк фыркнул, раздражённый поведением своего кузена в последнее время. Они уже несколько недель как вернулись из Вегаса, и он так и не смог ничего вытянуть из Джемина. Его двоюродный брат отлучился на несколько дней, чтобы повеселиться в одиночестве, потому что, конечно, он бы так и сделал. Но теперь, когда они должны были наконец начать работать на одной волне, всё снова прекратилось. Он понятия не имел, что произошло, но Джемин стал ледяным — холоднее обычного. Он оттолкнул Марка колкими фразами и таким жестоким взглядом, что это превратило Джемина в кого-то, кого он не узнавал. Джемин согласился помочь ему и Хэчану, и по мере того, как их занятия становились всё более сложными и конкурентными, в школе происходили плохие вещи, Марк действительно нуждался в нём. Тем не менее, он отказался, даже рассмеялся ему в лицо. Даже когда Хэчан подошел к нему, он оказал ему холодный прием, полностью обескуражив его. Марк спросил Джено, знает ли он что-нибудь, но красноволосый посмотрел на него пустыми, лишенными юмора глазами, как будто он задал ему самый нелепый вопрос. «Какого черта я вообще чего-то от тебя ожидал?» — огрызнулся Марк, хватая свою сумку и вставая из-за обеденного стола. «Сдается мне, — беспечно пожал плечами Джемин, — что это твоя вина». Марк невесело усмехнулся, сжав кулаки от того, насколько бесящим стал Джемин: «Ты правда грёбаный кусок дерьма». «Ага», — согласился он, потягивая кофе через соломинку с холодным безразличием. «Разве ты не говорил, что хочешь защитить нас? Убедиться, что мы можем защитить себя сами?» Джемин фыркнул, наконец, поднимая глаза, чтобы встретиться взглядом с Марком. Они были чёрными, как смоль, в них не было ни единого огонька, когда он улыбнулся острой, как бритва, невеселой улыбкой: «Перестань быть таким сопляком, чувак, конечно, блять, я врал. Какого чёрта я должен заботиться о ком-то в этой дыре?» Марк солгал бы, если бы сказал, что перемена во взгляде Джемина не причинила ему боли, они выросли друзьями. Но с тех пор, как около четырёх месяцев назад начались занятия в школе, он понял, что весёлого и безобидного кузена, над которым легко смеяться и подшучивать, никогда не существовало. Он наблюдал, как Джемин отворачивается от него и возвращается к своему телефону, злой и разочарованный Марк, наконец, махнул на него рукой. Джемин не собирался помогать ему, и эта непростая дружба, которую он пытался наладить с ним, казалось, закончилась. Выйдя, он направился в спортзал, где, как он знал, его ждали Джено и Хэчан. Он многого не понимал в Джемине, но он оставил попытки найти в нём то, что можно было исправить, когда он был явно пустым и мрачным, без капли доброты. Он вспомнил, как Джемин, тяжело спотыкаясь, ввалился в дверь его дома, как Джемин спас Хэчану жизнь, некоторые вещи, которые он сказал и на которые намекал. Но ничто из этого не изменило того факта, что Джемин был холодным и жестоким, он никогда ему не доверял, никогда. Пробираясь по лабиринту залов и студентов, прогуливающихся после окончания занятий, его мысли постоянно возвращались к своим видениям. Ему снились сны почти каждую ночь, и каждый раз это было одно и то же. Джонни в беде, раненый, паникующий и ослабленный, и как раз тогда, когда вмешивается Джено, весь мир покрывается зелёным пламенем. Марк рассказал Хэчану всё о своей семье, своих способностях и обо всех его снах — его парень немедленно вмешался и попытался помочь ему разобраться во всем. Единственная известная им магия, которая выглядела и ощущалась так, была у Тэна, но они оба отказались от этой идеи — Тэн и мухи не обидит, да и он все равно недостаточно силен для такого. Но, может быть, это мог быть другой скандинавский полубог? Они на самом деле не были знакомы ни с чьим происхождением, поэтому было неясно. Единственной зацепкой, на которую они могли пойти, была каменная арена, которую видел Марк — она была похожа на Святилище, где проходил суд над Акачи, за исключением того, что была намного больше и открыта небу. Марк понятия не имел, где это было и почему они оказались там вместе со всей школой. Собирался ли Джонни ввязываться в драку? Или его отдадут под суд? С кем он столкнулся, что обрушило на него такой ужасный гнев? Почему? Почему? Почему? Невозможность разобраться в том, что их ожидало, сводила его с ума. Однако в одном он был уверен: это будет разрушительно. Когда он прибыл в тренировочный зал, Джехён и Джено уже разминались, они быстро подружились после поездки в Вегас. Казалось, что его брат связал свою судьбу с Джено, ясно показав всем свою поддержку. И, естественно, многие старшеклассники обратили на это внимание, присматривая за Джено, чтобы понять, есть ли у него то, что нужно. Зная, что в этой битве Пантеонов невозможно оставаться нейтральными, Марк и Хэчан решили также открыто поддержать Джено — помогать друг другу тренироваться, учиться вместе, делать друг друга сильнее. У Марка не было амбиций относительно Совета, но он знал, что Джено нужны люди вокруг, которые помогут ему достичь своей цели — если кто-то и мог положить конец этому безумию между богами, то это был он. На самом деле, это приводило в бешенство, когда целью Лидера было поддерживать мир между человечеством и богами и защищать тех, кто не мог защитить себя сам. Но, конечно, Пантеоны действовали бы втайне, дергая за ниточки и манипулируя результатом.✧⥼◇⥽✧
«Неужели ты не можешь просто трахнуть меня уже?» — Джемин заскулил, бросаясь на диван, раздражение рикошетом отдавалось под его кожей. Постоянное напряжение, которое с каждым днем становилось только сильнее, угрожая лопнуть. С тех пор, как Тэн вернул его из саморазрушительного запоя, стеснение в груди и хаос в голове только усилились. «Нет», — Доён вздохнул, переворачивая страницу книги, которую он читал. «Как насчет того, чтобы я тогда тебя трахнул?» — спросил он, приподнимаясь, чтобы посмотреть через спинку сиденья на своего друга. Было приятно подружиться с Доёном, потому что Джемину на самом деле ничего от него не было нужно. Они оба могли быть одинаково токсичными, измученными и ядовитыми без каких-либо оговорок. У Доёна также не было амбиций в отношении Совета, но он также не был заинтересован в том, чтобы помогать кому-либо — он был идеальным нейтральным союзником. «Тоже нет», — легко ответил Доён, сидя на своей кровати, не отрывая глаз от книги, лежащей у него на коленях. «С тобой неинтересно», — проворчал он, плюхаясь обратно. Тэн рассказал ему, почему они ушли без него, и спросил, действительно ли он просил Доёна прикрыть его. По правде говоря, Джемин не мог вспомнить, чтобы просил его об этом, но он был изрядно пьян и, возможно, просто забыл. Поэтому он пожал плечами и ничего не сделал из этого. Юта даже не наказал его за то, что он прогуливал занятия в течение нескольких дней, так что Джемин быстро оставил всё это позади. Все те недели назад, когда он проснулся один в постели Джено, а красноволосый собрал вещи и ушёл, это почему-то имело значение для Джемина, даже когда он больше ничего не чувствовал. Джемину стало труднее, чем когда-либо, игнорировать его существование, эти золотые глаза с каждым днём становились всё более соблазнительными. Поэтому Джемин полностью избегал его. Прямо сейчас он не доверял себе и своим суждениям, он не знал, что бы он сделал или сказал, если бы ему снова пришлось остаться наедине с Джено. И теперь он был здесь, прося Доёна переспать с ним. Не то чтобы он действительно хотел заняться с ним сексом, просто ему было так чертовски скучно и пусто, что он был готов на всё, чтобы просто не быть самим собой какое-то время — на всё, чтобы спастись от холода. Он просто был, едва существовал, поскольку каждый день старался снова не царапать свою кожу. Саморазрушительное безрассудство, которому он предавался, не сработало, и это было даже не весело. Это просто заставило его почувствовать себя… хуже, отвратительнее. Вздохнув от театрального поражения, он вытащил свой телефон и поискал, что бы посмотреть или включить, чтобы занять свои дрожащие пальцы. Джемин был уверен, что очень скоро сойдет с ума, он чувствовал, как грань безумия проносится по всему его разуму. В прошлом он был уверен, что близок к безумию от боли, как физической, так и психологической, но он никогда не был так близок к тьме, как сейчас. Потому что без эмоций, даже в самом смутном смысле, ничто не мешало ему скатиться вниз и стать именно тем, кем хотел его видеть Аид. Неужели это было бы так плохо? От этой мысли его бросило в дрожь — как он мог так охотно позволить себе стать его отцом? Это было слишком просто, и это напугало его до смерти. «У нас собрание через час», — сказал Доён после минутного молчания: «Ты идешь со мной?» «Думаю да, — Джемин пожал плечами, на самом деле не заинтересованный, — ты знаешь, о чем оно?» «Я собирался спросить тебя о том же», — Доён фыркнул: «Всякий раз, когда здесь происходит какое-то тёмное дерьмо, это, скорее всего, ты». «На этот раз, я уверен, это не я», — добавил Джемин скучающим голосом. На самом деле, он не был уверен, было ли то, что происходило, его рук делом или нет. Они узнали, что он убил Мэйя? Или что он проклял Акачи и Тэиля? Это было возможно — однако ни одна из этих возможностей его не беспокоила. «Тогда пошли, мы опаздываем». «Ты только что сказал, что оно будет через час — к чему такая спешка?» — скучающим голосом спросил Джемин, решая, стоит ли ему скачивать Genshin или нет. «Ты выглядишь дерьмово, а я такой же тщеславный, как и ты, поэтому я отказываюсь, чтобы меня видели рядом с тобой, когда от тебя пахнет травкой и киской». Джемин посмотрел вниз на свои спортивные штаны и футболку: совершенно нормальный наряд, но совершенно не характерный для него. Возможно, он выглядит не лучшим образом, но он точно знал, что был безупречно чистым после трёх раз в день, которые принимал в последнее время. Его тело под одеждой всё ещё было изуродовано, пульсировало и болело, было разорвано и поцарапано — и даже когда ему приходилось использовать заклинание за заклинанием, чтобы очистить свою кровь и убедиться, что он случайно не заразился чем-нибудь или кого-нибудь не обрюхатил, ему всё равно было наплевать на состояние, в котором он находился, или на то, сколько времени ему потребуется, чтобы прийти в себя. «Фу, прекрасно», — он стонет, скатываясь с дивана. По правде говоря, у него не было никакого желания готовиться, как раньше, но, возможно, это было таким же хорошим отвлечением, как и всегда, — чем угодно, лишь бы занять свои мысли. Доён отмахнулся от него понимающим движением запястья и дразнящей ухмылкой, что побудило Джемина сделать ему выговор перед уходом. Вернувшись в свою комнату, он оглядел, насколько она была безупречно опрятной. В последнее время он одержимо убирался, не зная, что подпитывало его навязчивую идею. Чувствовал ли он гордость? Тщеславие? Стыд? Ему больше не были знакомы эти ощущения, так какого хрена он делал? Неужели ему становилось всё хуже? Так казалось, но так не должно было быть — не после того, как проклятие сделало то, что должно было. Джемин уже видел, какой убыток это наносит Тэилю, готовый в любую минуту поджечь университет. Так почему же Джемину с каждым днём становилось только хуже, и он чувствовал себя более пустым? Чувствуя, как подергиваются его руки, как напрягаются вены, чувствуя себя не на своем месте в собственном теле, Джемин ещё раз прибрался в своей комнате. Даже когда не было видно ни пылинки или ниточки не на своем месте, он всё равно убирался, доходя даже до того, что складывал свою и без того идеально сложенную одежду. После уборки он огляделся вокруг, и всё буквально выглядело точно так же. Прикусив нижнюю губу, он продолжал размышлять. Ему пришла в голову идея, побудившая его достать скрипку из-под кровати. Он неделями не прикасался к инструменту, и, возможно, это был ключ, единственная связь, которая у него была с его истинным «я». Возможно, это было единственное, что ему, наконец, было нужно, чтобы обрести облегчение. Сидя на своей безупречно чистой кровати, он открыл футляр и посмотрел на инструмент. Он изучал его, плавные линии и изгибы, пока копался глубоко в себе — но пока там ничего не было. Чувствовал ли он отчаяние? Вероятно, нет, потому что в тот момент он чувствовал себя чертовски отчаянно. Для Джемина это было не столько возвращение того, что он потерял, сколько предотвращение истерии, которая, он был уверен, была у его порога. Неуверенным пальцем он осторожно потянул за струну, нота прозвучала ясно и непорочно. Он снова дернул за неё, на этот раз сильнее, потом ещё раз, и ещё, и ещё, как будто это была упрямая мозоль, которую нужно было удалить. В поисках чего-то в звуке его рука стала жёсткой, поскольку он не мог этого найти. Струна лопнула. Она хлестнула Джемина по костяшкам пальцев, оставив капельку крови. Он уставился на неё, она блестела красным и влажным, прежде чем стала слишком тяжелой и потекла по его пальцу. При виде крови, которая капала на чистый корпус его скрипки, лопнувшей струны, что-то в голове Джемина перевернулось. Оно щёлкнуло. Как будто скрипка была человеком, лежащим на спине без сознания, готовым к тому, что ему вонзят нож в сердце — Джемин стиснул зубы и изо всех сил ударил рукой по земле. Он думал, что будет колебаться, как той ночью на крыше, когда Доён попытался поцеловать его, что-то в нем остановило бы его руку. Этого не произошло. Он пробил твердый корпус насквозь, раскалывая его на части, ясно, что корпус ломается с треском струн и ужасным расстроенным воплем. Джемин посмотрел на то, что он натворил, его рука пульсировала, поскольку он был уверен, что сломал несколько костей. Изуродованное тело его любимого товарища, похожее на осколки льда: он задыхался и плакал. Что я наделал? Он смотрел на всё в оцепенелом неверии. Его разум медленно соображал, что он только что сделал собственной рукой, он отвел разбитый кулак назад и снова ударил, не в силах остановиться. Словно пытаясь убедить себя, что это было на самом деле, что он только что совершил этот вопиющий грех против самого себя, он стучал кулаком по каждому маленькому кусочку, разбросанному по кровати. Пока его постельное белье не было разорвано, то, что было его скрипкой, было неузнаваемо среди миллиона маленьких осколков, разбросанных повсюду. Пока он не запыхался и не вспотел, пока кровь не забрызгала его лицо и руку, костяшки его пальцев не треснули, кости не прорвали кожу на пальцах. Не в состоянии дышать, не в состоянии ясно видеть, только тогда Джемин остановился. Глядя вниз на свои окровавленные руки, пальцы едва держались, сердце стучало в ушах. Что он делал? Какого хрена он делал? Его руки дрожали, когда он смотрел на них, он почти не чувствовал физической боли от того, как ему было холодно. Его голова упала на руки, размазывая кровь повсюду, попадая в глаза, пачкая белые волосы — он задыхался, так как ему отчаянно хотелось заплакать, его тело сотрясали беззвучные рыдания, хотя глаза оставались сухими. Он царапал свою кожу окровавленными руками, дергал себя за волосы, его искалеченные пальцы жестоко впивались в кожу головы. Джемин помнит, он помнит смех с Марком и Хэчаном, тепло объятий Тэна, он помнит прикосновение и вкус губ Джено — но он не мог чувствовать. Кто-то постучал в его дверь: «Джемин? Пора уходить», — ручка дернулась, когда Доён попытался войти внутрь, Джемин споткнулся о кровать, наступив на остатки своей скрипки, разбросанные по полу осколки резали ему ступни, он упал в ванную, заперев за собой дверь. Рухнув, дрожа на полу, он потерял всякую власть над собой. Его очарование снова соскользнуло, поврежденная рука всё ещё была у него в волосах, когда свободной рукой он снова начал царапать отметины на торсе, царапая красные и кровоточащие шрамы, его тупые ногти впивались в жемчужную кожу и отрывали шрамы. Отчаявшийся, маниакальный, страстно желающий снова чувствовать, он чуть не прокусил губу, когда его мышцы напряглись от призрачного горя. Он не знал, как долго он лежал там, разрушая свою кожу, когда его разум начал разваливаться на части. Его мысли были сумбурными и беспорядочными, грань здравомыслия покинула его, поскольку мир казался иллюзией. Как бы он ни сражался, вскоре он потерял сознание.✧⥼◇⥽✧
«Почему все такие взволнованные?» — спросил Хэчан, оглядываясь по сторонам, когда зал наполнился студентами. «Наверное, потому что никто не знает, что, чёрт возьми, происходит», — ответил Джонни, Тэн прижался к нему. Вскоре их столик заполнили обычные лица, все старшекурсники выглядели встревоженными. Собрание было объявлено только этим утром и проходило в очень необычное время — в последний раз нечто подобное происходило, когда Акачи был под судом. Джено сжал кулаки и ухватился за свою магию, сила в его венах давала ему утешение и уверенность. Однако это не ослабило чувства надвигающейся гибели, которое разделяли все студенты. «Где Джемин?» — спросил Тэн, оглядывая стол, поскольку ни у кого не было ответа для него. Из всех, кого он знал в школе, Джемин, казалось, был единственным, кто отсутствовал, насколько он мог судить. Но прежде чем он смог продолжить этот ход мыслей, на диасе появилась госпожа Табита, гнев и возбуждение были видны на её лице даже в дальнем углу, в котором они сидели. «Студенты вечернего отделения, — поприветствовала она их, обращаясь к ним в окружении других сотрудников, — приносим извинения за то, что прерываем ваши занятия в это время. У нас есть несколько… новостей, которыми мы хотели бы поделиться со всеми вами». Джено затаил дыхание, руки Хэчана вокруг Марка напряглись, Джехён нахмурился, напряжение разлилось в воздухе, слезоточивый как газ. Все знали, что грядет — что-то ужасное. «Как вы знаете, война с Королем Вампиров закончилась около двух лет назад в битве при Блэкуотере и унесла много жизней, — она поколебалась, сердито вздохнув, — включая предыдущего Защитника. Однако мир может быть достигнут путем тщательных договоренностей и их обеспечения Лидером». Всё шло не в том направлении, в каком предполагал Джено, и он был не единственным, поскольку все в комнате, казалось, затаили дыхание в смущенном ожидании. «Частью договора с королем вампиров Амдисом является разрешение двум его наследникам получать образование здесь, в Инкантементуме». Джено моргнул. Что? «Что за хрень?» — выдохнул Тэн, его глаза расширились, когда он впитывал эти слова. «Они прибудут завтра и присоединятся к младшему классу, -» Джено не слышал, что она говорила дальше, поскольку вокруг них разразился хаос, студенты вскочили на ноги, разъяренные, напуганные, орущие, жалующиеся. «Ни в коем случае!» «Если мой отец услышит об этом!» «Какого хрена? Я ухожу, выхода нет!» Джено разделял их чувства, сама идея того, что два демона будут учиться с ними была для него настолько диковинной, что он не мог поверить, что это реально. Как, во имя богов, это было разрешено? «ХВАТИТ!» — проревел Сай-иф, перекрывая шум, заставляя толпу замолчать, и сразу же встал на сторону директрисы. «Я понимаю, вы можете быть расстроены -» «Расстроены — это еще мягко сказано», — Джехён огрызнулся себе под нос. «… но так оно и будет, и все вы будете держаться подальше от неприятностей и добьётесь успеха». Сама идея показалась Джено настолько нелепой, что он чуть не рассмеялся вслух, абсурдность того, что им только что сказали, была для него нереальной. Это было не то, чего он ожидал в начале собрания, но теперь стало понятно, почему все были на взводе в течение нескольких недель. Когда их распустили, студенты вскоре снова начали оживленно переговариваться между собой. Были слёзы, яростные крики и удары кулаками по столам, даже среди их собственной группы свирепствовали гнев, расстройство и неловкость. Джено был просто сбит с толку и обеспокоен тем, как это может повлиять на его цель. В прошлом у него было не так уж много дел с демоническими существами, но он не верил, что это оправдывает какой-либо страх. Поговорив с Хэчаном и Марком о неожиданном объявлении и о том, что это значило для них, они вышли из зала, окруженные своими сверстниками и их громкими голосами. В конце концов, оказавшись на своем этаже, Хэчан и Марк, извинившись, удалились в комнату Марка на 'вечер кино' — Джено не хотел знать, поэтому он просто отмахнулся от них и вошёл в свою спальню. Было тихо и темно, когда он включил прикроватную лампу, чтобы подготовить свои вещи к следующему дню. Он собрал учебники и спортивную сумку и подготовил свои задания, прежде чем отправиться в душ и готовиться ко сну. Все это время было очень тихо — слишком тихо. Он привык к тому, что Джемин был их соседом, с его отвратительно громкой музыкой, с тем, как он кричит на экран, когда играет в игры или звонит Тэну на максимальной громкости. Это молчание было почти жутким, и ему не понравилось, как оно на него подействовало, особенно после того, как им только что сказали, что с завтрашнего дня они собираются принять у себя членов королевской семьи вампиров. «Ах, чёрт», — он вздохнул над собственным идиотизмом, решив просто пойти проверить, как он. С момента встречи с Джемином Джено всерьез задумывался, не мазохист ли он, раз втянул себя в это дерьмо. «Джемин?» — он постучал в дверь чужой спальни, но ответа не последовало. Он подергал ручку, но она была заперта, что было странно. Не придавая этому значения, Джено пожал плечами и повернулся, чтобы уйти. Но как раз в тот момент, когда он собирался отойти от двери, он почувствовал запах крови. Много крови. «Джемин?» — он постучал снова, более настойчиво. Джено знал, что для Джемина было более вероятно, что у других людей пойдет кровь, чем наоборот, но его инстинкты подсказывали ему, что что-то не так. Постучав в третий раз и по-прежнему не получив ответа, Джено отступил назад и использовал свою сверхъестественную силу, чтобы плечом открыть дверь. Дерево треснуло, и замок лопнул, когда он с грохотом ворвался внутрь. Кровь была размазана повсюду, разбрызгана по полу, кровать Джемина разворочена, что-то похожее на осколки стекла хрустнуло под его кроссовками, когда он шагнул дальше внутрь. «Джемин?» — он спросил снова, не зная, в каком состоянии был бы Джемин, если бы его комната выглядела так. Брызги крови на полу привели Джено в ванную, он поспешил туда и распахнул дверь, сразу подумав, что напали вампиры. Джемин лежал на полу. Без сознания, раненый, весь в крови и свернувшийся калачиком, это была сцена, которую Джено никогда раньше не видел. Опустившись на колени рядом с ним, он проверил его пульс. Он был нитевидным и слабым, но он был. Поэтому Джено осторожно перевернул его на спину, чтобы осмотреть и понять, где у него болит. Ответ: везде. У него были кровоточащие царапины на челюсти, шее и груди, его белые волосы казались розовыми из-за размазанной по лицу крови. Еще больше царапин беспорядочно покрывали его руки и бёдра, из которых медленно сочилась кровь. Но именно его руки привлекли внимание Джено — его собственные пальцы пульсировали от сопереживающей боли при виде этого. Кожа на костяшках его пальцев лопнула, неровные порезы врезались в плоть, несколько пальцев были определенно сломаны. Что бы здесь ни произошло, похоже, Джемин сопротивлялся. Уверенный, что Джемин будет жить, Джено тщательно обдумывал, что делать дальше. Несмотря на то, что во рту у него пересохло, а сердце бешено колотилось при виде ужасного зрелища перед ним, он не мог слишком остро реагировать — не тогда, когда он слишком многого не знал. Пытаясь убедить себя, что единственная причина, по которой он помогает, это то, что Джемин однажды спас Хэчану жизнь, он осторожно подхватил его на руки и прижал бессознательное тело к своей груди. Он был легче, чем помнит Джено. Тихо, осторожно, чтобы не привлекать внимания, он вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и унёс Джемина в собственную комнату. Положив обмякшее тело на кровать, Джено быстро приступил к лечению его травм, как учил Тэн. Сначала очистив все царапины, прежде чем вымыть его поврежденные руки, Джено начал накладывать заклинания и лечебную мазь по мере необходимости на каждую рану. Эти методы были не такими удобными, как исцеляющая магия Джехёна или Марка, но они сделали своё дело, даже если на это ушло чуть больше времени. Тем не менее, когда Джено приводил его в порядок, обеспокоенный тем, насколько он был бледным и вялым, как безжизненная тряпичная кукла, было обнаружено больше его травм, и Джено не знал, что с этим делать. Он не думал, что на Джемина напали. Напичканный лекарствами, перевязанный и стерилизованный, он удобно устроил конечность Джемина, даже когда его мысли витали далеко, пытаясь решить неразрешимую головоломку. Джемин был слишком тщеславен и горд, чтобы причинить себе вред — и, насколько мог судить Джено, последние несколько недель он казался абсолютно нормальным. Джено нахмурился, когда на испорченной футболке Джемина появилось новое пятно крови. Он не проверял его торс на наличие повреждений, но, похоже, что-то под ним кровоточило. Так осторожно, как только мог, Джено стянул футболку и увидел живот и грудь Джемина. Беспорядок из кожи и шрамов заполнил его взгляд, от одного этого ужаса Джено затошнило. Под свежими царапинами и неглубокими порезами скрывались старые шрамы. Под ними виднелся бледно-белый толстый шрам, пузырящийся на его коже. То, что казалось печатью, магическим клеймом, было вложено и выжжено в грудь Джемина. Это было сделано намеренно. От этой мысли у Джено внутри все сжалось — как? Почему? Он никогда не видел этого раньше, как Джемин мог скрывать такое? зачем ему это скрывать? Смущенный, обеспокоенный, Джено раздел Джемина до трусов так осторожно, как только мог, и обнажил только новые царапины и шрамы. Он лечил их всех, как мог, его магия и лекарство, которое он готовил, успокаивали и медленно заживляли каждую свежую рану. Что бы ни происходило, во что бы ни ввязался Джемин, это каким-то необъяснимым образом разозлило Джено.✧⥼◇⥽✧
Где-то на рассвете Джемин зашевелился. Джено пытался заснуть, потому что насколько глупо было бы, останься он рядом с Джемином, как какая-нибудь дряхлая армейская жена? Ему было насрать на грека, и тот факт, что Джено вообще помог ему, уже был огромной натяжкой. Итак, он выключил свет, забрался в кровать Хэчана и закрыл глаза, чтобы отдохнуть. Но он слышал тихое дыхание Джемина, знал, что тот рядом, и это придавало ему такой пылающий характер, что он не мог впасть в забытье, как бы сильно ни старался. Поэтому он раздраженно сбросил одеяло и всю ночь занимался школьными делами. Сидя спиной к кровати за письменным столом и занимаясь, он услышал шарканье, стон и тихий вздох — Джемин проснулся. Он не смотрел, его ручка грозила сломаться между пальцами, от напряжения напрягся позвоночник. «Джено?» — его голос был низким и надломленным, сбитым с толку. «Хм?» — проворчал он, по-прежнему не глядя. «Какого хрена я здесь?» — потребовал Джемин, в его тоне сквозила раздражающая насмешка. Это, наконец, заставило Джено обернуться и посмотреть на него. Большая ошибка. Его белые волосы были мягкими и растрепанными, всё ещё слегка окрашенными в розовый цвет там, где Джено не смог вывести всю кровь, он зарылся поглубже в одеяло и почти тонул в огромной толстовке, в которую Джено его одел. И даже с тенями под глазами, он всё ещё хмурился и раздраженно дулся. «Я лечил твои раны», — ответил просто Джено, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, чтобы придать себе непринужденную уверенность. Это было самое близкое общение между ними за последние недели. «Ты хочешь, чтобы я поблагодарил тебя или что-то в этом роде?» — Джемин огрызнулся, пытаясь сесть, когда тот свирепо посмотрел на него: «Извини, что сейчас не в настроении сосать твой член», — его медовая кожа покраснела, а конечности казались слабыми и медлительными. Его слова почему-то расстроили Джено, но он не был удивлен его тоном. «Ты спас Хэчана, я спас тебя. Мы квиты». «Неважно. Я ухожу отсюда, я не хочу смотреть на твоё глупое лицо прямо сейчас», — Джемин неуклюже сбросил с себя одеяло в порыве разочарования. «Толстовка», — потребовал Джено. «Что?» «Верни мою толстовку». Джемин посмотрел на себя, сидящего на краю кровати, и, похоже, только сейчас осознал, во что он был одет. Не обращая внимания на свои забинтованные руки, он схватился за край толстовки и начал поднимать её, чтобы снять. Пока не понял, что под ней нет футболки, и состояние его торса было видно всем. Его глаза расширились, лицо побледнело, тёмные глаза метнулись к Джено, когда он одернул подол. Он видел, как они дрожали, он видел, как его губы приоткрылись в прерывистом вздохе. Впервые с момента их встречи он увидел в глазах Джемина то, чего никогда не ожидал увидеть. Он увидел страх. Джемин поднялся на ноги, отступая от Джено, как будто считал его опасным. Но он сделал всего несколько шагов, пока не рухнул — как новорожденный олененок на нетвердых ногах, он с глухим стуком рухнул на пол. «Джемин -» Но он с трудом поднялся на ноги только для того, чтобы споткнуться и снова упасть, его конечности дрожали и у него не было сил. Жалкий вид того, как он пытается добраться до двери и терпит неудачу снова и снова, заставил Джено подняться на ноги. Отказавшись от попыток уйти, Джемин на самом деле пытался ползти по деревянным полам. Что же так отчаянно подталкивало его к уходу? Неужели он не понимал, насколько слаб? Джемин был дерзким и тщеславным, как он мог так внезапно довести себя до такого состояния? Задыхаясь, Джемин лежал, растянувшись на полу на животе, его тело тряслось как осиновый лист от напряжения. Джено присел на корточки рядом с ним, не позволяя тому, что он думал или чувствовал, отразиться на его лице. «Давай, смейся надо мной», — огрызнулся Джемин, его голос был приглушен плечом, когда он попытался свирепо посмотреть на Джено. «Ты такой жалкий, что это даже не смешно», — он не это имел в виду, но у Джено плохо получалось с сочувствием. «Ты их видел?» «Видел», — признался Джено. «Никому не говори», — Джемин рявкнул: «Если ты кому-нибудь расскажешь о том, что видел, я тебя, блядь, убью». «Тебе нужно придумать что-нибудь получше», — Джено смерил его взглядом, всё ещё лежащего на полу. «Тогда какого черта ты от меня хочешь?» Джено не мог поверить, что он торговался с Джемином из-за чего-то явно болезненного и… печального. Но транзакционные отношения — это всё, что знал Джемин, поэтому, конечно, он не мог просто так это оставить, иначе Джемин никогда бы не доверил ему держать рот на замке. «Помоги Хэчану и Марку, как ты и обещал». «Хорошо», — он проворчал: «Что-нибудь еще?» «Да, тебе нужно принять душ. Ты испачкал мою одежду своей грязью», — Джено снова поднялся на ноги, его глаза прожигали его. «Я сейчас не в состоянии принять душ — на случай, если ты не можешь увидеть, что я на грёбаном полу» «Хорошо, твоё место у моих ног». «Прекрати говорить мне такое дерьмо», — Джемин заскулил, пытаясь снова подняться. «Ты знаешь, что происходит, когда ты злой». «Я знаю», — уступил он, заставив Джемина остановиться и уставиться на него. Джено не знал, что на него нашло, но, как и всё в последнее время, он решил просто плыть по течению и следовать своим инстинктам. И прямо сейчас его инстинкт подсказывал ему трахнуть Джемина до безпамятства. Более грубый, чем следовало бы в нынешнем состоянии Джемина, он схватил его за шиворот толстовки и рывком поставил на ноги. «Эй!» — Джемин вскрикнул от резкого движения, его руки потянулись к руке Джено, но не нашли опоры, так как Джено немедленно перекинул его через плечо. «Прекрати, блять, обращаться со мной грубо», — пожаловался Джемин, ерзая на плече Джено, но на самом деле не сопротивляясь. «Заткнись, тебе это нравится». «Не в этом дело — какого хрена ты делаешь?» «Душ», — просто сказал он, пинком закрывая за собой дверь ванной и ставя Джемина обратно на ноги. Он пошатнулся, когда его колени угрожали подогнуться, и схватил Джено за плечи, чтобы снова не упасть на плитку. Рука Джено резко сжала челюсть, пальцы впились в кожу Джемина. Грубое действие вырвало нежный стон из губ Джемина, его большие тёмные глаза расширились, когда Джено встретился с ним взглядом. «Ты знаешь наше стоп-слово, ты знаешь нашу цветовую систему». Джемин нетерпеливо кивнул, колкий придурок, который всего минуту назад был в его постели, давно исчез. «Так что ты будешь держать рот на замке и делать все, что я скажу». «Окей», — и снова он превратился в пластилин под руками Джено. Джено снова потянулся за толстовкой, Джемин застыл перед ним, когда начал поднимать подол. «Я все это видел», — сказал Джено низким голосом, глядя ему в глаза, — не прячься от меня». Джемин закусил губу, неуверенность омрачила его лоб, но он кивнул и позволил Джено стянуть одежду через голову. Он так легко согласился, хотя несколько мгновений назад буквально пытался уползти, чтобы Джено не увидел. Джено отказывался думать о том, что это могло означать. В тот момент, когда элемент одежды был отброшен в сторону, и Джемин покачнулся на ногах, Джено притянул его в свои объятия и поцеловал. Наконец-то он почувствовал, что может дышать. Ему не понравилось выражение страха и неуверенности в глазах или то, как он нервно прикусил губу — из-за этого Джемин казался слишком нежным, слишком хрупким. Поэтому Джено поцелуем выбил из него это чувство. Он завладел его ртом, целуя его глубоко, горячо, посасывая его язык. Одна рука дернула Джемина за волосы на затылке, в то время как другая была перекинута через его поясницу, чтобы прижать его бедра к своему твердеющему члену. Он скулил в рот Джено, становясь тем маленьким нуждающимся существом, которое преследовало Джено во снах своей двойственностью. Грубыми, нетерпеливыми движениями, Джемин всё ещё шатался на ногах, они оба, наконец, были обнажены и прижаты друг к другу. Джено затащил Джемина в душ, сильно прижимая его обнаженную спину к холодному кафелю, чтобы удержать его в вертикальном положении. Его ладони скользят по телу, вниз по бокам, сжимая его пухлую задницу, словно напоминая себе о фигуре Джемина. Джено застонал от его прикосновений, грубо прижимая свой обнаженный член к члену Джемина. Шипя из-за чувствительности, даже когда очередной возмущенный стон сорвался с распухших губ Джемина. Он хотел, чтобы Джемин оказал какое-нибудь сопротивление, укусил бы его или вонзил ногти в спину, потянул за волосы, чтобы у Джено хватило духу продолжать целовать его так грубо, толкать его, разрушать его. Но когда Джемин поцеловал его в губы, мурлыкая, как напившийся молока котёнок, и обнял его, прижимая к себе, Джено почувствовал, что снова скатывается в то место. В то место, где они оказались, когда Джемин появился в его комнате, пьяный и отчаявшийся, когда он показал Джено ту часть себя, которую тот не мог понять. Джено потянулся за Джемином и включил воду, желая вбить немного здравого смысла в его мозг, поскольку он почти потерял себя из-за близости Джемина. Но вода была уже горячей, когда омывала их, наполняя кабину паром. Джено обнаружил, что открывает глаза, когда оттолкнулся от Джемина, между ними оставалось совсем немного места, когда он наблюдал, как трепещут длинные ресницы Джемина, когда они смотрели на него, вдыхая воздух друг друга. Почему руки Джено сжимали подбородок, почему его прикосновение было нежным, почему Джемин на него смотрел так? Влага прилипла к его ресницам, губы были слегка приоткрыты, когда он тяжело дышал, заставляя член Джено пульсировать при виде этого. «Сначала тебе нужно привести себя в порядок», — проворчал Джено, пытаясь установить некоторую пресловутую дистанцию между ними, в то время как они были буквально мокрыми и слипшимися друг с другом. «Ты называешь меня грязным?» — спросил Джемин, прикусив язык, когда его забинтованные руки легли на плечи Джено, чтобы не упасть. «Да», — Джено попытался впиться в него взглядом, но Джемин только сильнее покраснел под его яростным взглядом, — также я не в настроении мазать мазью свой член». «Меньшее, что ты можешь сделать, это поддержать меня в вертикальном положении, я не в настроении биться головой об пол в душе». «Не моя вина, что ты такой чертовски слабый». «Нет, но тебе нравится, когда я весь дрожу, не так ли». С невеселой усмешкой и закатыванием глаз Джено помог Джемину снять с пальцев промокшие бинты, проверяя, сделала ли магия свое дело, и убеждаясь, что Джемин снова не рассыплется хрупкой кучкой. Джемин отвернулся от него, когда Джено вытер ему грудь, его лоб был озабочен, а зубы покусывали нижнюю губу. Джено даже не обратил внимания на шрам там, по правде говоря, это может быть печать, но это вообще не имело большого значения. На самом деле, это только сделало Джемина намного более реальным для него — его организм кричал от вожделения. Глаза Джемина потеплели и медленно моргнули, когда он посмотрел на Джено — что-то промелькнуло в его взгляде, чего Джено не смог толком разглядеть. Боясь, что он упадет, Джено притянул его ближе к себе. Джемин прижался к груди Джено, его руки были заведены ему за шею, а губы уткнулись в плечо. «Если ты отрубишься, я надеру тебе задницу». Джемин устало усмехнулся, невесело усмехнувшись: «Просто дай мне секунду». Это были самые интимные объятия, когда каждый дюйм Джено был прижат к каждому дюйму его тела, обнаженного и мокрого, пока Джемин пытался собраться с силами. Джено захотелось занять руки, прежде чем он совершит какую-нибудь глупость, и ладони начали двигаться вверх и вниз по спине Джемина, чтобы смыть оставшееся там лекарство. Успокаивающие движения его прикосновения к покрытой шрамами плоти и нежность, с которой она кровоточила в его груди, не ускользнули от внимания Джено, но он предпочел проигнорировать это. Джемин вздохнул с облегчением, напряжение, казалось, спало с его плеч, когда он прижался к Джено, его мышцы расслабились в объятиях Джено. Это привело Джено в ярость — потому что он не знал, как ориентироваться в этой части Джемина, ничто в нем не пробуждало желания. Это было нелогично, граничащий с безрассудством идиотизмом. Не желая удерживать его в таком состоянии ни секунды дольше, Джено снова толкнул его на холодную плитку, чтобы прижать к ней, горячая вода всё ещё лилась на них обоих. Их взгляды встретились на краткий миг, в них вспыхнули жар, похоть и что-то ещё. Момент, когда их взгляды встретились и разделились, заставил его ощетиниться и смутиться. «Ты можешь не ждать, что я буду делать всю работу каждый раз», — он зарычал, цепляясь за остатки гнева, которые, как он быстро почувствовал, утекали в канализацию вместе с тёплой водой. Его руки оторвались от боков Джемина, когда он уперся локтями в плитку по обе стороны от головы Джемина, так близко, что он мог ощутить вкус его слов. Озорство вернулось в глаза Джемина, его распухшие губы угрожающе изогнулись в ухмылке: «Тогда что я могу для тебя сделать?» «Ты так сильно хотел быть хорошим, покажи мне, на что ты способен», — Джено бросил ему вызов, их влажные тела соприкоснулись, Джемин опирался на бедро Джено между своих ног, его спина была на одном уровне с ледяной плиткой. «Я доставлю тебе удовольствие, обещаю», — Джемин наклонился, чтобы прошептать ему на ухо, высунув язык, чтобы подразнить маленькое серебряное колечко там. Дрожь пробежала по его спине в предвкушении, когда руки Джемина скользнули вокруг его талии, все признаки скромной усталости исчезли с его симпатичного лица. Одна ладонь прошлась по его пояснице, губы прошлись по плечу, другая рука скользнула всё ниже и ниже, прямо к копчику. «Здесь?» — спросил Джемин с притворной невинностью, как будто понятия не имел, что делает, то, как член Джено естественно подпрыгивал у его бедра, ничего не выдавая. «Нет», — он отрицал это, даже когда его желудок наполнился жаром и любопытством. Он касался себя там только сам и не знал, понравится ли ему, если это сделает кто-то другой, и меньше всего — Джемин. «Тогда тебе нужно дать мне немного пространства для работы, большой мальчик», — Джемин прикусил его нижнюю губу, дразня, даже когда ладони скользнули вниз по спине, чтобы схватить Джено за задницу и сжать упругую плоть. То, как мягкость и яд Джемина текли, нежные в один момент и обжигающие — в следующий, держало Джено в напряжении, и он был зависим от этого. Непредсказуемость, адреналин — будет ли он укушен и проклят или его поцелуют прямо в душу — это сводило его с ума. Чувствуя, как непослушные пальцы скользят между их телами, чтобы погладить его пресс, Джено оторвался от Джемина ровно настолько, чтобы дать его руке больше пространства для движения. Тёплая вода залила его спереди, теперь, когда они не были кожа к коже, умелая рука Джемина обхватила его яйца, сжала для пробы, прежде чем провести свободными пальцами по его члену. Джемин был странно… собственническим в том, как он касался члена Джено. Это творило странные вещи с его головой. Джено одобрительно хмыкнул при прикосновении, его глаза не отрывались от лица Джемина. Несмотря на воду, кожа всё ещё немного натирала кожу, но Джено наслаждался рывками, когда Джемин продолжал дрочить ему медленными, твёрдыми движениями кулака. Стиснув зубы, когда тепло разлилось у него внутри, он не мог отвести взгляда от лица Джемина. Вода попала на его ресницы, капли влаги собрались на губах, то, как его кожа покраснела от пара, его дыхание стало тихим и прерывистым, как будто это к нему прикасались. Пальцы ног Джено подогнулись, когда Джемин ускорил движение — в ограниченном пространстве между ними его рука была грязной, когда он крутил и тянул, но для Джено ничто не было так приятно. Потому что это был Джемин — жестокий, острый на язык сукин сын, который никогда никого не слушал и делал только то, что ему заблагорассудится, так легко давал Джено всё, о чем он просил. Это повлияло на его эго, на его мысли и на его член. Джено почувствовал характерный прилив приближающегося оргазма, и как бы сильно он ни наслаждался работой рук Джемина, Джено так хотелось трахнуть его в тугой маленький зад и окрасить его органы своей спермой. Он хотел, чтобы Джемин не мог вспомнить свое имя, когда Джено закончит с ним. Но пока этого хватит. Чувствуя, как от оргазма напрягся пресс, он не двигал бедрами, снова гоняясь за губами Джемина, резко поцеловал его, как только тот кончил через его ловкие пальцы, рыча ему в рот. Но Джено ещё не закончил, ещё до того, как вода смогла смыть его сперму, его член снова налился, не удовлетворенный одной только рукой Джемина. Он грубо схватил Джемина и развернул его, прижимая грудью и щекой к плиткам, выставляя все линии его сильного тела на всеобщее обозрение, его ладони прижались к стене, чтобы не упасть. «Джено, подожди -» Всё ещё держа руки на бедрах Джемина, удерживая его в вертикальном положении, Джено сделал паузу, встретившись с этими тёмными глазами, которые смотрели на него через плечо. И снова было то выражение, которое угрожало закатить глаза Джено, готовое заставить его кончить нетронутым. «Не — не смотри», — он опустил глаза, когда отвел свой взгляд. Джено знал, что он имел в виду: перекрещивающиеся слои толстых шрамов, которые тянулись по спине Джемина, словно пара крыльев, облепивших его от плеч до копчика. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что они были вызваны жестким ударом кнута. У него даже были шрамы у основания шеи и на трицепсах, несколько из них были разбросаны по задней поверхности бёдер. Джено хотел облизнуть и пососать каждый из них. «Почему?» — Джено огрызнулся, его средний палец уже скользнул вниз по расщелине задницы Джемина, чтобы потереть его дырочку: «Это просто заставляет меня хотеть трахать тебя сильнее», Всё, что было человечным в глазах Джемина, исчезло после слов Джено именно так, как он и предполагал. Джемин был хорошим отвлекающим маневром и не более того, и он был уверен, что попытки найти в нем что-то, что можно исправить, были всего лишь иллюзией. «А теперь заткнись нахуй и возьми то, что я тебе даю». При особенно сильном нажатии пальцем дырочка Джемина поддалась, и он просунул его внутрь до костяшки пальца. Поскольку для облегчения движения не было ничего, кроме воды, это заставило Джемина вскрикнуть и выругаться себе под нос, Джено наблюдал, как напрягаются мышцы под его широкой спиной. «Я же сказал тебе помолчать», — рявкнул Джено, добавляя ещё один палец в горячую дырочку Джемина. Он знает, что это должно быть болезненно, его движения слишком поспешны, но он также знал, как Джемин кайфовал от боли и ожога. Конечно же, он увидел, как его язык высунулся, чтобы облизать губы, его бёдра отодвинулись назад, чтобы сильнее прижаться к руке Джено. Пальцы Джемина скребли по плитке перед ним, даже когда на его нижней губе из-за зубов выступила кровь, его дыхание было прерывистым и хриплым, когда Джено трахал его пальцами. Он долбил по его простате, снова и снова терзая нервы теперь уже тремя пальцами. Всё ещё постоянный гул струи в душе не слишком помогал скрыть звуки, которые он издавал для Джемина, его рука стала такой жёсткой и требовательной, запястье свело судорогой, когда от его движений грудь Джемина ударилась о кафель. «Ты хочешь кончить?» — Джено зарычал, его грудь прилила к спине, твердый как камень член вжался в задницу, в то время как его рука все еще безжалостно работала с ним. «П-пожалуйста, — Джемин вздохнул и заскулил, -… х-хочу кончить -» «Не раньше меня, не смей, или пожалеешь об этом». «Дж-Джено, п-пожалуйста -» Было трудно сказать, плакал ли Джемин, потому что его лицо уже было мокрым, но Джено был совершенно уверен, что плакал. Он не знал, что делать с этой информацией. «Не без моего разрешения». Джемин запротестовал, когда пальцы Джено покинули его дырочку, чтобы оторвать его от стены, его рука обхватила бедро, чтобы сжать член в кулак, двигаясь грубо. В такт движениям своей руки Джено трахал своим членом между ягодиц Джемина. Его движения агрессивны и резки, его бёдра сталкиваются с задницей Джемина, головка прижимается к его сморщенное колечко мышц, заставляя их обоих стонать при одной мысли о том, что он будет давить на них. Но пока нет, он был полон решимости не трахать его, пока Джемин не попросит об этом. Джено так хотелось понаблюдать, как его член входит в расщелину упругой задницы Джемина, но он не мог оторвать глаз от того места за ухом Джемина — кожа была такой безупречной и мягкой, что мысль поцеловать его там заставляла его движущийся член пульсировать в предвкушении второго оргазма. «Я — я не могу — блять — Джено», — простонал Джемин, его руки дрожали, когда он пытался найти опору на любой части тела Джено, до которой мог дотянуться. «Подожди», — он грубо скомандовал, не зная, почему он находит этот маленький кусочек кожи таким притягательным, Джено вцепился зубами в горло Джемина. Сильно кусая, зная, что это оставит синяк, бёдра и рука Джено стали неаккуратными, Джемин почти превратился в задыхающуюся тряпичную куклу в его объятиях. «Блять», — в последний раз шлёпнув кожу о кожу, Джено кончил на задницу и поясницу Джемина. Джемин был совсем близко, ему наконец разрешили кончить, когда он перекинулся через руку Джено. Его колени подогнулись, силы оставили его, руки Джено обхватили его за талию, чтобы подхватить, когда он обмяк. «… чёрт…» — Джемин хватал ртом воздух, его слабые конечности дрожали: «… ты такой… мудак …» Наконец, Джено выключил воду, почему-то гордясь своей превосходной выносливостью и одновременно готовый упасть ничком. «Я думаю, ты хотел сказать спасибо». «Это ты должен быть благодарен, — устало усмехнулся Джемин, — это лучшая задница, которую ты когда-либо имел». Джено был склонен согласиться.