Какие женщины вам нравятся?

Зима в Российской империи встретила Эстер и Ворона своими удивительно-красивыми снежными пейзажами. Холодный, промозглый вечер заставлял верховного ведьмака съеживаться, еще больше кутаясь в меховую шубу. Он, конечно привык к стуже, но приятная осень Италии или легкий ветер близ моря был его сердцу привычнее… Однако сейчас непогожие погодные условия, разительно отличавшиеся от теплой Венеции, меркли, забывались, оставаясь на задворках сознания. Не удержавшись, Эстер взяла в руки небольшой комок снега и кинула его вверх, кружась в ритме падающих хлопьев, попутно тихо смеясь своим действиям. Верховный член Триумвирата видел перед собой дивную картину искренности: порыв юности, радостное кипение жизни леди Кроу, он чувствовал ее ускоренное дыхание, ее действия увлекали за собой. На это чудесное мгновение он словно мог забыть все: собственное проклятие, бессмертие, маску, противостояние Ордена, страх за судьбу ведающих. Но серьезность и важность будущих дел, а именно предстоящих переговоров, не давали в полной мере насладиться этими прекрасными минутами умиротворения. В здании, которое сейчас смело называют гостиницей, расположились ведьма и ведьмак. Им предоставили лучшие покои: просторные комнаты, оснащенные богатым убранством, расположенные на третьем этаже. Тем временем вечерние тени уже разливались в небе, алела полоса заката, а в уютном ресторане «Реверанс» недалеко от места, в котором обосновались члены ведьмовского сообщества, сидели Ворон и Эстер. Приглашение ведьмака поужинать вместе сначала несколько смутило леди Кроу, но она не отказалась провести время с мужчиной. Тем более ей хотелось остаться с Вороном наедине, объясниться за неожиданный порыв, поцелуй, который случился в ее комнате во время похорон Тадеуша. В голове ведьмы промелькнуло воспоминание: прикосновение к маске, трепет, волнение и… наслаждение. — Нет, нет, нет. Это всего лишь мои фантазии, не имеющие никакого смысла. Все, что случилось неправильно, совсем неправильно, — отчаянно думала Эстер. Салем, наблюдающий за ней и слыша упреки хозяйки, едко возразил: «Ну-ну. Интересно будет посмотреть, как долго ты собираешься скрывать свой интерес к его персоне, обманывая себя. Он же нравится тебе, ты этого не замечаешь? В этом нет ничего страшного или предосудительного…» — Салем, замолчи! Не думала, что стану одной из тех молодых ведьм, что вздыхают по Ворону. Кот недовольно фыркнул: «Я же пытаюсь помочь. Почему ты этого не видишь… А если интерес верховного ведьмака взаимен? Что тогда?» — Я скорее поверю в то, что инквизиторам нравятся ведающие, а священник весьма лоялен к ведьмовскому сообществу, чем в то, что Ворону могу быть интересна я. Диалог ведьмы и верного ей фамильяра мог еще долго продолжаться, спор между ними только начинал разгораться, но его прервал стук в дверь. Эстер, разгладив и без того безупречный наряд в последний раз посмотрела на себя в зеркало. Лазурное платье, облегающее стан девушки, было прекрасным, а белые перчатки дополняли сей изумительный образ. Салем вновь подал голос: «Красива…» Улыбнувшись, Эстер приоткрыла дверь. На пороге стоял Ворон, одетый в весьма утонченный костюм. На мгновение девушке показалось что его глаза замерли, а сам он будто окаменел. Кот не удержался от довольной ремарки: «Один ноль в пользу моей ведьмы, синьор Ворон!» — Что-то не так? — поспешила поинтересоваться ведьма. Следующий жест Эстер был не намеренным, скорее выдавал ее волнение. Девушка неуверенным движением руки коснулась волос, и волнистые локоны упали на хрупкие, будто фарфоровые, оголенные плечи. Проследив за этим движением, мужчина издал шумный выдох. — Все более, чем так, — спустя пару секунд молчания Ворон добавил. — Вы изумительны, леди Кроу. И надеюсь, вы это понимаете. Мысленно он сравнил Эстер с Венерой Боттичели, но отметил про себя, что любая картина эпохи Возрождения тлела на фоне юной ведьмы. Эстер, услышав слова члена Триумвирата, зарделась, еще более смутившись. Щеки покрылись розовым румянцем, и чтобы скрыть возникшую неловкость она отвернулась, закрывая за собой дверь. Лишь тихо бросила короткое: — Благодарю… Прогулка до ресторана прошла в молчании, но надо сказать, в приятном молчании. Оно не было натянутым, неудобным, наоборот. Давало приятное чувство безмятежности, граничащее с покоем и расслабленностью. Ресторан встретил ведьму и ведьмака ароматным запахом выпечки и дорогого вина. Всюду слонялись официанты с подносами алкогольных напитков и закусок. Общество посетителей было весьма высоким: среди них Ворон уже успел приметить леди Ломаченко, владевшую одной из крупнейших галерей мира, мистера Венгера – известного акционера и скупщика раритетов, актрису Елен, игравшую в спектаклях Большого Театра, и много-много других небезызвестных личностей. И на все это он обратил внимание за короткий миг, за один быстрый взгляд по залу. Пока Эстер разглядывала внутренний дизайн ресторана «Реверанс», верховный ведьмак подозвал администратора заведения и забронировал столик в дальнем углу. Встречаться со всеми этими людьми, вести непринужденные, лишенные всякого смысла беседы ему не хотелось. Только не в этот вечер. Они медленно прошли в гардеробную. Эстер потянула рукой, чтобы снять с себя шубу, но ее опередил Ворон, предложив свою помощь, не спрашивая, а настаивая. Аккуратным, ловким движением снял с нее верхнюю одежду, почувствовав от нее приятный шлейф сладковатых духов. Короткое прикосновение перчаткой к спине заставило ведьму покрыться мурашками, испытать сердечный трепет, хоть и движение мужчины нельзя было назвать откровенно интимным. Забавно, как еще недавно Ворон испытывал леди Кроу на прочность, используя против нее сильнейшее заклинание, дабы убедить ведьму в том, что она достойна звания профессора Венецианской Академии. А сейчас он будто старался уберечь ее от всего мира, по-особому уделяя заботу дочери Александра. Приблизившись к столику, ведьмак отодвинул стул для Эстер. Она успела заметить, что их место находится дальше от центра ресторана, заметно дальше. Это не могло вызвать улыбку на ее лице. «Предусмотрительный джентльмен, он нравится мне все больше. Я, как кот, конечно, питаю слабость к пернатым, но должен признать, что этот экземпляр я нахожу крайне восхитительным». Салем довольно заулыбался, вошел в кураж. Отмечать преимущества любых мужчин, с которыми взаимодействует Эстер, становилось его любимейшим занятием. Места большого скопления людей все еще были чужды ведьме, от них хотелось поскорее закрыться и уединиться. Ворон успел понять эту особенность девушки, и его просьба сидеть дальше от посетителей была обусловлена не только собственным интересом. Меню «Реверанс» отличалось своей разнообразностью. Глаза Эстер судорожно бегали от одного блюда к другому. Заметив растерянность девушки, Ворон предложил: — Могу посовать вам вино. Салем подал голос: «Вам. Когда уже пройдет эта формальность разговора. Тем более после поцелуя». Эстер мысленно обратилась к коту: «Пожалуйста, помолчи. И не напоминай про этот случай. Мне еще извиняться перед ним…» Ведьма подняла глаза к Ворону и поняла, что какое-то время просто молчит. Она поспешила ответить: — Я бы не отказалась от совета. К этому времени к их столику как раз подошел официант. Ворон, даже не открывая меню, сделал заказ: — Côtes du Rhône, пожалуйста. Только сейчас Эстер поняла, что в ресторане есть или пить будет только она. «Маска…» Осознание этого факта заставило брови ведьмы подняться вверх. — Что случилось, леди Кроу. О чем вы вспомнили? Салем отозвался в мыслях Эстер: «Скажи. В этом нет ничего такого». Чуть кашлянув, ведьма робко спросила: — Есть в ресторане буду только я? Ворон заметно усмехнулся, ответив короткое: — Да, — чуть помолчав, добавил. — Это вас смущает? — Нет, совсем нет. — Я позвал вас сюда не только ради красивого места, хорошей еды и вина. Хотя, признаться, мне бы хотелось, чтобы вы оценили сладкий, но вместе с тем горьковатый вкус напитка из винодельни Франции. Когда-то давно мне посчастливилось попробовать его в долине Роны. Однако главная причина в другом. Я позвал вас сюда, чтобы поговорить. Чтобы между нами не было недоговоренностей, если вы понимаете, о чем я. Эстер вновь вспомнила поцелуй в комнате. В голове пронеслось: «Ну почему… почему я вообще тогда поддалась этому импульсивному порыву. Как же стыдно». Надо было отдать должное Салему, который сейчас молчал, не подливая масло в огонь. Ворон, сочтя молчание, как некое одобрение, продолжил свою речь: — Завтра в обед мы встречаемся на Совете. Я решил, что будет вполне уместно перед этим немного отдохнуть, поэтому если вас затруднит этот разговор, дайте мне знать. Его можно перенести на потом. Я бы не хотел усложнять вам жизнь, леди Кроу. В последнее время на вас итак навалилось слишком многое… Я сожалею. Почему-то ведьме показалось последнее предложение Ворона самыми искренними словами, которые она слышала от людей после смерти Тадеуша: — Спасибо. Не только за слова. Но и за то, что тогда не оставили меня одну на похоронах брата, — не дав Ворону высказаться, Эстер, нарушив этикет, продолжила запальчиво говорить. — Не волнуйтесь, я не стану навязывать вам свое общество. Прошу извинить меня за поцелуй... Я нарушила все мыслимые и немыслимые границы, уверяю, что впредь такого больше не повториться. Моё желание было импульсивным, неправильным. Мне бы искренне хотелось, чтобы это безумное недоразумение было забыто, и моё положение, а также профессиональные качества, как преподавателя, в ваших глазах не пали столь низко... Простите ещё раз, синьор ведьмак… Салем не мог сдержаться, мысленно восклицая: «Не слушай её, ведьмак! Борись, борись за даму!» Конечно, голоса фамильяра мужчина слышать не мог. Зато на это возмутилась Эстер: «Хочешь, переименую тебя в Пушок? Отличное имя, не правда ли?» Салем многозначительно фыркнул: «Не нужно, моя ведьма. Буду помалкивать, раз тебе так угодно. Но знай, что эти отношения когда-нибудь сдвинутся с мёртвой точки. Надеюсь, не через несколько лет, мы то, в отличии от этого джентльмена, смертные». «Верю, верю, сводник» - успела сказать коту Эстер. Ведьма Кроу не могла видеть, что взгляд мужчины, казалось бы, непроницаемого годами, стал суровее. Словно он чувствовал: Эстер чего-то не договаривает. Сжав пальцы под изящными перчатками, он начал говорить. Вернулись его привычнее стальные нотки и отчужденность: — Вот как.... Что ж, извинения приняты, профессор Кроу, — на слове профессор был сделан едва заметный акцент. — Безумное недоразумение осталось в прошлом, надеюсь вы рады, — вздохнув, Ворон чуть тяжелее обычного добавил. — И да, вы никогда не навязывали своего общества, подобное поведение вам чуждо. Вы предпочтете блокировать сообщения или отводить робкий взгляд, который я зачастую наблюдаю за вами, но никак не станете грешить надоеданием. «Да что он себе позволяет!» — возмутилась ведьма. Салем, заступаясь за выбранного для хозяйки фаворита, ответил: «Говорить правду? Тебя это не устраивает?» Вслух Эстер тихо проронила: — Я не записывалась на сеанс с доктором человеческих душ... Но даже эти едва слышные слова смог уловить Ворон в шумном гомоне ресторана: — Это всего лишь внимательность, леди Кроу. Извините, если вас задели или обидели мои слова. Таких намерений у меня точно не было. Вы позволите? — мужчина протянул ей руку, приглашая на танец. Только сейчас Эстер обратила внимание на красивую музыку, так манившую потанцевать. Но согласиться сразу на предложение мужчины – недопустимый моветон! Салем, негодуя, опять возмутился: «Приглашают? Иди. Вообще, раз дают – бери. Даже если тебя похитит этот синьор Ворон, не сопротивляйся! Я, например, буду только рад». «Очень смешно, Пушок». Если бы коты умели показывать язык, Эстер наблюдала бы похожую реакцию от своего фамильяра. Коснувшись рукой перчатки верховного ведьмака, ведьма дала немое согласие на приглашение мужчины. Но Эстер была бы не собой, если бы не поставила собственные условия: — Я смогу задать вам один вопрос, и вы честно на него ответите, — прозвучала не просьба, а приказ. Она не спрашивала, а ставила перед фактом. Ворон усмехнулся: — Хорошо. Я согласен. Только сейчас ведьма заметила: в заведение никто не танцевал. Затем в голову вонзилось новое удивление: верховный ведьмак упоминал, что не любит танцевать. — Зачем мы танцуем? Почему вы изменяете своим принципам? Что же случилось вновь? — Вы говорили про один вопрос, а сейчас накинулись с тремя. На какой из них мне стоит ответить? Надо отметить, что двигался мужчина великолепно. Плавно держа Эстер за талию, ведя в танце, он позволял девушке расслабиться. И это действовало. Обнимая Ворона за плечи, ведьма чувствовала себя в безопасности. Салем продолжил ее мысли: «Под охраняемым крылом! В нашем случае, буквально» Эстер улыбнулась словам кота. Сбросив приятное наваждение, поспешила ответить Ворону. Но на него уставила серьезный взгляд, нетерпящий возражений и шуток: — Ни на какой. Это были просто размышления вслух. К своему единственному вопросу я хочу подойти основательно. Ко всей иронии, подойти вдумчиво и основательно у нее не получилось. Глаза загорелись предательским огоньком, любопытством. Прежде не проявлявшая глубокий интерес к любовным темам, она спросила раньше, чем обдумала все в своей голове: — Какие женщины вам нравятся? Какие качества привлекают? Салем протянул: «Нуу, вопрос то, конечно, весьма занятный…» «Нет, нет, нет… Я не хотела… То есть хотела, но не стоило же спрашивать напрямую. И что теперь Ворон подумает обо мне?» Казалось, что все эмоции страха, непонимания и легкого сожаления отобразились на лице Эстер. Мужчина не поспевал за их резкой сменой. Следующая фраза ведьмы заставила его вновь улыбнуться под маской: — Вы не подумайте лишнего. Мне просто интересно. Ничего личного. Шли минуты, ведьма и ведьмак плавно вальсировали в центре зала, не обращая внимания на перешептывания за столиками, за взглядами посетителей, что были прикованы к этой паре. Эстер, не выдержав долгого молчания Ворона, поспешила вновь задать терзающий ее вопрос, но до этого услышала предостерегающее, ворчливое недовольство Салема: «Ведьма, поубавь свой пыл. Видишь же, что пернатый думает. Он не игнорирует твой вопрос». Впрочем, его попытки были тщетны. — Все еще думаете над вопросом? Видимо этих качеств должно быть очень много… — Ворон заметил, как пристально обратились на него темные глаза Эстер, как жадно она смотрела на него не то испытующим, не то умоляющим взором, как жаждала получить от него ответ. В мыслях мужчины проскочила неожиданная, легкая мысль, сравнимая с дуновением ветра: «Чем вызван ее интерес? Может ли быть такое, что кроется в этом нечто иное, чем присущая леди Кроу жажда знаний?». За вольным рассуждением прибавилась следующая отрезвляющая мысль: «Странным образом действует душное помещение. Тем более после портального перемещения». Возможно, обманывать себя любила не только Эстер… Впрочем, на невинную колкость, брошенную девушкой, Ворон ответил почти сразу: — Думаю над тем, стоит ли мне утолить ваше любопытство. Дать вам в руки информацию, которой, возможно, вы захотите воспользоваться. Козырь, если угодно, — если бы взору юной ведьмы не мешала маска собеседника, то она бы смогла разглядеть на лице члена Триумвирата добродушную усмешку и радость - чувство, которое долгое время не посещало мужчину. — Я… я не собираюсь… — Полно, леди Кроу. Это лишь шутка. Мой ответ будет весьма расплывчат, но все же, смею надеется, удовлетворит вас. Ворон видел, как озарились ее черты лица: губы приоткрылись, а глаза не просто загорелись, а запылали. Он находил особую, трогательную прелесть в ведьме, особенно в ее смелости действий, в отсутствии страха, когда дело касалось помощи ведающим, и в то же время в нерешительности, когда она говорила с ним или оставалась наедине. — За столько лет жизни я пресытился красотой. Буду лжецом, если скажу, что меня совсем не волнует женская красота, но обращать пристальное внимание лишь на нее мне чуждо. Думаю, меня будет привлекать, если женщина разделит со мной страсть к исследованиям, тайнам, открытиям. Я весьма консервативен, я ценю в людях честность, ответственность, верность, ум, любопытство. Но иногда слепое стремление к знаниям, подобно змее, жалящей собственный хвост. Пытливость и живость ума, безусловно, достойные качества. Однако не стоит ими перенасыщаться, — ведьме показалось, что последние слова он произнес так, словно обращался к себе. — Ну а говоря словами классика: «Очень опасно встретить женщину, которая полностью тебя понимает. Это обычно кончается женитьбой». Эстер слушала его с замиранием сердца. Казалось, оно готово было остановится под взором ледяных голубых глаз мужчины, которые на удивление не холодили, а обжигали. Закончилась музыка, оставив после себя приятный привкус очарования. Но вместе с мелодией закончились и слова. Ведьма не знала, что ответить. Зато знал Салем: «Какой же из него получится хороший муж!» Эстер пропустила его шутливый комментарий мимо себя. На мгновение ей почудилось, что есть только он и она в этом огромном зале… Ведьму окутала темная магия. Такие же волны коснулись и Ворона. Это заставило девушку очнуться: — Что вы делаете? — Здесь становится небезопасно, — эти слова были последними, что услышала Эстер перед уже вторым в этот день перемещением. *** Постоялый Двор словно впал в спячку, иначе, как было объяснить тот факт, что, в тот самый момент, когда ведьма и ведьмак переместились в холл, на стойке не было администратора и ни единой души. — Вы не хотите объясниться? — больше всего на свете Эстер не любила, когда от нее что-либо утаивали. — Я почувствовал опасность. Точно ли это было проклятие или нет, смогу лишь сказать, когда вернусь обратно. — Сделаете что? Подождите, если вы перенесли нас сюда, то возвращаться в ресторан будете один? А мне предлагаете не встревать в это? — Именно. Что-бы то ни было, рядом с «Реверанс» была ощутимо сильная магия. Ради вашей же безопасности… Эстер не дала договорить, мгновенно выпалив: — Нет, вы делаете это ради сделки! Почему такая опека сейчас? Где вы были, когда я проводила время на пустоши, избавляясь от проклятий? Почему не оберегали там? — Боюсь, у меня нет времени на этот спор. Я вынужден удалиться… Ворона вновь окутала черная дымка и последним, что увидел мужчина перед еще одним перемещением стал грустный, несколько обиженный взгляд ведьмы, закусывавшей губу и изрядно переживавшей за его же судьбу. *** Спустя час: Ворон задумчиво разглядывал пустой кабинет дорогой комнаты. Ему невольно вспомнились строчки, которые когда-то давно были прочтены им, и так сильно запомнились, врезавшись в память. Казалось, этот стих уж слишком точно описывал самого мужчину: «Я пережил свои желанья, Я разлюбил свои мечты; Остались мне одни страданья, Плоды сердечной пустоты. Под бурями судьбы жестокой Увял цветущий мой венец; Живу печальный, одинокий, И жду: придет ли мой конец…» И возможно, впервые за долго время он почувствовал стремление. Не ждать печального и одинокого конца, а стремление открыться, не боясь и не утаивая правду, не прятаться за маской. Впрочем, на этот каламбур точно обратил бы внимание Салем, если бы умел вторгаться в мысли Ворона. Поддавшись неожиданному порыву (что, заметим, совсем не свойственно верховному ведьмаку), он послал зов… *** Постоялый двор теперь казался Эстер одиноким. Яркие стены комнаты были ненавистны, хотелось вернуться в ресторан, в этот вечер, в танец. «Ну надо же! Ты скучаешь по своему ведьмаку». Салем часто говорил правду не щадя, бросая ее в лицо. Умалчивать, замасливать истину и выбирать слова он явно не любил. — Может да, а может и нет… Тем более, он никакой не мой ведьмак, — Эстер села на край кровати, устало свесив голову на руки. Надо признать, что общество Ворона становилось все более приятным, и без уже привычных слуху ведьмы насмешек и колкостей, исходивших от таинственного мужчины, становилось тоскливо. В раздумья Эстер вторгся голос того, кого она не смела уже назвать чужим. Бархатистый голос, облаченный в мысленное письмо от верховного ведьмака стал звучать в голове ведьмы: «Леди Кроу, я искренне извиняюсь за то, каким глупым и быстрым образом закончилось это свидание, когда я и сотой доли не сказал того, что хотел, что должен был сказать. Я не хочу скрываться за этим оправдательным письмом, как юнец, также не хочу, чтобы мои извинения были восприняты Вами как нечто разумеющееся. Не сочтите за дерзость мое желание вновь встретиться с вами, но уже без компании шумных людей. Наедине. Если вы дадите положительный ответ, то я встречу вас к полуночи в холле Постоялого Двора. Вы были очаровательны в сегодняшний вечер. И поверьте, некоторые мои действия не руководствовались обязанностями сделки, которая вызывает в Вас столь бурное раздражение. Я бы хотел также обсудить и этот момент, но уже лично. Возможно эта ночь разъяснит все, станет своеобразным признанием. А признанием чего, решать Вам. С Уважением, В» Его голос все еще отдавался эхом в голове Эстер. Слова верховного члена Триумвирата казались невообразимыми, словно все это было лишь сном ведьмы. Салем, промурчав, довольно заключил: «А Ворон умеет удивлять!»