Додо

1       Он приходил ко мне ночью, — с двух до четырёх часов, — и держался четырьмя конечностями за потолок, разворачивая голову на сто восемьдесят градусов к кровати. С ним в комнату всегда приходил приятный запах сырости и, почему-то, прокисшего молока. Я любила называть его Додо, и он не возражал.       Внешность Додо искажала темнота, но череп вместо головы проступал точно и рельефно, как если бы он стоял на освещённом солнечным светом столике. Тело его было и живым, и мёртвым: безусловно, рука человека не могла изогнуться навыверт так, как изгибалась у Додо; однако он двигался.       Я постоянно ранила пальцы о букет шиповника, который дарился мне. Ощущение от царапин было приятным, и иной раз ладони непроизвольно сжимали цветы так, что их шипы входили в кожу и пускали кровь. С ней из моего тела выходила скверна, и душа становилась чище.       Однажды Додо спросил меня:       — Ты любишь смерть?       — Я не хочу умирать.       — Я спрашиваю не про это, — Додо покрутил головой вокруг своей оси. — Тебя тянет к мёртвым?       — Нет, — мне сразу вспомнилась смерть отца, его откинутая рука на красной ткани дивана. — Мёртвые страшные.       Додо в ответ рассмеялся так, что задрожали стены.       На следующую ночь он принёс мне труп девушки и положил на кровать. Тогда он впервые встал на полу.       — Посмотри на неё.       Девушка, безусловно, была красивой, и смерть не только не уродовала её, но только освещала лучшие черты лица. Всё её тело лежало неподвижно, и тем становилось ещё прекраснее. Мне не удалось разглядеть цвет кожи; она, конечно, была бледная, но понять, синяя или серая, не выходило.       Чем дольше я смотрела на девушку, тем сильнее мне хотелось поцеловать её губы: в знак восхищения красоте, которую она дарила. С ужасом я обнаружила в себе страсть к ней.       Он почувствовал это.       — Видишь, страсть к смерти возможна.       — Но разве человек может испытывать любовь к чужой смерти? — спросила я.       — Ты хочешь эту девушку?       — Хочу.       — Это ответ на твой вопрос.       Я испугалась себя и своих желаний. Труп лежал рядом, он не двигался и не оживал, не открывал резко глаза и не начинал двигать губами. Но от этого мне хотелось поцеловать его ещё сильнее.       Совершу ли я насилие, если сделаю это? Будет ли моё действие — надругательством над мёртвым?       Додо вновь рассмеялся, но не до дрожи в стенах. Он схватил труп с кровати в ту секунду, когда я почти решилась прикоснуться к губам. Смех сказал всё. От него внутри груди словно взорвалось сердце.       А потом Додо исчез, оставив меня с желанием смерти и красоты наедине. 2       Когда я окончательно извела себя мыслями о той девушке, о её красоте, прекрасном теле, милом лице, чётко очерченных губах, Додо пришёл вновь. Он приполз на стену, повернул череп и посмотрел на меня пустыми глазницами. Впервые я была очарована его видом.       На кровать что-то упало и, повернув голову, я поняла, что это лопата.       — Зачем?       — Тебя тянет к мёртвым? — спросил Додо опять.       — Да, — я не сомневалась ни секунды.       — Тогда иди со мной и ты увидишь её.       Я сразу поняла, о ком он говорил, и, забыв про страх, схватила лопату и встала.       Додо переполз на пол, встал на задние конечности и крепко обхватил мою талию передними. Он был холодным, как сама смерть, и я вся содрогнулась, ибо была босиком и в одной ночнушке. Додо закрыл мне глаза, и на секунду тело расслабилось. В следующее мгновение он уже убрал конечность, и я увидела перед собой могильную плиту.       Она освещалась далёким тусклым светом фонаря, и я не смогла прочесть ни имени, ни дат, ни эпитафии.       — Копай, — сказал Додо.       Больше не нужно было повторять. Я сразу всё поняла.       Земля была мокрой и твёрдой. Сил едва хватало, чтобы воткнуть в неё лопату и поднять. Но мной двигала страсть, я не могла не думать про девушку, которую увижу, как только откопаю эту могилу.       Додо стоял на четырёх конечностях, частью тела, которую едва можно назвать спиной, вниз, и внимательно следил. Потом я услышала чавкающие шаги, и, на секунду подняв голову, увидела, что он забрался на могильный камень.       Я сосредоточилась на земле и лопате. Плечи болели до дрожи, позвоночник ломило, шея и кисти рук были готовы вот-вот сломаться, но наконец, спустя тонны часов, лопата упёрлась в гроб.       Упав на колени, я стала руками раскидывать землю. Ладони обожгло холодом, но больше ничего не могло остановить меня.       Додо протянул конечности, стал помогать, и всего через несколько минут гроб был виден полностью.       — Отойди, — сказал Додо.       Я послушалась. Он сполз на землю и одним движением оторвал крышку.       Я вновь увидела красивое лицо. Оно освещалось лунным светом и казалось ещё прекраснее, чем раньше. Её руки были сложены на аккуратной, маленькой груди. Девушка была в белом платье, но мне захотелось, чтобы она стала голой.       Не в силах больше сдерживаться, я прыгнула к ней и наконец припала к холодным губам.