* * *
Утро было таким же тоскливым и бесцветным, как и все прочие. Га Он, добрался до кровати и залпом проглотил несколько таблеток. Голова болела, мысли путались, и он устало оперся рукой о стену. «Надо это сделать, последний раз» — с болью подумал юноша и решительно оттолкнувшись от стены, направился к выходу. Холодный утренний ветер городка, пронзительно завывал в трубах домов и бедных кварталов. Га Он, поплотнее запахнув пальто, стоял возле остановки и дожидался такси. С равнодушием он пропускал взглядом, уже ставший привычным — мусор, полиэтиленовые пакеты и огромное количество бедных, отчаянным взглядом пожирающих прохожих. Его мысли занимала лишь предстоящая поездка, на которую он наконец за этот долгий страшный месяц, решился. Через тридцать минут черное такси уже парковалось возле внушающего размера, особняка. Его высокие каменные стены пепельной серого оттенка уже не казались столь прекрасными и родными, как рпншн они были как-то по холодному одиноки и забытые всеми. Га Он с усилием оторвал взгляд от широких окон. Сердце его разрывалось на части, при виде этих родных мест, где они с Е Ханом и Эллией, нередко прогуливались втроем, беззлобно подшучивая и смеясь. Стоя здесь, в десяти шагах от особняка, заменившего ему дом, Га Ону не верилось, что Е Хана больше нет, больше нет спокойного чуть насмешливого голоса, мягкого взгляда, нежных прикосновений и не скрываемой заботы в его голосе. Ведь этот дом… ведь все же было хорошо, как же так вышло…. «Сосредоточься, ты пришел не за этим. Ну же, Га Он, соберись!» — успокаивал себя юноша в то же время нервно прижимая подрагивающие руки к бешено колотящемуся сердцу. Он словно в тумане поднялся по ступеням и сделав глубокий вдох, негромко постучал. Долго никто не отвечал и Га Он уже собрался стучать второй раз, как дверь неожиданно отворилась и в проеме показалось смуглое лицо мужчины с недоверчивым даже враждебным взглядом. — Вам чего? — грубо пробасил он. Га Он поборол дрожь в голосе и заставил себя ответить. — Простите, я… я тут раньше жил вместе с моим… — он сглотнул, — с моим другом. — Кан Е Ханом? — мужчина усмехнулся. — Так он же вроде как на том свете. Вы что не видели передачу по телевизору? Га Он дернулся как от удара. Он сам не понял, как рука его, еще минуту назад нервно сжимавшая край черного пальто, оказалась мертвой хваткой на вороте этого наглого мужчины. — Кхм… Незнакомец спокойно убрал от себя руку Га Она и холодно сказал: — Я не знаю кем вы являлись покойному, но этот дом закрыт для любых посещений. Прошу извить. Га Он рванулся вперёд и в отчаяние схватил незнакомца за рукав. Во взгляде его мужчина уловил бесконечную тоску и это его немного смягчило. — Простите, вам, наверное, тяжело. — уже более мягко сказал он. — Я искренне соболезную вшей утрате, но это приказ и я не в силах его нарушить, даже если б хотел. — Да, да, конечно…. Прошу меня извинить. Га Он резко выпустил чужой рукав и отступил на шаг. Цепляясь за последнюю надежду, он тихо попросил: — Тогда, можете, пожалуйста, позвать Чжи Ен Ок. Она здесь работает. Мужчина отрицательно покачал головой. — К сожалению, не смогу. Она неделю назад, как переехала в другой город и больше здесь не живет. — Ясно…. В таком случае, еще раз прошу прощение за беспокойство. Га Он торопливо сошел со ступенек и торопливо сев в дожидающейся его такси, захлопнул дверцу. Га Он больше не обернулся, он помнил, что, если посмотрит назад, на этот ставший ему родным дом, просто не выдержит. «Возможно это и к лучшему, что я не смог попасть внутрь. » — прикрыв глаза, с тоской думал парень. Ведь каждая вещь, каждый угол, в доме будет напомнить о Е Хана, и этого он бы не смог бы выдержать. На полпути к дому Га Он попросил остановиться. Он чувствовал непреодолимое желание пройтись пешком, вдыхая свежий холодный воздух. Дождь кончился, и теперь все тротуары покрылись мокрой блестящей коркой луж. Га Он медленно зашагал вдоль улицы, взгляд больших серых глаз безжизненно смотрел перед собой. Волнение стало проходить, и Га почувствовал навалившуюся на него тяжесть. «Ненавижу, если бы я все не испортил…. — Га Он остановится и вжал голову в плечи. Нет…. — Ким Га Он! Юноша резко обернулся. В его сторону, размахивая рукой, спешила О Чжин Чжу. Как всегда веселая и жизнерадостная она, чуть запыхавшись, с лучезарной улыбкой подбежала к нему и тут же нахмурилась. — Выглядишь не очень. — она пристально заглянула ему в глаза. — Га Он, что случилось? — Нечего, все хорошо. — быстро забормотал бывший напарник, напряженно хмуря брови. — Я в порядке. Сейчас ему было слишком тяжело, и он не хотел никого видеть даже веселую бывшую напарницу. — Прости, но мне пора. Он торопливо пожал ее белую ручку и быстро зашагал прочь. — Га Он, в том, что произошло нет твоей вины! Если тебе тяжело можешь мне все рассказать! Не держи в себе! — крикнула ему в след девушка, и в голосе ее проскальзывало такое глубокое сочувствие, от которого Га Ону вдруг стало так противно. Такие как он не заслуживают сочувствия! Он его не засуживает! — Спасибо. — все же тихо бросил он и поспешил завернуть за угол. «Нет, нет, она не права. Во всем, что произошло виноват лишь я один. Е Хан погиб из-за меня… в этом вина моя и только моя! Чем дольше он думал об этом, тем быстрее шагал вдоль улицы, вот уже знакомый квартал, обшарпанные стены, мусор — это все такое знакомое и в то же время чужое. Юноша уже почти увидел свой скромный садик приютившееся на крыше, когда грубый голос окликнул его. — Эй, куда спешим? Га Он резко замер и медленно обернулся. Четверо здоровых мужчин, обступили его и, нагло посмеиваясь, насмешливо переглядывались. — Вы что-то хотели? Га Оню несмотря на усталость и легкое головокружение, старался держаться спокойно и говорил невозмутимо. — Слышали, пацаны, какой вежливый! Вот сейчас врежу тебе, уже не таким вежливым будешь. Все произошло в одну секунду. Сильный удар в скулу и Га Он, зашипев от боли повалился коленями на мокрый асфальт, прижимая руку к горящей щеке. Следующий удар пришелся в живот, и парень, больше не в силах сопротивляясь, рухнул на асфальт. Удары без остановки посыпались со всех сторон, в голову, в живот, по ногам. Казалось, что теперь он стал состоять практически из сплошной боли. Как сквозь туман до него отдалённо доносились грубые голоса. — Эй, чего ты там копаешься! Живей снимай с него пальто! — Ишь, кошелек какой набитый и пальто, небось, не дешевое. Капиталист ты проклятый! Опять сильный удар, Га Он вновь содрогнулся в болезненном кашле, от которого легкие начинали чуть ли не пылать от глухой боли. Он уже почти не чувствовал, как грубые руки стаскивают с него пальто, дорогие ботинки. Избитыми руками он закрывает голову и стискиваете зубы, последний раз его больно пинают ногой, а затем все стихает. Наступает абсолютная тишина. Не слышно больше громких голосов, даже гул машин стал беззвучным. Га Он не шевелясь лежал на спине, устремив затуманенный взгляд на темнеющее небо. Далекие, мерцающие звезды, как по волшебству освещали своим холодным сиянием темное небо. Га Он, забыв о боли и холоде, сковавшим суставы, широко распахнутыми глазами заворожённо всматривался в холодный свет звезд и думал, есть ли на земле, что-либо прекраснее этих звезд с их безграничной свободой линий и скрытым изяществом. Ведь каждая звёздочка — а их здесь миллиарды — по-своему индивидуальна и все-таки… даже они не совершенны. Если присмотреться на самом деле они очень одиноки, каждая кружит на своей арбитре и ни одной никогда не будет суждено встретиться. «У нас с вами так много схожего, — думал Га Он, устремив заворожённый взгляд в темное небо, — человек, самый дорогой для меня в этом мире, ушел. Ушел по моей вине, а я ведь его любил, но так и не успел ему об этом сказать.» Так пролежал он час, а может и меньше время казалось застыло и перестало двигаться. К реальности его вернули быстро приближающееся голоса. — Смотри, опять кого-то избили! — Да, не повезло бедняге. Надо его убрать, пока какого-нибудь паяный по нему не проехалась. Га Он почти не чувствовал, как кто-то легко подхватил его под руки и встряхнул. Он со стоном распахнул глаза, все будто окутал туман. — Эй, парень, ты как? Жив? — донесся до него приглушенный голос. — Все хорошо, спасибо. — слабо ответил Га Он и нашел в себе силы оттолкнуться и пошатываясь, неустойчиво встать на ноги. — Где ты живешь, давай мы проводим тебя. — Благодарю, я дойду сам. — Га Он, пошатываясь, развернулся и нетвёрдой походкой направится в сторону дома, тяжело опираясь рукой о стену. Двое мужчина еще немного потоптались на месте, удивленно провожая его взглядом и скрылись за поворотом одной из многочисленных улиц.* * *
Кое-как добравшись до своего садика, который уже потонул в ночной мгле, Га Он со стоном опустился на пол и откинулся на холодную стену, всей грудью вдыхая прохладный аромат цветов. Именно в этот момент, Га Он вдруг ощутил непреодолимое желание ощутить мягкое прикосновение теплой руки Е Хан, почувствовать его нежную настойчивую заботу, которая свойственна лишь ему одному. «Если бы не я, Е Хан был бы сейчас жив и все бы было как раньше! Я не должен был предавать человека, который мне доверился, ведь Е хан мне доверял, он верил в мне он верил в меня, а я… я его подвел, ударил ножом в спину! Такое ничтожества как я недостойны жить! — снова отчаяние захлестнуло его и, глотая катившие по бледному лицу, слезы он опустил на колени обессиленные руки. — Нет… — белыми подрагивающими губами вымучено прошептал Га Он, на темных вздрагивающих ресницах застыли холодные блестящие слезы, — Е Хан… Прошу вернись ко мне… Я больше так не могу… Вдруг, в бледном свете, исходившим то ли от луны, то ли от небольшого фонаря, ему почудилось лицо Е Хана, бледное и тревожно, его губы, что-то беспрестанно шептали, будто о чем-то просили, и Га Ону даже показалось, что он чувствует тепло от обжигающих ладоней, охвативших его лицо. — Я вернулся к тебе, мой Оленёнок. Я с тобой. — Ё Хан, ты… ты пришел… Бледная измождённая улыбка тронула губы юноши. —Ты, ты совсем как настоящий… твои глаза… они такие же прекрасные! Как жаль, что ты лишь в моем воображении … — еле слышно выдохнул Га Он и со стоном закатил глаза, проваливаясь в бесконечную темноту.