Вейл. До вызова Сейбер 85 часов.
Стук колёс тихо пробивался сквозь шум ветра и немногочисленные разговоры людей в вагоне. За прозрачным и чистым окном проносились высокие здания и синие окна, от которых отражался солнечный свет утреннего солнца. Голубые глаза скрылись за веками, на которые упала тень от длины шляпы. С губ сорвался тихий выдох, который был полон разочарования. То, что он видел было совсем не тем, что он ожидал увидеть в будущем. Конечно, Парацельс никогда не думал, что после своей смерти он сможет ходить по Ремнанту вновь, но… Лучше бы его не вызывали, когда жалкие муравьи всё ещё копошились в своём муравейнике. — Не нравится то, что видишь? — бесстрастно спросил Дел, лишь краем глаза смотря на него. — Вейл далеко шагнул вперёд. — Шагнул, — согласился он, взглянув на собеседника. — Но… сколько меня не было и куда человечество шагнуло после меня? Жаль. Я не вижу, чтобы мои надежды оправдались. Вейл был аккуратным и красивым городом, спорить с этим было бессмысленно. Голубые глаза ясно видели, насколько хорошо и грамотно были обустроены улицы и здания. Не все, но жилой район, над которым они проезжали, был таковым. Но взгляд Арчера позволял видеть намного дальше и больше обычного человеческого. Парацельс видел каждый район из простого и чистого окна трамвая, что двигался в нескольких километрах от них. И ему совершенно не нравилось то, что он видел. — Люди способны на большее. Люди заслуживают большего. Слова, что были сказаны от всего сердца и с убеждением вырвались из его губ, что искривились в лёгкой улыбке. На протяжении тысячелетий амбициозность и алчность человеческой природы подпитывали самые захватывающие черты целого вида. Неуёмное любопытство толкало Хомо Сапиенса подняться на холм, чтобы посмотреть, что же находится за ним; подняться на скалу, чтобы увидеть, что за чарующий блеск манит взгляд; переплыть море без шанса вернуться назад, лишь бы узнать, что там, за недостижимой линией горизонта. Безумная, алчная, тяга узнать, присвоить, покорить, вот что было в истоке многих великих открытий и свершений. При жизни Парацельс пытался направить алчный взор людей в небо, но как бы это ему ни было привычно — план не удался. Для большинства людей синица в руках лучше журавля в небе. В этом городе Парацельс видел это, но он чувствовал… огорченье. Горечь за людей, которые не смогли, не успели, не захотели. Они достигли много, но этого всё равно было мало. Слишком мелко! — Не могут. В ответ на его слова, прозвучали тихие и слабые, которые несмотря на это легко встали ровен с его. Взгляд Парацельса опустился с высоких стеклянных зданий в окне на невзрачного и болезненного парня в грязных доспехах, который продолжал смотреть вперёд. — Без препятствий, конечно, — пожал плечами Парацельс. — Но, люди уже сами для себя препятствие, которое не обойти простой палкой. Угроза гримм и подавно. — Люди как-то не особо-то и обеспокоены этой «угрозой». — Эта «угроза» постоянна и вполне реальная, Дел, — хмуро ответил он. — Половина планирования занимала именно проблема с этими тварями, которые легко уничтожали деревни и караваны. Производство и логистику выстраивать было сущим адом… Однако сам факт существования ограничения вынуждал искать способы облегчить выполнение поставленной задачи, увеличения производительности и прибыли и так далее. И что самое прекрасное, люди для этого всегда находятся. Через недели, месяцы, года, но находятся. Гражданская война в Мистрале была в целом тем еще ограничением в жизни Парацельса, которая заняла солидную часть его жизни. Он мог бы сказать, что эти одиннадцать лет войны были целой жизнью, но… Ограничения вынуждали искать способы обходить ограничения. Эти одиннадцать лет Ада дали ему почву, чтобы после него он сотворил намного больше великих дел, что подтверждали и слова его мастера. Чего не сказать о Деле, чья «историческая личность» была неизвестна не только их мастерам, но и ему. Он уже давно напрягал свою память, вспоминая тот злосчастный бар, после которого они все и попали в Ремнант, но для него это было буквально целую жизнь назад. Поправка, две жизни назад. Но даже несмотря на этот факт, он ясно помнил слова, что обронил каждый из них тогда. — Ты так и не сказал своего имени, Дел, — обратился после небольшой паузы Парацельс к Берсеркеру. — Да и что ты успел натворить? — Именно то, что и говорил тогда, — прозвучало в ответ, когда серые глаза взглянули на него. — В строчку в строчку, словно под чужую дудку. Желчь и злоба, что сквозили из слов Дела заставили невольно задуматься Парацельса о том, каким образом сложилась его жизнь. Она не была радостной и счастливой, что было видно и по внешнему виду Берсеркера, который был слишком болезненным и нездоровым. Парацельс видел такое изнеможение только у рабов. Ему не нравилось, что этот тормоз человечества ему пришлось оставить: политика — это еще больший тормоз человечества. Мог ли и Берсеркер быть рабом в своей жизни? Парацельс не мог откинуть такой вариант не зная, по сути, ничего о нём. Их общение до Ремнанта и того бара было слишком малым, чтобы можно было судить. — А зачем ты тогда под неё плясал? — с интересом взглянул в серые глаза сверху вниз Парацельс. — А ты как будто не плясал! — огрызнулся в ответ Берсеркер, рыча. — Вспомни, что мы обсуждали в том баре. Вспомни свои слова и слова каждого из нас. Время, местоположение и судьба — все сложилось так, как мы и сказали. Парацельсу не нужно было напрягать свою память, вспоминая весь тот день и слова каждого из них. Свои слова в тот день он помнил прекрасно, как и то, что он был пьян, когда их произносил. Этот факт никак не отменял их твёрдость. И всё же… — Моё желание не исполнилось, — пожал плечами он. — Будь это так, то мы бы не ехали на этом трамвае. — Но ты же принёс прогресс в Мистраль. — Но не Звёзды, — он с сожалением отбил вопрос Берсеркера. — Мы так и копошимся рядом с червями, когда могли бы покорять вселенную. А ведь где-то там, среди бездны звёзд, находятся те, кто, психанув как маленькие дети, разрушили местную луну. И человечество ничего не может им противопоставить. Промышленная революция Мистраля принесла много благ человечеству. Но эта революция произошла бы и без его вмешательства, хоть и была бы сильно позже. Однако даже с его помощью люди так и не поняли, что делать с этими благами. Самое большое сожаление Парацельса заключалось в том, что он смог реализовать техническую сторону вопроса, но так и не смог передать Идею, которая вынудила бы людей рваться к звёздам. Не для этого он столько терпел и убивал в своей жизни, чтобы смотреть на большой муравейник среди лесов и полей населённых гримм, а не бескрайнюю бездну космоса. — Оплачиваем проезд! Голос кондуктора отвлёк Парацельса, заставив взглянуть в сторону, где к ним уже медленно приближался пожилой мужчина. Усмешка появилась на губах, когда он осознал, что никаких денег у них не было, а их мастера находились в другом вагоне. Видимо им всё же придётся выйти на остановке и уже двинуться за трамваем в астральной форме. Сморщенная и старая рука коснулась перила рядом с ним. Карие глаза взглянули прямо в его, на мгновение вздрогнув, но всё же протянув терминал к оплате. Парацельс вздохнул, но ответ не сорвался с его губ. — За двоих, — спокойно произнёс Берсеркер на местном языке, прикладывая какую-то карточку к протянутому терминалу. Тихий писк дважды сорвался с терминала. Кондуктор лишь молча сорвал билеты, отдавая Берсеркеру, двинувшись дальше. Голубые глаза взглянули на Дела, который не обратил на это внимание, пряча карточку с чеками под броню. — И откуда у тебя карточка? — вновь на русском спросил Парацельс. — У кого взял у того уже нет, — ответил Берсеркер, откинувшись на спинку кресла. — И это не карта Норы или Рена, если что. — Хе… воровать у мастеров было бы низко, — усмехнулся он. — На какой выходим? — На конечной. Голубой взор обратился на голограмму экрана, что зависла над потолком, где показывались станции маршрута. К его сожалению, язык ему был слабо знаком. Это был не Мистральский, который ему пришлось выучить, даже если он свободно на нём говорил, и это не был русским, которого в Ремнанте не существовало. Это был Вейловский язык, который Парацельс выучил откровенно плохо, даже если свободно говорил на нём. Если быть честным, то его умение говорить на других языках и понимать их не было чем-то, что достиг он сам. Он, да и Дел прекрасно говорили на неизвестных им языках и свободно переключались с одного на другой. Парацельс мог предположить, что это дело рук странно действующего [Грааля], но такой феномен был ещё при его жизни. Он и Зерат тому примеры. Поэтому можно было просто предположить, что знание любого языка в виде речи было встроено в них ещё когда, они появились на Ремнанте в своей смертной оболочке. — Ммм… ничего не дало, — честно произнёс он, взглянув обратно на Дела. — Есть идеи когда именно выходить за нашими мастерами? Или просто наобум? — У тебя есть «прямая линия» с Норой, — раздражённо взглянула на него Берсеркер. — Вот и спроси её, когда нам выходить. И конечную объявят. Парацельс закатил глаза на общительность Берсеркера. Хотя и то, что они так спокойно находились рядом, а не пытались убить друг друга было одновременно странным и вполне логичным. [Война за Святой Грааль] была известной концепцией для Парацельса по прошлой жизни. Концепцией, которую нельзя было воплотить в Ремнанте, который медленно гнил и умирал. Да и на самом деле это было не нужно. Для спасения этого умирающего трупа был нужен источник маны, которого не было. И он с Зератом пытались его создать, но… Они поняли, что это просто невозможно. Магию нельзя было сохранить. Она должна была уйти. Деградация, которую нельзя было остановить. Это раздражало и печалило.***
«Остановка — улица Речная, выход к взлётной площадке Бикон. Конечная.» Громкий голос, что озвучил станцию вывел из ленивого дрёма Берсеркера, заставив серые глаза сморгнуть липкость и нечёткость с глаз. Протяжный и шумный выдох сорвался с губ, когда ноги подняли тело, что двинулось вслед за спиной Арчера, что уже вышел из вагона и осматривал остановку. — М-да… такое ощущение, что вернулся обратно в Беларусь, — на русском с некоторой долей иронии и ностальгии прокомментировал Парацельс. — Остановки точно такие же, даже несмотря на то, что трамвай выглядит, как истребитель десятого поколения, у которого цыгане стырили крылья. Берсеркер лишь хмыкнул. Трамвай действительно был намного современней чем у него на родине, но функционал был точно таким же. Да, вместо того чтобы ехать на двух рельсах и по земле, этот трамвай ехал на одной рельсе, что парила в воздухе, но такое различие лишь в первое мгновение удивляло. Сейчас это больше не удивляло, и он на это не обращал внимание, точно также, как и на остановку, что вообще не соответствовала технологичности трамвая. Просто небольшая площадка и навес от дождя. Даже как-то разочаровывающе. — Арчи, Беся! — крик отвлёк его и Арчера от разглядывания остановки, заставив устремить взгляды на Нору, что весело шагнула к ним. — И как вам общественный транспорт? Улыбка, что была на лице девушки была весёлой, но и хитрой, а в глазах плескалось ехидство. Рен, что стоял позади них выдавал лишь лёгкое любопытство. Всё же будь они нормальными историческими личностями, что родились и выросли в Ремнанте, то для них это было удивительно. А для них? Ничего действительно нового. — Плохо, — как проклятье произнёс Парацельс, хмуро и недовольно взглянув вдаль, где был забор, что отделял их от взлётной площадки. — Я ожидал большего от будущего, от которого меня отделяло девять столетий! — Восемь, — поправил его Рен. — Восемь, — исправился Арчер. — Где звёзды? Вы вообще вышли за пределы планеты? Серые глаза взглянули на синие небо, по которому медленно плыли белые облака. — Сомневаюсь, что такое произошло, — прокомментировал Берсеркер. — Прах же намного лучше, как топливо. — Это дерьмо не работает за пределами статосферы, — фыркнул Арчер. — Вселенная даёт им столько возможностей, столько путей для развития. Атомная энергетика, полупроводниковая техника! Но не-ет. Хочу жрать говно, то есть прах! — Как я слышал, были попытки использовать уран, но мне не доводилось слышать, чтобы они были успешны, — ответил спокойно Рен, смотря на них с ещё большим подозрением. — У вас как-то много знаний для людей, что жили столетия назад. — Я учёный, малыш, — указал на себя Парацельс. — Мне положено много знать. — Я призвала самого умного учёного! — самодовольно выкрикнула Нора, вскинув руку вверх. — Святая Победа на моей стороне! — До сих пор не могу поверить, что Курц это девушка, — проворчал Арчер так, что это услышал только Берсеркер. — Я очень сомневаюсь, что он… она была ответственна за мой призыв. Скорее это был старик или Зерат. — Святая Победа следит за каждым! — убеждённо ответила Нора. — Она благословила свою дочь твоим вызовом. Будь благодарен ей, и она сопроводит тебя к Закрытым Вратам. Берсеркер опустил свой взгляд на девушку, что убеждала Арчера в своей вере к давно мёртвому человеку, который никак не мог влиять на этот мир. Было даже любопытно, каким образом Курц смог организовать себе целый культ фанатиков, что возвели его в ранг Бога. Или Богини, если быть точным. Хотя, были подозрения, что он всё же был мужчиной, а как история изменила его пол это другой вопрос. — Мне нужна будет местная библия, чтобы понять всё это, — словно прочитав его мысли, произнёс Арчер, потерев переносицу. — Ладно, хорошо. Мёртвая баба повлияла на призыв, а вам пора на корабль. — Святая Победа не какая-то мёртвая баба! — подскочила к Парацельсу Нора, возмущённо вскрикнув. — Она Богиня, которая провожает все души к Закрытым Вратам! — Она не может быть богиней! — в ответ ей крикнул Арчер, продолжая шагать к взлётной площадке. — Это вполне реальный человек, который помер за сотню лет до моего хождения по Мистралю! Чёрт возьми, если бы я знал, что эти поехавшие поклонялись не просто «Святой», а Курцу!.. Берсеркер вздохнул, взглянув на своего мастера, который не изменился в лице, наблюдая спор насчёт Святой Победы. — Она фанатично религиозна, — прокомментировал он, заставив Рена согласно кивнуть. — Что это вообще за вера? — В ваше время о ней не было известно? — спросил с любопытством его мастер, начиная шагать за Арчером и Норой. — Мне казалось, что вы с мистером… Арчером в одно время жили. — Я не умею писать или читать, а единственный человек, с которым я мог нормально поговорить, убил меня и был убит мною. Два жалких года, что он провёл в Ремнанте были настолько дерьмовые, что Берсеркер хотел забыть их, как страшный и нелепый сон. Жизнь, что он прожил, была жалкой и недостойной внимания и последние два года были лишь пиком всей мерзости, что он мог получить. Было даже радостно, что о нём никто не знал. Он не ощущал себя кем-то важным. — Прошу прощения за вопрос. На извинение своего мастера он лишь хмыкнул, произнеся: — Забей. Лучше расскажи, что за вера в «Святую Победу», которую исповедует Нора. — Религия половины Мистраля. В отличие от веры в [Великого Провидца], вера в Святую Победу является полетеизместической. — Какой? — Полетеизместической, — повторил Рен, но на лице Берсеркера не было никакого осознания. — Вера в множество богов, а не в одного. — И сколько богов насчитывает пантеон Святой Победы? — Семь, — ответил его мастер. — Беря по силе и важности, то будет: Святая Победа Курц, Святой Дух Дрез, Святое Слово Турисаз, Святой Ум Ансуз, Святая Сила Райдо, Святая Мудрость Кано и Святой Эгоист Гебо. — И из всех семи, Нора верит только в Святую Победу? — Святая Победа главная в пантеоне. Все от Духа до Мудрости ей подчиняются. — Но не Эгоист? — заметил Берсеркер. — Нет. Он её боится и презирает, и он же и убил её, чтобы занять престол Мистраля, — ответил Рен, взглянув на Нору, что попыталась ударить Арчера, но тот легко увернулся. — После его смерти она встретила его у Закрытых Врат, но не осудила. Он победил, даже если предал её. Поэтому она его пропустила. Берсеркер сомневался, что будь Курц действительно «Богиней», что стояла у Закрытых Врат, то пропустил бы предателя. Ему казалась, что он/она был/(а) достаточно мелочным, чтобы не пропустить предателя дальше. Предатель был бы мёртв или никогда не зашёл за эти загадочные Врата. — Кстати, — обратился к своему мастеру он. — Что за Закрытые Врата, что охраняет или сторожит Курц? — Это Врата в её Царствие, в котором проводят свою вечность все воины Святой Победы. Каждый Бог, что есть в её пантеоне находится именно там и попали туда по воле Святой Победы, что оказала первой им такую честь, так как они были её верными братьями по оружию. — Занятно… — тихо пробормотал себе под нос Берсеркер, остановившись вместе с Реном перед дверью в здание, что отделяло их от взлётной площадки. — Хотелось бы расспросить и о вере в [Великого Провидца], но это можно будет сделать и на дирижабле. — Вас не пропустят вместе с нами, — произнёс его мастер, наблюдая, как Арчер и Нора продолжали спорить перед дверью, мешая окружающим. — Вы собираетесь где-то остановиться? — В астральную форму уйдем, — ответил Берсеркер и повысил голос. — Шиз! Хватит спорить с фанатиком! Ты понижаешь АйКью всей улицы! — Ой, иди в жопу! — получил он выкрик в ответ, но спор всё же прекратил. Берсеркер лишь вздохнул и оглянулся, чтобы незаметно скрыться. Раствориться в астральной форме было слишком легко и естественно на его дерьмовый вкус.***
— Здесь нет всей восьмерки. Именно с таких слов начался их диалог в пустом техническом помещении, где слышен шум турбин и двигателя, и где не было никого кроме них двоих. Взгляд голубых глаз медленно переползает с одной трубы на другую, запоминая и дополняя чертёж в голове, что был далеко не полон, но Парацельс в любом случае мог бы дополнить его при желании и большем времени. Но, прямо сейчас важность была не в знании работы этого транспортного средства, а в пробелах в их текущих знаниях. — Рен, Нора, Жон, Янг. Еще заметил полный состав «Кардинала»… — перечислил Парацельс найденных ими «канонных» персонажей. — Не хватает Руби, Вайсс и Пирры с Блейк. Можно было бы списать отсутствие этих четверых их невнимательностью, но они прочесали весь дирижабль и не нашли их. И Парацельс как-то сомневался, что эти четверо смогли бы скрыться от двух невидимых слуг разом. Тем более, что Янг и Руби по идеи должны были быть вместе… Если, конечно, в этом будущем существовала Руби. Эффект бабочки никто не отменял. — Какова вероятность, что мы могли их пропустить? — вздохнул Берсеркер. — Только, если мы ослепли или они все вчетвером находятся в кабине пилотов, — ответил Парацельс на вопрос, опускаясь рядом с ним на пол. — Так что их нет на пути в Бикон. Было ли это плохо или хорошо? Парацельс понятия не имел. Он давным-давно перестал считать этот мир простым мультиком, который был сделан за дошик, банку пива и на голом энтузиазме одного человека, который ещё и умер, не закончив свой магнум опус. Парацельс перестал так считать, еще когда впервые открыл глаза в той рыбачьей деревушке на западе Анимы. Он прекрасно осознавал, что этот мир был реален и что он его меняет своими действиями, но ему было плевать на это. Он менял не мир, он менял своё окружение под себя и ему было плевать на то, что кто-то шёл против этого. Поэтому он не был сильно удивлён тем, что мир был другим во время «канона», а некоторых персонажей не было там, где они должны были быть. Это было конечно странно, но на этот мир повлиял не только он один, а ещё шесть человек. Нет, даже не шесть, а восемь. Старик Оз и Салем точно не сидели сложа руку, особенно первый, которому они с Зератом поведали «канон». Изменения должны были быть, просто он не ожидал, что они бросятся ему в глаза так быстро. — Довольно много изменений для семерых людей, — вяло произнёс Дел, закинув голову назад, смотря в потолок. — Создать целых две мировых религии… — Они не мировые, как я понял, — нахмурился Парацельс. — Просто распространены в Мистрале. — Даже удивительно, как они сосуществуют на одном континенте. Особенно, когда вера в Святую Победу это вера в множество богов, а вера в [Великого Пророка] вера в одного бога. — Ух, при мне такой хуйни не было! — Хе… а теперь есть, — с усмешкой произнёс Дел, взглянув на него. — И Курц пока выигрывает. Один — ноль. — Да ради Бога, — махнул на это он. — Пусть хоть весь чёртов Мистраль ему поклоняется. Мне не горячо не холодно. Особенно, когда меня уже нет в Мистрале и эти фанатики меня не достают. «Кроме Норы», — с сожалением добавил про себя Парацельс, прекрасно помня каждое недовольное слова, что сорвалось с губ его мастера вперемешку с оскорблениями, которые не были обидными, но говорились от всего сердца. Спорить с верующими всегда сложно, ведь уверовать намного легче, чем верить в [Ничто]. — Ради какого Бога? — спросил Дел. — Или ты сейчас сам себя восхваляешь? — Не тупи, в Ремнанте только два Бога и то этих ублюдков больше нет в этом плане, — раздражённо ответил Парацельс. — И откуда ты вообще узнал о религии Курца? — Спросил у Рена, — пожав плечами ответил Берсеркер. — О тебе не он не успел поведать. Посадка отвлекла. — И много узнал? — Кратко и основы, — вздохнул Дел. — Семь богов, включая самого Курца; Закрытые Врата, которые являются входом в пантеон и в отдельный мир, в котором все воины могут проводить свою вечность… — Какая наглая отсылка на Вальгаллу! — цокнул Парацельс. — Наши что ли постарались? Или может всё же у Курца был такой фетиш? Наряжаться Богиней~. Тихий смешок вырвался из Дела, к которому присоединился и его лёгкий смех. — У «Mommy» есть только два фетиша, и это гуру и БДСМ. Не обязательно раздельно. — Хе, как давно не слышал это прозвище… — с улыбкой вздохнул он, прислонив затылок к холодной стене, что почти незаметно вибрировала. — Как думаешь, кого призовут в оставшихся классах? И какие мастера у них будут? — Ну… на ум приходят только Джи-Джи и Зерд, — немного подумав, произнёс Дел. — Сейбер и Кастер соответственно. Ну… и может быть Дис в роли Ассасина, потому что остальные на эту роль не подходят. — Мастера? — Может оригинальная восьмёрка, а может и нет, — лишь пожал в ответ плечами Берсеркер. — Твои мысли? — Да примерно такие же. Только ещё Курц — это Лансер, а Данзи — это Райдер. По-другому мне кажется и быть не может. — Может. Кто ожидал, что я окажусь Берсеркером? — Да уж, ты слишком в своём уме для него, — усмехнулся Парацельс. — Хотя если ты сделал то, что обещал в том проклятом баре, то за твои прегрешения, действительно никакой другой класс не подходит. Ну, кроме Лансера с его удачей. — Моя удача и так в дерьме и без этого, — хмуро ответил на это Дел. — И я сделал то, что обещал в том дерьмовом баре. — И Вейл не смотря на это всё ещё стоит, — улыбнулся он. — Плохо старался или как? — Старый Вейл должен был пасть. Только какое-то чудо могло его тогда спасти, но и это чудо было уничтожено, — с мрачным смешком поведал Берсеркер. — Довольно удивительно, что несмотря на это Вейл до сих пор существует. Одна сука не выполнила свою часть сделки. — И что это за сука, если не секрет? Неужто Салем? — поинтересовался Парацельс, сузив глаза на спокойного Дела, который не ответил. — Вот это да… Никак не пойму: врезать тебе или поздравить… Происходи всё это при его жизни, то ответ Парацельса на это откровение было бы однозначным и беспощадным по отношению к Делу. Он прекрасно понимал порыв к чистке рода людского из-за их пороков и отвратительности их же грехов, но никогда не опускался так низко. На одного ублюдка приходилось десять хороших людей, которых не было видно из-за громкости ублюдка. Но прямо сейчас из него вырвался лишь смешок, когда ему стало понятно такое распределение класса. «Берсеркер». Желание убить всё человечество было безумством, но и спасение всего человечества было таким же безумством, что находилось всего лишь на другом конце подковы. — Что у вас была за сделка? — нарушил молчание Парацельс. — И собираешься ли ты осуществить её вновь? — В этой сделки больше нет смысла, — ответил Дел. — [Грааль] уничтожил весь смысл в этом. — Охо~, — весело усмехнулся он. — Решил использовать [Грааль] для уничтожения всё человечества? [Грааль], что создал Зерд явно не тот самый, о котором мы думаем и он явно не загрязнён «Всем Злом Мира». — С чего ты взял, что я вообще пытался уничтожить человечество? — спросил Дел. — Я хотел уничтожить Вейл. Своего я добился. — Какая-то неувязочка. Вейл до сих пор стоит. — А где мы были вызваны, Шиз? — с ухмылкой спросил Берсеркер. — В старом районе Вейла, который заброшен и настолько огромен, что его можно назвать мёртвым городом покруче горы Гленн из канона. Сколько времени нам понадобилось, чтоб добраться до станции? Два часа! — Ещё и блокпост прошли… Целый кусок города был просто заброшен и оставлен людьми. Не всеми, но их было настолько мало, что было статистической погрешностью. Он, конечно, узнал, что это и был когда-то старый Вейл, но что с ним произошло ни Рен, ни Нора не знали. Предположение, что этому поспособствовал Дел, подтвердились только сейчас. — Побуянил ты знатно… даже удивительно, как этот кусок города не попробовали заселить обратно. — Может и пробовали, но Салем не позволила, — ответил Берсеркер. — Да и заражён был солидный участок. — Чем хоть? — поинтересовался Парацельс. — Какую болячку принёс в этот мир? — У этой болезни не было имени, — пожал плечами Дел. — Может и появилось после моей смерти, но у нас нет ни свитков, чтобы это проверить, ни знание языка. Но болезнь была крайне мерзкой и с ней долго не проживёшь. В лучшем случае месяц, в худшем лишь неделю. — Летальность? — Стопроцентная, — уверенно ответил Берсеркер. — Лекарства не было. Любой заразившийся покойник. Даже аура не спасает. — Как ты вообще умудрился создать эту болезнь? — удивлённо спросил Парацельс. — При этом так сильно её распространить? — Пытался найти лекарство, — потерял улыбку Дел. — Не получилось. — Ты чем-то заразился? — моргнул Арчер, получив в ответ вялый кивок. — Никогда не слышал о тестах на животных перед тем, как переходить на людей? — Животные не болеют этой заразой, — ответил Берсеркер, скривившись. — И за всё время, что искал лекарство я даже не встретил ни одного больного, кроме себя. — Что за болезнь то? — Это… — замолчал Дел, пытаясь подобрать слова. — Если говорить простым языком, то саморазрушение из-за собственной ауры. Вместо того, чтобы защищать меня, полный уровень ауры просто сжигал меня изнутри. «Лекарство», что я создал должно было это предотвратить и отчасти это сработало. Просто мне оставалось жить всего от недели до месяца. — Оу… — протянул Парацельс, отодвинувшись от него. — Ты сейчас заразный или как? — Болезни сами себя гасят, — фыркнул Берсеркер. — Но при низком уровне ауры я действительно становлюсь разносчиком моего «лекарства». — Угу… то есть сражаться с тобой это тоже самое, что идти на собственную смерть, — усмехнулся он. — Как хорошо, что я Арчер. Мне не нужно с тобой сражаться вблизи. Серые глаза взглянули на него, и Парацельс спокойно принял этот взгляд с усмешкой. Даже несмотря на то, что прямо сейчас они не были врагами, это вовсе не означало, что так всё и останется. Дел прямо высказал претензии на [Грааль], а это означало, что Парацельс был целью, чтобы наполнить этот сосуд. Даже, если этот [Грааль] мог работать по-другому, и сам Парацельс не имел никакого желания. Но, если они будут сражаться, то он однозначно победит.***
Слуга класса Арчер. Истинное имя — [Парацельс Фон Бабах]. Мировоззрение — Истинно-нейтральное. Личный навык: Библиотекарь Накопленных Знаний. Ранг — D. Личный навык [Парацельса Фон Бабаха], который позволяет ему идеально запоминать любое событие в его жизни, что распространяет и на бытие Слугой. При своей жизни [Парацельс] обладал обширными познаниями, которые до сих пор будоражат умы своей сложностью и точностью. При нахождение в Мистрале ранг этого навыка увеличивается до A+. Слуга класса Берсеркер. Истинное имя — [???]. Мировоззрение — Хаотично-злое. Личный навык: Слабое Телосложение. Ранг — B. Личный навык [???], который является дебафом, который был получен им при жизни в неизвестный момент времени. Главной причиной появление этого навыка является болезнь, которая убирает воздействие ауры на тело при сто процентных значениях, делая силу [???] равной обычному подростку вне боя. В бою или при падения уровня ауры, ранг этого навыка падает до F-. При нахождение вне Вейла ранг этого навыка увеличивается до A.