Шрамы

Чистая, светлая кожа. Ни родинки, ни ранки, ни единого шрамика. Ничего. Абсолютно чистая бледная кожа. Знакомая с юности картина собственного тела. Именно в возрасте четырнадцати лет Шэнь Цзю получил свой последний шрам, что рассосался и исчез. А в ответ тишина. Без намека на существование родственной души. Это больно. В течении жизни человек неизбежно получает травмы различной степени тяжести. Ожоги, царапины, раны. В это исчезает на собственном теле, но на теле родственной души они с удивительной точностью расцветают ярким узором цветов. Именно так можно узнать человека предназначенного судьбою. Только истинный может доподлинно знать, где, как и когда расположилось отражение собственных шрамов. Шэнь Цзю с самого рождения получал раны. Уверен, у его родственной души вся спина исполосована жуткими оскалами цветов. Наверное он или она ненавидит его до глубины души... Или её вообще не существует. У Шэня даже намека на самый маленький цветочек нет. Просто ничего. Разве это не указывает на отсутствие истинного? Тема соулмейтов считается довольно неприличной, интимной и слишком личной. Её не принято обсуждать в обществе. Существует лишь несколько легенд, что передаются из уста в уста. Никто не интересовался этим, принимая как должное. Какое лицемерие. Большинство моих боевых братьев нашли свои родственные души. Му Цинфан был лекарем, поэтому он один из первых обрел своего соулмейта в лице Вэй Цинвэя. Юэ Цинъюань оказался в паре с Ци Цинци. Шан Цинхуа тоже нашел кого-то на стороне. Да и остальные вполне подозревают, кто им предначертан судьбой. А у меня ничего. Хотя чего я вообще ожидал?... То, что меня с распростертыми объятия примут, после того, что по моей вине все знают про уродство на теле? Шэнь Цзю помнил каждую ранку, нанесенную работорговцами и Цю Цзяньло. Жуткие ожоги на предплечьях и лопатках, рванные раны от хлыста, опоясывающие спину и бока, следы от уколов на руках и пробитую кожу от открытых переломов на ногах. Наверняка все это уродство расцвело на чужом теле в виде уродливых искорёженных цветов. У самого Шэня все шрамы исчезли, оставив вместо себя чистую бархатную гладь. И не одного цветочка. Однажды он не выдержал. Родственной души нет. Никто не узнает. Никто. Скрывшись в бамбуковой хижине, заклинатель с глазами цвета бамбуковой листвы взял изящный клинок и провел зеркальным лезвием по запястью. Алая кровь хлынула на стол и потекла по лакированной поверхности, стекая на деревянный пол. На светлой коже набухали свежие порезы поперек вен. Все равно они рано или поздно исчезнут. Как и остальные до этого... Собрание горных лордов хребта Цанцюна. Все двенадцать лидеров вершин собрались в главном зале. Обычное ежемесячное собрание для обсуждения насущных дел. Шэнь Цинцю лениво оглядывал помещение, игнорируя беспокойный взгляд главы Юэ, предатель до сих пор пытался играть роль заботливого брата. Это бесило. Не объясняет ничего и старается вымолить прощение. Было кое-что странное. Лю Цинге. Он то и дело тер запястья. Лорд Байчжаня, придерживая левой рукой правую, задумчиво разглядывал внутреннюю сторону рук и иногда большим пальцем потирал кожу на венах. Странно. - Шиди Лю, - леди Сяньшу привлекла к лорду Лю всеобщее внимание, а сам заклинатель даже не отреагировал, продолжая сосредоточенно изучать руку. - Шиди Лю! - второй окрик возымел успех. - Да? Серые взгляд удивлённо заскользил по остальным. - Что такого интересно на твоей руке? Покажешь? - нагло усмехнулась женщина. - Это личное, - поддернув рукав, заклинатель с родинкой под глазом недовольно посмотрел на шицзе, что в очередной раз не сумела сдержать свое неуемное любопытство. - Ну ладно. Обсуждение продолжилось. Лю Цинге взял пиалу с чаем и, отпив глоток, продолжил держать руку на весу, не замечая заинтересованных взглядов прикованных к скрытому запястью. Это было ошибкой. Ци Цинци использовала мизерное количество энергии, что едва заметным ручейком скользнул к воину и резанул по ткани. Взорам открылась кожа со слегка кровившим цветами. Нежно розовый оттенок сливы естественно сочетался со светлым оттенком кожи. Было видно, что цветы появились совсем недавно. Потому что иногда на поверхность выступали крохотные капельки крови. - Что за! - Му Цинфан подорвался. Целитель инстинктивно отреагировал на травму своего боевого брата. Пусть даже и нанесенной соулмейтом. - ... ну и зачем? - серые глаза потемнели. Цинци напряглась. Лю был разозлен, но не настолько, чтобы размести все в главном зале Цюндина. Авось обойдется. А Мастер Сюя сидел в ступоре. Его разум лихорадочно высчитывал вероятность подобного исхода. Каковы шансы? Один на тысячу? Один на десять тысяч? Один на миллион? Это же просто совпадение. Просто соулмейт Лю Цинге тоже решил пару дней назад резануть себя по запястью, вот и все. Просто совпадение. Или нет? - Цинге. - Да? - Можем поговорить? Шэнь стоял напротив Бога Войны, что уже хотел покинуть зал собраний. Ему уже было все равно, что остальная боевая семья, честно развесив уши, бесстыдно подслушивала занимательную беседу. Впервые за все знакомство Лю и Шэнь не сцепились языками и, что более важное, не передрались. Нонсенс. - Шиди Лю, давай лучше обсудим самоубийственные наклонности твоего соулмейта, - Юэ бессовестно влез в разговор, напрасно беспокоясь за шиди. Очень зря. - Глава Юэ. Это вас вообще не касается, - сверкнула холодная сталь серых глаз, - хорошо, давай поговорим. Лю Цинге, взмахнув хвостом, развернулся и пошагал в сторону радужного моста. Шэнь последовал следом, поравнявшись с шиди, и изредка поглядывал на него. Тут в глаза бросились ранее невидимые крохотные лепесточки, что стыдливо прятались под волосами на шее. Там, где у самого Цзю был жуткий порез, который еще и гноился около месяца. Один раз это случайность, два совпадение, а три... это уже закономерность. - Ну? И что ты хотел спросить? - облокотившись спиной о холодный камень Лю Цинге внимательно посмотрел на замявшегося шисюна. - ... - Если это все, то я пойду. Отпрянув от стены, Бог Войны сделал несколько шагов, как услышал: - У тебя вся спина в цветах сливы. - Что? - Шрамы родственной души цветами расцветают на коже, символизируя предначертанного судьбой человека. У тебя на спине, руках и ногах есть доказательство родственной души, - Шэнь пусто смотрел в сторону от замершего Цинге, что внимательно слушал старшего, - ты ведь за всю свою жизнь не получил ни одной раны. Даже самой маленькой. Я прав? - Получается... ты и я, мы с тобой..., - тут до лорда Байчжань дошло, кто был источником цветущего сада на теле. - Почему? Ни одной царапины? - зеленые глаза перехватили взгляд серых. - Просто не хотел делать тебе еще больнее. - ... Мне было хуже без цветов, чем с соцветиями... - Значит, поэтому ты сделал это, - скрытое рваной тканью запястье поднялось и развернулось, являя кровоточащую сливу. - ... Вздох. - Ясно. Я не хотел причинять тебе еще больше боли, но оказалась я сделал только хуже, не высказывая ни одного признака своего существования. Прости. Просто, когда на тебе цветет рана родственной души, это гораздо больнее, чем просто получить собственную рану. Я думал, что тебе это принесет боль. Я ошибался, - воин склонил голову в извиняющем поклоне. Искреннее попросив прощения от всей души и объяснив причины своего поступка, Лю Цинге не ждал, что его простят, Шэнь имел полное право злится, как бы это эгоистично не звучало. - Понятно. Спасибо, что уделил мне время, - лорд Цзинцзина развернулся и собрался уйти, чтобы переварить откровения, а его остановила рука. Крепкая кисть лежала на плече, мягко сжимая ткань накидки, и развернула обратно. Снова зрительный контакт. Серый омут бури затягивал в себя ядовитую зелень бамбука. - В следующий раз, если решишь лишить себя жизни. Попробуй утопиться. Тогда и увидишь, как твое тело борется за жизнь, - это был самый странный совет от другого человека, который Шэнь Цзю слышал за всю свою жизнь. Тем более от такой личности, как Лю Цинге. Бог Войны ушел, оставив Мастера Сюя в полном одиночестве стоять у подножия гор Цанцюна. Китайская слива. Она символизирует выносливость, процветание и веру в себя. Нежные ароматные цветки сливы олицетворяют жизненную ценность, силу духа. Её ветви змеились на теле Лю Цинге, навеки запечатлев россыпь шрамов Шэнь Цинцю на светлой коже. Мох символизирует устойчивость, рост и приспособляемость. Они являются свидетельством способности природы максимально эффективно использовать даже самые суровые условия. Он способен процветать и выживать в неблагоприятных условиях. Крохотные стебельки, покалывая кожу, расцвели на внутренней части запястья, в слепой зоне. Как ни странно мох идеально отражал общую суть Лю Цинге и Шэнь Цинцю. Умение выживать в самых ужасных и экстремальных условиях. Также случилось и со сливой. Она тоже объединила этих двух людей. Мох растущий на китайской сливе. Не серовато-зеленые с желтым пятна на коре дерева, а зеленый пушистый влажный мох. Шэнь смотрел на отражение шрама. Миниатюрные зеленые листочки пробивались сквозь свежий порез. Сильная боль от фантомного пореза скрывалась за облегчением. Не один. - Спасибо... Цинге... Теплые губы невесомо коснулись кожи с мшистым узором шрама. Где-то легко улыбнулся Лю Цинге, накидывая свежую рубашку на плечи. Белая ткань скрыла под собой цветущий сад китайской сливы.