some kind of tenderness

      — Чувак, в чём твоя ёбаная проблема просто сыграть соло, которое ты сам же придумал, не лажая?       — Так, стоп. Перерыв. Это ни к чему хорошему не приведёт.       Клифф редко говорит, но в случае, если это происходит, ни у кого нет ни единого шанса не послушаться его. Во-первых, потому что каждый долбанный раз он говорит здравые вещи, а во-вторых, потому что себе дороже.       — Кёрк.       А ещё, когда Клифф говорит, у Хэмметта всё внутри переворачивается. Собственное имя кажется музыкой для ушей, и хочется слышать его снова и снова, будто бы его так не называли все друзья и знакомые последние двадцать с лишним лет. С Клиффом вообще всё как-то по-особенному, и Кёрку до ужаса интересно, эта проблема исключительно в его голове, или у всех остальных есть такое же ощущение.       — Да? — он отзывается с запозданием, будто, помимо всего прочего, замёрз и мозг. У всех остальных явно не было трудностей в виде того, что при взаимодействии с Клиффом они становились откровенно тупыми.       Дом Музыки был не самым приятным и приветливым местом: холодом от стен и пола разило не только по причине дубака на улице, но и из-за того, что сама атмосфера как-то располагала. Работать в таких условиях было нервно и неприятно, и Кёрк временами, признаться, удивлялся, что у них вообще удаётся репетировать и придумывать новые песни. Привыкший к хотя бы относительному комфорту, он никак не мог смириться со всем происходящим.       — Что-то случилось?       Боже, ну, конечно случилось: голод, холод, психующий по поводу и без Ларс, у которого время от времени вылетали барабанные палочки из окоченевших рук, но косяки которого почему-то были успешно всеми проигнорированы. А ещё случился Клифф, свалившийся как снег на голову. Невероятный как музыкант, до невозможности приятный как человек, спокойный как танк, эрудированный, не треплющий языком двадцать четыре на семь, а ещё такой, сука, заботливый, когда его не просят.       Кёрк едва не закатывает глаза в параллельную вселенную. Опять он за своё. Иногда Хэмметту казалось, что Клифф с таким трепетом относился только к нему, но пока эти мысли успешно удавалось списывать на чувства и на то, что он преувеличивает, выдавая желаемое за действительное.       — Руки мёрзнут, ну. Ещё бы я соло не закосячил, когда собственных пальцев не чувствую.       Хэмметт честно не любит жаловаться или оправдываться, но запоротое в тридцатый раз соло вкупе с пробирающим до костей холодом и неспособным придержать рот на замке Ларсом окончательно выводят его из себя. В этой обстановке единственное, чего хочется — это перестать шмыгать носом каждые пять секунд и пересиливать в себе желание утереть соплю, когда надо продолжать играть.       Бёртон понимающе вздыхает и плюхается на диван. Кёрк, проводив взглядом выходящих курить Джеймса и Ларса, садится рядом.       — Ну-ка, — Клифф кивком указывает на ладони Хэмметта, — дай руки.       Пожав плечами, он протягивает руки, косясь на Бёртона с толикой недоверия.       Клифф, выудив из карманов джинсовки перчатки, надевает их, обхватывает ладони Кёрка — совсем крохотные по сравнению с его собственными — своими и начинает осторожно растирать, выдыхая на них тёплый воздух. Озябшие пальцы обжигает не то от чужих рук, не то от лица Бёртона, находящегося совсем близко к ним, не то от самого факта того, что их касается Клифф. Хэмметт ёжится от холода.       — Сам тоже околел, что ли? — ещё тише, чем прежде, спрашивает Бёртон.       У Кёрка в голове проскальзывает шальная мысль. Он отгоняет её всеми силами, но в конечном счёте любопытство пересиливает.       — Вроде того. Погорячился, когда почти не взял тёплых шмоток при переезде.       Клифф понимающе кивает — он сам-то спасался только несколькими слоями футболок и рубашек, не имея под рукой ничего теплее единственного свитера. Выпустив пальцы Хэмметта, Бёртон скользит ладонями вдоль предплечий Кёрка, к плечам, пропускает руки у него подмышками и прижимает к себе.       Они сидят в полной тишине всего пару минут, пока издали не доносится звук открывающейся входной двери, а ноги не обдаёт морозным холодом с улицы. Кёрк всё это время совсем не шевелится и, кажется, даже почти не дышит — только уголки губ сами собой приподнимаются. Клифф же медленно гладит его по спине своей широкой ладонью, дышит размеренно и спокойно, но точно так же неосознанно улыбается, пока эту идиллию не рушит ёмкое «блядь!» Ларса, споткнувшегося о порожек в прихожей.       Хэмметт аккуратно, нехотя выпутывается из импровизированных объятий, ощущая, как рука Клиффа скользит по рёбрам, боку и талии, а после опускается на… его руку?       — Идём, — Бёртон сжимает его пальцы и поднимается с дивана, побуждая Кёрка встать следом. — Тоже хочу перекурить.