В. Дашкевич – Граф Аверин, часть 2: Обручальное кольцо колдуньи. Глава 9.
***
Путь от Дубровки до Петербурга прошёл в тишине. Аверин чувствовал усталость и успел пожалеть о том, что Кузя не может вместо него повести машину: ну в самом деле, не ехать же мальчишке голым или в женском наряде! На ум пришла мысль, что надо бы в машине иметь запасной комплект одежды Кузиного размера как раз для таких случаев. Дома их встретила Маргарита. Пожилая экономка в очередной раз почти что вскружила голову графа кучей новостей и всевозможных теорий, и только после её ухода Аверин смог выдохнуть. Всё, что он хотел – это посидеть на крыльце, наслаждаясь вечерним воздухом, а после – удалиться спать. Однако тишина не была долгой: – Мя-а-а! – раздалось над ухом. Когда див вернулся из своей комнаты уже в человеческом облике и принялся отпрашиваться на ночь, Аверин приятно удивился и даже обрадовался: его диву не были чужды привязанность и ответственность, он понимал, как важно попрощаться и расставить все точки над «i». Чтож, пускай увидит Сомову. Когда разрешение было дано, на крыльце воцарилось молчание, которое вновь нарушил Кузя, и на этот раз Аверин почувствовал скорее некоторую растерянность: – Гермес Аркадиевич, а почему вы сегодня не позволили мне поехать в той одежде? – В женской? – Аверин скептически глянул на дива. – А какая разница? – судя по всему, Кузя действительно не понимал. – Люди так не делают. У мужчин одна одежда, у женщин другая, иное уже считается непристойным. – Он сделал паузу. – Да и ты ведь, когда покупал себе одежду, выбрал именно мужские модели. – Я просто увидел, в чём парни по улице идут, – мальчишка задумчиво нахмурился. – Не, а почему непристойно? Что в этом вообще такого? Ну, если я вдруг одену женское платье, а? Граф возвёл взгляд на звёздное небо и мысленно попросил терпения. – Кузь, некоторые мужчины и правда могут носить женское платье, но это значит, что они занимаются проституцией и таким образом дают знать, что их можно… купить. – А, погодите! – див даже подался вперёд. – Значит, женская одежда на одних мужчинах возбуждает других мужчин?! – Потише, – Аверин быстро пробежался взглядом по саду и улице: нет, кажется, никто не слышал. – Ну так что?! – Кузя понятливо снизил голос, но не энтузиазм. – А вас, Гермес Аркадиевич? Возбуждает такое? – Так! – граф хлопнул ладонью по колену, словно ставя точку в расспросах. – Давай мы не будем обсуждать ничьи вкусы и предпочтения. Это личное дело каждого, не находишь? Див поспешил послушно кивнуть, однако про себя отметил, что хозяин так и не сказал «Нет».***
Следующий месяц пролетел мучительным калейдоскопом, оставляя за собой лишь усталость. Напряжённое расследование, схватка с Григором, чуть не стоившая хозяину жизни, потом больничные будни… Кузя и думать забыл о своих планах на графа. Вспомнил лишь, когда они вернулись домой, и то не сразу. Однако спешить не стал, понимая, что хозяин ещё слаб и нуждается в реабилитации. Однако это не отменяло построения коварных планов и подготовки в их рамках. То, что пора, Кузя решил под конец второй недели после возвращения графа из больницы: Аверин чувствовал себя всё лучше и лучше, передвигался по дому полностью самостоятельно, пусть и с тростью, и довольно уверенно, да и душевно был спокоен. «Значит, точно удар не хватит» – решил Кузя и перешёл к активным действиям. Ребята его возраста и старше, с которыми Кузя случайно сталкивался на улице, все, как один, говорили о любви, прикасались друг к другу, ходили за руки, обнимались и целовались. Кузя смутно понимал, что такое любовь, однако прекрасно осознавал одно: его тянуло к Гермесу Аркадиевичу. Рядом с колдуном хотелось быть, хотелось о нём заботиться, прикасаться к нему, доставлять радость… Из всех самых интересных и приятных радостей на ум Кузе приходили «любовные утехи», да и поведение графа… Пусть он тогда и отказался обучить своего дива «любовным утехам», но его скулы явно тронул румянец. И на оргию ведь решительно не отпустил – а значит ревнует! А его долгие задумчивые взгляды, когда Аверин думал, что Кузя не видит… Див очень надеялся, что не ошибся в считывании поведения колдуна и того, что доносилось до него на эмоциональном уровне через их связь. Возможно, это и правда лишь сильная привязанность между колдуном и его дивом, однако… Однако. Кузя уже достаточно изучил Аверина, чтобы смочь утверждать, что тот строг ко всем, и к себе в том числе. Что он будет забивать свои чувства в рамки нормы, в рамки естественной привязанности к диву, что никогда не сделает к нему первый шаг. То, что самого дива к колдуну тянуло – было естественно. И со временем Кузя всё чётче и чётче осознавал, что то чувство, которое называют грубо «желание сожрать своего колдуна», на самом деле является желанием стать с ним единым целым. Кто-то на памяти дива говорил, что чем ниже развитие существа, тем проще и низменнее желания, а если личность развивается, то её желания и стремления приобретают более явные формы и нюансы. То же самое происходило и теперь: див отдавал себе отчёт в том, что его желания трансформируются и теряют разрушительный контекст. Он не хотел жрать Аверина, он хотел стать с ним единым целым. А разве «любовные утехи» – не наиболее подходящий для этого способ?***
Время было позднее. Кузя успел помочь хозяину переодеться в ночную одежду – правая рука Аверина всё ещё очень плохо слушалась – а затем покинул его спальню. У себя провозился он не долго, хотя и спешить не стоило: Кузя знал, что Аверин ещё будет некоторое время читать книгу, а значит время есть. Аверин действительно читал, полулёжа в постели, когда дверь его спальни открылась. Граф оторвался от текста и скользнул взглядом по виднеющейся над книгой части Кузи – ровно по пояс, однако книгу опускать не стал, рассчитывая скоро вернуться к тексту. На его диве был халат, однако Аверин не придал этому значения – мало ли, менял облик и поленился снова нормально одеться. – Гермес Аркадиевич! Помните, мы говорили про женскую и мужскую одежду, ну, после истории с тем кольцом? Колдун кивнул, не совсем понимая, в чём дело. – Вы тогда не сказали, что вам это не нравится, поэтому вот! И Кузя торжественным жестом эксгибициониста со стажем распахнул халат. Аверин поперхнулся воздухом, выпустил книгу из рук, так что та сползла с кровати и с укоризненным хлопком упала на пол, потом глубоко вдохнул и обвёл Кузю медленным взглядом с головы до ног и обратно. Чёрные ажурные чулки до середины бедра и дамская коротенькая чёрная шёлковая ночнушка на бретельках на складной мальчишеской фигуре смотрелись на удивление хорошо и гармонично, а цепь подчинения дива на шее добавляла вполне определённой пикантности. Аверин нервно сглотнул, ощущая, как в груди резко собрался жар и ухнул вниз, куда-то значительно ниже солнечного сплетения. Кузя, пристально и не без хитринки следивший за колдуном, опустил руки и развёл плечи, позволяя халату самому соскользнуть с него на пол. И шагнул вперёд. Затем сделал ещё шаг, и ещё, и ещё, вкладывая в каждое своё движение чисто кошачью грацию. Граф приподнялся на локте и устремил взгляд на лицо мальчишки. Его собственное выражение из растерянного и немного смущённого превратилось и испытывающее – не шутка ли это, не розыгрыш?.. Додумать он не успел: Кузя сделал последний шаг и остановился вплотную к кровати, а затем медленно поставил на неё колено, позволяя подолу ночнушки немного задраться. Взгляд Аверина метнулся к ноге дива, однако сделать движение навстречу он себе не дал. За него это уже через вдох сделал сам Кузя: чуть наклонившись, мальчишка подцепил ладонь колдуна и положил на своё бедро несколько ниже границы чулок, прижал своей ладонью, а затем потянул выше. Остановил движение Аверин только когда его пальцы уже полностью скрылись под подолом ночнушки. На секунду замерев, он сдвинул ладонь на внешнюю сторону бедра и слегка сжал, насколько позволяли ещё слабые и подрагивающие пальцы. И только после этого поднял взгляд, наконец обретая речь: – Что ты задумал, Кузьма? – голос прозвучал хрипло и с очевидным налётом если не похоти, то волнения, которое сдавало Аверина с потрохами. Кузя знал своего колдуна, а потому был готов к подобному вопросу: – А это, Гермес Аркадиевич, альтернатива тому, чтобы вас сожрать! Зрачки Аверина резко расширились, смотрел он внимательно, не моргая, словно пытался понять, насколько с ним откровенны. Видя это, Кузя поспешил озвучить ещё один аргумент: – Доктор же сказал вам разрабатывать мышцы умеренными физическими нагрузками! – А ты, значит, решил заняться моим здоровьем? – Аверин попытался придать голосу саркастические нотки, но вышло у него не очень хорошо. – Ага! – мальчишка жизнерадостно кивнул, что не слишком вязалось с его текущим образом, и неспешным уверенным движением откинул с колдуна одеяло. – Стой, – Аверин сильнее сжал бедро дива, и тот послушно замер, глядя на него сверху вниз. – Почему именно так? Для дивов же не свойственно… желание размножения. – Ну да, – Кузя кивнул. – Но нам всё равно приятны прикосновения. А от хозяина – тем более. Если то, что я узнал, правда, то при нормальных добровольных «любовных утехах» участники чувствуют единение и принадлежность друг другу – это примерно то, что дивы желают испытать по отношению к хозяину и чего пытаются достигнуть настоящим пожиранием. А если вы не будете закрываться и я смогу улавливать ваши эмоции, то, что вам приятно – это вообще хорошо будет, – див улыбнулся. Аверин медленно кивнул. Звучало это более, чем логично и похоже на правду. А ещё Кузя в очередной раз демонстрировал экспериментаторские порывы и творческий подход. Чтож, если див и правда этого хочет… Аверин не собирался ему отказывать, тем более, что игнорировать жар внизу живота и тянущее желание больше не представлялось возможным. Граф медленно провёл ладонью вниз, почти к самому колену дива, а затем – обратно вверх. Тёплая кожа, столь непотребно обтянутая чёрным капроном, весьма приятно ощущалась под прикосновением. – Ты знаешь, как всё происходит? – на всякий случай уточнил колдун, и Кузя моментально отозвался: – Ага! Что-то из чужой памяти, а что-то из книги, но сам не пробовал. Вы это… Говорите, если что, да? – Мы отдельно потом поговорим о том, какие книги и для чего ты читаешь, и самое главное, где их берёшь, – с напускным недовольством произнёс колдун. – А сейчас тебе придётся мне помочь. Им почти не пришлось обмениваться комментариями – они понимали друг друга с полуслова. Кузя помог колдуну сесть, облокачиваясь спиной об изголовье кровати, и удобно подоткнул ему под поясницу подушку. Потом с подсказки заглянул в ванную и нашёл там смазку. Вернувшись, мальчишка на пару секунд затормозил возле кровати, испытывающе глядя в глаза колдуну – не передумал ли? – Всё хорошо. Иди сюда, – Аверин протянул к нему руку, и Кузя радостно улыбнулся. Поставив колено на кровать, див замер, словно ориентируясь в ситуации, а затем довольно ловко оседлал бёдра колдуна. Прижался к возбуждению, притёрся, и Аверин внезапно осознал: белья на Кузе нет, между ними только его собственные тонкие ночные штаны. Добившись тихого вздоха в ответ на свои действия, мальчишка остановился и потянулся к ночной рубашке графа – пуговицы были совсем небольшими, и самостоятельно он с ними пока не справлялся. Аверин несколько секунд пристально смотрел на Кузю, однако быстро опомнился, сообразил, что даже при подобной близости дивы остаются дивами – пристальный взгляд в глаза может спровоцировать, заставить бросить вызов… Вместо этого колдун перевёл взгляд ниже и опустил ладони на бёдра Кузи. Конечно, правая рука ещё почти не слушалась, однако для того, чтобы погладить и обнять вернувшейся подвижности было вполне достаточно. Граф, не скрывая удовольствия, погладил стройные бёдра, потом скользнул ладонями выше, сначала на ягодицы, коротко и многообещающе сжимая их, а затем – на поясницу, бока, грудь, тем самым всё сильнее и сильнее задирая шёлковую ночнушку. Человеческое тело у Кузи было красивым: по-юношески изящным и худым, однако не лишённым силы, с ненавязчиво проступающими мышцами, словно у древнегреческой статуи. То, как Кузя выгнулся и шумно втянул воздух, подтверждало, что граф на верном пути. Трогать Кузю было вообще приятным и увлекательным занятием, чего только стоило отслеживать и ловить мельчайшие вздрагивания и движения, зачастую даже неосознанные. Сам мальчишка тем временем уже справился с последней из пуговиц и распахнул на графе его рубашку. Провёл руками по торсу хозяина, повторяя его собственное прикосновение, и подался вперёд, ловя губы колдуна в неумелый поцелуй. Хотя, это даже трудно было назвать поцелуем – просто плотное прикосновение. Аверин тихо хмыкнул и, едва отстранившись, шепнул: – Не так. Приоткрой губы. Кузя послушался быстро и охотно, и Аверин коротким игривым движением обхватил его нижнюю губу своими, затем прикусил, чуть оттянул и отпустил. И припал к его рту, проникая языком внутрь. Как выяснилось, Кузя хорошо считывал язык тела, а потому и учился быстро. Целоваться с ним оказалось на удивление приятно – мягкие и нежные прикосновения манили, от его губ было сложно оторваться. И Аверин, возможно, и не отрывался, если бы возбуждение не давало о себе знать. Разорвав поцелуй, граф повернул голову, нашаривая взглядом баночку со смазкой, почти скрывшуюся в складках простыни. Этого было достаточно, чтобы Кузя блеснул глазами, полными энтузиазма: – Что теперь делать? – Тебя надо подготовить, – Аверин подобрал баночку правой рукой, однако та почти сразу выскользнула из слабых и подрагивающих пальцев. – Давайте я сам! Что надо делать? – Кузя перехватил и быстрым движением открыл баночку, с интересом глядя на вязкую субстанцию. Аверин хмыкнул. Чтож, это будет интересно… Под бдительным наблюдением и строго по озвучиваемой инструкции див зачерпнул из баночки немного смазки и размазал по пальцам. Аверин задрал сзади подол Кузиной ночнушки, продолжая его придерживать, когда сам див облокотился на выставленную вперёд руку, для удобства выгнулся в пояснице и погрузил в себя первый палец. Кузино лицо выражало задумчивую сосредоточенность, и Аверин на всякий случай уточнил: – Больно? – Не, – Кузя сдержанно мотнул головой. – Непонятно... Не больно, но и ничего приятного тоже не чувствую. Наверное, это надо быть человеком, чтоб… Ну… – Посмотрим, – колдун прервал рассуждения и подался вперёд, вовлекая дива в новый поцелуй. Левой рукой он всё ещё придерживал задранную ночнушку, чтоб та не мешалась, тогда как более слабой правой уже просто поглаживал ногу, обтянутую в чёрный капрон. То, что Кузя добавил ещё один палец, Аверин понял только по тому, как тот внезапно шумно втянул воздух носом. Разорвав поцелуй, граф заглянул диву в лицо – его зрачки были расширены и взгляд был словно в никуда. – Кузя? Ты в порядке? – Там внутри точка… Приятно. Так должно быть? – взгляд Кузи неуловимо сфокусировался и устремился прямиком на хозяина. Аверин кивнул и мысленно выдохнул – значит, всё будет лучше, чем он предполагал. Пусть дивы и не чувствуют похоти как первичного желания, но приятные ощущения от самого акта для них вполне реальны. Через некоторое время за вторым пальцем последовал и третий, но теперь Кузя уже не стал сильно тянуть время. Когда пальцы были извлечены, див с неподдельным азартом потянулся к штанам колдуна, и Аверин едва подавил усмешку. Колдун приподнял бёдра, и Кузя стянул с него штаны, но не до конца, остановившись чуть выше колен, не желая ещё больше отвлекаться от самого главного. Мальчишка с предвкушающим интересом проследил, как граф зачерпнул смазку и размазал её по всей своей длине, а затем обхватил член у основания, придерживая его в вертикальном положении. Кузя, не дожидаясь указаний, приподнял шёлковый подол, сдвинулся вперёд и осторожно опустился вниз. Немного промахнулся, остановился, завёл руку назад и направил член колдуна в себя. Проникновение вышло медленным, зато сразу на всю длину, и Аверин не смог сдержать тихого стона. Пару вдохов Кузя не шевелился, прислушиваясь к себе, а потом на пробу приподнялся и вновь опустился, потом снова и снова. Притормозил, секунду подумал, а потом отклонился назад, упираясь ладонями в бёдра графа. Вновь двинулся, и на этот раз широко распахнул разноцветные глазищи: – О, а так снова приятно, – весьма непосредственно оповестил он, и Аверин не смог сдержать тихого смешка. Движения Кузи были неспешными и мягкими, а потому графу ничего не мешало прикасаться к нему так, как хотелось: осторожно и медленно вести ладонь в плотном прикосновении, угадывая под тонким шёлком изгибы тела, выступающие косточки и перекаты мышц. Кузе это явно нравилось, поскольку на эту незамысловатую ласку он отзывался тихими постанываниями. Аверин прикрыл глаза. Кто бы мог подумать, что голос этого мальчишки-дива может быть настолько чарующим и вызывающим похоть, хотя, казалось бы, куда ещё больше. Граф не уловил момента, когда мальчишка начал двигаться быстрее, отчего комната наполнилась звуком шлепков от соприкосновения тел. Чувства обострились, и Аверин понял, что если всё так продолжится, то он очень скоро достигнет пика. Прикусив губу, граф опустил ладони на колени Кузи, не сжимая и не мешая ему двигаться. О Пустошь, какой же он невообразимый в этом совершенно непристойном шёлке, в этих ажурных чулках, подчёркивающих стройные и красивые ноги… Невообразимый в этом порыве быть ближе и обойти все инстинкты дивов… Невообразимо узкий и горячий… Аверин скользнул опьянённым взглядом по фигуре мальчишки, цепляясь за огниво ярких волос, за разомкнутые губы, хватающие воздух, за изгиб шеи… и выгнулся от захлестнувшего оргазма. Отдышаться граф смог не сразу, зато сразу почувствовал на себе чужой вес. Он приоткрыл глаза. Кузя расслабленно лежал сверху, лениво то прижимаясь губами к его шее, то поводя по ней кончиком носа, словно пытаясь запомнить запах хозяина. – Кузя, – голос прозвучал хрипло и ощущался почему-то сорвано, хотя граф не помнил, чтобы стонал. Мог ли просто не заметить?.. Мальчишка поднял голову моментально, встречаясь с Авериным взглядом, а затем одобрительно простонал, когда его губы оказались перехвачены в поцелуй. Выглядел он довольным. – Ты как? – задал первый же вопрос граф, когда поцелуй был разорван. – Понравилось, – див растянул губы в хищной улыбке. – Но почему-то устал, это всегда так? У всех? Граф неопределённо пожал плечами. Чтож, если в мальчишке просыпаются исследовательские порывы, значит всё и правда в порядке. Аверин мягко спихнул с себя дива, не спеша подтянул свои спальные штаны на их законное место, не обращая внимания на разводы смазки и семени, а затем сдвинулся ниже, принимая полностью горизонтальное положение. – А с кровати вы меня не прогнали, – голос Кузи прозвучал с привычными вкрадчивыми нотками, и граф фыркнул: – В качестве исключения. Однако вопреки своим же словам, Аверин сам обнял дива, удобно устроившегося у него под боком, а затем сам же потянулся за ещё одним поцелуем, прикасаясь ласково и чутко. И правда ведь, невообразимый. Аверин выдохнул и закрыл глаза, проваливаясь в сон и впервые за долгое время чувствуя себя абсолютно расслабленным и счастливым.