***
По бездонному лазурному небу низко тащились плотные, ощутимо тяжелые облака, цепляя серыми подбрюшьями покатые вершины холмов. Казалось, еще немного, и они упадут на землю, залив весь мир беспросветным белым туманом. У самого горизонта острые шпили башен вспарывали мягкие животы проще, чем нож масло. - Как пальцы покойника… - брезгливо скривившись, Рейнор все же запустил пятерню за шиворот и с наслаждением потер нестерпимо зудящее плечо подушечками пальцев. Нежно надо! Если ногтями кожу молодую драть - лопнет, чего доброго. И опять по новой: перевязки, примочки, да и воспалиться может. Не замыленная мальчишеская фантазия весьма правдоподобно рисовала великана, потерпевшего сокрушительное поражение в битве с неведомой силой, вбившей его глубоко-глубоко в землю. Глаза, рот, нос забивались землей, а он все тянулся наверх к свету и жизни… Вот и торчат теперь на поверхности лишь его длинные окаменевшие пальцы. Нет, ну, правда! Разве мог человек построить такое чудовище? Зоркие глаза мальчишки-дозорного заприметили шпили Харренхолла еще на заре. Теперь уж далеко за полдень, а замок едва ли приблизился. - Мда… Не могу не согласиться, милашка… - недовольно буркнул Альберт. Неуютное, очевидно, местечко! Один вид мрачных оплавленных башен свел на нет все сокровенные фантазии юного Пика о пьянках, гулянках, а может даже балах и великосветских приемах. Какое уж тут веселье… Сердце холодом идет при виде их нового дома. Хотя! Винцо явно будет кстати! С ним и обвыкнуться проще будет в этом гнилом местечке. А там глядишь… - Бабы тут хоть водятся?.. - с надеждой обернулся Альберт к товарищу. – Чую, здесь без теплой девки под боком х*р уснешь! Фиалковые глаза закатились далеко под веки в знак полнейшего неодобрения. До того ль сейчас? Отец их со свету сживет, если Рейнор предпочтет низменные желания долгу. И, гляди, загонит в дыру похуже этой! Может, если хорошо постараться, его простят… Позволят вернуться домой, ко двору... К маме. Мальчишке уже виделась картина, как он на гнедом жеребце въезжает под перекличку глашатаев с головой изменника на пике. А отец с матерью встречают его у стен Красного замка, как недавно встречали Джехейру. Она, кстати, здесь совсем рядом. Матушка бы поцеловала его в лоб, а отец… может даже, обнял. Рейнор не помнил обнимал ли Эймонд его когда-либо. Если только в раннем детстве. Может не склонен он к физическим проявлениям привязанности, а может просто сердце дракона закрыто для детей. Рейнор бы сказал, что второе. Слишком уж часто ловил он на себе колкий, точно острие клинка, взгляд короля в самые неподходящие моменты. Пара из них прочно въелась в память, будто бы он делал что-то нехорошее, а отец отчего-то не решился сделать ему замечание. Года полтора назад Рейнор болел горячкой. Все болели. Эпидемия этой дряни была. И он словил ее где-то, хоть отродясь ничего не цеплял. А тут прям худо было. Мать тогда от него суток трое не отходила. Уснуть от жара было невозможно. Сын ворочался, вздыхал, тяжело поверхностно дыша, и Люцерис забралась к нему в постель. Прижала к груди и вполголоса мурлыкала колыбельную валирийскую. Рейнор едва распознал слова. Похоже, матери не суждено и до конца жизни управиться с языком их ушедшей в небытие родины. Было хорошо. Мальчишка почти уснул, убаюканный грубоватым раскатистым говором и низким бархатным голосом Люцерис, и вдруг увидел отца. Сжав губы, тот смотрел так, будто в полутемной спальне по меньшей мере назревал заговор. Но, поймав больной взгляд сына, оттаял… А раньше того Джехейра плела ему в саду смешные девичьи прически. Они хохотали до упаду, демонстрируя творения ловких ручек Альберту и Эйгону. И все это на виду у отца. Тот наблюдал за их нелепыми игрищами со странным выражением лица, больше всего напоминавшем тоску. И так было много раз. Однажды Рейнор в минуту гнева открылся матери. Обиженно оскалившись, сетовал, что отец его, похоже, ненавидит, раз смотрит на него, как на врага. Что-то еще говорил. Совсем уж глупое и детское. «Милый, он не на тебя смотрит…» - подумав, сказала Люк. - «На себя. Ты даже не представляешь, как сильно похож на него.» Должно быть, больно вспоминать давно минувшие детство и юность, где навечно остались родные и любимые, и где ты был таким же дураком, как теперь сын. Может, только лишь капельку поумней. Все это утешало мало. А сейчас особенно. Отец засунул его в Харренхолл. Туда, где сам потерпел сокрушительное поражение, не проиграв ни одной битвы. И теперь Рейнору предстояло искупить его вину, приведя в чувства срединные земли. Было в этом что-то неправильное. Но родители часто пытаются исправить свои ошибки за счет детей. Не так ли?.. - Смотри! Вода! Ну, наконец-то! - Альберт даже подпрыгнул от радости на спине жеребца, несказанно взбодрив того. От неожиданности конь взбрыкнул, и Рейнору пришлось схватить его под уздцы, чтобы немного усмирить. - Божье око… - кивнул принц, внимательно рассматривая водную гладь без единой морщинки, внезапно открывшуюся взору с вершины холма. - Могила Вхагар… - Плевать чья могила! Мы почти добрались, милашка! Хвала Семерым! Уж думал, яиц лишусь по дороге! - радостно лыбился Пик, и от того больше было его удивление, когда Рейнор неожиданно сильно схватил его за руку и едва не свалил с лошади, потянув на себя. - Еще раз назовешь меня милашкой и останешься без языка! Говори: «Ваше высочество», имбецил! - понизив голос, прошипел принц, опасно сузив глаза. - Понял? Ну! - Дда… Ваше высочество… - выдавил Пик, больше испугавшись своего шаткого положения на лошадином хребте, нежели внезапной грубости товарища. Да у них с Рейнором всякое бывало! Даже дрались пару раз! Можно подумать, если Пик будет молчать, то его высочество перестанет быть принцессой и милашкой! Смешно!***
К вечеру растянувшийся едва не на лигу отряд юного принца все же достиг ворот Харренхолла, немного задержавшись на берегу озера. Спешившись у кромки воды, Рейнор долго всматривался в мутноватую глубину, в надежде заприметить побелевшие костяки огромных драконов. Ходили слухи, что волна, поднятая массивными телами огнедышащих чудовищ, достигла ворот самого замка Черного Харрена. И чем дольше настойчивый фиалковый взгляд буравил водную гладь, тем сильнее казалось, что оттуда, с самого дна, на него тоже внимательно смотрят мудрые зеленые глаза. Ее глаза. Частенько, укладывая их с братом спать, Люцерис просила вспоминать древнюю драконицу добрым словом в ежевечерних молитвах, которые и Эйгон, и Рейнор усердно игнорировали. Шептала, что весь их род обязан жизнью ее крови. Малыши не понимали, что мать имеет ввиду, но привыкли полагать Вхагар почти божеством, оберегающим их всех даже после смерти. В детстве они с Эггом часто приставали к отцу с расспросами о его первом драконе. Сыпали вопросами с детской непосредственностью, бьющей порой в самые больные места. Какая она была? Как он ее оседлал? Страшно ли было летать на ее спине первый раз? А потом? Как она умерла? Скучает ли он за ней? Эймонд любил старую драконицу королевы Висении все душой, и вспоминать об их разорвавшейся связи было тяжело. Он говорил о ее безмерном одиночестве с тоскливыми нотками в голосе. От чего Рейнору порой казалось, что отец тоже чувствует себя одиноко. Но как такое возможно? Эймонд же рос в большой семье. У него были братья, сестра и еще миллион родственников! Да, теперь уж никого нет. Но есть матушка и они, дети… С ними же не соскучишься, а грустить о прошлом - только время зря терять! А теперь часть этого прошлого лежала совсем рядом, у ног глупого невинного дитя, взращенного теплым мирным летом. Дитя, что не познало всю суть девиза собственного дома. «Пламя и кровь» были для Рейнора пустым звуком. … но не были таковым для людей, что вышли за ворота замка навстречу новому хозяину…***
- Добро пожаловать домой, принц Рейнор! – лорд Блэквуд натянул на лицо самую почтительную из всех церемониальных гримас и удивительно изящно для своих массивных размеров склонился в поклоне. Должно быть это унизительно – кланяться в ноги собутыльнику собственного сына, что числится одним из доброй сотни оруженосцев короля, а по сути является заложником. В Красном замке без труда можно сыскать пару сотен мальчишек и девчонок самых разных возрастов, чьи родители когда-то провинились перед Короной и в знак примирения вынуждены были отдать дракону в залог самое ценное из того, что имели, - собственных горячо любимых чад. Под сводами замка те попадали под опеку королевы Люцерис, мигом находившей занятие каждому. Девочки превращались во фрейлин, получая при том приличествующее высокородным леди образование, а мальчики – в оруженосцев. Проблем от тех и других была масса, но угроза неминуемой расправы с участием розг мигом охлаждала юношеский пыл. Бен Блэквуд, которому зимой минуло пятнадцать, жил бок о бок с королевской семьей поди уж седьмой год и уже почти позабыл родной дом и собственного отца, навещавшего столицу набегами по особо торжественным случаям. В оборот Рейнора и старины Альберта малец попал случайно, но в компании прижился прочно, несмотря на некоторую стесненность в финансах, чуждую наследникам главных семейств Королевства. Да и Люцерис не позволяла воспитанникам иметь при себе много денег. - Рад видеть вас, милорд! – кивнул Рейнор в знак приветствия, не желая спешиваться раньше времени. Он был выше них всех и хотел, чтобы каждый прочувствовал это физически. Его молодость явно не способствовала тому, чтобы опытные строптивые лорды воспылали к нему уважением. Молодой жеребец под седлом принца строптиво гарцевал, фыркая чувствительными ноздрями, словно и не осталось за спиной тяжелого многодневного перехода под горячим весенним солнцем в компании роя надоедливых кусучих мух. Память подсказывала юнцу кто пред ним: лорд Фрей с аккуратной треугольной бородкой и глубоко посаженными злыми глазами, лорд Випрен, ужравшийся на свадьбе Эгга до скотского состояния и порывавшийся облапать юную дочь лорда Эстермонта, лорд Чамберс, высокий, как жердь, с желтоватой кожей и замасленными волосами. Еще четверых Рейнор не знал, но взгляд притянула массивная фигура мужчины с холодным серым взглядом. - Лорд Эммерет Уэйн! – поклонился тот, заметив внимание юного принца. За спинами встречающих расплываясь лучезарной улыбкой маячило до боли знакомое лицо Лорренса Талли. Собственно, это он по наивысшему соизволению королевы взял на себя ответственность благоустроить Харренхолл к приезду нового владельца. - Лорд Талли! – Рейнор наконец спешился, позволив подоспевшему Лорри, коснуться губами тонко выделанных кожаных перчаток. - Мы крайне рады видеть вас в добром здравии, принц! – защебетал тот, несколько панибратски похлопывая юношу по спине. – Каждый дом в Речных землях денно и нощно молил Семерых о вашем скорейшем выздоровлении. Нежная рука родственника остановилась на пояснице, и Рейнор едва сдержался, чтобы в лучшей отцовской традиции не нахамить хозяину Риверрана у всех на виду. Под крыло. Старина Лорри всем своим услужливым видом показывал, что готов служить Короне до умопомрачения, взяв под крыло и принца, и весь его отряд с юным Пиком в придачу. - Пройдемте же скорее внутрь! Надеюсь, мой принц, вы должным образом оцените наши старания. Здесь долгие годы был полнейший бедлам… Даже обитали разбойники! – заткнуть Лорри было невозможно, и, сжав покрепче челюсти, Рейнор последовал под своды замка Черного Харрена, совершенно забыв, что тот выносит приговор каждому, ступившему под его своды…***
- Всегда считал слухи про Харренхолл пустой болтовней… - нервно озираясь в темноту коридора, Альберт плотнее прикрыл дверь покоев, приготовленных специально для нового лорда. Никто не знал, но во время войны именно эти комнаты служили приютом Эймонду, и тот обязательно нашел бы на каменной кладке стен пару сколов, оставленных его безумством. - Обделался пока ко мне шел? – криво ухмыльнулся Рейнор, облачаясь в темно-зеленый камзол, достаточно скромный, чтобы его не сочли за выпендрежника. Вообще мальчишка предусмотрительно сам озаботился гардеробом, чтобы не пестрить излишней роскошью, уместной исключительно при дворе. Опостылевшая повязка была срезана сразу после прибытия, и теперь грубоватая ткань исподней рубахи чувствительно цепляла молодую кожу и едва сформировавшиеся рубцы. Как ни бодрился принц, но и на него действовала мрачная атмосфера замка, заставляя хмуриться в предвкушении бессонной ночи. Последние дни он и без того с трудом засыпал из-за плеча, а теперь, похоже, здоровый крепкий сон перейдет в разряд сказок. Как можно заснуть, если спиной непрестанно будто бы ощущаешь чужой недобрый взгляд?! Наверняка, здесь до сих пор блуждают души невинно убиенных Стронгов… Хотя… Если отец решил, что им надлежит умереть, то наверняка не без оснований! - Как планируешь искать изменников? – Альберт плашмя упал на циклопических размеров постель, широко раскинув руки. Потолка будто бы вовсе не было. Стены уходили ввысь, теряясь во тьме. Жуууть… Но рядом с товарищем было уютнее и в голове мелькнула мысль, что можно остаться здесь на ночь. А что? Вдвоем веселей! И не страшно! - Искать? Они сами нашли нас. – хмыкнул Рейнор, распуская косу. – Думаешь, чего ради лорд Фрей притащился за добрый десяток лиг к нашему порогу? А этот Уэйн? Ты видел его взгляд? Наверняка, палач в его замке лишний… - Что ты?.. – Пик приподнялся на локте, наблюдая, как друг бережно расчёсывает спутавшиеся в дороге пряди. Даром, что мужик! Такая роскошь украсила бы любую девку получше золота и шелков. - Что слышал. Они вооружаются, Альберт. Сталь стекается в Речные земли полноводным потоком. Это уже не мятеж. Грядет война! – ловкие пальцы резво переплетали жидкое серебро суконной тесьмой, собирая в высокий хвост. – Ты же не думал, что полу тысячный отряд отец доверил нам просто так? Здесь все изменники! Единственное, чего они боятся – драконы. Помнят гнев отца… Наше дело - найти зачинщика… Или мы станем их первыми жертвами. Пару дней назад отряд нагнал посыльный на едва живой взмыленной лошади с пакетом для принца. Целая кипа бумаг перекочевала в седельную сумку Рейнора, который на любопытный вопросы товарища хранил мрачное молчание. Посыльного прислала королева, а бумагами были доносы пташек десницы, тщательно собираемые по приказу короля. Отец не верил в него. Болтал об ответственности и долге, о небывалом доверии, которое оказывает сыну, направляя того в логово врагов Короны, а сам держал руку на пульсе, контролируя каждое шевеление в мятежных землях. Казалось бы, ничего нового, но гордость юного принца в очередной раз оказалась ощутимо уязвлена. Лежа без сна в холоде походного шатра, Рейнор поклялся всем Богам разом обезглавить мятеж, подавив его на корню. Тем более, что Люцерис обещала и дальше снабжать его всей необходимой информацией. - И папаша Блэквуд? – выверенные движения длинных пальцев шли в разрез с беспокойными откровениями, ввергая в хаос душу юного Пика, не привыкшего к осложнениям. – Сможешь снести ему голову? - Смогу. - твердо бросил Рейнор, сплетая тонкие косы. Все же он – Таргариен, и каждый должен это видеть. - - Хватит прихорашиваться, милашка! Пойдем твои изменники ждут тебя! – нервно хохотнул Альберт, поднимаясь. Пришло время заговорам уступить место хорошему застолью. Преломить хлеб с врагом лишним не будет…***
- С чего ты вообще взяла, что влюбилась?.. Девчонки степенно вышагивали по грязноватой широкой улице, изображая леди. Селиса прочно ухватила Анну под локоть и с любопытством осматривалась по сторонам. Везде торговали! Лавки перемежались с временными прилавками и телегами. Изобилие товаров радовало глаз. Продукты, специи, ткани, инструменты, птица и даже домашний скот – здесь было, пожалуй, все! Ярмарочный день в ближайшем мелком городишке всегда привлекал множество любопытных со всех близлежащих селений. Развлечений-то мало! А тут можно на людей посмотреть, себя показать… Затариться полезными мелочами или по крупному раскошелиться. Да тут даже корову можно купить! Вот и увязалась Анна за всем буйным семейством подруженьки. Отец Селисы продавал семена разные. Ну, не такие, что на поле сеять, а для огорода скорее. А детишки развлекались кто как мог. Но нынче у них была особая почетная миссия - приобрести отрез темно-синего или серого сукна ребятам на костюмчики. У Селисы ж четыре брата да сестренка еще народилась зимой. Малышечка совсем еще. Знаешь, сколько всего надо, чтоб их вытянуть? Ооооо… Воз и пара маленьких тележек! А хочется, чтоб еще не хуже всех! - Что за вопрос! Будто сама не знаешь, как это бывает… - вздернула Анна брови, присматриваясь к суетящейся публике. Вокруг сновали десятки людей, деловых точно муравьи. Тащили покупки. Толкались. Смеялись. Селисин выводок давно уж потерялся в толпе, в поисках дешевых лакомств. Отец им медячков отсыпал на мелкие нужды. Самой Анне ничего и не надо было. Ну, если только по мелочи. Шпильки для волос. Воск пчелиный. И что мать сказала. Ингредиенты для снадобий лекарских. Нарядились обе в лучшие платья. Да, лучшие! Не для бала, конечно, в доме лорда, но по их меркам более, чем приличные. Анна свое любимое напялила. Густого винного оттенка. В нем девчонка казалась себе такой красивой, что мочи нет! Богиня! Почти, конечно. Вырез бы поглубже и ткань подороже… На груди возлежало белое тонкое кружево, купленное в столице, а оттого невозможно любимое. А меж грудей, не особенно-то и больших, но раньше и таких не было, два прыща и только! Так вот. Меж грудей уютно дремал сиреневый платочек, с которым Анна не расставалась ни днем, ни ночью. Иной раз ей мерещилось, что пахнет он тоненько-тоненько каким-то цветочком. Жасмином что ли? И волосы в косу убрала да под платок в цвет платья упрятала. По настоянию матери, конечно. Потому как «Негоже взрослой девице таскаться простоволосой!» Ну, что сразу простоволосой-то? Часть она сплетет в миленькую причесочку. «Пожалуйстаааа, мамочка! Красиво будет!» Конечно, хотелось Анне заместо убогого куска материи повязать на голову эту шелковую роскошь, но уж если матушка решила, что вещица больно дорога, то и другие поймут. Да как пойдут болтать! Мама не горюй! Сплетня на сплетни! И еще… Было такое чувство странное… Будто стоит его показать кому и все. Вот совсем все! Исчезнет из души любовное очарование. Оборвется ниточка, что привязала ее к мальчишке с серебряными волосами. Да она платочек тот даже Селисе не показывала! - Откуда ж мне знать-то? Мать говорит, любовь - глупая выдумка, чтобы дурить девиц! - Не ты ли на пекаря засматриваешься?.. - деланно безразличным голоском поинтересовалась Анна. Плевать ей на провонявшего дрожжами Джереми, но нельзя не признать, что нелепые ухаживания тешили девичью гордость. Вот и держала она парня на коротком поводке: то поманит, то оттолкнет. - Если нужен - не держу. Забирай! - Зря ты так… Счастье свое упускаешь! - с укором заметила Селиса, поддавливая на локоть подруги. - Сытой жизни не хочешь! - Я и без него не пропаду! На кусок хлеба заработаю! - остановившись, Анна резко сбросила селисину руку, ощущающуюся так, будто она не локоть давила, а горло. - А с ним зачахну только… Да как можно-то? С нелюбимым… Особенно, когда знаешь как должно быть! - А как? Как должно? - выпытывала Селиса, тесня Анну с середины дороги, где, зазевавшись, и под повозку можно было угодить. - Радостно, Селли! Только вспомнишь о нем, подумаешь и улыбаться хочется! И все вокруг сразу красивое-красивое! И внутри… вот тут… - ручка накрыла солнечное сплетение, мельком огладив самыми кончиками. - … тепло и щекотно… - Чего? Как это еще щекотно? Как в животе может быть щекотно? - выпучила глаза Селиса, которая, если и ощущала чего в животе, то только если съест чего нехорошего. - Да так… Будто бабочки крылышками щекочут… Приятно ужасно! И смотреть на него хочется… - Анна еще немного подумала и, скромно потупившись, добавила. - И целовать… Губы Селисы брезгливо изогнулись. Целовать? Опыт подсказывал, что это не особо-то и приятно. Слюни чужие, изо рта вонять может, а один вообще е*нулся! Язык ей в рот засунул и давай хозяйничать! Аж тошно стало! Мерзость какая! Девки постарше болтают, мол, от такого что-то где-то там происходит и может захотеться того самого. А то ж еще хуже! Представь только: тебе туда что-то запихивают и… и… Ну, не что-то, а понятно что… Фу просто! Но личико Анны будто светилось изнутри теплым нежным сиянием, а лисьи глазки подернулись легкой поволокой, точно не тут она была вовсе, а где-то с ним… с как там его. Надо ж пройдоха какой! Задурил девке голову! Селиса даже приревновала немножко. Как это ее подруга кого-то больше нее того… любит, короче. Они ж всегда не разлей вода были! С колыбели! Она, Анна… И вот этот негодник! - Ты где шляешься, Джо? - рыкнула Селли, поймав брата за воротник. Дюжий детина с круглым веснушчатым лицом походил на сестрицу, как две капли воды. Сходство было настолько сильным, что казалось смешным. И если Селису мелкие округлые черты лица скорее украшали, то брательника точно нет! В поселке смеялись, мол, Боги хотели двух девок уродить, да перепутали и забыли член у одной забрать. - Вас, куриц, ищу! Давайте скорее! Опоздаем! - не сбавляя ходу, крикнул парень, утягивая их за собой. - Там, на площади, казнь сегодня! Новый лорд лично бошки рубить будет! Мигом встрепенувшиеся девчонки переглянулись, ускоряя шаг. Еще бы! Кто ж не хочет поглазеть на нового лорда! Да еще с мечом в руке! Или с топором? Чем там знать орудовать предпочитает? Подумать только… Редкость редкостная! Видать, случилось что… Иначе хрен заставишь благородных руки марать! На Севере, говорят, такое в порядке вещей, и казнь вершит тот, кто выносит приговор. Лорд, то есть. У них тут проще все было. Головы рубил палач. Один на всю округу. Боялись его до жути. Шарахались. Вот и переехал от людей подальше в Черный замок. Полноводной рекой стекалась толпа к месту пренеприятного зрелища. Неприятного, но притягательного. В чужой смерти всегда есть что-то, что заставляет кровь быстрее бежать по венам. Посмотришь и сразу дышится легче, еда вкуснее, вино слаще, девка под боком теплее да желаннее. Рядом со смертью всегда жить хочется. - Кого казнят-то? - крикнула Анна в спину молочному брату, но ответ пришел откуда-то сзади так, что девчонка, оглянувшись, даже не поняла кто говорил. - Двух убийц, разбойника и дезертира со Стены… - прошелестело над ухом. Точно ветром принесло. И унесло. Со Стены? Дезертир? Да как это возможно?! В самом сердце Речных земель! Незамеченным пробраться через полмира, чтобы здесь глупо попасться да сдохнуть на потеху публике! Площадь здесь была совсем малюсенькая. Ой, да не площадь вовсе, а жалкий пятачок свободного пространства перед старенькой намоленной септой! Здесь вершили редкие казни да справляли религиозные обряды в святые дни. Сегодня почетное место занимала колода с аккуратной впадинкой посреди. Ну, чтобы голову удобнее было укладывать. И караул был. Торжественный! Рыцарей притащили. Облезлых, правда, не таких, как в столице, но какие уж были… Едва ступив на площадь, Анна почувствовала, как сердце против воли ускоряет ритм. Быстро-быстро стучит, будто молоток о наковальню в руках умелого кузнеца. Странное ощущение заполнило до краев душу и потянуло вперед в самую людскую гущу, где давились, пинали локтями, материли… Какой-то мерзавец даже за задницу ущипнул! А Анна все рвалась и рвалась вперед… Видеть. Нужно видеть. Иначе… Иначе… что будет иначе девчонка не знала, но будто бы знало что-то внутри нее… Пронырнув под рукой жирной тетки, Анна проскользнула еще немного вперед, чтобы высунув лисьи глазки из-за плеча толстого бородатого мужика увидеть… … ЕГО… Не заметила девчонка ни взмаха полутораручного меча, ни покатившейся с глухим стуком головы, ни ручья крови, ударившего из обрубка, служившего дезертиру долгое время шеей. Верой и правдой, кстати сказать, служившего. … только ЕГО… Статная фигура с непозволительно узкой талией и широкими плечами, затянутая в коричневую кожу превосходной выделки с теснением в виде драконьей чешуи на плечах. Серебряная коса, кончиком своим щекочущая поясницу. Длинные пальцы, брезгливо обтирающие холод стали от алых капель услужливо подсунутой тряпицей. Анна еще не видела его лица, но уже знала, кто перед ней. Ей же ромашка предсказала, помните? А она, родная, не врет никогда! - Джонни… - растаял в одобрительном гуле толпы растерянный шепот.***
Убивал Рейнор и раньше. Не так, конечно. Не на показ. Попал как-то в заварушку в Блошином конце. Дое*ались до них с Эйгоном любители крысиной похлебки. Ограбить хотели. Да жалко что ли? Берите что хотите! Да вот беда коса эта гребанная возьми да выскользни! Увидали ее ублюдки и давай ржать, а потом вдруг старший хвать его за патлы, на себя тянет и шепчет гаденько «Ну, что проверим насколько эта девочка сладенькая?..» и шлеп по заднице. Хвала всем Семи небесам, что нож под ребро отлично сбивает похоть с разгоряченных подонков. Но вот смотреть, как корчится в предсмертных муках твоя первая жертва, было неприятно до тошноты. Запомнил принц стекленеющие темные глаза навсегда. Еще слеза из одного кап. Чистая-чистая. Будто внутри мрази этой еще теплилось что-то человеческое. Потом еще убивал. По приказу отца. В подземелье. Мать едва в обморок не упала, когда узнала, зачем Эймонд сыновей вниз водил. «Смерть надо знать в лицо, и не бояться.» брезгливо бросил он в ответ на ее стенания о страшном грехе и чем-то там еще таком, религиозном. И теперь был благодарен и судьбе, и отцу за тот невеликий опыт, что помог с честью выдержать испытание. … В тот, самый первый, вечер под сводами Харренхолла, они пили до поздней ночи. Все, кроме Рейнора. Тот цедил по каплям слабенькое вино, ссылаясь на и без того болезненное состояние. Смотрел. Слушал. Лорды пьянели. Разговор из официального становился все более личным. Расслабленным. Альберт болтал о женщинах, не переходя, однако, допустимых в высоком обществе границ. Лорд Блэквуд все бубнил про налоги. - Молодой принц наверняка считает дома, отказавшиеся платить Короне, неблагонадежными. - говорил он, поглядывая на Рейнора поверх бокала золотого арборского. - Спешу разуверить, ваше высочество. Как только вы обвыкнетесь в нашем краю, то поймете, что мы задыхаемся. Все! Так ведь, милорды? Напряженно переглянувшись, лорды закивали. Не все. Лоренс Талли уставился в тарелку, где сиротливо лежало обглоданное кабанье ребрышко, а лорд Уэйн изображал холодное безразличие ко всему происходящему. - Без малого двадцать лет минуло, а мы все платим. Король полагает, у нас был выбор, но наши дома предпочли вашу тетку истинному правителю. - Это не так? - равнодушно поинтересовался Рейнор. Пальцы неосознанно снова и снова возвращались к плечу, бережно потирая сквозь плотную ткань. В очередной раз юноша перехватил насмешливый взгляд лорда Уэйна, ясно говоривший, что тот считает принца в лучшем случае неудачником, а в худшем - полным ничтожеством. - Прошу извинить, но нет. Не так. Когда на наши земли пала тень крыла Красного змея, выбор оказался проще: присяга женщине или смерть. Снисходительный тон, коим лорд Блэквуд читал историческую лекцию о делах, свершившихся еще до рождения Рейнора, а значит едва ли его волновавших, раздражал, но приходилось терпеть, по возможности не подавая вида. - Едва ли стоит теперь об этом. Принц Рейнор едва переступил порог Харренхолла. - Лорри наконец оторвался от созерцания объедков, впившись лазурными невинными глазами в лорда Блэквуда, годящемуся ему в отцы, если не в деды, и тот, недовольно крякнув, замолк. Другие обсуждали окончание сева. Беспокоились о том, чтобы лето не было засушливым. Два безводных года к ряду - перебор! Чтобы кто не думал, а народ тут мирный, работящий. Жизнь, правда, тяжелая. Да что поделаешь! Вот и церковь учит смирению. Глотали вино, что воду, да прикидывали, как урожай выгодней сбыть. Говорили тосты. - За ваше здоровье, принц Рейнор! - поднял кубок лорд Талли, учтиво склонившись. - Мы счастливы, что наконец Корона обратила на нас свой взор. И рады видеть, как оживает сердце наших земель - замок Черного Харрена. В скорости под ваше управление вернутся и земли, принадлежавшие роду Стронгов. Уверен, благодаря вашему вниманию, Речные земли будут процветать в сытости и благоденствии. За вас! -За принца Рейнора! - нараспев подхватили лорды. Кивнув, Рейнор осушил кубок вместе со всеми. Хоть и был принц еще крайне юн и падок на неприкрытую лесть и похвалу, но не знать, что именно Риверран негласно правит Простором, не мог. Неужто придется сражаться с Лорри и собственной кузиной за власть? Хотя молодой лорд Талли непрестанно сетовал на то, что его авторитета никто не признает и местная знать давно уж распалась на мелкие группы, в каждой из которых есть свой лидер. Да полно! Неужто отец отдал бы за него Джей, если бы существовало хотя бы крошечное сомнение в его верности?! Эймонд боготворил племянницу, позволяя ей все. Даже больше, чем собственным сыновьям. О чем говорить, если он подарил Джехейре драконье яйцо? Красное. Горячее. Оно вскрылось еще до рождения Рейнора, явив миру такого же алого дракончика с черными перепонками в крыльях. Огненный вихрь рос не по дням, а по часам на радость наезднице, полагавшей его скорее любимым питомцем, а не могучим оружием. Мдааа… Он мог достаться Рейнору. Но, похоже, во все времена вторым сыновьям будет принадлежать только то, что они возьмут сами. Скажете, что у принца есть Харренхолл? Сегодня есть - завтра нет. Это ж дело такое… Что пришло легко, может также легко и уйти. А дракон был бы только его. … Был бы… Пальцы вновь неловко ткнулись в плечо, вызвав дискомфорт, граничащий с болью. Рейнор скривился. -Ваш отец - прирожденный убийца. - развязно заметил лорд Уэйн, молчавший весь вечер, и вцепился в Рейнора холодными серыми глазами. Все замерли, внезапно заткнувшись на полуслове. Глаза обратились к говорящему, и юноша про себя отметил, что не так уж они и пьяны, как казалось всего секундой раньше. - Это комплимент. - ухмыльнулся тот, подняв повыше кубок. - Не у каждого хватит духу положить тысячи на пути к цели. Король Эймонд смог и оказался на троне. А вы, принц Рейнор, смогли бы сделать то же самое? При необходимости, разумеется… Пить перехотелось окончательно. Крылья носа затрепетали, шумно втянув воздух. - Что именно, милорд? - начал он тихо и будто бы немного растерянно, на ходу набирая мощь и силу. - Бросать подданных в топку войны, не считаясь с потерями? Сжигать невинных? Казнить предателей, осмелившихся поднять оружие против истинного короля? - уголок рта едко пополз вверх, придавая лицу особо мерзкую высокомерную гримасу. - Я от крови дракона. Не забывайте об этом. Наступившую тишину разрушило хрюканье Альберта. У бедняги с перепугу вино пошло носом, и он долго не мог откашляться, переключив на себя все внимание. Не хватало еще, чтобы сын десницы околел в первый же день под сводами Харренхолла! - Мы помним, мой принц. - склонил голову лорд Випрен, пока Уэйн, прятал насмешку в ледяных глазах. - Но помнит ли чернь? Мы отдадим вам в управление часть земель, и должны позаботиться о том, чтобы вас приняли, как своего лорда. - Здесь не уважают волю короля? - Рейнор фигурно изогнул бровь. - Если говорить без обиняков… Вашего отца здесь не любят по понятным причинам. И будет стоить многих усилий отделить вас от него в умах простых людей. Было бы неплохо, чтобы в вас увидели оплот законности. Лорри слегка кивнул, а лорд Блэквуд одобрительно воздел к своду чертога указательный палец. - Желаете предложить что-то конкретное? - холодно и несколько настороженно поинтересовался Рейнор. - Если позволите, ваше высочество… В скорости намечается ярмарка в Броуди… Это городок неподалеку. Будет много народа. Было бы неплохо, если бы от вашего имени зачитали распоряжение о снижении подушевой подати, скажем… на одну седьмую. Там же официально огласят во всеуслышание ваш новый титул и прочее. А еще… Твердый голос раздражал Рейнора. Он что его учить вздумал?! Этот мужлан будет диктовать ему что и как делать? Желваки ходили под тонкой кожей, и те, кто знал Эймонда, весьма ясно узрели отражение его гнева в лице юного принца. Медленно выдохнув, Рейнор кивнул, разрешая говорить дальше. - Как вы относитесь к казням? … Обдумав, принц согласился… Только имея серьезные намерения, лорд возьмется вершить приговор, вынесенный его именем. А с тех пор, как отец подписал указ о его назначении, именно Рейнор стал вершителем судеб в этом уголке Вестероса. Простой люд уважает силу и ответственность. По крайней мере, так мнилось юнцу.***
Безудержная радость смешивалась со страхом ошибиться, когда Джон обернулся. Острие меча уперлось в мостовую, а руки легли на эфес. Лицо его, обычно живое и эмоциональное, было недвижно и лишь в уголках рта таилась презрительная циничная ухмылка. Не было ничего в нем от простака, таскавшего приглянувшуюся девчонку по закоулкам Королевской гавани. Посреди площади стояло божество из древних валирийских сказаний о войнах меж землей и небом. Анна о таких, правда, и не слыхала, но если б слыхала, то сразу бы и поняла, почему он кажется таким инородным всему этому грязному месту. Труп незадачливого клятвопреступника оттаскивали прочь, освобождая место для новой жертвы, а Анна забыла, что нужно моргать и дышать. - Пощады! Принц Рейнор! Пощади! Не творил я зла! - вопил следующий осужденный, пока его тащили к колоде, обильно омытой кровью первой жертвы. Ноги и руки вконец онемели и не ощущались. Сердце стучало в горле, в висках, пульсировало в глазах разноцветными бликами. Слова доходили с трудом, словно сквозь толщу воды. … Принц… Рейнор… … Принц… - Что тебе необходимо знать, чтобы согласиться? - Кто ты… Чем занимаешься… - … сын короля Эймонда Таргариена, первого сего имени. Занимаюсь всем, что подобает принцу... кланяюсь лордам… целую пальчики их дочерей... - Может у вашего высочества еще и дракон есть? - Может и есть. Глаза стали слезиться, и Анна наконец-то моргнула в надежде, что это всего лишь морок и, если проморгаться как следует, то все станет на свои места и юный принц Таргариен не будет выглядеть так как ее… ее… слово «любимый» отчего-то вызвало гнев, стремительно поднимающийся из глубин девичьей души неудержимой волной. Пару седьмиц назад, сразу после праздника в честь окончания сева, по Хиллсайду пронеслась новость: Харренхолл обрел нового хозяина. Ой, сколько шороху было! Кто, да что, да как… Вопросы множились, нарастая снежным комом. Стоял же Черный замок пустой почти двадцать лет и дальше бы простоял! Жуткое место! Говорят, там в главном зале, ну том, где стена пробита, призраки балы дают. Все там - те, кого первый Таргариен убил, и Стронги все до последнего. Слыхали эту леденящую душу историю? Да все ж знают! Не мне ее повторять! Король-то с катушек слетел и всех мужчин порешил. Даже младенцев не пощадил! Крови было по щиколотку! Да что уж там! По колено! Со двора рекой вытекала и прямиком в Божье око. Вода поутру розовая во всем озере была. Вооот… А потом, чуть погодя, добил остальных. Хотя может то уж и не он был. Худые времена были! Ох, худые! Ребята местные быстро разнюхали, что небольшой отряд вошел в Харренхолл да там и остался. И день, и ночь трудятся - красоту наводят. Лорды местные как на работу туда ходят. Дары возят. Мебель, ткани, посуду. Все, что разгромили да разворовали во время войны и после. Ой, да раньше там разбойники жили и сброд всякий. Говорят, один даже детей ел! Ловил и кожу живьем сдирал! Не слышали? А Анна слышала! Она пару раз нос в ворота сувала. За что от матери получила по первое число, а заодно и по второе, и по третье. А тетушка Алис оооочень редко ее наказывает. Любит сильно! Одна она у нее! А потом бах! Полтыщи гвардейцев! Анна сама видела бесконечную вереницу людей и обоза. Без знамен, правда. Знамена ж когда поднимают? Верно! Когда война! А сейчас чего их поднимать-то? Селиса прискакала тогда и с порога как затрещит: - Никогда не угадаете кто теперь хозяин Харренхолла! Принц Рейнор Таргариен! Целый ПРИНЦ! Говорят, мальчишка совсем. А отец ему такой надел отвалил! Просто так! Представляете? Говорят, он теперь еще и наместник короля в Речных землях. Лорды на поклон к нему собираются. Наши вон уже все там и еще с севера кто-то притащился! Анна мимо ушей и пропустила все. Матери нехорошо стало. Пришлось быстрее травы ее искать да в постель укладывать. Какой уж тут принц? Не их это забота. Потом, правда, мать с нее слово взяла, что не сунется Анна в проклятый замок никогда и ни при каких обстоятельствах. За руку ее схватила, притянула к себе пониже да давай шептать. Клянись, говорит, Матерью Всеблагой да Девой Пречистой! Ну, Анна и поклялась. Трудно что ли? Не трудно! И все. Так и жили бок о бок. Пару раз гвардейцы в поселок заходили. Закупались съестным. Тихие ребята. Даже не приставали ни к кому! А оно вон как оказалось… - Ублюдок… - сквозь зубы прошипела Анна, рассматривая ледяное лицо принца. Да если б можно было, она бы прямо сейчас ему глаза выцарапала! Скучно ему в замке видите ли! К девкам простым цепляется! Леди, поди, перевелись? Еще целоваться лез! А она и повелась. Дура! Как есть дура! Да как можно было не заметить, что само в глаза лезло?! Чистенький весь. Одежка новенькая, не затасканная. Волосы эти. Слова умные всякие. Денежки опять же водятся. Всех знает. Да она ж видела, как золотые плащи в глаза ему боялись смотреть! Чуть в замок не затащил. Ой, идиотка… И хлеб белый, и сыры… И вина такого Анна отродясь не пила! Слаааадкое и густое, как кровь. А запах какой? Ну, где это видано, чтобы мужик цветами пах?! Про платок и говорить нечего! Не видела! Да что уж там! Вообще ни о чем не думала. Ходила, как идиотка, с пустой головой да на профиль его острый исподтишка таращилась. Чудо ж такое! Не лицо, а месяц в ясную ночь. Нигде таких нет! Совсем… А он…Подлец! Хитрый, как ящерица! Эх, дура… Напридумывала себе любовь какую-то. Нет ее вовсе! Одна подлость! … Очередная голова рассталась с телом, покатавшись под ноги принца. Ни одна мышца не дрогнула на мраморном лице. Стоял он каменным изваянием да смотрел поверх голов. Еще бы! На кого тут смотреть? Нет тут достойных его взгляда. Так, пыль одна. - Подлый ублюдок… - повторила Анна еще раз, вспоминая поцелуй тот, ставший теперь поперек горла. За злыми алыми пятнами, роем клубящимися перед глазами, Рейнора уже не было видно. Что он там сказал ей? «Ты лучше всех»? Ага! Как же! Нищенка из дыры, которой ни на одной карте не сыщешь! Лучше всех этих леди в шелках и атласе? Может лучше той девчонки, жены его братца, с серебряными волосами настоящей валирийки? А она поверила. И словам, и губам, и пальцам длинным, что так ласково сжимали ее ладонь. Анна даже губы отерла брезгливым резким жестом. Вот кто прав, так то матушка! От таких, как он, подальше надо держаться. Но кто мог подумать… … Последнего осужденного, промышлявшего разбоем вдоль Королевского тракта, принц помиловал. На Стене такой придется как нельзя лучше. Герольд зачитал официальную бумагу о свершившейся по закону казни с предостережениями от дурных дел. Все стали расходиться. Сновать перед носом. Анна скакала резвее, чем твоя блоха на плешивой собаке, пытаясь увидеть, куда поведут Дж… принца, то есть, но роста не хватило. А то бы она точно догнала его и пощечину влепила! Пусть хоть руку потом отрубит, хоть голову! Понял бы как над девками насмехаться! Ублюдок… Рука было потянулась за шиворот, чтобы вытащить платочек, изодрать да клочки в пыль под ноги толпе швырнуть. Не дошла. Прижалась поверх истерично колотящегося сердца и, ослабев, скользнула вниз.***
Прихотливо изогнутой лентой вилась дорога меж невысоких холмиков, то поднимаясь на небольшие возвышенности, то старательно огибая их. Поля вокруг зеленели сочными побегами овса, что мерно шевелились под слабыми порывами теплого восточного ветра точно безграничное травяное море. Сколько сил потрачено, чтобы обиходить беспредельные пустоши! Не измерить! После войны и пахать-то некому было, а поди ж ты! Народились новые… Залечила земля-матушка и ожоги, и раны. Поглотила сотни безжизненных тел, которые и похоронить по чести некому было. Скрыла зеленым покрывалом следы пожарищ да руины домов и замков. А души, обожжённые, остались. Вот идет человек. На вид себе самый что ни на есть обычный, а под кожей – пепел, на коже – шрамы. Не человек – тень былых злодеяний. Изломанный. Искалеченный. Мало их осталось-то. Но память, что носят они в себе, страшна и жестока, что драконье пламя. - Ты чего такая бледная? - Селиса тревожно сжала ладонь подруги, находя ее вид противоестественно болезненным. - Точно покойника увидала… - Скажешь тоже! - в голос хохотнул Джозеф. - Все видали! И не одного! Из меня чуть окорок с элем не выскочили… Не все же такие бесчувственные, как ты! - Это я бесчувственная?! - взвилась Селиса. - Да я… Чувственная я! То есть чувствительная! И поскольку братец Джо продолжал ржать, пытаясь одновременно перекривлять возмущенное сестринское лицо, злобно добавила: - Ой, всё! Иди ты знаешь куда?! Невидящие фиалковые глаза быстро скользнули по знакомым каждой веснушкой физиономиям и опустились к коленям, на которых покоились крепко сцепленные руки. После нервного потрясения в голове было пусто, и только обрывки мыслей и образов хаотично роились в мозгу, сталкиваясь и разбиваясь одна о другую. А в груди что… Вы и представить не можете! Нитка та, алая, за миг вся вернулась. Да не аккуратным моточком, а скомканным перепутанным клубком. И теперь пульсировала часто-часто. Больно-больно. - … представляешь, кого встретила? Толстушку Рози! - поддела Селли Анну локотком. - Еще толще стала! Жирная, что головка свежего масла! - С Эмблсайда? - без должного энтузиазма спросила Анна. Да будь она в порядке мигом бы загорелись лисьи глазки алчным завистливым огоньком. Это ж не ей, а подруге повезло собрать новенькие свежие сплетни! А это ж самое ценное! - Да! Да! Она! Такое говорит, что кровь в жилах стынет! - Селиса замерла до краев полная гордости за то, что именно ей повезло разжиться новостями. Да еще какими! Закачаешься! То ж всем известно: любят простые люди скабрезные истории. И непростые тоже! Да погрязнее! Да чтобы еще с подробностями непристойными! А тут ТАКОЕ! У Селисы у самой кровь побыстрее по венам побежала от ТАКИХ новостей. У них же тут обычно спокойно. Тихо. Мирно. Только если по пьяни кто начудит, а знать вообще тихая. Была. Пока лорд Элмер живой был. Чего взять со старика-то? А теперь вон этот новый. Сын его старшенький. Нашлялся х*р пойми где и прискакал прямиком к дележу наследства. Всю пенку и снял. Телегу покачивало на многочисленных неровностях. Солнце настойчиво пекло макушку. И Анна ощущала себя так паршиво, будто еще немного и распластается она на дне повозки без чувств, уткнувшись носом прямиком в грязнющие сапоги Джозефа. - Дочку портнихи помнишь? Забрал ее лорд себе! В замок! – не дождавшись уточняющих вопросов, затрещала Селли. - Зачем? – тупо спросила Анна, просто потому что подруга ждала вопроса. Что им за дело до какой-то там девчонки? У нее вон сердце может разбилось, а никому и дела нет! - Ясно зачем… - хмыкнул Джо, нахмурившись. Опять богачи распоясались! Девок себе берут, каких вздумается… Слыхали они, конечно, о праве первой ночи. Но то ж где-то таааам… Не у них, в общем. А здесь никогда такого не знали! - Ага… Ясно… - протянула Селиса, потупившись. – Утопилась она. - Что?.. – Анну как ошпарило. Мигом дошло про что подруга болтала. Даже про принца Джона своего забыла! На секундочку только, правда. - Говорят, два месяца с ней развлекался, а потом выкинул. Она до дому вернулась, а там… Ну, сама знаешь… Не любит никто порченных. Таскались за ней, да всё кричали «Шлюха! Шлюха!». Родители в сарай выперли. Со скотиной спать. – торопилась поскорее все выдать Селли. – Вот… Утопилась. В озере нашем. - В Оке что ли? – тихо спросила Анна, пытаясь как-то уложить весь этот кошмар в собственной голове. Как же так-то? Жил человек, жил, а потом вдруг твари какой-то развлечься захотелось. Шлюх же мало! И все… Загубил. Была девчонка и нету. На корм рыбам пошла. Горечь волной подступила ко рту. Права мать! Всегда права! Кругом одна опасность! - Да. В Оке. Теперь уж никто не тронет… Драконы защитят. – глухо буркнула Селли, осенив себя символом веры, чтобы тут же заверещать. – Айяйяяяяяй… Бах! И упала на дно тележки. А сверху на нее Джозеф. Папаша ихний так и вовсе с повозки скатился. Одна Анна прямо сидеть осталась. Только голову вверх запрокинула навстречу серебряной туше, что с оглушающем клекотом пронеслась над ними, обдав горячим смрадным воздухом. - Что это?! Демон, да? - не разгибаясь, вопила Селиса, пытаясь закатиться под лавку. Фиалковые глаза сердито проводили прекрасную ящерицу с пустым седлом на спине. - Его дракон. – злобно выдохнула Анна.