Целебные танцы

Часто случалось в жизни Ют Лунга, что за ночь не удавалось урвать ни часа сна, только под утро находя в постели покой. Случалось это по разным причинам: того хотел босс, переговоры затянулись, в доме шум, или, что самое страшное, под кроватью прятались монстры. Но по вине плавящегося от температуры телохранителя — никогда. Бланка лежал, нацепив очки на нос и пытаясь вчитаться в книгу, пока сон его не брал, а Лунг, по глупости своей, просто ждал, когда Бланку, наконец, сморит в сон. Это был второй их день на Карибах, а этот шкаф сумел то ли что-то подцепить, то ли не уследил за раной, и стал не ходячей стеной, а печкой. Держался он весьма стойко, только вот жаропонижающее никак не действовало, а сна у Бланки не было ни в одном глазу. Придется терпеть. – Ют, – позвал Бланка нежно, видимо, не заметив, что тот уже задремал, сидя скрестив руки. Лунг сделал вид, что не спал, и хмуро обернулся к мужчине. – Чего тебе? – Ты умеешь танцевать? Это был настолько неожиданный вопрос, что сознание Лунга ещё несколько секунд его игнорировало, прежде чем Ют понял, о чем идёт речь. Он выпрямился, беззвучно прочистил горло и отвернулся, будто за окном их коттеджа происходило что-то куда более интересное. – Умею. К чему вопрос? Там за сорок перевалило, что ли? – И, как ни в чем не бывало, протянул белую ладонь к его лбу. Однако прежде чем коснуться его, Бланка успел перехватить руку таким аккуратным жестом, что у Лунга вместе с этим перехватило дыхание, и он опомниться не успел, как пальцы Бланки скользнули по его костяшкам и тут же спрятались в одеяло. – Можешь станцевать мне, Ют, пожалуйста? И Лунг отключился. Его убивала не сама просьба, а то, в какой ласковой манере она была озвучена. В каждой букве слышалось, как сильно Бланка не хотел настаивать, как хочет увидеть, но будет уважать отказ Лунга как ничей другой. Теперь температура поднялась уже у него: плечи вздрогнули, а прикосновение будто проникло через поры, впиталось и дало корни в нем, так это было прекрасно. У Лунга такого никогда не было. Были приказы, были фетиши и прихоти Дино, были требовательные гости, но не такого равенства и уважения. Лунг жил на поводке, пусть и на элитном, но все же самом настоящим, и отношение к нему было соответствующее. Только вот с Бланкой он никогда не ощущал свое прошлое, как с другими. Если честно, с ним забывалось очень многое, и Бланка никогда не допускал, чтобы Юту с ним было хуже, чем в одиночестве. И хотя Лунг был гордым и хотел было съязвить, на грубость у него не повернулся язык. С губ слетело только: – Извращенец. Но, конечно, ничего и близко не имел в виду. Он видел настоящих извращенцев. И, к сожалению, не только видел. Бланка замер, но расслабился, стоило Лунгу опустить ноги на деревянный пол и спиной к мужчине начать выбирать музыку в телефоне. Из динамиков полилась размеренная, немного тревожная музыка. Короткие всплески и протяжная мелодия после. Ют неторопливо встал спиной с кровати и с того момента, как смог подключится, развёл руки в стороны. А дальше началась магия. Это был гораздо более женский танец. В традициях Китая мужской танец больше напоминал боевой, с грубыми позами и неоригинальными движениями, тогда как женский завораживал настолько, что заставлял поверить в невесомость вокруг танцора. Неестественность — слово, которое приходило на ум Бланки не раз в эти короткие минуты. Лунг не казался живым. Живые люди ошибаются, могут дрогнуть, качнуться. Но ни одна складочка одежды не лишняя, ни один звук не заполнил комнату ни на секунду, ни один волосок из его идеальной причёски не выбился. Даже оголенная моментами кожа светилась изнутри холодно и прозрачно, призрачно и пугающе. Лунг поразительно контролировал свое тело. Словно марионетка с подвешанными за ниточки суставами, руки и ноги поднимались, не вовлекая в это остальное тело, выписывая в воздухе изящные петли и скручиваясь в мягком повороте. В его танце не было рисунков, он практически стоял на месте, но его координация, внешная невесомость и равновесие создавали ощущение полёта или вечного течения реки. Лунг и был в тот момент самим изяществом, будто он состоял из воды и тёк, не давая себе утекать. Тонкие пальцы лентами вплетались в волосы, фарфоровая спина гнулась, он весь напоминал бесконечно раскрывающийся и закрывающийся бутон. Только ханьфу шуршало, а не лепестки, слетая то с одного плеча, то с другого. Бланка чувствовал себя во сне, наблюдая за Лунгом. Он мог ожидать, что тот согласится на его внезапное предложение, но что все обернётся так — нет. На время танца он почти забыл, как дышать, а моргать особенно боялся — ни секунды не хотел пропустить. Бланка опасался, что заставил его, что стал одним из многих, кто приказывал, особенно страх усилился, когда услышал в свою сторону нелестное обращение, но после того, как Ют невесомо опустился на кровать и Лунг был спокоен, а Бланка не увидел в выражении его лица, в положении тела дискомфорта, или того каменного выражения лица, которое появлялось при его работе, он успокоился. Бланка начал распознавать это выражение совсем не сразу: только когда внимательно стал наблюдать за Ютом после тяжелого дня. И, наверное, большую часть времени с Бланкой он был самим собой: уставшим, недовольным мальчиком, прячущим все свое за занавесом из волос и заливающий все это вином. Хорошим, надо сказать. Единственное, что Бланка одобрял в этой привычке. – Ты, – Бланка потерял контроль над своим телом, не в силах пошевелиться. Он чувствовал себя околдованным древними, сильнейшими чарами, но только вот не спешил из них выпутываться. В этом самом мгновении хотелось остаться надолго, возможно, даже навсегда, и Бланку не покидал ощущение, что это засасывало его все больше и больше. – Невероятный. Ют Лунг прыснул. Руки и колени не дрожали, он выполнил все верно, но отчего же тогда так бешено стучит сердце? Он пытался скрыть это, проходя б по всей длине волос, но Бланка все равно уловил нервный ком в его горле, суетливость рук и сбившееся дыхание. – Знаешь, ты мог и.. – Ты можешь замолчать? Бланка не на шутку встревожился. Он сел в кровати, разглядывая Лунга со спины, думая, во власти ли он как-то поправить положение, но не успел одуматься, как Лунг повернулся к нему (кажется, менее бледный, чем обычно) и нахмуренно оглядел. – Ложись обратно. Ложись, я непонятно говорю? – Лунг легонько толкнул его в грудь и пристроился там же, где был, кажется только, что ближе. Из-под одеял достал забытую книгу, стал придирчиво осматривать, пока Бланка с еле заметной улыбкой понял, что Ютом движело не чувство долга, не похоть и даже не забава. Бланка вдруг увидел в этом серьёзном лице мальчика, как будто все беды не смогли взрастить из него мстительную машину по получению информации. Мальчика, который хотел любви и признания. Заботы и теплоты. Защиты и поддержки. И, видит Бог, Бланка был готов предоставить ему все это. Только теперь надо было переждать температурную ночь, чтобы завтра отблагодарить юного Господина вкусным завтраком в постель. А пока.. – Буду охранять твой сон. Поменяемся ролями. Только если уснёшь прямо сейчас, – Ют, казалось бы, угрожающе повернулся к мужчине, и тот, скрывая под одеялом улыбку, кивнул и прикрыл глаза.