в коробке

— Босс! Тут такой пиздец, ты просто обязан видеть! Главная проблема подчиненных, которые подбираются к тебе слишком близко и начинают ощущать в свою сторону симпатию — то, что эти дятлы теряют всякое чувство такта. Они на одной из мелких баз, у Содзе наконец-то сраный перерыв на недельку от всякой беготни по мелким делам и разбирательств с бизнесом, от которых голова только трещит. Он позволяет себе расслабиться. Проще говоря — заказывает девочку, снимает себе неплохую юдзе; девица резвая, тощая, но формы у нее — самый сок. Он наконец-то разделывается с оби и стягивает с нее кимоно, девица бодро на него запрыгивает, говорит, мол, хочет быть сверху — всегда пожалуйста, Содзе только рад раскладку поменять, лишь бы интересно было. Руками она работает превосходно, ртом — еще лучше, а ноготками так и тянется к татуировке, пытаясь ее так и эдак рассмотреть, это даже по-своему забавно. Они оба снюхивают немного кислоты из нового завоза, и, вот, только они доходят до точки, когда он вот-вот достигнет нирваны, блаженства, в общем, закайфует по-полной... Один из близнецов — бога ради, Содзе их не различает, они же, блять, одинаковые — врывается в комнату с пинка распахивая дверь и целую секунду ошалело смотрит сначала на голую девицу верхом на Содзе, а потом на самого босса. На удивление обходится без женского визга, юдзе просто злобно таращится на бритого болвана, но Содзе хватает неаккуратно попавшую под руку бутылку и швыряет в проход, отчего близнец крякает и вываливается в коридор. — Дебил сраный! Стучать не научили?! А ну съебался! — Да бля! Там этот прибыл, важный хуй с косичкой! Мгновение требуется Содзе, чтобы понять, что речь идет о боссе из «Хисяку». У него крайне дебильное имя, поэтому Содзе про себя называет его «еловый мужик», из-за магии, и весть о прибытии столь крупной шишки мгновенно рушит всю атмосферу. Юдзе тоже это чувствует — вопросительно смотрит на Содзе, мол, продолжим ли потом, но тот чувствует, что после встречи с боссом настроения не будет и вздыхает. Пихает ей в руки толстую пачку иен, за что награждается смачным поцелуем с языком, и собирается. Бритый придурок, как верная собачка, сидит у двери на коленях и вскидывает голову, когда Содзе выходит. — О, быстро. Я думал, скажешь ответить, типа, ты занят. — Если я так отвечу, этот хер меня сам навестит, а мне совсем не улыбается встретить его с опущенными штанами, — Содзе дает смачного пинка близнецу, и тот с гоготом поднимается. — Вставай, ебень. Он не говорил, зачем приехал? Если «Хисяку» решают навестить тебя, то обычно жди беды. Содзе уясняет это за десять лет работы: от этих людей добра не жди, они как паразиты, но с ними у него симбиоз. Обычно ему плевать на этих господ, как и им — на него, они пересекаются только по случаю, да и то обычно через посредников. Посредники Содзе нравятся больше, они без гонора, а еще знают свое место. Эти же… С другой стороны, ему плевать. Скорее всего этот хмырь притаскивается лично из-за аукциона, который будет… когда-то там будет. — Мне? — близнец заходит смехом. — Я для него просто мальчик на побегушках. Не станет он со мной болтать. — Если думаешь, что он меня побольше ценит, то заблуждаешься. — Ну и зачем? Содзе резко останавливается в коридоре и оборачивается на близнеца. Подчиненные, подбирающиеся к тебе слишком близко — обычно проблема, но Содзе нравятся эти два долбоеба. У них моральная позиция гибче, чем у правительства, обеляющего военных преступников у себя на подкормке. А еще братья хорошо работают и задают мало вопросов, что высоко ценится в наемниках. Он интересуется не потому что искренне не понимает, почему Содзе все еще под пятой у «Хисяку». Ясное дело, что от таких людей так просто не уйти. Он искренне недоумевает, почему со всеми своими связями Содзе не ушел в подполье глубже. «Хисяку» — не панацея, он может действовать и сам. Рынок прежде всего знает его, а не их. Содзе задумывается всего на секунду. «Хисяку», государство… — Разницы нет. — Зато не под сапогом у большого дяди. — Везде одинаково, приятель. Единственный выход — бросать. Но развитие, друг мой праздный, одна из причин эволюции человека. Я не могу весь день сидеть на жопе ровно. — Да с твоими-то ресурсами, небось, можно было укатить на Окинаву и жить припеваючи. Можно, конечно. Иногда Содзе так и хочет сделать, особенно когда алкоголь в голову ударит, но он не дебил, чтобы отворачиваться от такого бизнеса. Да и кто ему даст? Продавцы оружия точно так же, как военные преступники, сидят на подкормке правительства. Как сидел Рокухиро Кунисигэ. Какой ярлык не вешай — все равны. — Скука. — Ну это уже повод солидней, да? И ржет, собака. Содзе закатывает глаза, но беззлобно. Он выходит в зал, где на диване раскидывается упомянутый хер с косичкой. В руках у него пиала с сакэ, и он приветливо поднимает ее, когда Содзе подходит ближе и отвешивает короткий поклон. Будь его воля — послал бы нахер, но Содзе еще жизнь дорога. Он не дурак и знает границы дозволенного. Проверять их не хочется. — С чем пожаловали уважаемые господа? — У меня для тебя небольшой подарок, Содзе. Содзе ждет чего-то обыденного. «Подарки» от таких людей обычно либо скучны, хоть и полезны, либо попросту не представляют из себя никакого интереса и нужны чисто для поддержания хороших отношений. Как вежливое приветствие, вся эта белиберда про этикет. Он уже думает, что там наверняка будет какой-нибудь крот или кто-то из правительственных магов, мол, зацени, Содзе, эта крыса у нас шпионила, можешь делать с ней, что угодно, но вместо этого маг «Хисяку» ставит перед ним чемодан. Судя по тому, как он его поднимает — тяжелый. Разделал что ли кого?.. Жестом он приглашает Содзе открыть кейс, и тот пожимает плечами. Внутри... лежит глыба. Вау. Столь важный гость, чтобы подарить целый камень? Стандарты с каждым днем все ниже и ниже. — Это не просто булыжник, — с улыбкой поясняет маг «Хисяку», видя слегка озадаченное выражение собеседника. — Это небесный камень. Сначала Содзе смотрит на того, будто на умалишенного. Потом обратно на камень. Материал для зачарованного клинка? Тут? — Датенсеки? Смеетесь? На него же наложило лапу правительство. — Как видишь, не на весь, — пальцы мага пробегают по крышке чемодана, и он аккуратно закрывает его, после чего подвигает к Содзе. Тот все еще не верит, потому что, ну бога ради, откуда тут несколько кило небесного камня? Ему радоваться или что? Впервые так озадачивают. — Я знаю, что ты проявляешь некоторый интерес в отношении, гм, наследия Рокухиро Кунисигэ. Назовем это нашей небольшой инвестицией: я отдаю тебе кейс, а ты попытаешься сделать с этим что-нибудь интересное. Вашу мать, проносится мысль, можно же сковать свой собственный меч. Настоящий!.. Да за такое можно простить даже сорванный вечер. Но небесный камень ядовит. Содзе, как бывалый на подполье, знает, что «Хисяку» отдают ему ценный металл не только в благодарность за верную службу, из-за большой любви к Рокухиро, о, нет, они делают это, потому что им нужна подопытная крыса, и Содзе с удовольствием за эту роль возьмется, потому что он и сам бы попросил, знай, что у них вдруг завалялось такое сокровище. Он еще раз смотрит на кейс, после чего резко поднимает взгляд на своего гостя. — Когда нужны результаты? — Не торопись, — улыбается тот. — Можешь поиграться. Поиграться. Поиграться, понимаете ли! Ебаный важный хуй. Содзе знает, что такому в лицо нахамить — все равно что добровольно подписать смертельный приговор, но что он может? Гаденыш ловит его на любимой страсти, а отказаться от такого, когда есть возможность — идиотизм высшей степени. Вот Содзе и соглашается. И все вроде как довольны. Эксперименты не приводят ни к какому результату; нанятые зубрилы только плечами пожимают, мол, ни одна душа не знает, как Рокухиро Кунисигэ ковал мечи из подобного металла. Так они топчутся на месте где-то месяц; потом один придурок сливает Содзе данные о выжившей женщине из рода Кьенаги, и Содзе посещает гениальная идея… Но по факту ничего не меняется, даже когда они рубят девку и ее дочь на куски. Металлу глубоко насрать на особую кровь, он как был ядовитой тикающей бомбой, так и остается. Все это заебывает, и Содзе начинает терять терпение. Даже посещения района удовольствий не помогают, и он уже совсем впадает в уныние, что «Хисяку» и сами не знают, что делать со сраным небесным камнем, вот и ему сплавляют, как вдруг… В общем-то, дело простое: они ловят шпиона. Со шпионами Содзе обычно расправляется быстро и болезненно; у него есть парочка знакомых чародеев, у которых невероятная способность по промывке мозгов, их-то он и использует, а потом устраивает кровавую бойню. Чем сильнее разозлил его придурок, тем хуже потом чистильщикам, пытающимся отмыть кишки со всевозможных углов, но это их работа, и Содзе глубоко поебать. Иногда он зовет подрывника-даруму, который знает толк в эффектном взрывном шоу, и смеется в голос, стоит голове шпиона разлететься, как спелому арбузу. — Можно было бы переломать ему ноги, — добавляет один из близнецов, когда они смотрят на крысу в клетке, — но это ебаный моветон. Надо свежак. — Ага, еще давайте снафф запишем, — ржет второй. Содзе же думает, хотя шуточка неплоха. Теперь у него есть небесный камень. Тот самый небесный камень, с которым ему предлагают развлечься. Он вспоминает все эффекты от датенсеки, включая бомбическое завершение, потом потирает подбородок… Рассчитать дозу, которая убьет человека, сложно. Небесный камень зависит от энергии — если магия сильна, то чародея разорвет не сразу, а если слабак, то потухнет, как свечка. Это все предположения Содзе из наблюдений за дебилами, которые радостно соглашаются ему помочь в обмен на обещания большой силы — никто даже голову не включит, чтобы понять, что это наебалово. Крыса прямиком из Камунаби. Значит, сильный чародей. — У меня появилась идея, — бормочет Содзе, и на него удивленно оборачиваются близнецы. — Но она потребует времени. Ребятки, найдите мне хорошего изготовителя амулетов, нам потребуется очень много. Вся суть небесного камня заключается в многократном усилении магии так таковой, то есть, теоретически, если заблокировать ее поток, то вся эта невероятная бурная энергия будет бурлить внутри, но выхода не найдет, потому что ее не будут использовать. То есть, как кипящая вода: все еще не обратилась паром, но горяча, что обожжет руку. Все это, конечно же, теории. Опять же, теоретически, если использовать при ограничивающих чародейство амулетах кровь Кьенаги, то можно создать ситуацию, когда тело человека будет на грани пика, но не взорвется — ведь нет выхода магии. Ну, или точнее сказать, не будет разорвано слишком быстро. Они находят старый военный бункер достаточно далеко от города; там же выискивают комнату, целиком обитую металлом. Притаскивают туда крысу, Содзе смотрит на него. Все государственные чародеи ходят в чистенькой униформе с белым воротничком, но у того от снежной белизны уже ни следа — все в крови. Близнецы неплохо его обработали. В обычное время выбить из него информацию было бы легко, Содзе знает, как колоть таких ребяток, но у него другие планы. Информация ему сегодня ему не нужна. Будет приятно что-то выведать… Но цель эксперимента не в этом. — Больше всего в правительственных крысах я не люблю вашу сраную уверенность, что вы стоите за правотой. Каждый раз я слышу, что вы, дескать, герои нации, пока мы — ее болезнь. Но рыба, как известно, гниет с головы. Нет смысла объяснять правительственной шавке о том, что торговля оружия всегда спонсируется государством. Содзе плевать; ранг этого юнца слишком низок, он наверняка верит в чушь, которой ссут ему в уши. Пусть верит в справедливость закона, только Содзе знает, что стоит ему оказаться в тюрьме, как скоро он оттуда и выйдет. Заказы сами себя не исполнят. Правительство, как и любой хороший хозяин, любит держать своих чудовищ поближе к себе. Близнецы пинком ставят крысу на колени. Тот злобно таращится, и, после соплей и нытья семьи Кьенаги, это как бальзам на душу. Аккуратно щипцами Содзе берет небольшой камень — фрагмент датенсеки — и подходит к крысе ближе. В него пытаются плюнуть, но Содзе не придирчивый, переживет. — Знаешь, что это? Почти двадцать лет назад Рокухиро Кунисигэ сделал из этого металла шесть оружий конца света. Что ты думаешь о нем, о великом кузнеце? — Пошел нахуй! Содзе кивает, и один из близнецов сзади ломает крысе палец, отчего та шипит. — Давай, не ломайся. Я же не спрашиваю у тебя гостайну. — Он — герой! — Герой. Именно. Молодежь так и думает. А вот старшее поколение Камунаби Рокухиро недолюбливает, и знаешь, почему? Потому что они-то все прекрасно знали. Только убийца мог знать, как подчинить себе столь разрушительный металл. Содзе опускается на одно колено перед шпионом и кивает в сторону. Тот следит за его взглядом и вздрагивает, когда видит стальной гроб в центре. — Сейчас в этом ящике два килограмма датенсеки, которые мы раздробили, чтобы не мешались. Через минуту ты там окажешься. Но не бойся, амулеты у тебя на руках не позволят тебе колдовать, поэтому лопнуть, как воздушный пузырь, ты не должен. Шпион хлопает ртом, как рыба. Он не знает, что еще добавить. — Ты можешь кичиться храбростью сколько угодно, но я здесь не для твоего допроса. Содзе резко хватает шпиона за глотку, засовывает палец в рот, отчего тот не может сомкнуть зубы, и затем разжимает пинцет. Фрагмент небесного камня падает прямо в рот бедолаге, отчего тот испуганно распахивает глаза. Уже понимает свою судьбу. Поднявшись, Содзе кивает близнецам. — Разденьте до белья. И в ящик его. И затем садится наблюдать. До этого они проводят еще несколько экспериментов на тех новобранцах, каких не жалко. Все они говорят, что использование небесного камня дарует огромную силу, но под конец все жаловались на жжение под кожей, будто кто-то напустил в организм огненных змей. Но они использовали камень, просто прикасаясь к нему. Этот же шпион — глотает, значит, датенсеки контактирует со слизистой, и жжение должно быть еще хуже. Небесный камень обжигает, когда ты касаешься его голой кожей. Сейчас, в ящике, крыса лежит раздетой — а под ней раздробленный металл. Ощущения, наверное, адские. В металлическом ящике есть окошко, через которое Содзе наблюдает. Сначала крыса пытается развязать руки и ноги, потом долбит головой крышку. Через какое-то время датенсеки начинает действовать; сначала шпион просто бледнеет, потом начинает ерзать. Он краснеет, тяжело дышит, вертится, будто уж на сковородке. На лице у него расползаются пятна, глаза закатываются. Видно, как он больше не может контролировать слюни. Так длится час или два. Когда Содзе чует, что предел близко, он кивает близнецам; те вытаскивают крысу и швыряют на пол. Ему дают бутылку воды, и шпион жадно присасывается. Видимо, весть о том, что датенсеки жжет, правдива. Интересное наблюдение. Было ли так с зачарованными мечами? — Как ощущения? Крыса смотрит в ответ затравленным взглядом, и Содзе расплывается в улыбке. — Вижу, спесь с тебя не сбили. Эй! Мне кажется, надо повторить! — Нет, стойте… Близнецы даже не слушают возражений и швыряют бедолагу обратно в ящик. Бутылка с водой падает на пол и расплескивается, и жидкость медленно подступает к ногам Содзе. Он же думает о том, что придется вскрывать труп, чтобы найти кусочек металла, который он дает проглотить… Работенка не пыльная. В итоге, вот так можно использовать небесный камень, как универсальную пытку. В Камунаби берут лишь сильных магов, значит, на них это будет крайне эффективно. Может, попробовать провернуть это со старшей Кьенаги?.. Ее бессмертие — такое же чародейство. Плюс она точно не умрет, даже если сожрет весь данный Содзе небесный камень, даже если не использовать амулеты. Хм… Он замечает, что крыса внутри ящика наконец затихает. В общей сложности проходит около пяти часов. — Открывайте. Близнецы вразвалочку подходят к стальному гробу и стягивают с него тяжелую крышку, и в эту секунду Содзе едва успевает заметить, как глаз у шпиона вдруг двигается, но будто в конвульсии. Не жилец, понимает он. О, черт. — Брысь, живо! Тело чародея внутри взрывается кровавым фонтаном прямо в лицо близнецам. В крови все — ящик, два бритых болвана, стены. На Содзе тоже немного попадает, и он сплевывает на пол, потому что фонтан выходит знатный. Тело детонирует так хорошо, что никого не сечет осколками костей — в ящике банально ничего не остается, плоть будто перемалывает и плавит. И все это — сила небесного камня. Пока близнецы ругаются, стягивая в себя грязную одежку, Содзе делает несколько осторожных шагов прямо к ящику и заглядывает внутрь. Металл весь в крови, придется хорошенько его отмыть. Единственное, что не уничтожено взрывом — амулет, такой же целый, как и в начале. Но тоже весь в остатках плоти и кишок. На лице у Содзе вырастает нервная ухмылка. Матерь божья. Это просто пиздец какой-то. Нужно попробовать еще. — В следующий раз, — замечает один из близнецов, пытаясь утереть лицо, — тащим с собой камеру. И вот этот металл приручает Рокухиро Кунисигэ? Хотя, чему тут удивляться? Такой человек… Реинкарнация самого Хатимана, бога войны… Созданное им оружие несло смерть, и потому он подарил свой финальный дар человечеству — шесть зачарованных клинков, где имя смерти было выгравировано на металле. Если уж кому и молиться сегодня, то именно этому человеку. И Содзе… обязательно превзойдет его. В один день. На секунду его рука замирает над куском металла внутри, но потом он отводит руку. Не сейчас. Но когда-нибудь. — Вызовите чистильщиков, — произносит он, отворачиваясь от ящика. — И ради бога, пиздуйте в душ. От вас воняет. Но запах крови — то, что и должно следовать за датенсеки. За зачарованным клинком. Содзе знает это слишком хорошо.