Покажи мне любовь

      — Тебя никто не узнает, — вновь пробормотала я себе под нос, неуверенно переступая порог Большого зала.       Помимо волнения, что меня раскроют, я также испытывала чувство вины за то, что временно ликвидировала семикурсницу и оставила ее в Выручай-комнате без сознания. Мне не следовало заявляться сюда в своем облике, поэтому я использовала оборотное зелье, прям как на втором курсе, когда мы с Гарри и Роном хотели подобраться к Малфою, чтобы узнать, кто открывал Тайную комнату. Слава Мерлину в этот раз я обратилась не в кошку, а в прекрасную темноволосую леди, которая, если исходить из моих наблюдений, редко бывала в поле зрения Тома Реддла. Она казалась единственной девушкой в школе, не испытывающей к слизеринцу абсолютно никаких чувств. Да и вообще она всегда держалась на расстоянии, уделяя все свое время учебе. Это напомнило мне саму себя.       Однако сейчас я под личиной старшекурсницы неуверенно двигалась по залу, стараясь не обращать внимания на косые взгляды в мою сторону. Разумеется, кто-то узнавал ее, и то что они видели шло вразрез с тем впечатлением, которое она создавала на протяжении семи лет обучения в Хогвартсе. Мне пришлось отодвинуть чувство вины на задний план, затмив его главной целью — Томом Реддлом.       Продвинувшись вглубь, я осторожно рыскала взглядом по студентам в поисках цели. Но когда я заметила Тома в компании его щенков, вальяжно стоящего с кубком в руках, меня затащили во внезапно начавшийся танец. Я едва ли не свалилась с ног, когда шестикурсник, подхватив меня за локоть, попытался развернуть к себе, однако я с трудом удержалась за его плечо, и мы закружились в танце.       Я растерянно переставляла ноги, вспоминая хотя бы одну связку вальса, наступая партнеру на до блеска начищенные туфли. Но мой первый партнер выпустил мою руку, прежде чем я смогла что-либо вспомнить, закружив меня вокруг себя. Казалось, мои ноги не выдержат и подкосятся, а затем рухну и я сама, но меня схватили за руку и прижали к телу. Теплому, мускулистому телу, которое пахло нежно-лимонным ароматом. Вербена, так пахла вербена, и единственный обладатель этого запаха представлял для меня угрозу.       Я не спеша подняла голову, наплевав на то, что ноги не попадали в ритм, и вмиг затаила дыхание. Сам Том Реддл одной рукой обнимал меня за талию, а второй сжимал мою ладонь.       — Скрываешься ты лучше, чем танцуешь, — подметил он, и мое сердце остановилось. Неужели он догадался? Как? Это так очевидно?       — Не понимаю, о чем ты, — как можно убедительней ответила я, но тщетно. Мой голос дрожал, а ладони потели так, что я чувствовала, как его рука скользит. Мерлин, да, я смотрела на его губы, которые в то же мгновение еле заметно дернулись. — Ты меня с кем-то путаешь.       — И медальон ты надела не для того, чтобы только я тебя узнал, — ухмыляясь сказал он, и краем глаза я заметила, что пары возле нас готовятся к смене партнера. Я уже собиралась выдохнуть, но Том широким шагом выбился из круга, не выпуская меня из рук. Обернувшись, я заметила, как девушка позади нас поймала руку парня танцующего перед нами, таким образом нам удалось избежать смены и мы вновь вернулись в круг, продолжая двигаться вместе с остальными.       Он меня раскусил. В глубине души я хотела, чтобы только он меня узнал, поэтому и надела медальон Салазара Слизарина, который захватила с собой из будущего. Но признаться в этом ему я не могла. Ведь это равносильно признанию, что я жажду его внимания.       — А ты полна сюрпризов, Грейнджер.       — Профессор Грейнджер, — поправила я его и только через секунду поняла, что выдала себя.       — Не сегодня. — Том прижал меня ближе и моя грудь коснулась его. По телу пробежали мурашки, заставляя меня поежиться. — Зачем ты здесь?       — Может, я искала твоего внимания. — Откровенный флирт, к которому я не собиралась прибегать, но рядом с этим парнем я напрочь теряла голову и практически не понимала, что говорю.       — Вполне нормальное желание. — Самодовольная улыбка украсила его лицо. — Ты слишком стараешься, это похвально.       В моей груди что-то затрепетало от его слов, и я снова затаила дыхание, глядя прямо ему в глаза.       — И что дальше, профессор? Ты получила мое внимание. — Том снова повторил маневр, чтобы не менять партнера. Я молчала, поскольку не знала, чего хочу. Нет, я знала. — Может, ты хочешь, чтобы я овладел тобой?       Мерлин, от его вопроса сердце застучало сильней, а к лицу подошел жар. Том словно прочитал мои мысли, ведь именно этого я и хотела. Его. Но главная цель, которую я преследовала, подсказывала мне с подкорки сознания о своей важности, но Том, его влияние, запах, тепло тела дурманили разум и у меня не было сил бороться с этим влечением.       — Этого больше не повторится, — отчеканила я, но мои слова звучали неубедительно, так что я даже сама в них не поверила.       — Повторится. Ты и сама прекрасно об этом знаешь. Мне стоит лишь попросить, как ты тут же повинуешься. — Снова это его самодовольство, что из раза в раз выводило меня из себя.       — Я, блядь, тебя ненавижу! — прошипела я, пытаясь вырваться из его хватки, но он лишь сильнее прижал меня к себе и склонился над ухом.       — Да, и именно поэтому ты безумно хочешь меня.       Сука.       Его сладостный шепот, разливался по телу волной возбуждения, тело бросило в жар, и я глубоко вздохнула, прикрывая веки, на долю секунды вспоминая тот раз, когда его губы скользили по моему животу, оставляя дорожку из поцелуев, а затем шумно выдохнула, прогоняя приятное наваждение.       — Но я не прикоснусь к тебе, пока ты сама не попросишь меня, — добавил он отстраняясь.       — Тебе придется очень долго ждать! — выплюнула я и наконец разорвала наши крепко сцепленные пальцы.       — Я бы на вашем месте, профессор, так не зарекался, — с довольной улыбкой парировал он и убрал руку с моей талии, отступая назад короткими шагами.       Музыка наконец закончилась, и я поспешила к фуршету. Мне необходимо было выпить чего-нибудь охлаждающего, чтобы снять напряжение и жар, одолевшие мое тело. Гребаный Реддл был прав: я хочу его. И я ничего не могла с этим поделать. Он каким-то образом сносил мне крышу, а самое ужасное, что я это понимала и все равно продолжала подпускать его слишком близко.       Я с трудом вспоминала, кем он станет в будущем и сколько жизней заберет, когда его наглый, заносчивый, опасный и в то же время невероятно притягательный взгляд скользил по мне, изучая каждый сантиметр моего тела. Даже на парах, которые я вынуждена была вести у его курса, он позволял себе одним лишь взглядом раздевать меня, когда я объясняла новую тему. Черные глаза буквально видели меня насквозь, проникая в самую глубину души. Неудивительно, что он так быстро раскусил меня. Мне нужно признать, он отлично разбирался в людях, и я не стала исключением, несмотря на его юный возраст. Только теперь я поняла, почему люди, волшебники, следовали за ним. Он был чертовски красив и уверен в себе.       Я тут же подавилась напитком из-за своих мыслей, и меня посетило тошнотворное чувство предательства. Если бы Гарри услышал, о чем я думаю, он непременно возненавидел бы меня. Я предавала лучшего друга, думая и мечтая о Томе Реддле. Но, как я уже сказала, я ничего не могла с этим поделать.       Откашлявшись, я почувствовала обжигающий мою спину взгляд, и мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кому он принадлежал. Реддл следил за мной каждый раз, когда я оказывалась спиной к нему.       Я опустошила третий кубок с пуншем и наконец почувствовала, что жар покинул мое тело. Или напиток действительно меня охладил, или же это Реддл перестал испепелять меня взглядом. Проверять я, разумеется, не стала и двинулась туда, где студенты собрались в небольшой круг. Я миновала скопление и отошла к стене, предпочитая наблюдать со стороны, нежели еще раз оказаться рядом с ним.       Хотя кого я обманывала. Я хотела быть рядом с ним, но старалась тщательно это скрывать. Я и так зависела от него из-за клятвы, не хватало, чтобы он еще думал, что я привязалась к нему не только магически, но и физически.       Мне снова пришлось одернуть себя за такие мысли, из-за которых я ощущала предательское чувство, однако оно быстро исчезло, скорее всего, под воздействием алкоголя, что уже начал затуманивать мой рассудок.       Пока я пыталась не совсем трезвым взглядом выискивать Реддла в толпе, прижавшись к стене, ко мне присоединилась студентка, имя которой я даже если б захотела, то не вспомнила бы.       — Кого-то ищешь? — вдруг спросила она, но я проигнорировала вопрос, скорее потому, что отвечать не было смысла, ведь мой вид говорил сам за себя. — Странно, что ты здесь. Раньше, насколько я помню, ты не выбиралась на подобные мероприятия, — добавила она, и я наконец повернула голову в ее сторону.       Когда я собиралась прокомментировать ее слова, с другой стороны на меня налетел студент и опрокинул содержимое бокала, который нес в руке. На грудь выплеснулась холодная жидкость, я напряглась всем телом и быстро начала махать руками на платье, будто оно действительно высохнет и вернется в прежний вид.       — Ванесса, детка, прости! — раздался наигранно виновный голос Антонина Долохова, и я в отвращении поморщилась, вспоминая, как стерла ему память о нападении в кафе. — Я не хотел испортить твое платье, хотя ты можешь его просто снять.       Мерзкое подобие человека растянулось в хищной улыбке, и выпитый пунш тут же чуть не полез обратно. Я подавила рвотный рефлекс и применила чары горячего воздуха, чтобы высушить мокрое пятно. Парень заметил мое настроение и вмиг стал серьезным.       — Комплимент от Лорда, — сказал он, протягивая второй кубок. — Для поднятия настроения. — Антонин многозначительно повел бровью, буквально толкая медную утварь в меня, так что я непроизвольно приняла её, чтобы он еще раз не облил меня «случайно».       Но даже после того, как «комплимент» оказался в моих руках, Долохов продолжал стоять передо мной, а я погрязла в рассуждениях о том, знал ли Антонин, кто я на самом деле, рассказал ли Том ему или он действительно думал, что я та самая студентка? Хотя судя по тому, что он назвал Реддла Лордом говорило о его осведомленности.       Выбора у меня не было, поскольку с недавнего времени, а точнее после того, как Том заметил в моих вещах медальон Салазара Слизерина, я вынуждена была выполнять все его пожелания, в разумных рамках, а неповиновение равно было смерти. И темно-красная магическая нить под кожей на правой руке, тянущаяся от кисти и по всему предплечью, напоминала мне об обреченности.       Я перевела взгляд с Долохова на толпу и сразу же встретилась с нахальными глазами Тома. Он вскинул брови, словно бросая мне вызов.       — Будь умницей, — сказал Антонин.       Не прерывая зрительного контакта, я опустошила кубок, вручив пустой Долохову и отшатнулась, возвращаясь к стене. Больше я не смотрела на Реддла, боясь, что его очаровательная, хоть и порой раздражающая ухмылка сведет меня с ума, и я снова окажусь в его власти.       В конце концов, сегодня в мои планы не входило таять в его объятиях, забывая обо всем. Я знала, что Реддл с дружками затеяли что-то на вечер, и я собиралась ему помешать, что бы это ни было. Конечно, если он скажет мне не мешать и не лезть не в свое дело, мне придется тут же подчиниться и отступить, но я все же рискну, даже если магическая клятва медленно и мучительно убьет меня. Хотя Том этого не допустит, ведь пока оба условия нашей сделки не будут выполнены, наши жизни зависят друг от друга.       Я не заметила как начала тяжело дышать, и мое тело буквально готово было воспламениться — так сильно оно горело. Тыльной стороной ладони я смахнула испарину, выступившую на лбу, и на долю секунды предположила, что тело реагирует на алкоголь, однако я выпивала и раньше куда в большем количестве и подобного не испытывала. Причина моего пожара, заключалась совершенно в другом, но я уже не могла мыслить и рассуждать, потому что ощутила приятную щекотку внизу живота. Я сразу узнала это чувство.       Возбуждение.       Я была возбуждена. Мой пульс, как и дыхание участились, и я интуитивно начала искать в толпе Реддла, и Мерлин, когда наши взгляды встретились снова, я перестала дышать из-за мучительного, но в то же время приятного импульса, прошедшего через все мое тело и завершившего свой путь между ног. Мне показалось, что с губ сорвался немой стон, который не остался без внимания Тома, и тот одобрительно кивнул.       Блядь.       Будь я лишена какой-либо морали, я бы прямо там оседлала наглеца. Передо мной мелькали воспоминания о том, как Реддл скользил языком по влажным складкам и посасывал клитор. Я сжала ноги, и это стала ошибкой, поскольку желание вспыхнуло с удвоенной силой. Оно распространялось в разные стороны, достигая каждой клетки моего тела, и, казалось, выходило за рамки меня, готовое поразить своей мощью любого в радиусе нескольких метров.       Я зажмурилась, пытаясь прийти в себя, взять под контроль тело, но тщетно. Реддл — вот кто был передо мной, словно его образ выбили на обратной стороне век.       Сука, он был везде.       — Ваше настроение, профессор, заметно изменилось, — раздался ненавистный голос, и мне пришлось затаить дыхание. Нельзя было чувствовать его, дышать ароматом, который исходил от него. Я тут же бросилась спасать себя, погружаясь в мысленные рассуждения. Что со мной происходило? Почему я не могла себя контролировать? И ответ… он был на поверхности и стоял рядом со мной.       — А вы, студент, играете нечестно, — выдохнула я, не успев в мыслях до конца прийти к выводу. Это он. Именно его «комплимент» стал причиной моего состояния.       — И тебе это нравится, — заключил он.       — Нет, — соврала я. Как бы я ни была на него зла из-за всего, что он сделал и сделает, мне, блядь, это нравилось, и гореть мне в аду за такие мысли.       — Врешь ты так как же отвратительно, как и танцуешь, — прокомментировал Том, отведя правую руку за спину.       — Неправда. И я не вру. — Я снова попыталась убедить его и себя в том числе. Мне с трудом удавалось соображать в его присутствии, да еще и под воздействием какого-то магического возбуждающего зелья.       — Ну, раз так, — начал он, и я ощутила как его рука легла мне на задницу, спустилась ниже, к подолу короткого платья, — то ты наверняка будешь против, если я сделаю, скажем, вот так.       Том резко запустил руку под ткань трусов, мягко сжимая ягодицу. Я вздрогнула. Черт. Надо было влепить ему пощечину, отойти, оттолкнуть, убежать, но я осталась стоять. Я позволяла ему делать то, что он хотел.       — Или например вот так. — Рука переместилась ниже, к уже влажным складкам, а затем его палец вошел в меня. Едва сдержав стон, я в панике, что кто-то заметит, чем мы занимались, огляделась по сторонам.       — Оглохни, — произнес Том, и вокруг нас образовался невидимый барьер, через который не проходили звуки издаваемые мной внутри купола.       Я шумно выдохнула, когда его палец вышел из меня, но затем вошел снова, и в этот раз я не сдерживалась. Он начал двигаться во мне, а я теряла связь с реальностью и готова была на все, лишь бы он не останавливался.       — Не вздумайте кончать, профессор. — Хриплый шепот на ухо лишь подлил масла в огонь, и возбуждение вспыхнуло с большей силой, доводя меня до первого оргазма. — Все еще ненавидишь меня? — спросил Том, обжигая мою кожу дыханием.       — Да… — на выдохе прошипела я, но тут же об этом пожалела, поскольку Том замедлился и вынул палец. Я выдала разочарованный стон, и он улыбнулся, поправляя мое платье сзади.       — Буду ждать вас в кабинете трансфигурации, профессор, — напоследок сказал он и, сняв заглушающие чары, проследовал вглубь зала.       Мне хотелось схватить его за руку и вернуть пальцы туда, откуда он их вынул, снять с него пиджак, порвать рубашку — все что угодно, лишь бы снова чувствовать его прикосновения, и плевать я хотела на пару сотен зрителей. Но магический напиток еще не до конца завладел моим разумом, чтобы лишить его возможности оценивать ситуацию. Вопреки жгучему желанию между ног, я осталась подпирать стену, ожидая, когда Том покинет мероприятие, чтобы отправится вслед за ним, получить дозу удовольствия и унять безудержное возбуждение.

***

      Когда я наконец достигла своего класса, к которому за несколько месяцев не смогла привыкнуть, медленно открыла одну створку двери, заглядывая внутрь. Меня одолело замешательство, поскольку аудитория выглядела иначе. Парты, обычно расположенные рядами, исчезли, за исключением стула, который стоял в центре помещения. В тусклом свете разглядеть, кто сидел на стуле, было едва ли возможно, но я знала, кто скрывался в тенях, отбрасываемых свечами. Я на дрожащих ногах переступила порог, закрывая за собой двери, замок которых тут же щелкнул, нарушая тишину. Не спеша направилась к Тому, но, откровенно говоря, я хотела бросится со всех ног, чтобы быстрей ощутить его ласку и прикосновения к тем местам, что уже продолжительное время томились в мучительном ожидании. Но это была его игра, в которую я охотно играла.       Предвкушать то, что он собирался сделать со мной, было хоть и болезненно, но сладость от этого момента и чары заставляли желать его в стократ сильней.       Я прошла к преподавательскому столу и повернулась к Тому лицом, слегка облокотившись на край. Мне не терпелось узнать, что он задумал, однако Тому не нравилось, когда я нарушала правила, поэтому я старалась сдержать все свои неукротимые желания.       Действие зелья все еще будоражило кровь в венах, отчего мне становилось невыносимо жарко. Я чувствовала, как капельки пота собирались на висках, но не могла пошевелиться, чтобы смахнуть их, прикованная взглядом Тома Реддла. Все это было не важно. Я тонула в его темных глазах, наблюдая в них отголоски первого раза, когда он изучал мое тело руками и губами.       — Фините инкантатем, — почти шепотом произнес он, и я удивилась, что столь универсальное контрзаклятие способно снять чары оборотного зелья, хотя, скорее всего, дело было в Томе и в его магических способностях, которые не соответствовали его возрасту и знаниям, предлагаемым школой. Мне надо было давно перестать удивляться его могуществу. Это пугало и одновременно восхищало.       Моя маскировка исчезла в считанные секунды и теперь я в своем образе предстала перед ним. Он оценивающе пробежал глазами по мне, и уголок его губ дрогнул. Это означало, что он доволен. Вероятно, это платье сидело на мне лучше, чем на Ванессе.       — Ты уже дважды срываешь мои планы, — констатировал Том, убрав ногу с колена, и немного наклонился вперед. — И я должен был убить тебя, но твое появление, моя маленькая путешественница во времени, мне даже на руку.       Моя.       Что, блять?       Меня словно ударило током в несколько тысяч вольт. Его слова послужили отрезвляющим средством, и я вдруг вспомнила, кто передо мной. Опасный, безжалостный убийца, по чьей вине погибли сотни волшебников. И вот он — беззащитный, уязвимый — сидел напротив, и я могла бы убить его самым изощренным способом, какой пришел бы мне в голову, но я стояла, бездействовала и более того желала его больше всего на свете.       На секунду мне стало плохо, я ощутила подступающую рвоту и шумно сглотнула.       Кажется, изменение моего настроения уловил Том и нахмурил брови, сверля меня задумчивым взглядом. А затем оттолкнулся, поднимаясь со стула, и медленно, словно хищник, подошел ко мне. Мне пришлось опустить глаза, поскольку его взор вызывал смешанные чувства, и я терялась, не зная, как себя вести. И сейчас во мне боролись два: страсть и ненависть.       — А ты борец, — склонив голову набок, сказал Том. Он понял, что я сопротивлялась действию зелья. — Именно поэтому ты все еще жива.       Минутная борьба между желанием и здравым рассудком закончилась в пользу первого, когда Реддл совершенно ненавязчиво коснулся моей щеки, убирая локон, прикрывавший половину лица.       — Тебе не нужно поить меня зельями, чтобы видеть, как я хочу тебя, — ответила я, поднимая на него взгляд.       — Кажется, это правда, — согласился Том и, отступив на пару шагов назад, заложил руки за спину и снова оценивающе посмотрел на меня. — Это значит, ты со мной?       Не совсем поняла его вопрос, однако ответ на него тоже был неоднозначным.       — А разве у меня есть выбор?       Ухмыльнувшись, он покачал головой и вскинул брови. Мерлин, о чем конкретно был его вопрос? Почему-то мне казалось, что я согласилась на что-то ужасное.       — Посмотри в окно. — Приказ, не иначе.       Я, разумеется, подчинилась и нехотя оторвала взгляд от бледного прекрасного лица. Его кожа была настолько ровной, гладкой, идеальной, что всегда, глядя на него, удивлялась, как он мог намеренно лишить себя этой красоты? Трудно представить его в том времени в человеческом облике, но уверена, что даже возраст не испортил бы его внешность.       За преподавательским столом располагалось окно, ширина которого всегда меня поражала. Из него открывался потрясающий вид на Черное озеро и Запретный лес.       — Небо сегодня особенно очаровательно, как и ты в этом чертовски коротком платье. — Я почувствовала как он приблизился ко мне, и его дыхание обожгло плечо, вызывая табун мурашек. — Но знаешь, ему и тебе кое-чего не хватает этой ночью.       Том смахнул мои волосы на другое плечо, и я инстинктивно отклонила голову, открывая вид на шею, которая тут же загорелась от прикосновения желанных губ.       — И чего же? — на выдохе спросила я.       — Меня.       Сознание отключилось.       Я прикрыла веки, стараясь привести дыхание в норму, но Том вовсе не собирался позволять мне это сделать. Подхватив лямки платья, медленно спускал их по моим плечам, пока они не достигли локтей, и тогда я сама освободилась от них окончательно. Мой наряд не предполагал под собой нижнего белья, поэтому я оказалась по пояс обнаженной. Смущение одолело меня ровно до того, как тонкие пальцы нежно сжали грудь, сдавливая сосок. Вторая рука Тома легла на живот, слегка прижимая тело к нему, и мне потребовалось лишь мгновение, чтобы понять как сильно он желал меня, поскольку возбужденный член впивался мне в поясницу. Мерлин, мне хотелось снять — единственную преграду — и ощутить его в себе. Я бы даже позволила ему трахнуть меня на моем же столе. Но Том имел особое пристрастие — мучить, издеваться над людьми, это приносило ему не меньше удовольствия, чем секс. И мне ничего не оставалось, кроме как страдать, но эта мука настолько сладка, что я была готова терпеть столько, сколько потребовалось бы.       Продолжая ласкать мою грудь, вторая рука Тома скользила от живота вниз, преодолевая расстояние до влажных складок слишком медленно. Черт, он дразнил меня, издевался как только мог, и в какой-то момент я не выдержала. Схватила его за запястье и нагло, требовательно потянула его вниз. Я так жаждала, чтобы его пальцы коснулись клитора, что напрочь забыла о гребаных правилах. И вместо того, чтобы хоть раз мне уступить Реддл отдернул руку и схватил меня за шею, давая понять, что главный здесь он. Том лишь слегка придушил, но мне хватило и этого.       Куранты на настенных часах начали отбивать секунды. Полночь.       — Три, два, один, — прошептал Том, дернув рукой мой подбородок, и я подняла глаза, глядя в небо через окно.       Зеленая искра заклинания взлетела в поднебесье и вспыхнула ярким светом, образуя знакомое очертание. А через секунду я застонала, потому что два пальца Тома вошли в меня. В тот же миг в небе появилась она.       Морсмордре.       Темная метка.       Его метка.       Я вздрогнула, вспоминая, когда увидела ее впервые. На чемпионате по квиддичу она казалась куда более устрашающей, чем сейчас, хотя ее появление говорило о том, что произошло что-то непоправимое, то, что я должна была предотвратить, то, ради чего я вернулась в тысяча девятьсот сорок четвертый, но вместо этого предпочитала сходить с ума от проникновения пальцев Тома Реддла. Не то чтобы у меня был выбор, но я могла хотя бы попытаться. Однако не сдвинулась с места, не возмутилась, не оттолкнула гребаного убийцу, не произнесла ни слова, только хриплый стон.

***

      — Разве она не прекрасна? — прошептал я, и сам не знал, о чем именно: о моем шедевре, вознесенном в небо или же о тонкой, хрупкой шее, учащенный пульс на которой бился под большим пальцем.       Я влип — и по крупному.       Мне так нравилось, как она дрожала в моих объятиях, как откликалось ее тело на мои, порой даже грубые, прикосновения. Но все же один вопрос мучил меня: что именно вызывало в ней дрожь? Страх или желание? Мне хотелось надеяться, что и то, и другое.       На мой вопрос она не ответила, но разумеется, ей было некогда. Девчонка таяла, растворялась под давлением моих пальцев. Я даже не думал, что подобные манипуляции способны дать мне власть над конкретным человеком, хотя в случае с мисс Грейнджер это было вполне ожидаемо, но не столь результативно. Находясь в ней любой частью тела, я мог заглянуть за занавес, открывая тайны, которые она хранила. Ведь Гермиона ослабляла свою защиту, а я осторожно вытаскивал из ее головы нужную информацию. Порой в ней творился девичий хаос, что меня не особо привлекало, но для практики и разнообразия — сойдет.       Жаль я не мог так же читать ее чувства и видеть причину их возникновения, однако мысли иногда позволяли мне уловить ее настроение.       Продолжая двигать пальцами, я запрокинул ее голову себе на плечо и наблюдал, как приоткрывался ее рот и закрывались веки. Невольно ухмыльнулся и замер. Гермиона не сразу открыла глаза, наверняка ожидая от меня активных движений и дальше, но сегодня мне хотелось хотя бы приблизиться к тому состоянию, в которое впадала она рядом со мной. Безусловно, Гермиона влекла меня, уверен даже больше, чем я ее, но я хотел большего. Большей связи, чем есть между нами.       Можно было считать это очередным экспериментом, с подопытным в моем лице, но я должен был понять и выяснять как можно раньше, что эта девушка способна со мной сотворить.       Развернувшись ко мне, Гермиона склонила голову набок внимательно всматриваясь в меня, ища причину остановки. Я жадно осмотрел ее обнаженное до пояса тело, едва сдерживая себя от желания провести языком по ареоле соска, а затем слегка прикусить его, проделать со вторым то же самое, упасть на колени, задрав юбку платья и вылизать ее. Я почувствовал, как член дернулся, болезненно упираясь в ткань нижнего белья.       Я сглотнул и, прикрыв глаза, перевел взгляд в окно, пытаясь немного отвлечься.       — В чем дело? — наконец спросила она.       И тут созрела еще одна идея, как заставить ее действовать, но при этом не просить напрямую, поскольку она выполнит, о чем бы я не попросил из-за клятвы данной мне не столь давно, но я хотел, чтобы это было ее осознание и желание действовать.       Развернулся, направляясь обратно к стулу, развалившись на котором, уставился на ее растерянную гримасу.       — Ты права, у тебя нет выбора, однако у меня есть основания не доверять тебе…       — Я думаю, тот факт, что ты все еще жив, о многом говорит. — Она нагло перебила меня. — К тому же я поклялась, что не убью тебя… — Меня одолело разочарование, ведь я говорил не об этой стороне наших отношений. — А… — Кажется, она поняла, заметив мой взгляд. — Что касается остального, как я уже сказала ранее, тебе не нужно прибегать к зельям и прочим штукам, чтобы я думала о тебе, чтобы я хотела тебя.       Я приподнял подбородок, внимательно слушая все, что она скажет. Да, она была довольно убедительна, и правдивость ее слов передавалась искрой, огнем в глазах. Уверен, она впервые призналась в этом самой себе.       — И как же часто ты думаешь и хочешь меня? — заигрывая, нарочно уточнил я.       — Всегда.       — Докажи.       И тут я на долю секунды испугался, когда ее глаза вспыхнули еще большим огнем и желанием. Я хотел выстоять перед ней, правда хотел, потому что только так мог достичь успеха. А если ей удастся взять надо мной контроль, я обречен.       Гермиона еле заметно улыбнулась, и я понял, что она что-то задумала. В предвкушении я не отрывал от нее взгляда, желая запомнить, запечатлеть в памяти каждое ее движение, каждый жест. Возможно, однажды именно эти ценные и важные моменты спасут меня, ее, нас от ошибок, что приведут к неминуемой смерти.

***

      Мне было настолько наплевать, что будет дальше, что я позволила ему сломить меня. Я никогда ничего не жаждала так сильно, как его в тот момент. Он сидел на стуле, будто король, будто уже покорил этот мир. Мерлин, он был прекрасен. И я знала, была уверена в том, что, если я буду рядом, то он не допустит тех ошибок, тех преступлений, бесчестия, насилия, чтобы прийти к успеху.       Решительно и уверенно я избавилась от скомканного платья, спуская его к ногам. Медленно и, как мне казалось, эротично переступила через него, направляясь к Тому, не сводившему с меня взгляда.       Показался хищный оскал его белоснежных зубов, прежде чем мои руки легли к нему на плечи. Я не ведала, что творю, просто отдавалась желанию, и оно вело меня, управляя моим телом так, как хотел этого Реддл. Опустившись к нему на колени, я провела рукой по его густой шевелюре и ухватилась за волосы на затылке, резко запрокидывая его голову. Мне показалось это грубым, и я даже на мгновение испугалась — как бы он не разозлился, — и увидела пламя, вспыхнувшее в темных глазах, но вместо того, чтобы отшатнуться, отпрянуть, впилась в его губы своими.       Том приоткрыл рот впуская мой язык и едва слышно простонал. Мы не разу не целовались до этого, хоть у нас и была близость. Начиная свой путь снизу, до губ Том не доходил, поскольку я кончала еще до того, как он собирался оторваться от меня и наслаждаться другими частями тела.       Я отстранилась от него, не желая довольствоваться малым, и начала расстегивать пуговички на его рубашке, которые будто специально неохотно мне поддавались.       — Инкарцеро! — прорычал Том, щелкая пальцами. Я тут же почувствовала холодную цепь, что обмоталась вокруг запястий, практически повторив узор нити от магической клятвы. — Теперь ты точно никуда не денешься.       Оковы звякнули, и из одного из звеньев вдруг появилось еще две цепи. Та, что обвилась вокруг моей шеи, соединялась с другой, на конце которой было кольцо небольшого размера.       Скованность движений сразу дала о себе знать, когда я попыталась пересесть поудобней.       Черт.       Любая попытка развести руки в стороны сопровождалась затягиванием цепи на шеи. И меня должно было напугать это, вызвать тревогу и желание броситься прочь со всех ног, вырываясь из железных лап, но я осталась сидеть в том же положении, и более того, готова была причинять себе боль, чтобы делать с ним все, что захочу.       Пусть это и была проверка на прочность, но в тот момент ничего не могло меня остановить. И я отбросила все мысли, противоречия и здравый голос на подкорке сознания, который нашептывал мне очнуться и сделать то, зачем я вернулась в это время, но я снова прильнула к его губам. Мне пришлось придушить себя, чтобы обнять его и прижаться ближе, почувствовать жар под одеждой, исходящий от него. Задыхаясь, я продолжала изучать его рот, до тех пор пока не закружилась голова. Мне не хотелось терять сознание и я разорвала поцелуй, откашливаясь и жадно глотая воздух, хоть это и не выглядело сексуально — Том все равно наслаждался.       Садист, но чертовски привлекательный.       Вернув свое внимание к его телу, я уже не церемонилась и резким движением разорвала рубашку, от чего оставшиеся пуговицы отлетели в разные стороны, позволяя мне увидеть его торс. Я приложила ладонь к его груди слева, чувствуя под рукой бешеное биение сердца. Оно колотилось так, будто хотело вырваться из грудной клетки. Что ж, оно хотя бы у него было, а то его действия в будущем ставили это под сомнение.       Затем я опустилась к ремню на брюках, который резкими движениями расстегнула и отодвинула края штанов. Том все это время смиренно сидел, раскинув руки на подлокотниках и с интересом наблюдал за каждым моим действием. Однако на его лице проскальзывала скептическая ухмылка, будто он не совсем верил в то, что я смогу ему что-либо доказать, а меня же это только подначивало, потому что я не могла проиграть Тому Реддлу, только не в этой схватке.       Мысль пришла мгновенно, как раз в тот момент, когда я погладила член через ткань трусов и он откликнулся на прикосновение, подрагивая.       Я поднялась и тут же опустилась вниз, представ перед ним на коленях. То, как его глаза блеснули, значило, что он оценил мое положение, и я снова потянулась к брюкам и нижнему белью, чтобы освободить твердую горячую плоть.       Тому пришлось немного привстать, чтобы спустить штаны чуть ниже, и вот он, прямо передо мной.       Даже его член был прекрасен, хотя мне было не с чем сравнить, поскольку так близко я еще не видела членов.       Взяв его одной рукой чуть выше основания, потянула вниз, натягивая кожу и освобождая головку. Подвинулась ближе и легким движением языка прошлась по головке, отчего Том вздрогнул, еле слышно издал стон и, откинув голову на спинку стула, закрыл глаза.       А я даже не подозревала, что способна так влиять на него. Мне стало интересно, что будет если погрузить его в рот и, отгоняя стеснение, которое было совсем не к месту, я открыла рот, направляя член в себя.       Обхватив губами плоть, я начала медленно опускаться и подниматься, подыгрывая языком. Член напрягался и, кажется, даже становился больше, а я так разошлась, что не заметила, как Том положил руку мне на затылок и уже помогал мне насаживаться на него ртом.       Мне хотелось видеть Тома, смотреть, как он наслаждается, но под таким углом мой взгляд доставал лишь до груди, и тогда я снова причинила себе боль. Расцепив руки, я ухватилась за пояс брюк и резким движением стянула их до колен, а затем, не без помощи Реддла, сняла окончательно. Расставила его ноги в стороны и удобно устроилась между ними, оказавшись там, где мне было нужно, чтобы видеть его лицо. Я сделала это быстро, дабы не потерять много воздуха и снова не раскашляться.       Глаза Тома были похожи на кошачьи, когда он вернулся в исходное положение, наблюдая за моими маневрами.       Вновь ухватившись за член, не прерывая зрительного контакта, который установился между нами, я хотела было погрузить его в рот, как Том вдруг тихо прошептал:       — Покажите мне свою преданность, профессор. — Я замерла. Его заводили собственные слова. Он убрал локон с лица, выбившийся из моей прически, как бы случайно задевая большим пальцем мою нижнюю губу.       Больше я не собиралась медлить, отвлекаться, отказывать себе и ему в удовольствии. Я погрузила член в рот и начала уверенно двигаться, буквально высасывая его.       Я получала не меньше удовольствия от процесса, чем Том, особенно от навязчивой мысли, что в тот момент владела им. Он был в моей власти, и я могла делать с ним все, что захочу, повелевать им, и, судя по едва сдерживаемым стонам, ему это нравилось.       Такой уязвимый Реддл мне нравился больше. И я не хотела останавливаться, я желала высосать его всего, лишь бы он оставался таким как можно дольше.       Мои движения то ускорялись, то замедлялись, вкупе с игривым языком, который, найдя чувствительную точку, то и дело задерживался сверху, выделывая круговые движения вокруг головки.

***

      Эти магловские низменные утехи, присущие слабым людишкам, когда-то вызывали во мне презрение. Но то, что вытворяла моя маленькая профессорша, однозначно изменило мое отношение. Ее порой очень острый язычок блуждал по члену, заставляя все мое нутро сотрясаться, напрягаться и одновременно тонуть в блаженстве. Такой спектр эмоций еще никогда не захлестывал меня. Мне было трудно признаться, но даже убийства не приносили столь большого удовольствия, хотя, казалось бы, что могло быть лучше.       Плотские утехи.       Когда Гермиона заглатывала меня, я мысленно задался вопросом. Так ли обычные люди показывают свою любовь друг другу? Пытаясь доставить им удовольствие, пусть и не самыми приличными способами. А вследствие я задался еще одним, и меня на короткое мгновение коснулся страх.       Она показывала мне свою любовь? Преданность? Животное желание, вызванное зельем? Или же делала это, чтобы подобраться ко мне ближе? Была ли ее страсть и блеск в глазах, с которым она смотрела на меня, буквально проглатывая член, настоящими?       Сердце заколотилось сильнее, но напряжение, распространяющееся по всему телу, отвлекало от тревожных мыслей и переживаний.       А затем сознание отказалось вообще что-либо понимать, когда Гермиона, взяв в руку член у основания, натянула кожу и, высунув язык, начала медленно ласкать, постукивать, обсасывать головку. Мокрые горячие губы дразнили меня, и я вдруг представил, каково это — оказаться не только в ее рту. От этой мысли меня бросило в пот. Я сжал железное кольцо в руке и дернул его, тем самым вынуждая ее отстраниться и прижать согнутые в локтях руки к груди.       Я поднялся, затем поднял ее и потащил на стол, который удачно забыл убрать из аудитории. Сейчас он отлично подходил.       Прошептал заклинание, оковы на ее руках расстегнулись, и я быстро перекинул их за спину, где цепи снова соединились. Я развернул ее, и нагнул, укладывая грудью на столешницу, своей ногой пошире расставил ее ноги. Руки тряслись, от того насколько сильно я желал эту покорную девочку.       Резко и полностью я вошел в нее, задерживаясь на несколько секунд внутри. Выдохнул и прикрыл глаза. Если я думал, что ее рот лучшее, где мог побывать мой член, то я ошибался. Сейчас я был там, где хотел бы оставаться всегда.       Натянул цепь, ее голова запрокинулась, и я начал движение. Толчок за толчком в сопровождении ее хриплых стонов рушил всю защиту, все стены, что я выстраивал несколько лет. На минуту я даже забыл, кто я и кто она, будто мы были обычными школьниками — до беспамятства влюбленными школьниками, утопающими в безумном наслаждении.       Узел где-то в паху развязался с последним толчком.       И именно в этот момент, именно этот толчок стал решающим для меня — для нас. Я дам нам бессмертие. И разве это не любовь — позволить ей еще раз увидеть своих друзей?