***
Тэхён терпит вонючий дым, пока Юнги не приканчивает сигарету, а после они вместе уходят прочь из курилки. Медленно тащатся по территории кампуса к нужному корпусу, а Тэхён все не может выбросить слова Хосока из головы, неосторожно брошенные в сторону Мина. — Юнги, — зовёт омега, вынуждая прежде расслабленного альфу обернуться и напряжённо взглянуть на серьёзного друга. — О чём он говорил? — Неважно, — отмахивается тот, но омега хватает его за рукав, подозревая, что он совершенно точно что-то скрывает, и это может Тэхёну не понравиться. — Нет, важно, — напирает он, удерживая старшего на месте, пока Юнги прожигает его внимательными глазами. — О чём говорил Хосок? Кого ты побил? — Да никого я не бил, — хмыкает альфа, выпутываясь из хватки. — Просто припугнул и всё. — Кто это был? — настаивает Тэхён, совершенно не собираясь отставать от него с этой темой. Внутри зреет какое-то нехорошее подозрение, и омега не может понять, почему. — Тэхён, — одёргивает его Мин, вынуждая сжать губы. — Кто это был, Юнги? — стоит на своём он. — Сонни, — выдыхает альфа, и внутри Тэхёна строятся догадки, одновременно с этим что-то важное рушится. Складывается пазл: неразговорчивые соседи, косящиеся на него, стоит только наткнуться взглядом в коридоре университета, внезапно нашедшиеся деньги в обуви, куда Ким их никогда не клал. Это Юнги. Он вынудил сволочей вернуть украденное силой. Тэ поджимает губы, глядя на друга, который оглядывает омегу с ужасающей внимательностью, словно ждёт негативной реакции на своё признание. — Юнги… — Что, Тэ? — обращается снова по имени и довольно серьёзно Мин. — Что? Да, я это сделал. Да, из-за тебя, потому что ты бы промолчал. Да, я бы ударил его, если бы это потребовалось, чтобы исправить ситуацию. Ты сейчас скажешь, что я не могу бить людей, тем более омег, из-за тебя, а я могу, понятно? И буду делать это, если необходимо, и люди переходят границы. Слова альфы звучат пылко, словно он защищается от Тэхёна, а тот не может понять причину поведения. Он ведь даже ничего такого не сказал… Почему старший ведёт себя так? Омега сильнее поджимает губы. — Я не винил тебя и не упрекал, тем более не просил о помощи, — вдруг вылетает совсем не то изо рта, пугая самого Тэхёна. Он не хотел высказываться слишком резко. Сердце вздрагивает от становящегося таким холодным взгляда Мина. Светлые волосы треплет ветер, он закусывает кольцо в губе, и на мгновение проскальзывает нечто пока непонятное для Тэхёна, но это нечто вынуждает желудок сделать кульбит. Тэхён не может соотнести человека, который шепчет ему о том, что Тэ красивый, что заслуживает всего на свете, самого лучшего отношения, и того, кто может ударить из-за него кого-то слабого. Ким сглатывает. Ему так… странно рядом с Мином в последнее время. Из-за страха, что может повториться ситуация с Чимином, и омега потеряет друга, он слишком сильно загнал воспоминания о поцелуе куда поглубже. Слова Юнги словно бьют в набат по барабанным перепонкам. Красивый. Желанный. Лучший. Так охарактеризовал его альфа, а сейчас смотрит обиженно и уязвлённо. Закрывается на семь замков от друга, прячет внутреннюю мягкую, непохожую на внешнюю оболочку составляющую. Тэхён знает теперь, что Мин может быть предельно ласковым. Что будет убеждать кого-то в том, что тот прекрасен, а потом целовать так, что пальцы поджимаются на ногах. От воспоминаний прокатываются по коже мурашки, и Тэ вздрагивает. Помнит горячие губы, словно ощущает их на себе снова, то, как Юнги сжимал его руками, нависая сверху, как смотрел опьянённо и… жадно. Омега впервые видел взгляд всегда довольно флегматичного альфы таким. Горячим. От которого внутренности превращаются в угольки. А самое странное, но при этом — безумно заводящее, что Юнги так смотрел именно на него. На Ким Тэхёна, который постоянно ищет в себе недостатки, сравнивает с кем-то, боится, что теперь каждый, блять, партнёр будет ходить налево, потому что это с ним что-то не так. — Юнги, — задыхается Тэхён, не зная, как всё это выразить. Они пообещали, что будут просто друзьями. Никаких излишек. Просто очередная пьяная оплошность омеги, у которого тело неконтролируемо, видимо, от алкоголя и близости друзей, иначе как объяснить тогда ночь с Чимином, о которой тоже не получается забыть, и то, что едва не произошло между ним и Юнги. «И жаль, что не произошло», — проносится в голове, а тело пронзает мурашками, но Ким ощущение это давит поглубже. Он ведь обещал Мину. Это ничего не значит, и им гораздо лучше будет обоим, если останутся друзьями. — Я не хотел обидеть тебя, — выдыхает Тэхён, протягивая руку. Но, кажется, тот слишком взвинчен из-за всего, произошедшего за последние полчаса. Из-за Хосока, который был его другом, из-за Тэхёна, который не контролирует язык. Омега хватается за красивые длинные пальцы Мина и пытается их сжать, ощутить привычное, дорогое тепло от друга. — Иди на занятия, Тэ, — устало произносит Мин. На его скулах под кожей играют желваки, словно он от чего-то сдерживается, выпутывает руку из хватки потерявшегося в миг Тэхёна. Тот моргает жалобно, лишь глядит вслед на широкую спину, удаляющуюся всё сильнее. Стискивает зубы, потому что до одури хочется заплакать. Почему? Почему уходит? Надо сразу поговорить, куда альфа бежит? Тэ смаргивает подступающую влагу и, ссутулившись, уходит в сторону своего корпуса. Сердце колит, сжимается несчастный орган, а Ким боится это не то что осознать, даже имя подобному ощущению дать. Он обещал Юнги не переступать границу, но так… чёрт возьми, это так тяжело, когда от него начинает спирать дыхание. Ещё и всякие омеги вокруг ошиваются, бесят. Тэхён шмыгает носом и поправляет рюкзак на плече, не зная, согласится ли ещё раз поговорить Мин с ним на эту тему или закроется окончательно.***
Чимин, словно фурия, влетает в кабинет Чонугка и тут же закрывает за собой дверь на ключ. Он, игнорируя возмущение хёна, хватает его за руку и уволакивает в сторону подсобного помещения — маленькой каморки с мелом и инвентарём. Абсолютно тёмная, тесная, альфа туда сам едва помещается, но Чимин всё равно толкает его в сторону деревянных полок и прикрывает за ними дверь. Вжимается всем телом, игнорируя выдох Чонгука, который опешивает от такой настойчивости, обхватывает руками шею и находит его губы. — Чимин, мы же в университете, — пытается остановить его Чон, но омега, подстёгнутый адреналином, только затыкает старшего поцелуем, тут же вторгаясь в чужой рот горячим языком. Чонгук вздрагивает, вдруг обхватывает Чимина руками, позволяя их языкам столкнуться, а губам намокнуть от слюны. Чимин хочет большего, гораздо большего, чем прекрасные пьянящие голову поцелуи, даже сильнее и головокружительнее, чем то, что с ним сделал хён на собственной кухне, заслоняя взор ярко-красной похотью. Он заведён и взвинчен, поцелуй, который уже альфа не сдерживает, позволяя влажным звукам заполнять тесное пыльное пространство, только драконит Пака. Он тихо стонет, обхватывая Чонгука за пояс и вцепляясь в лёгкий пуловер пальцами. Хочет пробраться под одежду, прикоснуться к горячей смуглой коже, чтобы между ними не было никаких преград: только они двое и пустота, которую нужно заполнить звуками и эмоциями. Чимин прикусывает его губу, оттягивая на себя, запускает язык в рот, сперва обводя линию нижних зубов, а потом дотрагиваясь самым кончиком до нёба, пока пожар внутри омеги пожирает все зелёные деревья, цветущие весенним днём. Чонгук вжимает Пака в себя, позволяя почувствовать, что омега не один такой: Чон тоже хочет его, и одного спонтанного дикого поцелуя достаточно, чтобы он начал сходить с ума. Но альфа — взрослый, со своим чёртовым благоразумием. Останавливается. Отлипает от мокрых пухлых губ с громким влажным звуком, прикусив нижнюю напоследок. — Прекращай свои дикие пляски, — хрипит он, пока прижимая Чимина к себе. — Это, конечно, заманчиво — нагнуть твою наглую задницу прямо на своём столе, но мы не в порно, позволить себе этого не можем. Чимин горячо выдыхает, обнимая альфу. Прижимается к нему, ощущая такое же сумасшедшее биение сердца в груди, какое есть в его собственной грудной клетке. — Обломщик ты, хён, — вздыхает омега, поглаживая мужчину по задней стороне шеи. Они неловко выходят из каморки: явно потрёпанные, губы Чонгука выглядят припухшими, а взгляд диким. Стоят недолго возле двери в подсобное помещение, переводя дух. Чимин прочищает горло и спрашивает: — Для чего ты меня звал? — спрашивает он, а Чон поправляет растрёпанные тёмные волосы. — Явно не для того, чтобы бы меня попытался то ли съесть, то ли трахнуть, — усмехается Чонгук, сразу же замечая, как при этом розовеют его щёки. — Есть некоторые проблемы, и мне придётся оставить на тебя Ыюна на все выходные, — виновато произносит он, опуская глаза. — Хорошо, без вопросов, — кивает Чимин, поправляя одежду. — А твой друг? — смотрит снова Чон на Пака. — О, я думаю, он найдёт себе занятие. Он любит учиться, так что переживёт одну ночь без меня в компании книг. — Две, — хрипло произносит альфа, глядя на Чимина. — Ты вернёшься только в понедельник? — изгибает бровь Чимин. — Нет, я вернусь в воскресенье вечером. Чимин прикусывает губу, понимая, к чему тот клонит. — Хочешь, чтобы я остался с тобой на ночь? — сипло спрашивает он, прикусывая опухшую от грубых поцелуев губу. — Хочу. Чонгук выглядит серьёзно и уверенно, его глаза — тёмная, непроглядная пропасть из огня и мрака, и Чимин уже готов броситься туда с головой. Он скромно кивает, глядя на хёна из-под ресниц, вздыхает. — Это и было срочностью? — шёпотом интересуется. Чонгук кивает. А Чимин успокаивается: пока летел в кабинет к нему, грешным делом успел подумать, что сраный недоброжелатель мог добраться и до хёна. Чимин, сглотнув, подходит снова к альфе. Приподнимается на носочки и прикасается почти целомудренно к губам, а после сразу отстраняется, заигрывающе глядя в центр зрачков. — В субботу утром буду как штык, хён, — мурлычет омега, последний раз поглаживая чужие плечи, прежде чем уйти. Его безумно волнует близость старшего, сердце зашкаливает от мыслей, что он останется с ним на ночь снова. И… возбуждает. Только они двое на широкой кровати Чонгука. Пробуждает явно не мысли об обнимашках. Жуя взволнованно нижнюю губу, летит в сторону аудитории, хотя пропустил уже почти всю пару. Он просто должен сейчас оказаться в успокаивающих объятиях лучшего друга — присутствие Тэхёна его приведёт в норму и немного успокоит.***
До выходных ещё целая туча времени. Чимин предупреждает Тэхёна, что останется с Ыюном на этот срок, и омега кивает — ничего тут не попишешь. С тех пор, как друг стал подрабатывать няней у их преподавателя, то времени у него становится свободного всё меньше, а теперь, когда между этими двумя наклёвывается нечто более серьёзное, чем просто отношения «работодатель-нанимаемый», и того меньше внимания Чимин уделяет ему. Он не требовательный, да только в последнее время так тоскливо от этого. Они с Чимином как приклеенные с самого детства. С той самой минуты, когда Тэхён, будучи неловким и неуклюжим трёхлеткой, свалился с качели и ревел так, что слышала вся детская площадка и ещё парочка районов неподалёку. Чимин всегда казался таким серьёзным, в группе детского сада почти ни с кем не разговаривал, тем более с вечно плаксивым Тэхёном, которому стоило показать палец, как тот ревел. Но в тот день (а Тэ помнит его ой как хорошо), Пак Чимин в своих ярко-голубых резиновых тапках с видом всезнающего мудреца подошёл к Тэ, как только альфы принялись смеяться над его извечным состоянием, сопровождающимся соплями и слезами. Он рявкнул на обидчиков, подал маленькому Тэ руку и отряхнул от песка и камушков широкие чёрные шорты. И дул на разбитую костлявую коленку, пока Ким хлюпал носом и поджимал губы. — Чего реветь? — насупливался Чимин, глядя на Тэхёна исподлобья. — Там царапина. — Больно же! — снова принимался вопить омега, тряся ногой. И Чимин снова дул, пока влажные карие глаза его осматривали. Маленькое сердце трёхлетнего омеги трепетало оттого, что кто-то так о нём заботится. Родители всё время были заняты, и если Тэ начинал плакать, то только раздражались, уговаривали его быть стойким и терпеливым, не пускать зря сопли. А Тэхён не мог: ему хотелось выплеснуть эмоции, и детский мозг отказывался воспринимать это желание враждебным. И было плевать, что косится народ, что кому-то это может не нравится. Тэхёну хотелось плакать, он плакал. Они с Чимином — противоположности. Пак — довольно шебутной, крайне вспыльчивый, даже агрессивный по отношению к посторонним. Он никогда не плачет без причины, не показывает свои чувства — искренние и добрые — открыто, не позволяет кому-то чужому проникнуть ему подкорку. Но Тэхёна к себе подпустил, а Ким прилип, как пиявка, и отлипать ну вообще не собирался. Потому что с Чимином было хорошо всегда. Даже если он ворчал на него, когда омега использовал друга вместо носового платка при просмотре кино или из-за разбитого впервые сердца. Даже если был недоволен тем, какой Тэхён неуверенный в себе, скромный, терпила, в общем. Он всегда таким был, и только Пак не позволял его дать в обиду. Тэхён любит Чимина. Как самого близкого друга, как опору, как поддержку всегда и везде. Как родственную душу. И для него было ужасом осознать, что тот влюблён. В него. В омегу. Было страшно не из-за того, что они одного вторичного пола. Основным ужасом для Кима был факт, что их устоявшаяся дружба может рухнуть. И стоит задуматься об этом — просто представить, — как сердце неумолимо сжимается. Потому молчал. Любит свою родственную душу, своего близкого человека, не может представить даже как это: чтобы Чимина не было рядом в будущем, тем более в далёком. Что он не разделит с ним самые важные моменты, не будет рядом проводить собственную сиесту, что останется где-то позади. И молчание его губило. Потому что Тэ понимал каждый скромный взгляд Чимина, когда тот прикасался к нему. Последний год был сущим кошмаром. А потом эта проклятая ночь. Тэхёну было хорошо, он никогда не чувствовал себя лучше, даже с Донхуном, а тут — любимый дружище, который вынуждал его стонать от каждой манипуляции. Было безумно стыдно наутро. И страшно. Что дружба всё же развалится, что он разрушил её собственными руками, позволяя себя целовать и раздевать. Это Чимин — его добрый, но хмурый иногда Пак, который всегда рядом. Эгоистично? Да. Ужасно поступил? До сих пор себя ненавидит за это. И искренне рад, что Чимину понравился сонсен-ним. Только часто проговаривает мысленно, как мантру, чтобы тот не ранил друга, увлечённого с головой этим новым чувством. Чимин скрытный в этом отношении, но Тэ-то знает, как иногда его накрывает с головой. Лишь бы не было беды. Вздыхает, встав с кровати — пар у него сегодня нет, а вот Пак ускакал куда-то, даже ничего не объяснив, но сказал, что вечером вернётся и они посмотрят любимую дораму Тэ. Плетётся устало в сторону барной стойки, чтобы найти пожевать. Он чувствует себя в доме Чимина комфортно, как в своём собственном. И не ожидает, что позади зазвонит телефон. Номер незнакомый, бренчит стандартный звонок смартфона, вынуждая Тэ нахмуриться. У него не было никаких дел, чтобы нуждаться в звонке с неизвестного. Но трубку всё равно берёт. — Слушаю, — выдаёт привычно мягким голосом, слыша копошения на том конце звонка. — Эм, — смутно знакомо звучит, будто Тэ уже слышал, ждёт, пока звонящий продолжит. — Тэхён? — Да, это я. Кто спрашивает? — Это Джин. Приятель Юнги, — выдыхает омега, и Ким понимает, почему звучит знакомо. Только не знает, чего это этот омега звонит ему, а не Мину. — Я тут до Юнги не могу второй день дозвониться. Он просил проверить телефон того паренька, я уже всё сделал. Тэхён хмурится. Они с Юнги с той самой сцены у курилки так и не поговорили. Альфа действительно пропал с радаров: не пишет, не звонит, в университете поймать не выходит, будто омегу избегает. — Я с ним не связывался, — бухтит Тэхён, явно недовольный звонком Сокджина. — Слушай, я уезжаю сегодня ночью, — явно раздражённо выдаёт собеседник. — Приеду только через неделю. Телефон надо бы забрать, и вообще, этот говнюк так и не исполнил своё обещание. Можешь, его дёрнуть? Не хочу, чтобы чужая вещь была у меня дома, пока я в отъезде. Тэхён его понимает — мало ли что Хосоку взбредёт в голову, пойдёт и напишет заявление о краже, а Джин останется крайним. Вздыхает, бубнит что-то утвердительное и поспешно заканчивает звонок. Тут же набирает Юнги, но механический голос ему отвечает, что абонент не абонент, и это раздражает ещё больше. Тэ хмурится, заходит в мессенджер, где у контакта Мина светится, что тот был в сети позавчера. И это напрягает ещё больше. Омега набирает лучшего друга и, прижимая трубку к уху, уже лезет в шкаф за одеждой. Мало ли что случилось. Нужно отыскать альфу и передать слова Джина, а ещё убедиться в том, что с ним всё хорошо. — Да, Тэ? — раздаётся голос Чимина, явно куда-то идущего по улице. — Ты скоро? — спрашивает Ким. втискиваясь в светлые джинсы. — Ещё нет, хочу забежать в торговый центр и купить второе одеяло. Задолбался мёрзнуть по ночам. — Я поеду к Юнги, он не выходит на связь, а Джин уже проверил телефон Хосока, — предупреждает Пака и ставит на громкую, чтобы напялить поверх футболки простую голубую толстовку. — Хорошо, позвони потом от него, — отвечает Пак и сбрасывает звонок. Тэхён прыгает в кроссовки, захватывает кошелёк и вылетает из студии, плотно закрыв за собой дверь. Он не очень любит общественный транспорт, а вот на такси транжирить не может — что сказать, бедный студент, даже при имеющихся подработках. Папа и отец не могут ему позволить много тратить, потому что учёба и без того обходится дорого. Так что парится в автобусе, который выбрасывает его на остановке, от которой ещё двадцать минут плестись до частного сектора, где находится дом родителей Мина. По дороге омега набирает его ещё несколько раз, но номер по-прежнему недоступен. Фыркает, торопится, чтобы добраться до дома альфы. Будет, конечно, дико обидно, если тот где-то шляется. На улице понемногу начинает смеркаться, и Тэхён прибавляет шаг, натянув на кудрявые волосы капюшон. Радуется, когда ещё издалека замечает стоящую у кованых ворот «Вольво». Значит, он дома. Забросил куда-то телефон и пялится в свои игрушки? Игнорирует друзей намеренно? Родительской машины не наблюдается, потому Тэхён, которого те особо сильно недолюбливают, смело открывает калитку и проходит во двор. Торопливо пересекает идеально ухоженный двор, набирает код на замке, который знает наизусть, и замечает брошенные торопливо кроссовки посреди тёмного коридора, потому что едва о них не спотыкается. И что это такое… Бредёт дальше, слыша фырчание собаки, которая любезно обнюхивает штанину, но Тэхён знает: пёс его не тронет. В отличие от родителей альфы тот его любит и всегда лижет руки. И сейчас тоже облизывает кончики пальцев, приветствуя поскуливанием и клацаньем когтей по паркету. Тэхён в потёмках сразу же бредёт к лестнице, тихо поднимается, уже намереваясь напугать зависшего в компьютере Мина. Во всём доме не включен свет, только тонкая синяя полоска подсветки прорывается через щель приоткрытой двери комнаты альфы. Тэ подкрадывается, уже хочет с возмущением завалиться в чужую спальню, но замирает. Он не это ждал увидеть. Совсем не это… Глаза ошарашенно округляются, когда в синем свете он видит белые растрёпанные волосы сидящего на кровати Мина. Его губа закушена, беспощадно зубы теребят металлическую серёжку, а после рот приоткрывается, и Юнги тихо стонет. Его грудь часто вздымается от вздохов, а рука с тонкими серебряными браслетами ритмично толкает чью-то рыжую голову вниз. К себе. Хочется выругаться, когда Тэхён прослеживает на автомате за тем, как альфа вынуждает омегу брать глубже, как плоть выскальзывает из мокрого рта, чтобы после незнакомец с лохматыми кудряшками снова опускает голову. Юнги тихо стонет, когда тот утыкается носом в его живот, вздрагивает, а у Тэ… звонит телефон. Предатель. Блять! Омега отскакивает от двери, словно ошпарившись, но Юнги и его партнёр всё равно замечают. Щёки пунцовеют, он судорожно сбрасывает звонок Чимина, а потом слышит глубокий чуть испуганный или возмущённый стон, когда омега закашливается, а Юнги… Тэхён просто захлопывает дверь и опрометью летит на первый этаж, слыша приглушённые маты, выданные звонким возмущённым голосом. Он не хотел подглядывать, это просто… ступор. Не ожидал, совсем не ждал подобного, он ведь не знал. Надо было дать знать о своём присутствии, а не красться. Глупый, глупый! Всё лицо горит, когда Тэ спускается на кухню и судорожно умывается прямо над гранитной мойкой. Дрожит, потому что из ушей не пропадает глубокий, грудной стон альфы в момент, когда он достиг пика. Увидев Тэхёна, не оттолкнул отсасывающего ему омегу, а, кажется… спустил прямо в глотку. Тэхёну жарко, стыдно, невыносимо. Лицо Юнги в синем свете — расслабленное, с закрытыми глазами и приоткрытыми на выдохе губами — кажется, выжжено на обратной стороне век. Тэ опирается о край столешницы, когда слышит, как они спускаются по лестнице. Юнги омеге что-то говорит, слышит возмущения, а после «мудак» и хлопок входной двери. Свет в кухне включается неожиданно, Тэхён моргает часто, стараясь привыкнуть, опускает голову, когда альфа подходит ближе. Неловко. Смотреть на растрёпанного Мина, который только что наверху… расслаблялся. — Я… надо было постучать, — мямлит Тэхён, стискивая пальцами край столешницы. — Прости, я не знал, правда. Ты не отвечал, а там Джин… Прости пожалуйста, — прикусывает губу омега, но Мин лишь засовывает руки в карманы спортивных брюк. — Мне нужно было закрыть дверь, — вздыхает альфа, тут же выуживая кисть обратно и потирая лицо. — Я не… Тэхён не знает, что ещё сказать в своё оправдание, трёт лицо руками. «Прости, друг, что я зашёл к тебе без спросу, пока какой-то хренов омега сосал тебе», — так, что ли? Тэхён ужасно неловко и смущённо себя чувствует. Он знает, что Юнги не обременяет себя отношениями и лишь спускает напряжение с теми, кто на подобное согласен. Но знать — одно, а увидеть… Омега поднимает взгляд на Мина. Чувствует, как в нём что-то клокочет, бурлит. Вспоминает рыжую кудрявую макушку ублажающего альфу незнакомца, и в нём нарастает… злость. Почему? Почему так? Из-за чего с каким-то парнем Юнги может, но оборвал всё в ночь, когда они напились в клубе? Да, это было бы ошибкой, но сейчас Тэ ощущает, как гнев захлёстывает его, и нервно прикусывает губу, чтобы успокоиться. — Я надеюсь, что у тебя с тем парнем… Ну, вы не поссоритесь, — его слова похожи на блеяние несчастной овцы, отчего Юнги усмехается. — Ну, ты обломал его, так что он обиделся и обозвал меня мудаком за то, что я его выставил, — бросает Мин, всё ещё стоя в нескольких шагах от друга. Тэхён про себя усмехается и, кстати, довольно ехидно, но сам же одёргивает усмешку. — Ну, у тебя в любом случае достаточно вариантов, чтобы после продолжить, — вдруг выпаливает он и опасливо поднимает глаза на Мина, поняв, что именно ляпнул. Юнги сощуривается, подходит поближе, рассматривая уже откровенно вжимающегося в стол омегу. — Ты кто, ехидна, и куда дел мою Прелесть? — тихо спрашивает он, не вытаскивая из карманов рук, а Тэ только нервно мечется взглядом по кухне. Ему вдруг так… горячо становится, стоит альфе приблизиться. В голове снова всплывают картинки того, каким было лицо Юнги в момент, когда его член исчезал в чужом рту. И подлый мозг услужливо подбрасывает с воображением картинку, что вместо рыжего омеги на коленях перед Мином стоял бы сам Тэхён. От этого омега сглатывает и переходит в оборону. — А я не твой. Твой вон — за порогом исчез, — машет ладонью Ким в сторону прихожей, вынуждая брови Юнги удивлённо вздрогнуть и приподняться. Они буравят друг друга глазами, и Тэхён уже собирается искать пятый угол от неловкости и близости друга. Всплывает всё: поцелуй, то, как он будил его в квартире Чимина, их недавняя недоссора. И сейчас Мин горой высится над омегой. — Почему ты себя так ведёшь? — вдруг спрашивает альфа, вздыхая и закатывая глаза. — Сначала чувствуешь себя виноватым, теперь язвишь. Что не так, Тэ? Он сглатывает, не зная, что ответить на вопрос Мина, тот же отходит и лезет в холодильник за банкой сока, даже не глядя на друга. — Так что там Джин? — решает перевести тему Юнги, пялясь в светящийся ящик холодильника и открывая прохладный напиток. — Переспи со мной, — выдыхает Тэхён, глядя ему в спину. Серая футболка скрывает плечи и поясницу, но зато отчётливо заметно, как фигура альфы содрогается, когда он давится от услышанного соком. Медлленно оборачивается, ошалело глядя на омегу. На воротнике и груди — капли напитка, стекающие с подбородка ниже, медленно капают на ткань, ещё больше её пачкая. Взгляд у Мина, мало сказать удивлённый. Охуевший уж точно. Он, не отрываясь смотрит на Кима и проглатывает то, что ещё не успел выплюнуть. — Что ты сказал? — хрипло переспрашивает он, но по виду не скажешь, что плохо расслышал. — Джин закончил с телефоном Хосока, просил забрать, потому что скоро уезжает, — выпаливает на одном дыхании Тэхён, струсив и решив сделать вид, что предыдущее предложение не он только что ляпнул. — Нет, до этого, — взмахивает ладонью альфа, второй при этом утирая мокрое лицо. — Что ты сказал до этого? Тэхёна передёргивает. Почему вообще ему в голову пришло это? Тем более ещё больше волнующий Кима вопрос: почему он сказал это вслух? Представить на месте отсасывающего омеги себя, а после вдруг предложить близкому другу переспать. Он решает сыграть то ли в дурака, то ли в невозмутимость, потому поднимает оленьи глаза на Мина и тихо проговаривает: — Я сказал: «Переспи со мной». Юнги давится на этот раз воздухом, глаза его сильнее округляются, а рот приоткрывается от шока. Он явно не ожидал этого. Не от Тэхёна по крайней мере. — Зачем ты так, Тэ? — ошарашенно спрашивает альфа, разводя в стороны руки. — Мы ведь, вроде, всё обсудили и решили оставить в покое нашу дружбу. — С ними ты тоже дружишь, но при этом позволяешь подобное, — кивает в сторону прихожей, откуда упорхнул незнакомый омега. — Они не мои близкие друзья. — Почему нет? — задавленно спрашивает Тэхён, начиная мять собственные пальцы и дёргать кутикулу на указательном. — Почему со мной — нет? Юнги напряжённо молчит, а холодильник, по-прежнему остающийся распахнутым, начинает противно пищать. Обернувшись, он захлопывает дверцу, и отвечает, не разворачиваясь к Тэ лицом: — Потому что после этого между нами всё изменится. — Чем я хуже? — словно не слышит его Тэхён, продолжает пялиться на свои руки. — Тэхён. — Почему нет, Юнги? — ещё громче спрашивает омега, обуреваемый каким-то помешательством. Стоит представить опять того незнакомца, как злость охватывает его целиком: от кончика носа до самых пальцев на ногах. Он хмурится, но взгляд на альфу не поднимает. — Они для меня ничего не значат. С тобой я не могу! — рявкает альфа, видимо, окончательно разозлившись. — Почему? — повторяет уже самого раздражающий вопрос, но остановиться оказывается не под силу. Тэхён вздёргивает голову и упрямо смотрит на друга, не отводит взгляд, когда их зрачки пересекаются. — Я говорю: нет, — выдыхает Юнги. — Я не будут с тобой спать, я не делаю это с друзьями. Он нервно отходит от холодильника и трёт подбородок ладонью. — Тогда я не хочу больше с тобой дружить, — выдыхает омега, чувствуя, как в груди что-то обрывается. Что за хрень он сейчас вытворяет?.. Ким и сам уже не понимает, глаза застлало злостью и чем-то ещё. Очень знакомым и горьким на вкус. Юнги зло разворачивается к омеге и пересекает расстояние между ними. — Ты что такое сказал? — шипит он, впервые показывая Тэхёну все оттенки злости, а у того неожиданно подгибаются коленки, и он едва не сползает по столешнице на пол. Альфа смотрит яростно, не сдерживаясь, он нависает над Тэхёном, и тот ощущает буквально на языке свежий привкус его парфюма. — Я больше не твой друг, — упрямо и сумасбродно отвечает Тэ. — Переспи со мной, — добавляет почти по слогам. — Давай. Как с ними. Ты ведь не будешь со мной встречаться, а я сейчас согласен на всё без обязательств. Юнги выглядит поистине злым, а во взгляде проскальзывает ещё нечто яркое, словно вспышка. Он хочет, но отчаянно сопротивляется, и видя теперь это в близи, Тэ уверяется в своём решении ещё больше. Потому протягивает руки и прикасается к его плечам. Ведёт ниже, прикасаясь к мокрой местами ткани, но Юнги хватает его пальцы и сжимает. — Забери свои слова обратно, — как-то по-детски просит Юнги, уже постепенно успокаиваясь. Тэхён отрицательно вертит головой. Он не хочет забирать слова, только чтобы Юнги согласился. — Нет. Это совершенно точно какое-то помешательство. Злость всё ещё захлёстывает его изнутри: на себя, на Юнги, на проклятого омегу, из-за которого вместе со злостью является ревность. Ревнует. Того, кто не принадлежит ему, но теперь кажется отчаянно нужным. Тэ выпутывает ладони и упрямо обхватывает Юнги руками, прижимаясь. — Мы всё испортим, — выдыхает в последней попытке отвязаться от него Юнги. — Будет больно. Да, Тэ понимает, но всё равно целует его. Не по пьяни, не случайно — целенаправленно впивается в чужие губы, тут же судорожно выдыхая. Юнги сразу же впечатывает омегу в холодильник, ловит выдох и вынуждает раскрыть рот сильнее, чтобы тут же скользнуть туда кончиком языка. Его ладони проходятся по омежьим бокам, вырывая сдавленный вздох, альфа прижимается к Тэхёну всем телом, словно сильно, очень сильно прежде сдерживался. Углубляет поцелуй, прикусывает тут же припухающие губы Кима, а тот воском тает в его ладонях, позволяя всё и сразу. Если бы не проклятый телефон, снова звенящий в кармане. Чёрт бы всех побрал. Юнги тяжело дышит, но отстраняется, когда Ким достаёт гаджет из джинсов и прикладывает к уху, рявкая: — Да. — Эй, ну что ты, дозвонился до этого засранца? У меня поезд через два часа! — возмущается на том конце Джин, раздражая и без того взвинченного Тэ. Юнги выдёргивает из его руки смартфон и отвечает: — Двадцать минут, и мы у тебя. — Шевели задницей, Мин, — бросает Сокджин и обрывает звонок. Альфа опускает ладонь с зажатым в ней металлическим корпусом гаджета, возвращает своё внимание Тэхёну, а тот испуганно сжимается, словно сейчас, когда мозг обоих трезвеет, он оттолкнёт омегу и будет ругаться, но внутри зрачков Мина только искры пляшут. Опасные, недовольные, но безумно горячие, готовые потопить восковую свечку под именем «Ким Тэхён». Юнги зажмуривается и прижимается ко лбу омеги, выдыхая. — Ты придурок, Прелесть, — шепчет он, а после убирает руки с талии Тэхёна. — Ты такую кашу завариваешь, что у нас не получится её расхлебать. Ким только сглатывает и зажмуривается, наслаждается мгновениями, пока Юнги всё ещё так близко. Гори Сокджин вместе со своими мониторами синим пламенем, чёрт бы его побрал. Но Тэ почему-то уверен, что даже со своей неловкостью теперь оставить эту тему по умолчанию не сможет.