Лиловый глаз

      — Почему каждый раз я, именно я, встаю между назревающей поножовщиной и никто, повторюсь, никто из вас и пальцем не двигает?! — шипит Марлен, тычет пальцами то в свою грудь, но на землю. Она спасла Карлах от Уилла, подставив свою грудь перед его клинком и прямо сейчас стоит посреди убежища приспешников Зариэль, прижимает одну руку к плечу. Паладин знатно задел её левую руку, от чего по пальцам так же быстро струится кровь, ниспадая вниз на такой же окровавленный пол.       — Может, потому что мы друг друга не знаем? — подаёт голос Гейл, открывает зелье лечения и выливая его себе на ладонь с характерным шипением. — Это, знаешь ли, неразумно, подставлять свою жизнь ради незнакомца.       — О, ну хоть в чём-то мы сошлись, друг мой! — воскликнул Астарион с верхнего этажа, помахивая найденным чехлом с отмычками. Марлен закатывает глаза и переводит взгляд на эльфа, который лишь цокает языком, вальяжно приставив руку к бедру. — Серьёзно, я ожидал от тебя большего, дорогуша. Нет, вот это, — он указал чехлом на окровавленный пол и трупы внизу. — Я одобряю. Хорошая резня никогда не бывает лишней, — его смешок разлетелся по стенам, от чего вошедшие из другой комнаты Шэдоухарт и Уилл приподняли брови в непонимании. — Но, дорогая, подставлять свою шкуру ради каждого первого попавшегося, — идея отвратительная.       — Предлагаешь встречать всех как ты когда-то? — вомущённо спрашивает Марлен.       — Ах, милая, если меня встретит горячая девственница с кинжалом у моей глотки, — на паузе между своим монологом, Астарион ловко соскользнул по лестнице вниз, подходя к ней вблизь. — То я буду не против.       — Ты можешь встретить следующее утро просто с кинжалом у глотки, — язвит Марлен, ровняется с ним так, что их одежда почти соприкасается.       Гейл оттолкнул здоровой рукой Астариона и встал между ними.       — Нам не нужна новая драка, — Гейл щуриться на Астариона, а после переводит взгляд на Марлен. — Тав, я доверяю тебе. То, что ты пытаешься делать в некоторые разы, конечно, неправильно, но в остальном ты хороший человек. Поэтому, прошу, послушай меня, — он кладёт руку ей на правое плечо. — Если ты так хочешь оставить нас всех в целости и сохранности, не делай того же, чего не хочешь между нами.       Марлен секунду смотрит на Гейла, после переводит взгляд на ухмыляющегося, театрально отряхивающегося от прикосновений Гейла, Астариона и гулко выдыхает, кивает в знак поражения. Зануда прав.       — Отлично, — Гейл, как бы подытоживая за всех троих, хлопает Марлен по плечу под болезненное шипение со стороны и быстро извиняется. — Что дальше?       Марлен моргает и вновь смотрит на Гейла.       — Думаю, нам всем нужно подлатать раны, — Марлен осматривает потрёпанных союзников и пыхтящую, радостную, если так можно сказать в данной ситуации, Карлах, отмечая, что у Шэдоухарт рана на икроножной мышце. Если рана достаточно глубокая, она станет хромать. Уилл, полностью покрытый синяками и наспех перевязанным плечом от стрелы, опирался на дверной косяк. Лаэзель стояла на улице, но Марлен вспомнила, что в порыве битвы паладин сумел задеть её бок. И хоть Лаэзель об этом не скажет, возможно, были и другие раны. — Идите в лагерь, отдыхайте.       — А ты? — Уилл негромко подал голос, двинув больным плечом и поморщился.       — Осмотрюсь ещё немного, — Марлен пожала плечами и тоже поморщилась, вытащив из поясной сумки зелье и так же обильно вылила на раненное плечо. Уилл приподнял бровь. — О, да ладно, только давай без «беспокойств». Я и со сломанными конечностями дам всякой мрази прикурить.       — Зато, когда тебя укусила та мразь, ты грохнулась в обморок, — пропел Астарион позади.       — Думаю, от потери крови ты тоже бы в обморок грохнулся, — приторно улыбнулась Марлен.       — Вообще-то… — Астарион осёкся, чем привлёк её внимание. — Я пойду с тобой.       — Да, аристократишка без единой царапинки именно то, что мне нужно, — щурится она.       — Этот аристократишка, между прочим, спас тебя от этого бугая, — Астарион указал на труп паладина.       Марлен театрально поклонилась.       — Ладно, — Марлен вздёрнула губу. — Остальные в лагерь. Возражений не принимаю.       — Есть, босс, — твердит Уилл и все они выходят на улицу, пятеро уходят в одну сторону, а Астарион и Марлен двигаются вниз к воде и, перепрыгивая по камням, оказались за заброшенной деревней, полностью кишащей гоблинами.       Некоторое время они идут в тишине, каждый в своих мыслях, и о чём думает эльф Марлен совершенно не хотела знать. Он составляет из себя отвратительное множество противоречий. Твердящий о прекрасной резне, морщится при любом виде крови. Твердящий о самосохранении, он спасает её от паладина, который по её неусмотрению, мог спокойно разрубить её пополам, при этом эльф подставился, стрела одной из приспешниц Зариэль почти пронзила его плечо, но он резко увернулся, отправляя ответную стрелу ей в глаз.       Марлен жмёт губы. Что-то с ним не так. Даже вспоминая утро, где он вышел абсолютно безоружный на улицу вслед за ней и явно не по естественной нужде, — Марлен была слишком далеко для этого. Его одежда всегда с высокой горловиной, а в лагере, будучи в одной рубахе, постоянно прячет правую сторону шеи: отворачивает голову, жмёт плечо к уху. Постоянно. Потому что она туда смотрит. Эти шрамы не дают ей покоя, ровно как и красные глаза. Марлен не особо сильна в эльфийском наследии, она даже и знать не знает ничего о нём, живя в полной глуши без единого даже полуэльфа на квадратную милю. Но красные глаза. Да, возможно, он такой же альбинос как и она, в чём Марлен была больше уверена, но в остальном… В остальном она не была уверена. Она запуталась настолько, что готова волосы на голове драть.       — Слушай, лисичка, — вдруг подаёт голос Астарион, явно заскучавший в полной тишине. — Всё было интересно по поводу твоих глазёнок.       — Глаза как глаза, — бубнит Марлен, лениво пиная камень перед собой.       — Не сомневаюсь, но вот цвет… — Астарион ровняется с ней. — Никогда ещё не встречал никого с одним красным глазом. Мамаша согрешила с дроу?       Марлен бросает молнии из глаз ему в лицо, надеясь, что он сумеет понять смысл её взгляда «заткнись самостоятельно или я заткну сама». Но он его не понял.       — Я попал в точку? — с усмешкой язвит он.       — Нет, — чеканит жёстко Марлен. — Совершенно мимо.       — Тогда скажи мне правильный ответ, милая.       — С чего вдруг?       Астарион ухмыляется.       — Может, я хочу узнать тебя поближе, — Марлен останавливается резко, хмуро смотрит на эльфа, пока тот мягко берёт её за подбородок, приподнимая совсем немного. Пробивающееся солнце среди листвы клеймило её лицо солнечными зайчиками, изредка подсвечивая левый красный, будто прозрачный под ярким освещением, глаз и правый лиловый, под светом смотрящий на него ярче и выразительнее, чем под покровом белых ресниц и тёмных угольных теней на глазах. Бледная, такая же как у него, даже бледнее, кожа, лишь сильнее подогревала интерес. — С того самого момента, как увидел тебя.       — Потную, вонючую на такой же вонючей улице Врат Балдура? — Марлен приподняла бровь. — Странные у тебя интересы.       — О, нет-нет, — Астарион гулко смеётся. — Тот твой наряд… Я, конечно, не помню его, но знаю, что выглядел он на тебе чертовски привлекательно.       Марлен отдёргивает его руку от себя, продолжая движение. Меньше всего ей хотелось вспоминать танцы. Они были такой же прекрасной частью, как и семья, и обсуждать их с кем-то столь отвратительным ей не хотелось.       — Я чем-то задел тебя, моя радость?       — Да, своим присутствием.       — Ну чего же ты так, — Астарион движется рядом, осматривая свои руки. — Раньше ты была более сговорчивой.       — Ключевое слово «раньше», — Марлен смотрит вперёд, замечая очертания привалившегося набок кабана. Либо больной, либо дремлет.       Марлен присела рядом с ним. Она оказалась неправа в любом из случаев. Мёртвый. И, поскольку Марлен была не из брезгливых, ловко выудила нож из ножен, отрубая ногу за пару ровных ударов. Когда она увидела, что туша обескровлена, хмурится, осматривая тело дальше. Две отметины на шее. Без крови.       — Кабан мёртв, лисичка, к жизни его не вернуть, если продолжишь на него таращиться.       — Капитан очевидность… — бубнит Марлен, но всё же переводит взгляд на Астариона и жмурится от слепящего солнца. — Ты знаешь, что с ним произошло?       — Я… Ну, вообще, да, — Астарион начал тараторить. Занервничал. Марлен лишь пристальней стала наблюдать за ним, но, в чём она точно бы его похвалила, лицо он держал достойно. — Это сделал вампир. Не хотел тебе говорить, дабы не пугать. Это опасные твари и их лучше обходить стороной.       Марлен выгибает бровь. Надо выбить из него больше информации.       — Мне стоит опасаться?       — Совершенно нет, — твёрдо произносит эльф. — Сегодня я буду на патруле, поэтому нам ничего не угрожает.       Марлен отводит от него взгляд вновь на кабана, откидывая обескровленную ногу в сторону. Без крови мясо сухое и жевать его трудно, поэтому оно непригодно для полевых условий. И знал бы сейчас Астарион, как его «ничего не угрожает» может быть настолько пугающим.       Двигаясь по тропинкам в сторону лагеря, Марлен старалась не смотреть на Астариона, дабы не выдать свои опасения с потрохами. На заточку клинков Марлен не отдала Лаэзель один из своих ножей. Она не верит ему. Не доверяет. Эльфам никогда нельзя доверять.       Вечерело медленно, за это время отдохнувшая, но хромающая Шэдоухарт успела залечить ей плечо. Успокаивающий холодок шёл вразрез искрящейся боли, когда жрица вычищала рану, а после соединяла ткани отточенными движениями пальцев.       — Спасибо, — тихо поблагодарила Марлен.       — «Спасибо» на хлеб не намажешь, — парировала Шэдоухарт, явно в приподнятом настроении. Под непонимающий взгляд девушки напротив, она залилась тихим хихиканьем. — Да шучу я. Но, по правде говоря, от бутылочки хорошего вина я не отказалась бы.       Шэдоухарт мечтательно посмотрела на небо, продолжая сидеть рядом с Марлен на неудобном бревне. Марлен слегка улыбнулась, глядя на девушку, а после перевела взгляд на костёр.       — Что ж, я это учту, — Марлен кивнула своим словам. — Красное?       — Само собой, — Шэдоухарт засмеялась. — Белое на вкус отвратительно приторное, что мне кажется, моча вола будет поприятней.       Марлен вновь посмотрела на жрицу, пересекаясь с той взглядами на долю секунды, чтобы они обе разразились смехом на весь лагерь.       Во всяком случае, она узнала о жрице хоть что-то. Но её одежда никак не давала ей покоя. Она часто за восемьдесят лет натыкалась на храмы разных богов разных времён. Некоторые разрушены временем, некоторые искусной работой вандалов. И хоть жрица пыталась вести скрытую игру, лишь по наблюдениям Марлен, та могла заявить, что Шэдоухарт являлась шариткой или, по крайней мере, ею была. Во-первых, её одежда с массивными чёрными вставками на кольчуге так и кричит об этом. Во-вторых, открытая неприязнь к Селунэ. Очевидный факт, который нельзя упустить из виду.       И если так подумать, Марлен могла накопать на всех союзников много информации, исходя из их поведения и внешнего вида. Взять, например, Уилла. Даже с бедной одёжкой и кучей шрамов нельзя было не заметить твёрдую руку Огненных Кулаков, от которых Марлен приходилось бегать в «молодости». Ну а вальяжная поза с бокалом вина наперевес прекрасно говорила о аристократическом прошлом. Клинок Фронтира хоть и не особо скрывает за душой кучу секретов, многое не говорит напрямую.       Если говорить про саму Марлен, то тут она не могла дать точного ответа, просто потому что она знает себя и ей трудно говорить, выдаёт ли в ней что-то её саму.       А ещё, по наблюдениям, Астарион тот ещё книжный червяк.

***

      В лагере с наступлением позднего вечера стало тише. Марлен ушла в свою палатку раньше остальных, ссылаясь на усталость в ногах. Сама же она и глаз не сомкнула за те несколько часов, что пролежала на лежаке спиной к выходу. Под подушкой её рука крепко сжимала кинжал. Возможно, сегодня её опасения должны подтвердиться или она просто зря тряслась от страха. Она не доверяет Астариону.       Лёгкое колыхание полога палатки от ветра было нарушено. Марлен подавила желание встрепенуть острым ухом, позволяя монстру подойти поближе. До этого сжатые с силой глаза расслабились. Подушка под весом чьей-то руки прогнулась и Марлен вновь подавила желание судорожно вздохнуть. Она спит. Она его не слышит. Когда она почувствовала холодные пальцы на своей шее, то не удержалась, резко развернулась, отпихивая неназванного монстра и осёдлывая его, приставила нож к горлу.       — Так и знала, — прошипела Марлен, разглядывая растерянного Астариона под собой.       — Постой! Ты не так всё поняла! — он положил руки по обе стороны от своей головы, с распахнутыми на полное обозрение кровавыми глазами и открытой шеей с двумя чёткими точками шрамов.       — Да неужели? — острие ножа прижалось сильнее к бледной коже. — А мне кажется, всё предельно понятно.       — Я не хотел тебе вреда! Клянусь тебе! — Астарион отвёл подбородок в сторону, чтобы лезвие скользнуло лишь по поверхности, не оставляя порезов на его коже. — Мне нужна… кровь.       — Конечно, — Марлен нахмурилась, кивая. — Вряд ли ты сюда за поцелуями полез, — Астарион зажмурился. Хочет соединиться с разумом Марлен, но та лишь дёрнула головой, крепче приставляя нож. — Не лезь ко мне в голову, ублюдок.       Кровь кипит в венах от клокочущего страха. Вампир, в несколько раз превосходящий её по силе, лежит под ней и не сопротивляется. Он может подделать воспоминания в голове, чтобы сбить её с толку. Он может убить её прямо сейчас, но смиренно ждёт её доверия.       — Пожалуйста, доверься мне, — умоляет её эльф под собой, заглядывая своими тёмными глазами в её. В них искренняя мольба, даже некий страх. — Ты можешь доверять мне.       — Если бы я могла тебе доверять, наверняка не спала бы с ножом под подушкой, — цедит Марлен, не разрывая зрительного контакта. — Почему ты не сказал сразу?       Проверка на доверие. Расскажет, значит можно доверять. Не расскажет, доверия и быть не может.       — В лучшем случае, ты бы погнала меня вилами и факелами, — он попытался двинуть плечами, но лишь скривился, когда Марлен прибила его в обратное положение. — В худшем случае, получил бы кол между рёбер. Теперь точно уверен, что получил бы!.. Красотка, знаешь ли, лежать одной половиной на лежаке, а другой на ковре, отвратительная перспектива!       — Ты будешь лежать так, пока я не услышу правды.       — Но я рассказал тебе правду! — Астарион гневно нахмурился, ярко выражая недовольство. Его носогубные морщины стали глубже, а ямочка меж бровей чётче. — Я мог бы доказать это с помощью наших друзей в головах, но ты не хочешь!       Ещё секунду Марлен смотрит на него в ответ так же хмуро, недоверчиво, в голове прикидывая возможности развития событий. Если он попытается на неё напасть, у неё будет примерно десять секунд для принятия решений, прежде чем он успеет вонзить свои зубы в неё. «Между рёбер»… Значит, бить надо в сердце. И того две секунды на перехват ножа, пять на точное расположение сердца и оставшиеся три для точного удара.       — Боги, ты думаешь слишком громко, — в раздражении произносит Астарион, закатывая глаза. — Говорю же, я не причиню тебе вреда. Ты можешь доверять мне. Прошу… Тав.       — Ты слышишь мои мысли?       — Пф, нет! У тебя на лице написано! — фырчит он.       Марлен сжимает губы, но убирает нож с его горла, отползая на доброе расстояние.       — Показывай, что ты не лжёшь, — Астарион было хотел открыть рот со своей приторной улыбкой, но Марлен выставила руку вперёд. — Только быстро.       И Астарион слушается, мягко врывается в её голову с собственными мыслями. Тёмные гулкие улицы, такие же гулкие таверны, куча безликих существ с пульсом. Он уже давно питается животными, но это совершенно не утоляло голод. Идти к ней было отчаянным решением в надежде на понимание. Астарион разрывает контакт между их личинками, усаживаясь намного удобней, чем раньше.       — Почему именно я? — вопрос сам вырывается с губ Марлен, за что мысленно бьёт себя по голове. Ей это неинтересно.       — Твоя палатка намного ближе, красавица, — Астарион кокетливо подмигнул.       Марлен сверлит взглядом сидящего рядом вампира и ищет подвох. Не может он просто придти к ней, просто сказать правду, хоть и с клинком у горла, просто сидеть рядом, ожидая её дальнейших действий. Не может же?..       Голова идёт кругом. Помогать ему было… неразумно. Кровопотеря никогда не была чем-то лёгким для переноса состояния. Взамен она получает более сильного союзника, который до сего времени и так прекрасно справлялся с этой ролью. Но Марлен никогда не отличалась умом с точки зрения любопытства. Можно же посмотреть, что из этого выйдет?       — Ни каплей больше, — хрипло прорезает тишину её голос, когда пальцы сами убирают лишние волосы в бок под удивлённый взгляд Астариона. — Что? — раздражённо спрашивает эльфийка на выдохе, закатывая глаза. — Ты надеялся придти сюда и получить кровь. Я, как добрая душа, оправдываю твои надежды и даю тебе кровь.       Губы Астариона спустя несколько секунд расплываются в блаженной улыбке. Он подползает к эльфийке медленно, испытывая. Играет в «кошки-мышки»? Марлен точно не хотелось оказаться в списке тех самых мышек, что этот самодовольный кот сумел поймать или охмурить. Это происходит только из разумных побуждений заиметь себе союзника посильнее, но никак не из симпатии. Астарион хоть и красивый мерзавец, но остаётся мерзавцем.       — Ни каплей больше, — вторит он шёпотом, явно прослушав вторую часть, оставаясь в нескольких миллиметрах от её лица. — Устроимся поудобней, м?       — Нет, — Марлен кладёт руку на плечо Астариона, хмуро глядя на него в ответ. И вновь непонимающий взгляд. Каков же плут. — Сидя. Я должна контролировать процесс.       — Разумеется, — он улыбается шире и Марлен замечает острые клыки. Теперь удивлённо смотрит уже она. И вот это сейчас будет у неё в шее? — Ты никогда клыков не видела, лисичка? Они у тебя тоже есть, между прочим.       — Они не такие, — сухо отвечает Марлен, специально акцентируя интонацией на словах.       — Если ты боишься, мои зубы могут доказать свою нежность…       — О, боги, хватит, — фырчит Марлен, раздражённо сжимая плечо эльфа. — Кусай уже давай.       Астарион припадает к её шее вначале губами, втягивая кожу, слегка царапая клыками, но от Марлен реакции никакой. Она сжимает его плечо сильнее, комкая рубашку в кулаке и невозможно понять, ей это нравится или нет. Когда он вонзает свои клыки, Марлен слегка вздрагивает от неожиданности, жмурясь от обжигающей её шею боли. Она считает его мелкие глотки. Три, пять, восемь. Девятый стал глубже, его руки обхватывают женские плечи, двигаясь к затылку, прижимая ближе к себе. Марлен слышит, как медленно бьётся её сердце в грудной клетке, рикошетом отбивая ритм в грудь Астариона и обратно, словно его сердце снова начало биться. Когда он сделал глубокий двенадцатый глоток, перед глазами медленно поплыло. Она не знает, сколько ему нужно, чтобы насытиться, но это уже слишком. Марлен пытается отпихнуть его от себя, но руки не слушаются. Они словно набиты ватой, и удары по его груди и плечам были похожи на поглаживание пером. Его хватка крепнет, пальцы впиваются в волосы эльфийки с силой, открывая шею ещё больше. Марлен удаётся отпихнуть его на несколько сантиметров от своей шеи. Боль вновь пронзает шею под оглушительный крик Марлен. Астарион наваливается на неё, прижимает к земле и не даёт двинуться, делая ещё более жадные глотки из новых ран.       Марлен впервые за двести восемь лет своей жизни ощущает подобную панику. Руки хаотично бьют по окрепнувшему телу. Она хочет заплакать от боли, но сил нет даже на это. Перед глазами становится едва различимыми очертания импровизированного потолка палатки, блеклым пятном под челюстью щекотят кончики волос Астариона.       — Астарион, хватит… — едва различимо шепчет сквозь боль Марлен, руки хаотично ощупывают землю в поисках заветного ножа. Он выскользнул из рук так неудачно и теперь найти его казалось непосильной задачей. Пять секунд. Клыкастый точно был быстрее гребанных десяти секунд.       В какой-то момент Марлен чувствует как легко выскальзывают клыки из её кожи.       — Это восхитительно… — шепчет Астарион ей в шею, облизывая собственные губы, а после и две колотых ранки эльфийки. Красные, яркие глаза находят бледное лицо напротив. — Это прекрасный подарок, знаешь ли…       Его размеренный, довольный голос звонко прерывает пощёчина. Его кожа не краснеет. Кровь не приливает к лицу. Марлен в панике отползает от него, хватаясь рукой за шею. Сквозь пальцы уже сочится горячая кровь, струясь вниз по пальцам. Она дышит быстро, сердце бьётся всё быстрее и быстрее, в панике пытаясь накачать больше крови. Он видит её страх, и в любые другие разы, ему бы это понравилось, но не сейчас. Ему, разумеется, нет дела до неё как до существа, но в плане боевой единицы, терять её было неразумно. И ещё что-то очень сильно скребётся под рёбрами.       — Убирайся… — впопыхах произносит эльфийка, прижимая руку сильнее к ране. Он видит подступающие хрустали слёз.       — Я…       — УБИРАЙСЯ ИЗ МОЕЙ ПАЛАТКИ! — её крик режет уши. Астарион послушно скрывается за подолом палатки, оставляя Марлен наедине. Она хватает в панике воздух ртом, содрогаясь в рыданиях. Руки перепачканы её собственной кровью и становится тошно. Она не знает почему плачет. Точно не из-за того, что он причинил ей боль. И точно не из-за того, что он чуть не убил её.       Грудь сдавливает от новой волны слёз и боли. Заглушая собственные рыдания ладонью, невольно Марлен находит ту мысль, почему она плачет. Бран так же не давал ей возможность сбежать из своих отвратительных, мозолистых, морщинистых рук.       Марлен сглатывает, моргает, пытаясь придти в себя. Безуспешно. Её трясёт от одной только мысли, что она всё ещё позволяет делать с ней то, что она ненавидит. Она же так отлично справлялась до этого, продолжая гнуть свою линию и отказываться от любого тесного взаимодействия. Всё равно они скоро разойдутся каждый своей дорогой, как только они отыщут друида. Марлен этого хотелось сильнее всего.