селен, калий и кремний

это началось не так давно — всего пару недель назад. сан привычно явился на пары, растрёпанный и готовящийся сладко вздремнуть грядущие полтора часа философии, когда его глаза удачно зацепились за вошедшего в аудиторию паренька. нет, не так — молодого человека. в меру крепкий, в меру не высокий и не низкий, в меру замечательный, тот лениво прошёл через дверь и рухнул за первую парту в противовес столпившимся на задних студентам, быстро что-то бросая ёсану, который, словно чуя, решил сана кинуть на произвол судьбы в угоду спонтанному желанию учиться. чхве знал, что его сосед по комнате не продержится достаточно долго, чтобы оставить его в одиночестве на весь день (так и произошло: уже на следующей лекции они валялись за самым дальним столом вдвоём, ненавязчиво обсуждая то, какие их одногруппники шумные придурки), но почувствовал особенно ярко выраженный укол разочарования, когда ёсан — ёсан, который в жизни не задумывался о том, чтобы посмотреть на кого-то лишний раз без надобности! — удачно расположился подле явившегося на философию аполлона. с первого взгляда незнакомец выглядел как рядовой кореец: тёмные волосы, не массивная фигура, миленькие черты лица, красивая и простая одежда — ничего особенного! но по неизвестной для самого себя причине сан тогда со всей смелостью отодвинул планы на сон в сторону, упершись локтями в стол, чтобы всю лекцию выглядывать из-за сидящих спереди. больно уж незнакомец был хорош собой. следующая их встреча произошла, как ни странно, на следующий же день на физкультуре, на которую, вообще-то, сану было ходить необязательно, ведь он защищал честь университета на редких матчах по баскетболу, но что-то внутри кричало: нужно. он влетел в комнату общежития и под удивлённый взгляд ёсана, который физкультуру игнорировал просто потому, что хотел, собрал вещи и сбежал. видимо, они с аполлоном учились на одном факультете, однако, на кардинально разных специальностях — это чхве выяснил по тому, что ни разу не встречал незнакомца раньше, и, быть может, по случайно (честное слово, случайно!) услышанному обсуждению экологии. экология, серьёзно? он придал этому значение лишь вечером того дня, когда, сцепив руки в замок, с напущенным интересом разглядывал, как ёсан пыхтит над курсовой. тот вздрогнул и обернулся: — у меня белая спина, или?.. — просто приметил одного паренька и думаю о нём. — чхве сан, если ты пытаешься использовать какой-то дурацкий подкат, то я спешу напомнить о том, что я аромантик, — он хмыкнул, и его губы сложились скорее в выражение дискомфорта, чем в смущение или что-то более мягкое и нежное. сан закатил глаза и отмахнулся: — на кой чёрт ты мне нужен. — взаимно? ёсан вновь отвернулся к ноутбуку, размяв шею, и они замолчали. однако, младший скоро подорвался на кровати вновь, заставляя соседа вымученно простонать и снова повернуться. — ну? — ты сидел с ним на философии, — почти ревниво выдал сан, сложив губы в трубочку. — вы что, знакомы? крышка ноутбука звонко хлопнула, и ёсан поспешил прикрыть рот рукой, на автомате поглаживая наверняка не пострадавший металл пальцами. — уён, что ли? — на короткий кивок он ахнул. — боже мой, ты что, серьёзно? тебе понравился чон уён? — эй, эй, — чхве рассмеялся, — полегче с расспросами. ёсан теперь вглядывался в его лицо в поисках хоть какого-то намёка на насмешку. кажется, это было безуспешным и бесполезным действием, и он заломил брови, потирая точку меж ними. — уён… такое нежное имя, — распробовав на языке, прокомментировал сан. — ему подходит. он задумался на секунду и в ужасе распахнул глаза. — какова причина того, что ты так бурно отреагировал? — с недоверием спросил он. — только не говори, что… — он не гетеро, — вздохнул ёсан. — но, боюсь, тебе придётся с ним несладко. — тяжёлый характер? — нет. — он занят? — эм, нет? я не знаю наверняка, но полагаю, что был бы в курсе о таком. — он — близнецы? — господи, отстань от меня! — кан подскочил с места, возмущённый ответным напором. сан поднялся в ответ и расправил плечи. — значит, близнецы? — нет! дай же мне сказать наконец, — он рухнул обратно, растирая лицо в ладонях. — уён, он… сан интуитивно напрягся, ожидая услышать что-то ужасное на его счёт. неужели… уён — овен? ёсан будто бы подбирал слова какое-то время, прежде чем решительно взглянуть младшему в глаза: — определённо не очень хорош в подкатах, — он замялся. — даже хуже тебя. чего? чхве застыл, не ожидав услышать настолько чистосердечного признания от друга. его рот раскрылся в беззвучном «о», пока он старательно переваривал только что полученную информацию. во-первых, именно во-первых, его подкаты сочли плохими; оскорбительно. во-вторых: разве уёна делал неподходящим кандидатом в партнёры факт того, что он плох в подобных вещах? разве уён может быть плох в подкатах, когда выглядит, как аполлон? — у меня нет слов, — признался сан, усевшись на жёсткую кровать. — это действительно та информация, которую мне стоит знать, прежде чем пытаться что-то предпринять? ёсан кивнул и улыбнулся. — ты пока просто не представляешь масштаб проблемы. он действительно плох, так что, — скрипнула крышка ноутбука, оповещая о том, что старший собирается продолжить своё доблестное сражение с титульным листом курсовой, — поспеши оказать ему должное внимание, иначе рискуешь столкнуться с чем-то гораздо более неловким, чем предложением совместного душа. боже мой, кан ёсан и вправду так сильно верил в чхве сана.

***

ни разу в жизни сан не ждал лекции по философии настолько сильно, как тогда: под ворчание соседей он поднялся аж за два часа до пары, долго-долго укладывал волосы, подводил глаза и придирчиво осматривал себя в зеркало. когда кожу уже начало печь от чрезмерного количества мицеллярной воды на ней, он, наконец, смирился, что отправится покорять причину лучших снов в его жизни с неидеальными стрелками. в его поясницу ткнулся ноготь, и он, вздрогнув, ругнулся на ёсана, отмахиваясь от его «пара через пять минут, прекращай прихорашиваться». ладно. опоздать, тем самым ударив в грязь лицом перед уёном, было бы куда более неловко, чем смотреть (он отчаянно надеялся, что им перепадёт возможность поболтать) в чужие глаза своими, криво подведёнными. в последние утекавшие сквозь пальцы секунды до лекции он, подхваченный ёсаном, влетел в аудиторию, на несколько шагов опередив старушку-преподавательницу, и под чужой взгляд, источавший сомнение, плюхнулся за вторую парту — первая была слишком даже для влюблённого по уши сана. он бегло оглянул поток, не приметив блестящих на белом свету волос, и разочарованно выдохнул. ёсан сочувственно похлопал его по плечу и удалился назад. уён так и не появился, и сан раздражённо кряхтел все полтора часа, не имевший возможности поспать или хотя бы пробежаться глазами по профильным лекциям — на него подозрительно и внимательно глядела старушка, что-то вещая о пифагорейцах, на которых ему было от чистого сердца наплевать. весь следующий день прошёл в бессмысленных обходах своей и биологической кафедр в надежде всё же зацепиться взглядом за блестящую макушку, но все были какими-то тусклыми, иссушенными, не теми, какие требовались. уён как сквозь землю провалился, ведь его одногруппники, которых сан так удачно запомнил в лицо, непринуждённо болтали у стен коридора, ели и смеялись, и им так сильно недоставало того живого, искреннего и громкого хохота. — о, я совсем забыл сказать, — наблюдая за измождённым после шести пар, подкреплённых провальными попытками найти уёна, саном, бросил ёсан, даже не приветствуя. — он появляется на парах лишь по праздникам. чхве злобно воззрился на него, и, не закатывая глаз, даже не прикрывая лицо руками, разочарованно застонал. — ты, придурок, не мог сказать мне об этом раньше? — мне было интересно, насколько велика твоя решимость. одной-единственной фразы оказалось достаточно, чтобы сан бросил все попытки найти своего аполлона. после сладких снов, где его талию так нежно обвивали руками, а лицо медленно осыпали мокрыми поцелуями, это оказалось крайне сложной задачей, но «его не бывает в университете» было равносильно «у него есть парень». или девушка. плевать. это было финишным клетчатым флагом, который развевался на ураганном ветру мыслей сана, который утратил всю надежду в мгновение ока. неделя прошла словно в бреду. ещё одну, следующую пару философии парень пропустил в угоду сну, а на физкультуре больше не появлялся, как и было положено — баскетбольный матч был уже на следующей неделе; переживать было не о чем. кроме того, что его голова забилась и через края разлилась лишними утопичными мечтами и наверняка пустыми надеждами. он видел уёна два раза в своей жизни, и, честно признаться, совсем не ожидал того, насколько прочно тот засядет в голове. он чувствовался и был для сана везде, во всём: девичья чёрная макушка приятно переливалась на свету лампы — это точно он. в университетских коридорах звучал заливистый смех — наверняка. рядом с какой-то рандомной мусоркой висит плакат о пользе сортировки мусора — ну в этот-то раз точно, да? это никогда не являлось «да», зато неизменно в голове звенело «нет». будто бы сану за считанные секунды дали всё, а остался он ни с чем. чужие мягкие пальцы погладили по щеке, прежде чем «какой же ты красавец», и чхве подорвался на кровати, гулко вздыхая. ёсан и третий их сосед мирно сопели на своих кроватях, укутавшись в тонкие одеяла, часы показывали 4:02, и он снова не спал. снова не спал из-за сновидений, переполненных нежностью и любовью. «ах, любовь, как же это красиво и прекрасно». — было бы прекраснее, появляйся он хотя бы в университете, — буркнул сан себе под нос, тяжело поднимаясь на ноги. сон не приходил обратно. заскрипел замок, в комнату по полу потёк ледяной воздух из коридора, в котором наверняка снова забыли закрыть окна на ночь, и дверь закрылась за его спиной. над входом в их комнату чуть мигала жёлтая лампочка — давно уже пора её заменить, — когда сан спешно пошёл в сторону общей для всего этажа ванной. он щёлкнул выключателем, тряхнул волосами, уставившись в пол, чтобы не споткнуться о порожек, и уже готовился поднять глаза, когда почти оглушительное эхо раскатилось по помещению, разбиваясь о кафельные стены: — о, красавец, неужели ты? он помнил этот голос, высокий, мягкий голос, лучше, чем помнил злосчастные реакции переработки нефти, которые зубрил несколько дней до этого без продыху в надежде отвлечься от мыслей. ноги будто вросли в пол, удерживая глаза с собой где-то около комка девичьих волос, одиноко катавшегося по кафелю на сквозняке из — кто бы сомневался — открытого окна; стало страшно. — к кому ты обращаешься? — не поднимая взгляда, уточнил сан, полагая, что в четыре утра в общежитии за его спиной может оказаться амбассадор гуччи или, может, шанель, может, луи витон или версаче — словом, кто-то действительно способный выглядеть красавцем в глазах самого аполлона. уён рассмеялся, не сдерживая голоса, и это заставило вздёрнуть подбородок в ужасе от грядущих замечаний старосты. кажется, он был довольно шумным. поднять голову было опрометчивым решением — они скоро столкнулись взглядами, и сан понял, что так сильно утонул. чон вблизи выглядел ещё более волшебно, чем с обзора последней парты: кажется, он только что снял макияж. его кожа, увлажнённая, блестела на свету, мокрые волосы спутались на лбу и слиплись, а тёмные карие глаза смотрели куда-то совсем вглубь; сан успел подумать, что тот умеет читать мысли. осознанный, твёрдый, но добрый взгляд совсем не вязался с его громкой натурой, а ещё он не вязался с тем, как уён очаровательно дул губы и вместе с ними щёки, стараясь сдержать лишний смешок. — а тут есть кто-то ещё? сан не придержал свой длинный язык: — ты мог говорить о себе. это было фатальной ошибкой. уён снова залился смехом, и старшему — хоть в каких-то аспектах информация ёсана была полезной — пришлось сорваться с места и неловко прикрыть его рот. чон непонимающе поднял брови, игриво глядя на сана, и тот вспыхнул, ощутив мягкие губы на своей ладони, истерзанной химикатами и прочим дерьмом. неловкость перешла все границы, и он поспешил рассмеяться тоже, убирая руку. этот смех был куда более нервным и выдавленным — у него не было ни единого шанса против уёна с его дурацким глубоким взглядом и широкой улыбкой. — неужто я произвожу настолько поганое первое впечатление, что ты допускаешь мысли о том, что я разговариваю с собой же в присутствии другого человека? сан замялся. уён снова улыбнулся, мягко перехватив его судорожно дрожащие пальцы. — в целом, ты не ошибаешься — разговариваю. но не в этом случае, — на ошарашенные глаза, направленные на их сцепленные руки, он, кажется, тоже порозовел щеками и отвернул лицо, подхватывая с края раковины корзинку с уходовыми средствами. — идём, покажу кое-что. он оказался не просто шумным и непонятным для сана, но и ещё, похоже, чертовски смелым, ведь так легко пользоваться чужим замешательством и смущением нужно уметь. пока чхве скорее для себя, чем для младшего, загнанно пытался отдышаться и тихо отнекивался, уён уже вывел его на лестницу с кривыми, почти мягкими ступенями, и бегло слетел по ним вниз, утягивая за собой. двери на этажах были куда тяжелее, чем все остальные (пожарная безопасность или вроде того, хотя сан не до конца понимал, чем это поможет в экстренном случае), и чужая рука, и без того занятая пластиковой корзинкой, значительно напряглась, придерживая дерево так, чтобы их не прижало в проёме вдвоём. сан к своему позору задержал взгляд на бицепсе дольше, чем планировал. они вышли на четвёртый этаж, и уён чуть ли не с размаху пнул первую по коридору дверь пару раз, с улыбкой взглянув на старшего и подмигнув ему. — дай мне минутку. его ладонь осторожно соскользнула с сановых пальцев, на что тот разочарованно выдохнул, собирая все физические и моральные силы, чтобы не стукнуть себя за это по лбу, и ровно в момент, когда дверь приоткрылась, уён ловко юркнул внутрь, захлопнув её за собой. кажется, этот этаж был гораздо более громким, чем ставший родным пятый — тут и там слышались негромкие, но заметные разговоры, у кого-то даже играла музыка, а в комнате чона и подавно развязалась целая война, судя по его возгласам и чужим басистым упрёкам. сан чувствовал себя последним дураком, в столь позднее время (или раннее, вернее будет сказать?) стоя посреди левого коридора в полном одиночестве, терпеливо ожидая появления того, информация о ком ему была известна на уровне «как зовут, сколько лет, где учится». короткая перепалка в комнате прекратилась, и он прислушался, ожидая чего-то, пока ещё ему не понятного. в следующий момент, когда дверь распахнулась, уже шире, чем когда внутрь входил уён, из неё явился невысокий блондин, хмуро взглянувший на чхве, однако, показавший ему большой палец, прежде чем удалиться. тот опешил, провожая его взглядом, но не успел удивиться в полной мере, как его ухватили ловкие пальцы за запястье, оставшееся в слепой зоне; теперь дверь закрылась уже за ним, причём на замок, и уён расцвёл, разглядывая старшего перед собой. что-то в его взгляде переменилось, и он выглядел не настолько уверенным, каким был несколькими минутами ранее. но всё ещё казался очаровательным даже в своей нервозности. — так… — не медля, начал сан. — ты хотел просто показать мне свою комнату? — о, было бы, что показывать, — чон похлопал его по плечам, задержав на них руки и проводя вглубь тёмного помещения. единственным источником света служила лампа, бьющая своими белыми, яркими лучами в свалку бумаг на стареньком письменном столе, подсвечивая летающую в воздухе пыль. сан невольно сравнил полёт этой пыли с тем, как чётко ощущалось парящее в комнате напряжение, источаемое в лучшем случае одним телом. он просто надеялся, что уён понимает эту ситуацию чуть лучше, чем он сам. приподняв бровь и поддавшись направлявшим его рукам, чхве подошёл к чужому творческому беспорядку, с непониманием вглядываясь в то, что лежало на его поверхности. они молчали несколько секунд, пока уён не усадил старшего на хлипкий деревянный стул, падая на колени подле него. — а теперь смотри внимательно, — мелодично рассмеялся он, ткнув пальцем с — он не мог так поступать с чхве саном, просто не мог — выкрашенным в чёрный ногтем куда-то в свежераспечатанную, по ней было заметно, бумагу. сан непонимающе взглянул на него. — что прикажешь делать с этим? — запоминай, что я сейчас покажу, — уён улыбнулся и на чужой утвердительный кивок переместил палец в сторону. перед ними лежало не что иное, как периодическая таблица химических элементов. вопросы буквально распирали виски сана, вытесняя недавние мысли и грёзы о нежности и любви. какого чёрта это делало у уёна; какого чёрта сам уён делал? — всё, — легко отозвался тот и выдохнул, будто сейчас совершал что-то из ряда вон выходящее, непосильное. — запомнил? — допустим. — напиши-ка вот здесь, что я сейчас показывал. чхве как-то неудачно, слишком громко и несдержанно фыркнул, выписывая три данных ему элемента прямо в середину чистенького листа, любезно предоставленного младшим. тот, кажется, задержал дыхание, наблюдая за тем, как в бумагу входят чернила в размашистом почерке, но быстро взял себя в руки, продолжая: — вот, — довольно произнёс он, с гордостью приподняв подбородок, — молодец, — сан чуть покраснел от внезапной похвалы. — ты ведь знаешь, как они будут читаться вместе? он опешил, приоткрыв рот. натренированная множеством лекций, затрещин от преподавателей и сессиями голова не выдавала ни единой адекватной мысли, буквально крича о том, что это всё — бред. и об этом сан поспешил сообщить, задумавшись: — нет такого соединения. может, какой-нибудь сплав? или ещё что-то, я не знаю. честно признаться, у нас сейчас идёт курс органической химии, и я плох в такого рода вопросах, и… уён мученически застонал. — дурак, ты такой дурак, — выдал он без улыбки. — у вас ведь прошёл экзамен по английскому? сан кивнул. — так прочитай мне их. просто прочитай. — селен, калий, кремний, — всё больше путаясь, ответил старший, нахмурившись и начиная думать, что он либо совсем тупой, либо нужно почаще проветривать голову, чтобы понимать чужие странные подшучивания. — не знаю, селен, калий, силициум, если это облегчит тебе задачу. — да нет же! — что ты от меня хочешь! — более восклицая, чем спрашивая, захныкал чхве, уткнувшись в ладони. — в твоих словах нет абсолютно никакой логической связи, — он выглянул меж пальцев, ловя на себе какой-то затуманенно-нервный взгляд. — прочитай просто по буквам, не так, как вы, химики, это всё произносите на… латыни? не уверен, но, в общем, просто прочитай так, как если бы это было английским словом. — чего, блять? уён прыснул, рухнув лбом на стол, быстро отрываясь от него и в спешке проговаривая что-то о том, как это было больно. сан стоически выдержал желание прижаться к месту удара губами, но не переставал думать о загадочном соединении, которое от него требовали. — в общем, я оставлю это на твоей совести, но просто имей ввиду, что я считаю тебя таким, как здесь написано, — сдался чон, потирая лоб и не отрывая взгляда от задумчивых глаз. считает таким? как можно считать человека соединением? сан почти взорвался на месте, считая, что все ребусы, решённые от скуки в старшей школе, не спасли его от этой смущающей ситуации. он действительно изо всех сил старался что-то понять, раз за разом вчитываясь в буквы, выписанные им же самим, однако, это в любом из раскладов, им прикинутых, настолько не имело смысла, что становилось по-нервному смешно. студент какой-то там экологии подкинул будущему химику сложнейшую загадку в его жизни. никаких сплавов, упомянутых профессорами когда-либо, на ум не приходило, весь курс аналитической химии, так тщательно изучаемой под строгим надзором противной преподавательницы, вмиг стал абсолютно бесполезным, и не спасали даже все прочитанные когда-либо научные статьи. может, стоило отложить это до утра и поинтересоваться у куратора? в момент, когда сан почувствовал, что готов почти разрыдаться от безысходности и собственной глупости, в голове всплыла одна лазейка: «уён, он… определённо не очень хорош в подкатах. даже хуже тебя». затылок внезапно очень сильно зачесался от несдерживаемого желания долбануть по нему чем-нибудь потяжелее. сан всмотрелся в три злополучных элемента вновь, и его осенило. ровно в тот момент, когда уён, кажется, был готов подняться на ноги и отправиться на поиски своего соседа. он осторожно уложил кончики пальцев на чужую шею, обратив на себя внимание. — хочешь сказать… — чон тяжело сглотнул, неловко улыбаясь. — ты считаешь меня сексуальным? в тишине пару раз щёлкнули стрелки чьего-то будильника, и улыбка из расстроенной превратилась в удовлетворённую; последовало еле слышное: — поздравляю, вы выиграли миллион долларов. ох, он действительно был настолько плох. сан нервно рассмеялся, стекая со стула и спеша обхватить уёновы лопатки ладонями, прижимаясь подбородком к чужому изгибу шеи. — ёсан не солгал, да? — о чём ты? — расслышалось приглушённое. — мне действительно стоило приложить больше усилий для твоих поисков, чтобы избежать этого глупого подката. уён зашевелился в его объятиях и вывернулся наружу: — эй, он не так уж и плох! — он надулся. — ты просто заучка. кивнув ему в ответ, сан осторожно прижался к его скуле губами, еле различимо улыбаясь тому, как напряглось тело в его руках. — в таком случае, понравится ли тебе целовать заучку? младший распахнул глаза и буквально расцвёл в считанные секунды, крупно вздрогнув. на его лице скользнуло слабое подобие нежности, быстро скрытое безграничным счастливым удовольствием. — я уверен на девяносто девять процентов, что более чем. — а оставшийся один процент? — отстранившись тоже, так, чтобы взглянуть на дрожащие от неверия пухлые губы, деловито поинтересовался сан. уён осторожно приблизился и улыбнулся: — а оставшийся один процент — для того, кто считает слово «сексуальный» селеном, калием и кремнием.