В чём твоя проблема, Вельвет?

— … И если бы я отловила пару троллей женского пола, то можно было бы задуматься об обустройстве комфортных условий для их совместного проживания, и заведения… Потомства? — Вельвет сидела на траве, облокотившись на металлический забор, что отделял площадку, где «выгуливали» пациентов от остальной территории больницы. На коленях покоилась исписанная тетрадка, которую она смогла выпросить у Маузера. Она нахмурилась, перечитывая то, что написала, и укусила карандаш. Рядом с ней сидел Лобстер, и внимательно следил за тем, что она записывает.       Попыхтев ещё немного, она хмыкнула, и продолжила вслух рассуждать: — Хо-хо-хо, тогда эссенция потекла бы рекой! Но 20% дохода нужно было бы откладывать на содержание троллефермы. Это довольно много, но только на первых порах, а потом ферма начала бы себя окупать, — она вновь зашуршала карандашом, торопливо выписывая пункты размашистым почерком, — Количество троллей должно быть в такой пропорции, чтобы забирать достаточно таланта для идеального звучания, и при этом, не доводить их до тотального истощения. Хм, сколько тогда понадобится троллей, допустим, на один концерт? — она вновь задумалась, а потом пробормотала, смотря на Лобстера, — Наверное, четырёх бы хватило? — Лобстер неуверенно кивнул, — Тогда в запасе всегда должны были бы оставаться ещё 8, как минимум. — Какой продуманный план! — восхищенно выдохнул Лобстер, бегая глазами по кривым неразборчивым строкам, — Я даже немного завидую, что ты можешь придумать нечто подобное!       Вельвет расплылась в самодовольной улыбке. — То ли ещё будет! Это называется «Работа над ошибками»! Я должна точно знать, что больше никогда не споткнусь о проблемы, связанные с недостаточным планированием. — Я уверен, с твоим умом это будет проще простого, — поддакнул Лобстер, приобняв Вельвет за талию, — А с твоими внешними данными любой будет у твоих ног, понимаешь о чём я?       Теперь настала очередь Вельвет кивать с воодушевлённым видом. А как же иначе? Лобстер, определённо, разбирается в людях! — Знаешь, я ведь так давно мечтал тебя встретить, и теперь, видя тебя так близко, я чувствую, будто в моей жизни снова появляется смысл. Я всегда считал тебя ангелом, но теперь вижу, что ты богиня…— слегка смущенно продолжил он, аккуратно прикасаясь к холодным пальцам тонкой белой руки. Вельвет с жадностью вкушала этот момент, ведь что может быть лучше, чем слушающий её во все уши Лобстер, что обожает каждую клеточку её тела, и видит в ней своё божество? Вельвет не знала. Но идиллию прервал подошедший к ним Луи.       Вельвет и Лобстер нехотя подняли на него головы. — На пару слов, — сказал он, кивнув Вельвет.       Она скривилась, явно не желая прерывать столь приятный разговор, но всё-таки поднялась, отряхнулась, и пошла вместе с ним.       Отойдя на другой конец площадки, Луи обернулся, и тихо заговорил, склонившись к ней: — Ты уверена, что хочешь общаться с этим парнем? — А что не так? — пробурчала она, явно недовольная тем, что её оторвали ради этого бессмысленного вопроса, но тут же хитро улыбнулась, — Ревнуешь?       Луи изогнул бровь, и всё так же невозмутимо продолжил: — Нет, но хотел предупредить, что он с четвёртого этажа. — И что же это значит? У нас тут какие-то междуэтажные войны происходят, о которых я не знаю, или что? — Да нет же. Ты знаешь, кто обитает на четвёртом этаже?       Вельвет, нахмурившись, покачала головой. — На четвёртом живут в основном те, кто совсем уж не в себе, — почти шепотом сказал он, стараясь не смотреть в сторону Лобстера, что внимательно наблюдал за их беседой издалека. — Не в себе? — она даже тихо прыснула в ладонь, — А на третьем, значит, одни светочи адекватности? — Всё познаётся в сравнении, Вельвет, — пожал он плечами, — Наверное, я лезу не в своё дело… — Ты лезешь не в своё дело, Луи, — кивнула она, сосредоточенно оглядывая свои ноготки. — … Но просто будь начеку, ладно?       Она подняла на него скучающий взгляд, и помолчав, ответила: — Ладно.       А после развернулась, и пошла в сторону насиженного места, улыбаясь Лобстеру самой сладкой улыбкой из своего арсенала. *** — Давай тщательнее протирай, иначе сигарету не получишь, — сказал Робб, заглянув Вельвет через плечо, чтобы проверить, насколько добросовестно она выполняет свою работу по уборке пыли с книжных стеллажей. — Уф-ф-ф, только не надо мне под руку говорить, — огрызнулась она, но всё-таки начала орудовать тряпкой старательней.       Оказалось, дни в больнице могут течь невыносимо долго. И ни общение с Лобстером, ни крики на назойливую Амели, ни сидение рядом с Луи, пока он смотрит свои тошнотные программы про животных, не могут скрасить это тягомотное существование. Побочки от таблеток же делают жизнь ещё более невыносимой, отвлекая от «работы над ошибками», которая заняла все мысли Вельвет. Вот и оставалось в такие моменты идти к Робу, и предлагать свою помощь в мелких хозяйственных делах в обмен на сигареты. И так как других развлечений особо не было, то и работа для Вельвет была не в тягость. Но каждый раз, когда кто-нибудь проходил мимо, она обязательно строила страдальческую физиономию, будто бы это плебейское занятие забирает из неё последние жизненные силы.       Так и сейчас, вооружившись влажной тряпкой, она наматывала круги по комнате отдыха, протирая то стеллажи, то крышку пианино, то подоконник, то, пакостливо хихикая, лысину Луи. Но он стоически игнорировал выходки Вельвет, продолжая глядеть документалку про гнездовье императорских пингвинов. — Ну поющая девочка! — вновь занудила Амели, вернувшись из коридора, по которому она наматывала круги последний час, — Я не нашла там твоего братика!       Амели была явно недовольна. Неловко опираясь на капельницу, которую ей регулярно ставили уже пару дней, она подошла ближе, тяжело дыша. В последнее время старушке сильно нездоровилось. — Твою ж…— прошептала Вельвет, сжав тряпку в кулаке, и покрываясь румянцем от злости, — Попробуйте поискать в душевых, — держась изо всех сил, чтобы не сорваться, сказала она. — Я уже там смотрела. — Может быть, он спрятался под кроватью, — подкинула она вариант, молясь, чтобы Амели повелась, и отстала от неё. — Ну нет! Я не хочу его искать так долго, если он прячется из вредности! — насупилась она, топнув ногой, и всё-таки тыкнув Вельвет в лоб, — Спой тогда одна! Пожалуйста!       Вельвет, сжав тряпку, затряслась от ярости. Казалось, ещё немного, и у неё пар из ушей повалит. — Нет, Амели. Я не буду петь, — прорычала она, из последнего пытаясь звучать сдержанно, хотя лицо уже полностью перекосило от кривого оскала. — Ну пожалуйста-пожалуйста! — законючила Амели. — День. — Что? — Я Вам пою, а вы меня не трогаете весь оставшийся день, договорились? — бурчит она, видя, как Луи одобрительно кивает, явно впечатлённый её выдержкой.       Амели расцвела в улыбке, и кивнула.       Вельвет же, с тяжёлым вздохом, закинула тряпку на плечо, и прошла к пианино. — Вот мы и снова встретились, нда? — поздоровалась она с инструментом, открывая крышку.       Черно-белые клавиши приветственно блеснули. — Одна песня. И чтобы потом от вас ни звука, — напомнила она, и занеся пальцы над клавишами, набила пару аккордов. Подумала. Пощелкала пальцами, подбирая ритм, и заиграла простую околоджазовую мелодию, кивая головой в такт. Вдохнув поглубже, расслабленно запела, не напрягаясь, и прилагая минимум усилий просто чтобы попадать в ноты. — Дорогая Амели, прости, Но я бы тебя из окошка скинула. Зажму твои волосы в горсти, И сделаю так, чтобы ты скорей сгинула! О, Амели! Амели! Прости-прости! Амели! Теперь, прошу, не грусти. И мой больной мозг, прошу, не еб… — Вельвет!       Вельвет так и подскочила на табуретке, чуть не шлёпнувшись с неё. Над ней стояла Марта, явно недовольная тем, что какая-то малолетняя преступница снова поёт оскорбительные песни для несчастной старушки. — Во-первых — никаких ругательств по отношению к пожилым людям! А во-вторых… Поднимайся. К тебе гости. — Чего? Гости? Ко мне? Да ладно! — она спешно закрыла крышку пианино, — Мама с папой? — Нет, он представился как Кид Ритз, — по вытянувшемуся лицу Вельвет сразу стало ясно, что такого гостя явно не ждали, — Не знаешь его? Тогда я могу его отправить обратно. — Не надо! Я его знаю, он… Друг моего брата, ага. Просто не ожидала, что он меня навестит. Пустите меня к нему? — Конечно, Вельвет. Но чтобы без глупостей! — А в телевизоре ты пела лучше…— снова разочарованно протянула Амели, когда Марта уводила Вельвет из отделения.       Ох уж этот вольный первый этаж с довольными жизнью людьми, и стеклянная дверь без решёток и замков! Ох уж этот Кид, что увидев Вельвет, лишь нахмурился, явно не сильно обрадованный их встречей. Впрочем, Вельвет тоже не стала давить из себя дружескую улыбку, тут же сощурившись, припоминая его грубость в день суда. Их усадили на скамейках в холле, и они ещё с минуту просто сверлили друг друга тяжёлыми взглядами. — Вас с Вениром вообще, что ли, не кормят? — первым нарушил молчание Кид. — А ты снова хамишь? — беззлобно ответила она, перекинув хвостик с одного плеча на другое, и кладя ногу на ногу, — В стационаре я слишком часто вижу то, что отбивает любой аппетит. И спасибо доктору Маузеру за колеса с побочками в виде тошноты. Но ты ведь не за этим пришёл? Как там Венир? — Плохо, — только и сказал он, глядя на неё исподлобья, — Его прессуют отморозки, причем, даже непонятно, за что, — в висках Вельвет противно резануло, — А он улыбается, как идиот, тебя выгораживает, заявляя, что этот адвокат тебя оболгал, — В затылке заворочалось битое стекло, — Так ещё в конце свидания попросил меня навестить тебя, чтобы узнать, всё ли с тобой в порядке! И что я вижу? Ту же самодовольную тупую звезду, что и до ареста. И при всём этом у тебя хватает наглости, сидя в безопасности и комфорте, на что-то жаловаться? Пока твоего брата чуть ли не убивают! — Ты пришел меня отчитать, или что? — с абсолютно непроницаемым лицом спросила она, старательно изучая зелёные локоны на наличие секущихся кончиков. — По твоей вине Венир в тюрьме! Из-за своего эгоизма ты чуть не лишила жизни ЧЕТЫРЁХ троллей, но сломала только одну. И чью, интересно? Жизнь родного брата? — шипел Кид, злясь всё сильнее от её невозмутимого вида. — Никогда не поверю, что ты бы пришел ко мне ругаться просто из любви к искусству, — сказала Вельвет, и тут же нагнулась к нему ближе, нахально хмыкнув, — Ты что, влюбился в моего братца, что так переживаешь за него? — она ещё шире улыбнулась, видя, как лицо Кида побелело а глаза блеснули яростью, — Да ладно тебе!       Вельвет хлопнула его по плечу, и заржала. Нет, не засмеялась, не захихикала, жеманно пряча рот за ладошкой, как обычно делала на публике, а именно заржала, до боли в рёбрах, ощущая, что на глаза выступают слёзы от смеха. А от смеха ли? — О-о-о, Кид, сладкий, чего ты ожидал, приходя сюда? Раскаяния? Чтобы я на коленях ползала, прося прощения? А перед кем? Перед тобой что ли? А ты вообще каким тут боком, дорогой?       Она снова согнулась от хохота, чувствуя, как от натуги сводит мышцы пресса, обжигая впалую брюшину. На них начали оборачиваться люди. Марта подошла сзади, положив Вельвет руку на плечо, намекая, что разговор окончен. Но Вельвет скинула её, и подсела к съежившемуся Киду плотнее. — Пришел, рассказал о том, какая я плохая, нехорошая, и как страдает из-за меня Венир… И либо ты считаешь, что я совсем безмозглая, либо ты сам беспросветно тупой, если думаешь, что я этого всего не осознаю! Ха-ха-ха-ха! Чего ещё расскажешь? Что вода мокрая, а трава зелёная? Вау! Вот это новости, Кид! Ты меня поразил! — не успокаивалась она, сжимая толстовку не на шутку перепуганного Кида. — Э-э-эй, р-руки, — вяло взбрыкнул он, пытаясь разжать её пальцы, и жалобно посмотрел на Марту.       А она вздохнула, и взяв Вельвет за локти, оттащила от него, плотно удерживая на расстоянии. — Да ладно, ладно вам, Марта! — заговорила Вельвет, прекратив истерику, — Я спокойна, только не вяжите! Перенервничала, с кем не бывает.       Но Марта её рук не отпускала. — Визит окончен, — твёрдо сказала она, уводя Вельвет с собой.       Кид ушёл, а вот бряцающая головная боль осталась, вместе с гадким привкусом где-то в глотке. Вельвет, скрипя зубами, вернулась к себе в палату, и увалилась на кровать, уткнувшись лицом в подушку. — «По твоей вине Венир в тюрьме!» — эхом в голове разнеслись слова Кида, заставив сморщиться, сжимая в кулаках колючее покрывало. — «Его прессуют отморозки, причем, даже непонятно, за что!» — Да сколько ж можно…— шипит она, переворачиваясь на спину, и смотря в потолок. — «И что я вижу? Ту же самодовольную тупую звезду, что и до ареста.» — Надо отвлечься, надо отвлечься…— шепчет она, доставая тетрадку с «работой над ошибками», и погружается в записи. Карандаш зашуршал, почти разрывая бумагу от силы нажима. Вельвет только и успевала, что записывать всё новые и новые идеи, пункты, схемы, вычёркивать старые. А в момент, когда всех позвали на ужин, быстро притворилась спящей, лишь бы её не отрывали от столь важного занятия.       Единственное, от чего не вышло «откосить» - это от вечернего приёма таблеток. Но Вельвет не возражала, и с готовностью проглотила «сонную пилюлю», лишь бы не думать о сегодняшнем разговоре с Кидом.       В момент, когда она уже хотела вернуться в палату, столкнулась с Луи. Он, держа в руке расческу, вопросительно посмотрел на Вельвет. Они уселись в комнате отдыха. Луи на диване, Вельвет у него в ногах. — И чего тебя так прикалывает расчёсывать меня? — спросила она, немного морщась, когда Луи стянул резинку, что удерживала её хвост.       Ответа не последовало. — Как обычно… Кстати, помнишь, я тебя в первый день чуть не прибила? — Да, — наконец ответил он, сосредоточенно вычесывая её. — Ты чего реветь-то тогда начал? Испугался меня?       Луи, помолчав немного, ответил: — Нет. Наоборот. Я увидел, что это ты меня испугалась. — Ну, во-первых, я тебя тогда не испугалась. А во-вторых… Ты серьёзно заплакал из-за этого? — Знаешь, наш мозг, встретившись с опасностью, обычно выбирает один из трёх сценариев: «Бей, беги, или замри». И если ты выбрала первый вариант, то это ещё не значит, что ты не была напугана. А насчёт слёз… Да, плакал. Неприятно быть для кого-то монстром. — Понимаю, — хмыкнула она, — Очень хорошо понимаю. Хотя меня считают монстром вполне заслуженно. А тебе-то чего переживать? Тебя тут все любят. — Ага. А знаешь, почему я здесь?       Вельвет только покачала головой. — Я чуть человека не убил. Приятеля из университета. Голоса в голове утверждали, что он хочет уничтожить мир. Спустя месяц бесконечной промывки мозгов, и долгого психоза, я взялся за нож. Благо, он бегал быстрее меня. И вот теперь я здесь.       Вельвет, не зная, что отвечать, неловко пробормотала: — А… По тебе и не скажешь, что ты на кого-то с ножом кидаешься. — Да и ты не выглядишь как похитительница и убийца троллей. — А я надеялась, — невесело усмехнулась она, и уставилась в телевизор, чувствуя как зубчики расчёски мягко задевают кожу головы.       Через некоторое время подействовали таблетки. Тревожные мысли выветрились, а вместо них голову занял чугунный монолит. Веки отяжелели, и Вельвет опустив голову на чужое колено, провалилась в сон, снова не успев дойти до кровати.