По разные стороны

      С кухни доносились крики. Они становились то яростные, то полные боли, то пропитанные ненавистью, то истерические. Последние громко резали уши, словно кричащего человека разделывали живьём тупым ножом.       Порой Рен казалось, что маму и правда мучительно убивают, когда она так громко кричала. На самом деле её психика и тонкая, чувственная, романтичная душа давно не выдержала скандалов с отцом, что она разучилась адекватно выражать эмоции. Прошло столько лет, а маме становилось всё хуже. Она всегда отрицала проблемы с психическим здоровьем и отказывались идти к врачам. Порой Рен слышала, как она угрожает отцу, что повесится, вскроет себе вены, сбросится с балкона… Может, отец уже привык к её выходками, но Рен до сих пор с лёгкой дрожью представляла, как мама исполняет свои угрозы. В детстве она выбегала из комнаты со слезами и криками на глазах, чтобы любимая мамочка ничего с собой не делала, чтобы она успокоилась, попила воды, поспала, почитала любимые книги, которые она давно перестала читать.       Отец ушёл недалеко от неё. Эти больные отношения строили такие же больные люди. Отец часто пил запойными неделями, изменял и клялся так больше не поступать, совсем не обращал внимания на их единственную дочь Рен. Ещё хуже было то, что он мог себе позволить поднять на мать руку и считал её бесплатной домашней прислугой.       Рен была рада, что у неё нет ни братьев, ни сестёр. Если бы не мамино бесплодие после второй беременности, которая быстро закончилась выкидышем, эти люди сломали бы ещё ни одну жизнь.       Музыка в наушниках не спасала, хоть она и была на самой высокой громкости. Крики матери и подключившегося к ней отца слышались куда громче только потому, что Рен всегда неосознанно к ним прислушивалась. Она знала каждый грохот, каждый стук, каждый крик, знала даже весь сценарий скандала и могла легко предугадать слова родителей. Рен могла представить, что сейчас происходит на кухне. Поэтому и прислушивалась. Она боялась, что предсказуемость столкнётся со страшной неизвестностью, что может случиться непоправимое...       Вздрогнув, Рен убрала наушники. Она услышала, как бьётся стекло, затем наступила тишина. А тишину в такие вечера Рен боялась сильнее всего.       На такие случаи у Рен всегда был припасён старенький ненужный рюкзак. Туда оставалось бросить только гигиенические средства и можно было бежать к бабушке. Если бы не больная душа матери, если бы не страх за семью со стороны Рен, если бы не закон, которым всем подряд угрожает мать, даже своей родной маме, Рен давно бы сбежала из дома к бабушке.       Тихие шаги заглушала пульсирующая в ушах кровь. Рен остановилась за аркой перед кухней и глянула внутрь. Мама сидела на полу, прижавшись спиной к холодной батарее. Она не двигалась. Руки обнимали голову, колени прижались плотно к груди, словно мать хотела спрятаться от этого мира и исчезнуть. Она дрожала, Рен видела это по всему её телу, особенно нервно тряслась голова. Этот нервный тик появлялся у мамы каждый раз, как они скандалили с отцом.       Рен вышла в прихожую, услышав грохот и шелест. Сегодня отец не был сильно пьяный, а скандалом послужил его вчерашний флирт с коллегой по работе.       — Уходишь? — спросила Рен и упёрлась плечом в стену. Она скрестила руки на груди, она всегда так делала, когда говорила с отцом. Да и слова в его сторону давались с большим трудом, словно в горло засунули тяжёлый камень. Рен не знала, о чём говорить с отцом, как с ним разговаривать, что ему можно говорить, а что — нельзя. Казалось, его могло рассердить любое слово или даже движение, а любая тема, которую могла завести Рен, будет ему неинтересной.       — Ухожу, — подтвердил отец, обуваясь. Костяшки на его правом кулаке опухли, местами лопнула кожа до крови. Последствия удара кулаком. Интересно, куда он ударил в этот раз?       — К другу? — спросила несмело Рен и кашлянула. Рядом с отцом всегда хотелось кашлять, словно организм отвечал аллергией на общение с папой.       — Посмотрим.       Он молча вышел и хлопнул дверью.       — Вот и весь диалог, — шепнула Рен, ещё посмотрев на дверь. Она надеялась, что отец сегодня точно не вернётся.       Она прошла на кухню и посмотрела на мать. Рен молча открыла шкафчик, достала успокаивающую настойку и развела её в холодной воде. Она поставила стакан рядом с мамой и ушла.       Раньше Рен пыталась умолять маму подняться и уйти в комнату или держала дрожащими руками стакан перед ней, плакала и просила выпить успокоительное. Всё это было бесполезной тратой нервов и сил. Маме нужно было успокоиться в одиночестве, замерев статуей там, где её мозг будто отключился от любых эмоций.       Она никогда не хотела быть такой же, как родители.       В этот раз и плакать не хотелось. Неужели начала черстветь? И даже сочувствия уже не так много, как было в детстве. Мама сама выбрала эту жизнь, сама отрицает очевидные проблемы со здоровьем, сама видит, что отец только отравляет её жизнь и губит. Тогда почему же она остаётся? Рен искренне этого не понимала. Порой взрослые казались ей до ужаса глупыми. И из-за таких мыслей она боялась выставить глупой самой себя. Она надеялась, что мама не дура.       Телефон загудел. Рен включила его и увидела сообщение от Мегуми:       «С днём рождения! Угостишь сегодня в баре, старуха?»       Рен улыбнулась. И вот в носу предательски защипало. Она закрыла лицо руками и посмотрела сквозь пальцы на ночную детскую площадку. Она размылась из-за пелены слёз, которая обрушилась ручьём на щёки. Рен начала глубоко вдыхать через нос и выдыхать через рот, пытаясь себя успокоить. В руках начался лёгкий тремор, затошнило. Такое чувство появлялось у неё с детства, особенно когда она сидела в темноте и слышала за стенами крики родителей. Иногда это ощущение усиливалось настолько, что Рен хотела кричать от страха, даже когда ей ничего не угрожало. В этот момент голова кружилась, пространство искажалось и каждый уголок мира казался угрожающим. А за спиной словно была погоня, будто её хочет разодрать стая волков. Мегуми говорил ей, что это панические атаки.       Рен начала считать деревья, которые могла различить перед домом. Этот способ подсказал ей он же, когда у неё случилась паническая атака во время прогулки. Чтобы себя успокоить, нужно было сконцентрироваться на чём-то и начать вести подсчёт.       Рен написала в ответ: «Пойдёшь сейчас?»       Сообщение от Мегуми пришло через пару минут: «Сходим, как только ты поспишь. Я устал сегодня с подработки, извини».       «Ничего страшного, завтра увидимся».       Рен была знакома с хозяином местного небольшого кафе-бара не так давно. Он всегда впускал её и разрешал барменам наливать ей выпивку. Она считала это полезным знакомством, учитывая то, что она в ответ никогда не отказывала ему в лёгкой срочной подработке вне основного зала. Например, мыть посуду.       Рен надела красное однотонное платье со средним рукавом. Носить платье она не особо любила, особенно по ночам, но эта ночь была для неё особенной. Да и снова бунтарский дух не дал ей спокойно сидеть на месте, захотелось адреналина и острых ощущений.       Она накинула поверх платья чёрную джинсовку, надела белые кеды и вышла из дома, не забыв прихватить с собой наушники, телефон и карту.       Бар был недалеко, всего в минутах двадцати от дома. Мать всегда говорила Рен, что у неё напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. И она была права. Рен шла даже по тёмным улицам, и каждый раз ей было интересно играть в эту игру с судьбой: в этот раз она дойдёт без происшествий или к ней пристанет какой-нибудь извращенец?       Рен намеренно притягивала к себе неприятности, хоть и не хотела этого признавать, считая, что она совершенно здоровый и адекватный человек. Она просто думала, что природа оградила её смелостью. И никто не мог донести ей, что это была глупость.       Она пришла спустя час после открытия и пока что внутри не было ни одного посетителя. Рен стала первой.       — Ничего себе, какие люди, — сказал Иоши. Он коротко постригся, хотя раньше его лохматые чёрные волосы закрывали уши. Худые руки всё также ловко крутили стаканы и шейкеры. За барной стойкой этот тип был не менее крутым, чем какой-нибудь великий фокусник.       — Привет! — Рен упала напротив него на стул и упёрлась руками в барный стол.       Для неё он всегда казался высоковат из-за маленького роста, который достался ей от матери. Из-за этого мир для всегда крошечной Рен казался большим и пугающим. А ещё жутко неудобным.       — Обычно к открытию здесь уже собираются люди, — Рен приняла от Иоши открытую бутылку пива и сделала первый глоток.       — Ну это обычно. Не всегда такое бывает. Особенно сегодня, понедельник всё-таки.       Дверь открылась и в бар вошёл человек.       Из-за его массивной, высокой фигуры даже шаги казались громкими. Он был уверен и медлителен, словно не хотел куда-то спешить. Чёрные волосы свисали на его лоб и слегка лезли в глаза. Они были влажные от пота, чёрная футболка, которой он обтянул мускулистое тело, была испачкана пылью и чуть порвана на боку. На губе, рядом со старым шрамом на уголке, красовалась новая ссадина, совсем свежая, будто его ударили по лицу перед самым входом в бар. Он плотно прижимал спортивную сумку рукой, словно боялся, что её могут украсть. А ещё он был удивительно красив.       Мужчина бросил на Рен беглый взгляд, и она отвернулась к Иоши. Один только вид этого великана приводил в ужас. Он же мог её сломать мизинцем, даже не проявив хоть немного усилий.       Мужчина сел через четыре стула от Рен.       — Пиво, — бросил он бармену и тронул воспалённую губу. На его пальцах осталась кровь, которую он обтёр об широкие чёрные штаны.       Рен пила красный, крепкий коктейль и посматривала на мужчину время от времени. Его профиль был мужественный и в то же время притягательно красивый. Рен редко встречала таких мужчин, которые могли сочетать в себе точёную красоту, опасность и брутальность.       — Тебе чего надо? — мужчина кинул на неё взгляд. Рен покраснела, сердце подпрыгнуло от испуга до самой глотки. Она уставилась перед собой на стакан и стала крутить его рукой перед собой. — Почему одна? — он смягчился, и Рен решилась посмотреть на него. Всё-таки на него невозможно было не смотреть слишком долго, взгляд буквально притягивался к его персоне.       — Праздную день рождения в гордом одиночестве, — она улыбнулась поверх стакана и сразу же сделала последний глоток коктейля.       — Повтори девушке, — кинул мужчина бармену, и пересел на соседний стул.       Рен смогла в полной мере ощутить разницу в их росте и размере. На секунду стало страшно, и Рен буквально упивалась этим адреналином и чувством собственного ужаса. Этот мужчина был будто огромным медведем, который прямо сейчас мог раздавить её, не напрягая свои крепкие мышцы. Узкая талия переходила в выпирающую крепкую грудь, а она — в широкие плечи. На секунду Рен задумалась, насколько мягкие и упругие будут мышцы под её рукой, если потрогать и сжать их.       — Ну с днём рождения, — мужчина усмехнулся. Они стукнулись бутылкой пива и бокалом коктейля.       — Вы подрались с кем-то? — спросила Рен, кивнув на ссадину на губе.       — Ерунда. Защищал бабушку от мелких хулиганов, — мужчина улыбнулся, он и не скрывал, что шутит.       — Да вы скрытный. Ну ладно, — Рен хмыкнула и кинула взгляд на обеспокоенного Иоши.       Бармен нервно протирал и без того чистые стаканы, поглядывая на Рен и её собеседника.       — Друзья поздравили? — спросил незнакомец, резко переводя тему так, словно забыл предыдущую.       — Да, друг один. Он всегда поздравляет меня самый первый.       Незнакомец заказал ещё одну бутылку.       — Я также поздравлял раньше, — собеседник устало провёл по лицу рукой и крепко поморгал.       — Не выспались?       — Устал немного после работы.       — Тяжёлая у вас работа?       — Тяжёлая.       Они снова замолчали. Рен хотела провести этот вечер в одиночестве, чуть напиться и уйти домой спать, чтобы завтра увидеться с друзьями, но она точно не планировала заводить странное знакомство с мужчиной, который был старше её лет на пятнадцать-двадцать. По его усталому профилю было тяжело определить возраст.       — Как вас зовут?       — Тоджи.       — Рен.       Они решили не представляться друг другу по фамилиям, как это было принято. Да и зачем. Оба не походили на людей с высокими приличиями. Они узнали имена друг друга, и этого было достаточно даже при большой разнице в возрасте. Рен было всё равно, что мужчина был старше её, а Тоджи также наплевал на джентльменство.       Снова молчание. Рен смотрела перед собой, не зная, что сказать. Мысли начинали потихоньку путаться после второго крепкого коктейля. Она даже не сразу заметила, как в бар постепенно наплывали люди и уже заказывали выпивку. Шум усилился, музыка стала громче.       — Знаешь, Рен, — Тоджи глянул на выход, где стояли люди и явно смотрели в их сторону. — Видимо, мне потребуется твоя помощь.       Он повернулся к ней и посмотрел в глаза. Рен увидела в тусклом, жёлтом свете бара синие отблески его радужек. Рана на губе перестала кровоточить и потемнела, переключая всё внимания со старого шрама на уголке губ на себя.       — Около двери стоят люди, только не смотри на них. Подыграешь мне? — Тоджи поставил локоть на барную стойку, подпёр голову и невинно улыбнулся. Рен всё-таки глянула в щель между его плечом и головой. Этого было достаточно, чтобы увидеть трёх мужчин, одетых в чёрное.       — Что я должна делать? — спросила Рен, когда любопытство взяло верх над ней. Неужели настоящие приключения? Это же такой адреналин!       — Стоять и красиво молчать. Не потакать, молча кивать и соглашаться со мной.       Когда Рен снова глянула на мужчин, стоящих поодаль за спиной Тоджи, она всё же ощутила укол здравого смысла прямо где-то в мозге. И даже почувствовала страх. Он неприятно сжал рёбра и заставил сердце работать быстрее, болезненнее, щёки заполыхали от жара, который вызвал ещё и выпитый алкоголь. Именно он добавлял Рен лишней решимости, которую она, возможно, смогла бы пересилить, если бы не пила сегодня ночью. Рен не могла отказать Тоджи. Ещё никогда она не встречала таких не только сильных и красивых, но и уверенных в себе мужчин. Его уверенность тоже добавляла смелости.       — Ну, давайте попробуем.