«Я не могу уснуть вторые сутки. Что будет дальше? Даже думать жутко. В голове лишь дым. Я не могу больше быть один…»
Слова хлесткими ударами врезаются в границы сознания сидящей на полу девушки. Биты грохочущей на полной громкости музыки разлетаются по всему пространству, не оставляя ни одного кусочка тишины. Бум. Бум. Бум. Бум. Мысли, разумные и не очень, распадаются на буквы. А те в свою очередь заводят дикие танцы и носятся по голове, превращаясь в несвязное нечто. Из соседней комнаты слышатся взрывы мужского смеха, женского пьяного писка, звон встречающихся бокалов и отрывки фраз, которые видимо должны были звучать чем-то вроде тоста. Но камон, какие тосты могут быть в квартире, стены которой сотрясаются от количества человек, децибел громкости и литров алкоголя. ------------------------------------------------------------------------------------------------------- — Как можно танцевать под песню о том, как человек изнывает от потери? — вопрос проносится в голове. — Пф, а как ты сама летаешь по квартире с метелкой для пыли под песни о смерти, обречённости и желании полететь вниз? — следует ответ девушки себе. — Окей, допустим, вопрос куда более важный. Как можно было согласиться прийти в компанию людей, подходящих под все признаки деградации общества? И зачем? — Хм, именно так, как сделала я сама пару часов назад? А зачем. Не еби мозги и прекрати отвечать себе же. ------------------------------------------------------------------------------------------------------- Ответ самолично запрятан в лабиринте мыслей той, в чьей голове сейчас хуже, чем в общественном транспорте в час пик. Чувство одиночества разрастается изнутри, поражая все большую площадь. Девушку потряхивает от эмоций, которые пытаются выбиться наружу из бункера, в который она их запирает. Глаза стекленеют. Наворачиваются слезы. Хочется скулить, кричать, биться в агонии. Стоит отпустить себя и. Нет. Щелчок. Шуршание в замочной скважине и поворот на полоборота. Яна возвращается в реальность для того, чтобы сделать очередную затяжку. Легкие наполняются ядовитым дымом и, чувствуя ожидаемое расслабление, девушка облегченно выдыхает. Взгляд в никуда становятся привычно надменным. Привычно надменным для девушки относительно последнего месяца. Картинка побитой жизнью и студентами кухни, в которой единственным признаком радости является включенная пестрая гирлянда, начинает покачиваться из стороны в сторону. Мысли замедляют свой ход, и теперь она может хотя бы расслышать их. Но. — ВНИМАНИЕ. АНЕКДОТ! Заходит как-то мужик в бар и говорит: — Мне, пожалуйста, чивирзднеркильмаскишбрунгальдмерк с лимоном! А бармен ему: — Чивирзднеркильмаскишбрунгальдмерк с чем? Громовая волна смеха превышает крики женского вокала из колонок. А в глазах Яны смешивается отчаяние, непонимание и осознание убогости происходящего. Стоит ли говорить, что она даже не улыбнулась? Пока все отходят от супермеганереальной шутки какого-то парня с достаточно знакомым для Яны голосом, кто-то успевает провернуть кнопочку громкости вперёд и позволить музыке поглотить остальные шумы. Но ей в общем то плевать на происходящее в соседней комнате. И все-таки, зачем она здесь? Что может подтолкнуть социофобного меланхолика на посещение подобного мероприятия? Ответ всплывает на поверхность, заставляя девушку вздрогнуть. Мозг человека — вещь крайне непредсказуемая. Интереснее мыслей адекватного человека могут быть только мысли девочки с расшатанной психикой. Мозг отказывается разбираться в происходящем и подавать разумные варианты решения проблем. Зато импульсивная агрессия, которая живёт в соседстве с апатией и суицидальными мыслями начинает карнавал себя любимой. И конечно же окончательным мазком на психологической карте Яны оказываются. Барабанная дробь. Эмоциональные качели. Она уже наверное мастерски владеет трюковыми навыками для этого аттракциона. И даже больше, она большая любительница покататься на них и ощутить контраст. Но. Все карнавалы заканчиваются быстро, резко и неожиданно. Мгновение. И уже вокруг нет тех разноцветных огней, которые радовали глаз. Цветы, которые ещё вчера висели на каждой вывеске, убраны. Музыка исчезла. Осталась тишина. Давящая на барабанные перепонки, доводящая до мнимой глухоты. Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Яна уйму раз слышала эту фразу. И никогда не верила, считала, что её сокровище особенное, не подчиняющееся законам жизни. Что судьба не сможет отобрать у неё единственную причину улыбаться по утрам. Причину просыпаться. Терпеть нападки окружающих. Жить дальше. Неа. Бред. Судьба тут ни при чем, люди уходят сами. Все исчезают. Находят сотню поводов для ссор, убеждают в расхождении интересов и планов на жизнь, твердят о твоей излишней ревности и наличии собственничества. Собирают воедино все, что только вспомнят, лишь бы сбежать. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- — И она такая же?.. — Нет, она совсем не такая, как они. — Тогда почему все так обернулось? -------------------------------------------------------------------------------------------------------- Яна копается в глубинах сознания, пытаясь убедить саму себя в логичности произошедшего. Но тщетно. Она не понимает, не знает. Не верит? Мир стал на 2 тона серее и на десяток килограмм тяжелее. Всё что осталось от заветных мечтаний — руины и кучки пепла. В каждом человеческом взгляде читается осуждение и презрение. Девушка старается не выходить на контакт с кем-либо, но хуже людей может быть только убивающая, доводящая до истерики тишина. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- — И.. Виновна она, разве нет? — Неа. Нет. — Тогда кто?.. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- Телефон вибрирует около ноги, оповещая о новом сообщении. Черноволосая зажигает экран и видит имя отправителя. Уголки губ невольно тянутся вверх, в глазах появляется то, что осталось от искр. Яна открывает диалог, надеясь непонятно на что. Искорки исчезают. Девушка ухмыляется, и её ногти впиваются в ладонь.«Извини, мы просто уже легли, не видела, что ты пишешь»
«М, поняла. Ничего не скажешь?»
Минута. Две. Телефон потухает. Девушка тоже. Ну да, ну да, не видела, не слышала. Вполне просто в ночной тишине не услышать тираду из тридцати сообщений лучшей подруги. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- — Нахуя ты вообще ей писала? Сама знаешь, что не получишь ничего больше, чем «)». В отличие от него :) ------------------------------------------------------------------------------------------------------- Слова, пропитанные горькой правдой и насмешкой впиваются в девушку. Мазутное вязкое вещество растекается внутри. Тело постепенно наполняется ревностью, текущей по сосудам и пронизывающим всю плоть. Она стучится в черепную коробку, напрягает конечности до состояния струн и не желает на этом остановиться. В груди мышцы стягиваются в тугой узел. Яну трясет. Черная челка падает на глаза, когда она тушит дотлевающую сигарету о щиколотку. Всплеск ощущений вызывает новый порыв. Что? Слезы? Нет, нет и нет. Она не может позволить себе вступить в колесо заново. Слабость убивает. Излишние доверие и проявление истинных эмоций тоже. Нужно это остановить. Действия до боли знакомы и привычны. Щелчок кухонного ящика. Металлический скрежет лезвия ножа о другое. Вот и оно. Её средство исцеления и подавления всего нежелаемого. Яна опускается обратно на пол, параллельно снимая рубашку с одной руки. Раз. Два. Три. Восемь? Она не знает. Не чувствует. Есть ощущение того, как кожа повреждается и разрезается под давлением ножа, но дальше. Ничего. Будто и нет никаких иссеченных, ужасающих по утрам рук. Оставив пару порезов на плече, где все-таки получается словить минимальную дозу, девушка протирает нож о рубашку и возвращает на место. Ещё одна сигарета поджигается и теперь девушка не проклинает эту миловидную парочку в лице её бывшей. Девушки. Подруги. и недоразумения, возникшего непонятно откуда, непонятно как, но рушащего своим появлением все.*вжж*
«Мы не будем продолжать этот разговор, понятно? Прекращай уже убиваться, все давно было предрешенно»
Сознание переворачивается. Отвращение к себе растет в геометрической прогрессии. Почему она не ощущает радости за нее? Почему ревность застилает глаза? Где ее похуизм к себе, когда он так нужен? Мысли снова ускоряются, не давая различить ответов. Воронка внутри груди, раскручиваясь все сильнее, поглощает больше и больше, оставляя после себя глухую безжизненную пустоту. — Хей, ты чего тут грустишь? Девичий голос заставляет вздрогнуть и поднять голову от чёрного экрана телефона. Перед Яной стоит, оперевшись о стену (видимо, это единственный способ поддержания самостоятельного равновесия), рыжеволосая бестия с максимально прилизанными короткими волосами и стрелками длиной до Казахстана. Черные узкие джинсы обтягивают и без того худые ноги девушки и оголяют щиколотки. Выше из одежды имеется бордовое кружевное белье и растегнутая до середины тканевая рубашка. На шее девушки несколько подвесок с половинами от сердца, иньяня, ещё чего-то в этом роде. «Она их как трофеи коллекционирует что-ли. " Яна смотрит на сие чудо безэмоциональным взглядом, пытаясь вспомнить хотя бы один из способов раствориться в воздухе. Лишь бы избежать разговора с НЕЙ. Поняв, что заговорить все-таки придется, Яна достает из незаканчивающейся пачки пару сигарет, протягивая одну в сторону явившейся особе: — Будешь? — Буду. Огонек зажигалки на миг освещает пространство, тут же потухая. Яна закуривает и, выпуская дым, отдает огниво. Рыжеволосая, предварительно закрыв дверь в помещение, падает рядом и, зажав сигарету между рядов зубом, стремительно сокращает расстояние меж их лицами. Взгляд, в котором проблескивается нечто животное и. Пугающее. Вторая сигарета загорается, пока Яна пытается понять, должна ли она волноваться в данный момент. — Эм, Яна. — Лиза, приятно. — Взаимно. Взаимно настолько, насколько может быть взаимна любовь между доской и пилой. Хотя в жизни всякое бывает. Опустим, не в этом случае. Черноволосая оглядывала возникшее около неё чудо. Волосы по подбородок, не шибко изящное личико с карими глазами. Худые руки под клетчатой рубашкой, пальцы которых изящно зажали сигарету. От девушки пахнет алкоголем и. Вишней? Хочется пойти проблеваться. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- — Она. Специфичная — Пхпхп, ну пусть будет так, не всем же чудесами света быть. ------------------------------------------------------------------------------------------------------- Сигарета в руках рыжеволосой совершает путь от губ и обратно. — Расскажешь, почему солнышко сидит в углу кухни и убивает свои лёгкие? И не только. Последнее было сказано после взгляда на руку Яны, напоминающую поле боевых действий. — Хм, настроение упало, вот и ушла туда, где потише. — Так его нужно срочно поднять! А поднимание это по моей части. Вместе с последней фразой пальцы бестии пробегают по ноге Яны. Девушку охватывает. Возбуждение? Нет, страх. Яна боится этих глаз, которые говорят сами за себя. Рука Лизы с совсем не едва уловимым желанием идёт по ноге выше, уже доходя до внутренней стороны бёдер. Паника параллизует тело. Яна старательно избегает зрительного контакта. Дыхание замирает. Но не мозг. Тот отчаянно пытается придумать план дальнейших действий. Так, сковородка, нож, кружка, можно в целом использовать язык. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- — Разве не похуй? Очередной вопрос, который вводит девушку в ступор. Серьёзно? Можно выселить пару личностей из её головы, если они не уживаются? Но в этот раз ответ созревает на удивление быстро: — Ты права, плевать. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- Наполненная ревностью и отвращением к своим мыслям до мозга костей, Яна вдруг принимает гениальное, на её нынешний взгляд, решение. — Мм, дай затянуться разок, — подала голос Лиза. Лицо Яны на миг приняло форму «Подождите, данные прогружаются, устанавливается новый пакет ресурсов». Загрузка завершается, а на лице проявляется игривая ухмылка, не сулящая ничегошеньки хорошего. — Конечно, без проблем, — промурлыкала та, придвигаясь к лицу, обрамленному рыжими волосами. Яна вдохнула дым и, не дав себе и секунды на раздумье, приблизилась к ее губам, оставляя миллиметр расстояния между ними. Ядовитый воздух медленно переплыл из одних губ в другие. Момент стагнации и отсутствия движения. Лиза разрушает то несчастное расстояние, накрывая губы Яны своими. Девушка улыбается в поцелуй, понимая, что назад дороги уже не будет. А если и рушить, то все и безвозвратно, не правда ли? Черноволосая перебирается на колени, мягко заводя одну руку за ее рубашку. Вторая сигарета тушится о тело Яны, после чего окурок летит в неизвестном направлении, а освобожденная рука уже прячется в рыжих волосах, сжимая и оттягивая их. Проходят минуты, и поцелуй становится более напористым и настойчивым. Яна разрывает его и опускается к шее. Тонкая чувствительная кожа оказывается меж зубов и срывает с губ ее обладательницы тихий стон. Яна ловко расправляется с пуговицами рубашки и стягивает ткань с кожи, оголяя её. Девушка идёт к только открытому участку, оставляя на нем несколько отметин и укусов. Тяжёлое дыхание Лизаветты с постанываниями вселяет страх, но Яна затыкает свои мысли, продолжая соблазнять ту, что под ней. Черноволосая сжимает бедра девушки своими, чем даёт другой призыв к действию и решает свою судьбу. Мгновение и Яна падает спиной на кафель, оказываясь накрытой Лизой. — А теперь стонать здесь будешь только ты и лишь от моих действий. Одежда летит в разные стороны. Обе девушки быстро оказываются раздетыми до нижнего белья. Черноволосая закрывает глаза, ощущая, как язык бестии знакомится с её губами и тем, что далее. Неожиданно нависающая девушка пропадает из зоны лица Яны, заставляя ту оторопеть и растеряться. Руки тянутся к худощавому телу той, что сидит на её коленях и производит некие странные манипуляции, проводя по талии, ребрам, опускаясь на бедра и сжимая их. Руки Яны перехватываются другими. Пара движений и они обездвижены ремнем ее же джинсов. — Будь хорошей девочкой. Она переходит на ребра, заставляя черноволосую забыть, как дышать, от страха. Сознание переполняется тревогой, но. никто кроме самой Яны этого не узнает. Никто не услышит о ее фобии, о том, что сейчас происходит что-то убивающее. Девушка посылает сознание с его вечными замудренными цепочками событий нахуй и сладко наигранно стонет в рыжие волосы, ломая тем самым очередной, возможно существовавший барьер. Реакция той, кто сверху, наступает незамедлительно. Ее руки стремительно идут вниз и освобождают Яну от оков нижнего белья. Ни одна из ее частей тела не выдает того, что максимальный уровень удовольствия сейчас — это чувство подчинения и наказания за проступки в поведении. Девушка задерживает дыхание и уже не может различить, что шепчет ей на ухо бестия. Еще мгновение и два пальца резко входят внутрь, царапая нарощенными ногтями плоть. Яна закрывает глаза, чтобы не видеть той, кто нависает над ней. Толчки ускоряются, превращаясь в хаотичное месиво. Дальнейшие события с трудом отражаются в сознании девушки. Дыхание Яны западает от ощущения зубов на своей шее. Тело кричит от обилия укусов рыжеволосой, не контролирующей их силы. Та, что снизу теряется во времени и уже не может расценить, сколько продолжается этот ад. Но боль, отдающаяся в каждую клетку тела, говорит об одном. Яна заслужила того, что происходит сейчас на кафеле обшарпанной кухни.