Танго

Книжный магазин в Сохо. Рождественское утро

Все начинается с полета одной снежинки. Вот она нерешительно кружит над Лондоном, с интересом пролетает над музеем сэра Джона Соуна, а затем устремляется на запад, чтобы опуститься на стекло витрины одного книжного магазина в квартале Сохо. У нее есть немного времени, прежде чем порыв ветра смахнет ее на тротуар, где она присоединится к другим снежинкам, упавшим с неба этим утром. Там, по другую сторону стекла, находятся двое мужчин. Один из них облачен в светлую одежду, которую можно было бы назвать модной несколько десятилетий назад. Он наряжает елку. Можно представить, как он вешает игрушки на ветки одну за другой, а когда хочет повесить звезду — встает на цыпочки, чтобы дотянуться. Разумеется, все происходит не так. Мужчина просто взмахивает руками, и стеклянные шары послушно опускаются на елку в идеальном порядке. Второй мужчина одет в узкие темные джинсы и совершенно нелепый свитер с оленями. Он задумчиво сидит в кресле с чашкой кофе. Напиток настолько черный, что поглощает свет в радиусе нескольких дюймов. Патефон сам по себе включает «Thank God It's Christmas», но спустя пару тактов останавливается по щелчку пальцев мужчины в странном свитере. Наблюдая за этими двумя несколько минут, можно сделать два вывода. Первый — это не люди. Второй — они пара. — Мой дорогой, помоги, пожалуйста. Мюриэл сделала их сама. Давай повесим эти игрушки без помощи чудес. — Ангел, ты уверен, что хочешь украшать елку демоном? На Рождество? — Это же ты, Кроули. Конечно, я уверен, — Азирафаэль протягивает демону маленькую мягкую игрушку с пластмассовыми белыми крыльями. — Почему Мюриэл подарила тебе наши маленькие игрушечные копии, а мне связала дурацкий свитер?! — скорее восклицает, чем спрашивает Кроули, всматриваясь в черты маленького ангелочка, будто нарочно прижимающегося к его ладони. — Потому что она тебя больше любит? — легко отвечает ангел, вешая маленького демона на еловую ветку. — Этот олень жуткий. И мне не идет зеленый, — Кроули привстает на носочки, чтобы повестить свою игрушку на самый верх. — Ты выглядишь очень мило, — в глазах Азирафаэля появляются задорные искорки, и он добавляет: — Любимый. — Я не милый! Демоны не могут быть милыми, — начинает протестовать Кроули, но слышит обращение ангела и подозрительно переспрашивает, оборачиваясь: — Как ты меня назвал? — Любимый. Я сказал любимый, — ангел весь светится и для пущего эффекта повторяет еще раз: — Кроули, любимый. Демонов невозможно смутить. Если спросить, видел ли кто-то с момента создания Земли покрасневшего от смущения демона, то ответ будет однозначный — никогда. Можно с уверенностью сказать, что демон, чьи щеки вдруг стали алыми — в ярости. Пожалуй, так было до этого мгновения. Совсем скоро один демон спрячет свое смущение, уткнувшись лицом в макушку ангела, обнимая его сзади. Но прямо сейчас он неловко замирает, теряясь в игривом и любящем взгляде Азирафаэля. Абсолютно растерянный смущенный демон. Кто бы мог подумать. Звенит дверной колокольчик. Этот звук застает двоих за поцелуем. Они неохотно отстраняются друг от друга. Тот, что в дурацком свитере, проводит рукой по щеке партнера, вынужденно выпуская его из объятий. Снежинка заканчивает свой полет, приземлившись на тротуар. *** Эта история продолжается с визитом одного гостя. С некоторых пор в книжный магазин без приглашения способны попасть только покупатели. Здесь по-прежнему невозможно купить ни одной книги, а график работы магазина остается самым неудобным на свете. Ангелы, как и демоны, могут открыть дверь, только если их пригласит Ангел Восточных врат. Однако дверной колокольчик уже прозвенел. Этому посетителю не помешала ни табличка «очень закрыто», ни запрет на посещение для эфирных и оккультных сущностей. Глас Божий — единственная, кто всегда приглашен. Поэтому она просто перешагивает через порог, и в гостиной раздается неизменное: — Хелло-ало-ало! — Здравствуй, Мюриэл, — немного рассеяно приветствует гостью Азирафаэль, смахивая несуществующие пылинки со своих губ. — Привет, инспектор, — шутливо отзывается Кроули. Часть насмешки в его глазах адресована ангелу. Глас Божий буднично плюхается на гостевой диванчик. Дождавшись, пока ангел сядет в кресло, а демон проскользнет на подлокотник, Мюриэл воодушевленно произносит: — Мне нужна ваша помощь! — Знаешь, люди обычно интересуются, как дела. Бла-бла-бла. Всякое такое. — Как дела? — послушно повторяет Глас Божий. — Молодец. Ты пыталась. Думаю, этого достаточно. — О! Тебе понравился мой свитер. — Я бы так не сказал. Я просто его надел. — Ему очень понравился твой свитер, Мюриэл. — Я так рада! Я только учусь вязать, это моя первая вещь. — Оно и заметно. — Кроули очень польщен. Польщенный Кроули подозрительно косится на Азирафаэля, пытаясь понять причины его странного поведения. — Мы на минуточку, — кивает он Мюриэл и тащит ангела в сторону подсобки. — Да-да, конечно. Конфиденциальный разговор, — невозмутимо разрешает Глас Божий. Как только они оказываются наедине, Кроули заявляет: — Ты нервничаешь. — Неправда. — Ангел, ты поясняешь ей все мои действия. — Я пытаюсь сгладить острые углы. — Брось, это же Мюриэл. — Несмотря на то, что она очень милая, это Глас Божий. И мое начальство. Неизвестно, помощь какого рода ей нужна. — Ты нервничаешь. — Да. Ты прав! Я собирался испечь яблочный пирог и провести время с тобой. Я бы хотел праздновать Рождество, а не Второе пришествие. — Я понимаю. Ангел кажется обескураженным. Наверное, он ожидал услышать что-то другое и был готов отстаивать свое право на тихий праздник и доказывать справедливость опасений по поводу визита начальства. Его запал спотыкается о теплый внимательный взгляд. Понимают ли демоны ангелов? Они находятся по разные стороны морали, и это значительно затрудняет взаимопонимание. Однако их объединяют общие страдания от бюрократии. Испортишь земное тело — объяснительную будут проверять одинаково дотошно как внизу, так и наверху. Но этот демон, конечно, понимает своего ангела чуть больше. Возможно, он хотел бы попробовать яблочный пирог. Кроули берет Азирафаэля за руку и тянет обратно, в сторону гостиной. — Тебе нечего бояться, когда я с тобой, — понизив голос, он продолжает: — Мой дорогой. Ангел выглядит изумленным, и Кроули запомнит это выражение лица. *** Есть множество вещей, на которых Мюриэл не заостряет внимание. Среди них — человеческие ругательства, лондонские пробки, музыка сфер и некоторые вопросы морали. Пожалуй, к музыке сфер она все же старается проявить должный интерес. Но ее абсолютно не волнует, что ангел и демон держатся за руки. Также в картину мира Мюриэл вполне вписываются припухшие губы ангела Восточных врат, замеченные однажды во время внезапного визита. Поэтому она полагает, что притихший ангел и довольный демон, вернувшиеся из подсобки, выглядят естественно. — Мюриэл, о чем ты хотела нас попросить? — возобновляет разговор Азирафаэль, на этот раз интересуясь искренне. — Помните, вы давали на Небесах уроки танцев? — Да, это сложно забыть, — с усмешкой отзывается демон. — Сегодня Рождество, и я бы хотела провести на Небесах танцевальный вечер. — О, я полагаю, это прекрасная идея. К тому же, ангелы уже знают польку. — Я подумала, что это должен быть какой-то особенный, праздничный танец. Кроули вопросительно смотрит, ожидая услышать что-то забавное. Например, танец маленьких утят. Или хоровод. Ангелам определенно подойдет хоровод. — Танго! — воодушевленно восклицает Глас Божий. Брови Кроули ползут вверх, Азирафаэль сдавленно кашляет. Один из них уже представляет, как ангелы жмутся друг к другу в страстных и дерзких движениях. Как одежды кокетливо приоткрывают кожу с каждым па. Это не Кроули. В фантазиях демона всегда присутствует только один ангел. — Почему ты считаешь танго праздничным? — начинает демон издалека, в надежде повлиять на программу танцевального вечера. — Я видела, как люди держат во рту цветок во время этого танца. Цветы — это празднично! — О, разумеется. Я так и подумал. — Может быть, попробовать что-то более классическое? К примеру, вальс? — предлагает Азирафаэль. — Вальс на небесах? Это скучно, ангел. У вас наверху и так хватает церемоний. — Тогда, может быть, краковяк? — Что такое ка-ра-ко-вяк? — Мюриэл начинает терять нить разговора. — Когда люди объединяются в пары и скачут как полоумные, — участливо поясняет Кроули. — Это танец, который сочетает в себе грацию, задор и воздушность! — Азирафаэль выглядит оскорбленным и невольно переходит на книжный слог. — Я не буду это танцевать. Даже с тобой. — Но ты танцевал польку! Это был вполне элегантный танец. — То, что танцевали мы с тобой — не полька! — Да. — О. Ты хочешь, чтобы только мы по-настоящему наслаждались Рождеством. А они — пусть скачут как оголтелые? Ты довольно… пристрастный для ангела. — Я не пристрастный! Я думаю об их благе. Танго нельзя назвать невинным танцем. — О своем благе ты подумал тоже. — Одно другому не мешает. — Получается, вы пойдете оба. Как здорово! Аргентинское танго вам очень подходит, — Мюриэл окончательно путается в их споре и радостно возвращается к первоначальному варианту. — Почему именно аргентинское? — без особого интереса спрашивает Азирафаэль. — Расстояние между вами. Там как раз нужно так стоять. — Какое расстояние? — шепотом уточняет Кроули у ангела. — Его нет, — опустив глаза на их соприкасающиеся локти, отвечает Азирафаэль. Небольшая пауза повисает в книжном магазине в квартале Сохо. Она подразумевает несколько вещей. Первое — сегодня на Небесах будет танцевальный вечер. Второе — программа вечера осталась без изменений. И третье — один ангел и один демон невольно согласились в этом участвовать. Пожалуй, есть еще четвертое — Глас Божий отлично умеет добиваться желаемого. Мюриэл мечтательно смотрит куда-то в сторону, напевая себе под нос мелодию, подходящую для аргентинского танго. Она впервые организует Рождество, и пока все идет просто прекрасно. Азирафаэль обреченно откидывается на спинку кресла, но случайно задевает рукой колено Кроули и натыкается на его ироничный взгляд. Пока Глас Божий витает мыслями на Небесах, Кроули поддается секундному порыву и прижимается губами к тыльной стороне ладони ангела. Вечер обещает быть интересным.