Отдыхай, Синий.

В логове воцарилась долгожданная тишина. Черепашки спали, свалившись в кучу там же, где стояли, стоило Донни закончить осмотр. Битва с Кренгами отняла у них много сил, они чудом спаслись и сейчас, наконец, были в безопасности, посапывая на полу в гостиной, подсознательно вцепившись друг в друга. Майки свернулся клубком под боком Рафа, уткнувшись в него носом и подтянув пострадавшие конечности к груди. Энергия оставила на руках Микеланджело ожоги и раны. Ощущения были невероятно неприятные и болезненные - словно плоть разрывается изнутри. Рафаэль обнимал младшего в ответ, бережно прижимая к себе могучей рукой. На нём, кажется, и вовсе не было живого места. Всё тело покрывали раны, ссадины и бугристые шрамы в местах, где его плоть соединялась с мутировавшими наростами. Донни отделался полегче, но выглядел не лучше братьев, он судорожно сжимал руку Красного, боясь снова потерять. Даже для Кейси нашлось местечко. Мальчик свернулся у большого плеча Рафа, уложив голову на краешке его панциря и, то и дело, комкал в пальцах короткие ленты маски Оранжевого. Они все пострадали. Сплинтер слабо улыбнулся, взглянув на своих сыновей и ребёнка из будущего. Они едва не потеряли друг друга и больше всего на свете ему хотелось, чтобы ребята смогли отдохнуть. Однако, в идеально сложенной мозаике, не хватило фрагмента. Сплинтер укрыл детей принесёнными пледами и, тяжело вздохнув, направился в комнату Лео. Он заранее мысленно готовился к тому, что может увидеть, но чувствовал, как с каждым шагом что-то внутри ломается и тянет к земле, не давая идти вперёд. Леонардо всегда был способным стратегом, он мог лгать кому угодно: искусно манипулировал врагами, уловками добивался своих целей, разыгрывал свою партию так, что всем вокруг казалось, словно всё произошло само собой. Естественно, он смог убедить братьев, что он в порядке. "Пара синяков, отделался легче вас всех! И сканировать меня не надо, Ди! Отдохни, братец. А я пойду к себе. Нет-нет, Раф, я просто... видел некоторое д-дерьмо. Всё хорошо, Кейси, не волнуйся. Всё нормально, Майк, я уже никуда не денусь. Спите, братья, я буду рядом". Вот только от внимательного отцовского взгляда ему было не скрыться. Сплинтер видел его насквозь: дрожащие пальцы, вымученная улыбка, неестественно напряжённые мышцы, заторможенная реакция, отказ от еды и обследования. Конечно, это можно было списать на пережитый стресс: он всё-таки, пусть и недолго, был заперт один на один с разъярённым врагом в тюремном измерении. Но Синий смотрел на спасённый город, на их дом, на братьев как в последний раз и глаза выдавали его. Издав негромкий скрип, двери вагона, служащего спальней для мечника, приоткрылись и Сплинтер с замиранием сердца шагнул в душный полумрак. Предчувствие его не подвело: Лео лежал на полу, не найдя в себе сил даже добраться до кровати. Он сипло дышал, от боли сжимая кулаки и словно не замечая крови, что обильно стекала на пол с его губ. - Ох, Синий. - с горечью промолвил крыс и опустился на колени у головы сына, не зная, как к нему прикасаться. - Так себе зрелищ-ще, а... - бравада не удалась и Лео закашлялся, сплюнув черные кровяные сгустки. Он знал, что нет смысла притворяться, что отец уже всё понял, но не мог, боялся остановиться. - Тише, Реонардо. - Сплинтер осторожно перевернул его на спину и уложил голову себе на колени. Лео болезненно заскулил, а отец аккуратно, рукавом халата, принялся стирать кровь с его лица. Леонардо горел, был бледен и смотрел так отчаянно, так испуганно, что отцовское сердце рвалось на части. - Он мне всё... В-внутри всё болит... Пап, я... Первые слёзы проложили дорожки по щекам. Ему было страшно умирать. Но ещё страшнее было бы видеть горе братьев и Лео из последних сил терпел. Он знал, что не выберется с того самого момента, как план спасения мира созрел в его голове. Когда Кейси закрыл портал, в глубине души он, конечно, надеялся на "мистические силы Майки" и даже утешал себя тем, что взял их в расчет. Но осознавал, что теперь остался один на один с яростью Кренга в мире, где ему никто не поможет. - Тише, тише. - Сплинтер осторожно провёл ладонью по щекам Лео, вытирая слёзы. Как-то не к месту вспомнилось, как мастер баюкал совсем маленького Синего, у которого всё никак не получалось выучить приём и он прятал от братьев слёзы обиды в отцовском халате. Тогда Сплинтер тоже гладил сына и улыбался, твердя о том, что "он со всем справится". Сейчас же он отчаянно желал верить в это сам. Не думать о том, что у Лео внутри месиво из крови и ошмётков органов. Не думать о том, сколько сил ему потребовалось, чтобы не рухнуть на землю прямо перед спасшими его братьями. Не думать о том, как отчаянно ему хотелось жить. - Я не верил, что выб-берусь... - прошептал Лео срывающимся голосом. - Я не думал, что... Я даже... не... защищался... Н-не говори б-братьям только. Они так... рас-строятся. - Синий застонал от боли, жмуря мокрые глаза. Его начала бить крупная дрожь. - Пап... Заметив краем глаза слабое движение чужой руки, Сплинтер поймал её, сильно сжимая в своей ладони. - Я здесь. Всё хорошо, сын. Ты справирся. Братья тобой гордятся. И я горжусь. - Крыс не лукавил. Конечно, у Лео в роли лидера не всё было складно, но он старался. Ещё немного и он, быть может, превзошёл бы старшего брата... Теперь уже не узнать. Синий зашёлся в очередном приступе кашля, от чего кровь снова хлынула изо рта. Сплинтер поспешил вытереть её, но лишь размазал ещё сильнее. Непролитые слёзы щипали глаза, но старый мастер держался. Его сыну достаточно отчаяния, пусть в последние минуты он будет чувствовать себя в безопасности, сможет цепляться за чужое "спокойствие". - Мне с-страшно... Будто снова т-там... В темноте... Сглатывая подступивший к горлу ком, крыс буквально заставил себя произнеси следующую фразу. - Отдыхай, Синий. Я буду с тобой. Почти невидящие синие глаза засияли так радостно, благодарно, с искоркой озорства, как каждый день до этого. Кривоватая усмешка прорезала губы, дрожь отступила. Будто ему вмиг стало лучше и он чудом выздоровел. Лео прикрыл глаза, утыкаясь лицом в живот отца и Сплинтер обнял его в ответ, принимаясь раскачиваться вперёд-назад, баюкая, как маленького. - Спасибо, пап. - Крыс едва смог различить его шепот, больше напоминающий шелест. А потом - тишина. Хрипы перестали рваться из горла, грудь больше не вздымались, а тело в отцовских руках обмякло. В ушах зашумело и Сплинтер не чувствовал абсолютно ничего: как по щекам заструились слёзы, как жмурился до цветных пятен под веками и напрягал слух, надеясь, что это не конец. Ни-че-го! В ушах лишь оглушительно звучали его собственные, казалось бы, тихие, рыдания. Он обнимал тело своего сына и время словно утратило своё значение. Он будто растворился в нём, вместе с Леонардо. Будто тоже перестал дышать. Эта агония захлёстывала, рвала изнутри на части. Мысль об остальных сыновьях больной птицей трепыхалась на грани сознания: каково им будет, когда, проснувшись, они узнают о смерти брата: как будет ругать себя Микеланджело за то, что не открыл портал раньше. Как будет винить себя Рафаэль, за то, что не доглядел. Как сломается Донателло, потеряв близнеца. И Сплинтер знал точно, что до конца от этого удара они уже не оправятся. Из забытия в реальность его вернул тихий голос Оранжевого. - Папка? - Микеланджело стоял в дверном проёме и бледнел с каждым ударом сердца. Будто в трансе, он сделал пару шагов вперёд и рухнул на колени рядом. Взгляд полный ужаса впился в заплаканные отцовские глаза и, найдя в них подтверждение страшной догадки, наполнился слезами. Майки дрожащей рукой дотронулся до брата, разворачивая его, чтобы заглянуть в окровавленное, безмятежно улыбающееся лицо, и больше не смог себя сдерживать. Он уронил голову на грудь Лео и закричал. Горько, отчаянно, словно раненый зверь и Сплинтер понимал, что ничто не сможет облегчить эту боль. Он мог лишь сжать чужое плечо, давая младшему из сыновей понять, что он не один, хотя тот сейчас едва-ли чувствовал что-то, кроме боли утраты. На крики сбежались остальные, и небольшой вагон наполнился многочисленными рыданиями, растворяя каждого присутствующего в невыносимом океане горя.