Травница

На третий день Маомао проснулась от холода в своей постели. Первой мыслью было: «Неужели умер?» Она судорожно схватила пустоту рядом с собой. — Джинши! — Что ты раскричалась? — Он сел рядом с ней и взял за руку. — Почему ты встал, а если швы разойдется… — Успокойся уже. Сегодня проснулся и понял, что у меня вполне есть силы самому сходить в туалет, а не в окружение твоих сестриц. — Тогда сегодня вернемся в дворец? — Маомао потянула его за руку чтобы вновь уложить на кровать. — Если ты разрешишь. Но честно не особо хочется. — Почему? — Я конечно переживаю за государственную казну и не хочу разорить дворец, но быть здесь с тобой ни с чем несравнимое счастье. Маомао смутилась, но не подала виду. — Тогда я скажу охране чтобы готовили карету. Путь будет долгим, тебе нужно как следует поесть. — Можно в этот раз еду хотя бы посолить. — Ты очень быстро идешь на поправку, думаю можно. — Травница хотела встать с кровати и пойти передать поручения на кухню, но Джинши притянул её к себе и уложил на грудь. Их губы были так близко, что девушка чувствовала его дыхание. — Можно? — Он просил разрешение поцеловать её. — Да. Теплые губы юноши прижались к её устам. По-детски неловко он боялся углубить поцелуй, боялся спугнуть её, думал, что один неверный шаг и она маленькая и проворная пташка легко проскользнет сквозь прутья его золотой клетки, а он украшенный радужными перьями павлин так и останется в ней. Девушка сама углубила поцелуй, зарылась руками в его шелковистые волосы, заставила приоткрыть рот и уверенно начала исследовать его острый на язык рот. Юноша, уже не боясь быть отвергнутым, но все ещё скованный стеснением аккуратно положил руки ей на талию и прижал к себе. Он и до этого делал это много раз, но сейчас, когда их уста сплелись в поцелуе эти простые касания казались ему очень развратными. Девушка отстранилась первой. — Если у тебя поднимется давление может открыться рана, так что нам лучше остановиться. — Как скажешь. — Юноша весь раскраснелся и глубоко дышал. — После еды переоденем тебя и поедем во дворец. — Ты сразу пойдешь в услужение госпоже Гекуе. — Могла бы, но боюсь после моей дерзости меня к беременным наложницам ни на шаг не подпустят. Юноша глубоко задумался над её словами. Они молча поели, переоделись, раскланялись со всеми, старуха сказала, что если ему ещё вздумается поваляться в борделе несколько дней, она совершенно не против. Одним из сопровождающих был Гаошунь. Джинши был немного удивлён что за все эти три дня он не навестил его, но старался думать, что для этого есть какая-то невинная причина, но когда мужчина вошел в комнату у всех присутствующих сперло дыхание. Лицо мужчины было покрыто багровыми синяками, один глаз заплыл настолько что точно ничего не видел. Гаошунь пытался придать своей позе подобающее благородство, но было видно, что он физически не может разогнуть спину. — Господин. — Маомао первая бросилась к нему и подхватила за руку чтобы не дать упасть. Джинши медленно встал со своего места, инстинктивно попытался зажать рукой, разболевшеюся рану, но отбросил руки и пошёл к своему наставнику. — Кто это с тобой сделал? — Голос юноши не был обычно мягким. — Говори. — Император за то, что я не уследил за вами, наказал меня сорока ударами. — ЧТО! — Джинши взревел на весь нефритовый дворец. — ДА КАК ОН ПОСМЕЛ! — Не кричите так господин, швы разойдутся. — Маомао попыталась его осадить, но тут же поняла, что это уже не нужно. — Поедем во дворец. Там травница тебя подлатает. — Взгляд Джинши стал непривычно тяжелым и задумчивым, из него пропал этот обычный для него мальчишеский запал. Маомао запретила пускать лошадей в рысь, и они ели-еле продвигались по улочкам квартала красных фонарей. В карете их было трое: Гаошунь, Джинши и Маомао. Все трое молчали. Маомао потому что думала о том, как лучше помочь Гаошуню когда они вернуться в дворец. Гаошунь потому что из-за удара в челюсть шевелить ртом было ужасно больно. А Джинши потому что думал над тем, что ему придётся сделать если он хочет по-настоящему защитить дорогих ему людей. Когда они уже подъезжали Гаошунь поведал им, что по официальной версии господин Джинши сильно простыл и отсутствовал по этой причине, а у Маомао внезапно заболел отец и поэтому она так безрассудно сбежала из дворца. А бордель был полностью выкуплен на три дня за счет императорской казны из-за внезапного приезда дипломатов. Дворец встретил их холодно. Никто кроме старушки-служанки не встречал их. Маомао тут же определила Джинши в его покои и строго-настрого запретила напрягаться. Он даже не особо возражал, просто лёг и стал задумчиво рассматривать в окне деревья что уже лишились листвы. Девушка начала суетиться над пострадавшим мужчиной. Оказалась, что император лично запретил придворному лекарю оказывать ему медицинскою помощь, и эти три дня он просто лежал в своих покоях не в силах пошевелиться. Маомао только посетовала что они с Джинши слеплены из одного теста и любой другой человек не мог бы двигаться при таких ранениях не три дня, а месяц. Следующая неделя прошла для Маомао как в тумане. Всё, чем она занималась — это перетирала травы, делала повязки, готовила еду для двоих больных, тщательно следила за чистотой. Маомао больше не спала в постели юноши, из-за чего он был крайне раздосадован, но особо не возмушался, понимая какие проблемы это может принести ему и девушке. На второй день пребывания во дворце девушка застукала его за рабочим столом. Ужасно раскричалась что ещё немного и он у нее тут кони двинет, на что он спокойно ответил, что из-за трёх дней простоя по причине охоты и четырёх дней болезни у него скопилось столько дел, что если он начнет их выполнять через хотя бы пару дней, а не сейчас, то гарантировано умрёт от перенапряжения. Девушка поворчала ещё немного и, видя расположение его тела и духа, разрешила работать только за столом и не больше трёх часов с перерывами. Джинши, нагло пользуясь её постоянным отсутствием, работал по пять часов, но требования к перерывам всё-таки соблюдал. Гаошунь оказался крепким малым и через три дня лечения уже вовсю приступил к работе, отнекиваясь всё тем же самым что и Джинши. Маомао только и оставалась что перебинтовать его на ночь с новыми лекарствами и в одну из ночей он сказал: — Завязывайте с этим оба. Вас это до добра не доведёт. — Нас? — Маомао не могла видеть его лица из-за то, что перебинтовывала его спину. — Он же любит тебя, а он непростой евнух как ты уже догадалась. Подождите пока всё уляжется и бегите так далеко, как только сможете, и живите себе там долго и счастливо. — Это надо говорить ему, а не мне. — Он и до любви к тебе был птицей очень высокого полёта, несмотря на свое положение у него очень большие планы на эту страну. От его слов у Маомао в ужасе защемило сердце. — Он хочет… — Не говори такое вслух. — Простите. — Может если ты сбежишь он последует за тобой? — Вы забываете, что жизнь только одного моего дорогого человека что-то стоит. — Девушка вспомнила своего немощного отца, сестриц и сварливою старуху мадам. — Прости травница. — Ничего. На седьмой день во дворце с утра, когда Маомао принесла Джинши завтрак, он объявил ей, что завтра они пойдут на обход в гарем и посетят наложницу Лихуа, и что даже самые горячие возражения девушки по этому поводу в расчёт не принимаются. Юноша настоятельно попросил её выспаться, на что девушка сказала, что постарается, но у неё ничего не вышло. Утром она помогла ему собраться: повязала украшения в волосы и нанесла на бледные щёки немного румян чтобы придать свежести лицу. С самого утра начал валить снег и несмотря на всю теплую одежду что они одели, мороз пробирал до костей. Гаошуня решили с собой не брать потому что синяки уже пожелтели, но все ещё не сошли с его лица. Путь во дворец пролегал через множество лестниц, и Маомао видела, как от подъёма к подъёму дыхание Джинши становиться всё тяжелее. Ей хотелось броситься к нему, наорать, усадить на ближайшую скамью и когда ему станет лучше потребовать вернуться в покои и дальше отдыхать, но вокруг них то и дело появлялись наложницы низкого и среднего ранга которые хотели осведомиться о его здоровье. Маомао оставалась только подивиться как хорошо он может держать лицо в таком состоянии. Хозяйка хрустального дворца лично встретила их, пригласила на чай и выгнала всех служанок чтобы как следует переговорить с евнухом. — Как выше здоровье Джинши? — Вы украли мой вопрос госпожа Лихуа. — Юноша попытался кокетливо улыбнуться, но Маомао увидела, что он не может даже прикрыть рот из-за отдышки. — Не хотите открыть окно? Вы очень тяжело дышите. — Мне очень приятна ваша забота, но вы можете простыть, сегодня очень холодно. Служанка принесла чай и сладости, госпожа Лихуа по доброте душевной предложила Маомао перекусить, но та отказалась, продолжая сверлить затылок Джинши. — Травница, ты во мне дырку прожжёшь, смотри не так пристально. — Вам тяжело дышать? — Как только он к ней обратился, она выдала первую мысль что была у нее в голове. — Ты перестанешь сверлить меня если я скажу что да. — Тогда я скажу вам выйти на улицу и немного остыть. — Тогда со мной всё в порядке. — Маомао так за вас переживает, редко сейчас можно найти таких преданных слуг. — Лихуа вмешалась в разговор. — Если разрешите я украду её на минутку для приватного разговора? — Конечно. — Маомао последовала за Лихуа в её личную спальню. — Что вы хотели от меня госпожа? — Маомао в почтении склонила голову. — Подними голову травница. Я хочу говорить с тобой на равных. — Как прикажете. — Девушка немного напряглась из-за такого поворота в разговоре, но виду не подала. — Меня замучила утренняя тошнота. Все что не съем выходит наружу. Я начала немного худеть. — Вы думаете вас травят? — Думаю у меня просто тоже что и в первую беременность. — Госпожа смущённо отвела взгляд, ее беременность была самой страшной тайной которую она могла поведать Маомао. — Господин Джинши должен знать? — Он и так в курсе. — Хорошо, я сделаю смесь трав для вас и расскажу, как из них правильно делать отвар. Вы можете поручить это самой надежной служанке или сами делать. — Спасибо, травница. — Их разговор оборвал звук падающего тела. Маомао стремглав влетела в комнату, где остался юноша. — Господин. — Он лежал на полу и его грудь тяжело вздымалась. Травница метнулась к окну и распахнула его, подбежала к юноше, уложила его на спину и начала ослаблять одежды что давили на грудь. — Мне позвать лекаря? — Госпожа Лихуа поплотнее закуталась в свое лёгкое платье и села возле них. Маомао вспомнила что официальной версией его недуга была простуда. — Не подходите, видимо он ещё не до конца… — Император рассказал, что случилось на самом деле, Маомао. Девушке потребовалась секунда чтобы переварить эту информацию, и она принялась развязывать его рубашку чтобы проверить не открылось ли кровотечение. — Как много крови. — Госпожа Лихуа прикрыла рот рукой, а Маомао выдохнула с облегчением, крови было буквально несколько капель, всё остальное — это сок от целебных трав что просочился сквозь повязку из-за активного движения. — Отвернитесь, мне нужно посмотреть на рану. — Девушка была почти уверена, что нечего страшного, но решила всё-таки удостовериться. — Хорошо, но я хочу увидеть. — Маомао не стала спорить, но отложила себе что надо спросить о том к чему это у Джинши. Приподняв повязку, Маомао увидела, что в самом напряжённом месте кожа всё-таки надорвалась и из раны по капле текла кровь. Скоро она свернётся и кровотечение прекратится. Из-за такой мелочи Джинши не мог лишиться сознания. Возможно, он, как и в том случае с пещерой, просто перегрелся, хотя в такой холод это было не особо правдивой версией, оставалось только то, что его хорошее состояние было неправдой и ему всё-таки ещё рано вставать с кровати. От свежего воздуха юноша пришёл в себя. — Прости травница, я всё же немного устал. — Девушка одарила его таким взглядом, что он тут же отвёл глаза. — Вам лучше? — Женщина коснулась его плеча. — Госпожа Лихуа, простите что вам пришлось это увидеть. — Император был крайне огорчен твоим состоянием и выговорился мне, с ним такого раньше не было. — Простите. — Ты так юн и глуп, Джинши. Оденься и можешь немного отдохнуть у меня, на обед сегодня речная рыба. — Термически обработанная. — Разумеется, ты же строго настрого запретила наложницам сырую рыбу. — Маомао удивилась её словам. — Это была рекомендация, а не приказ. — Всё, что касается здоровья наложниц и исходит из твоих уст — это уже приказ, Маомао. — Лихуа загадочно улыбнулась травнице. — Тогда позвольте нам немного побыть здесь. — Маомао помогла Джинши встать, он как прежде хотел усесться на кресло, но девушка безапелляционно уложила его на диван. — Это некультурно, травница. — Некультурно хлопаться в обморок, господин. — А она у тебя строгая. — Сам не знаю, как от нее отделаться. — Маомао закрыла окно и попросила разрешения заглянуть на кухню где готовился обед, оставив двоих поддерживать светский разговор. Рыба была действительно вкусной, и девушка не удержавшись попросила добавки. В отличии от госпожи Гекуе возле госпожи Лихуа чувствовалась атмосфера тепла и заботы. Напускная серьезность женщины тут же спадала стоило ей этого захотеть. Маомао чувствовала себя вполне комфортно в её присутствии, но не настолько чтобы с полной отдачей начать орать на Джинши, что его безалаберное отношение к здоровью до добра не доведёт. После обеда пара раскланялась с обещанием, что Маомао завтра зайдет с обещанным. — Что ей понадобилось? Они преодолели уже несколько лестниц и Джинши снова запыхался. — Позвольте мне полюбоваться снегом господин. — Какая сентиментальность травница. Хорошо. Так они и стояли под предлогом того, что девушка хочет полюбоваться снегом, пока юноша восстанавливал дыхания. Правда Маомао интересовали не все снежинки, а лишь те наглецы что падали на длинные ресницы, превращаясь в хрустальные капельки, те снежинки, что так нагло касались его волос что на фоне пронзительно голубого неба были почти черными. Так они останавливались три раза прежде чем добраться до его покоев. Встревоженный Гаошунь встретил их с остывшим обедом. — Прости, мы так увлеклись разговором что засиделись до обеда. — Разговором он увлекся. — Саркастично прокомментировала девушка. — Что произошло Сяомао? — Мужчина недовольно нахмурил брови. — Ничего такого. — Ничего такого!!! — От сарказма она перешла к рёву. — Вы хлопнулись перед ней в обморок, предварительно чуть ли не задохнувшись! — Ну что я с этим сделаю. — Ещё как минимум неделя постельного режима и никакой бумажной работы. Вашему телу нужно больше времени чтобы восстановиться чем вам кажется. — Но у меня очень много работы. — Совсем по-детски сказал юноша. — Скажите, что залюбовались снегом и простыли. Такой мороз — это неудивительно. — Но… — Никаких "но", и теперь я сплю в вашей спальне. — Это ещё зачем? — Удивился Гаошунь. — Чтобы удостовериться что он не работает по ночам пока я не вижу. — Травница. — Закрыли тему. Господин Гаошунь, поможете мне перенести кровать в его комнату. — Ты не будешь спать в моей постели? — Тут Джинши уже совсем расстроился. — А с чего я должна спать в вашей постели господин? — Но в борделе — Джинши попытался возразить и всё-таки получить взамен за мучительное бездействие хотя бы ночные объятия, а может ещё и несколько поцелуев, но на нечто большее он пока вообще не надеялся, понимая что она тут же его отошьет под предлогом болезни. Да и то, что он сейчас задыхался от одного подъёма по лестнице, не придавало ему уверенности в себе как в неутомимом любовнике. — Казна вполне может покрыть вызов пары моих сестриц на дом чтобы они стали вашими сиделками. От них-то вы уж точно никуда не денетесь и не заскучаете. — Гаошунь от её слов покраснел до самых кончиков ушей. — Тогда вопрос закрыт. Мне нужно ещё приготовить снадобье для госпожи Лихуа. — Какое? — Ох. — Маомао тяжело выдохнула. Ей все ещё не хотелось впутываться в круговорот дворцовых интриг, но понимание того, что она уже давно увязла в них с головой заставило её выбрать сторону. — Госпожа Лихуа пожаловалась на утреннюю тошноту как в первую беременность, а ещё упомянула что император поведал ей настоящую историю вашего и моего отсутствия и что это ему совсем не свойственно. — Как думаешь с чем это может быть связано? — Разговор из шуточного тут же приобрёл серьезный характер. — Это уж вам самому разбираться, но возможно раньше Император находил утешение в госпоже Адо, а сейчас ему некому излить душу. — Интересная гипотеза. — Благодарю за доброту, но мне всё же нужно идти работать, а вам в кровать. — Хорошо травница. — Джинши одарил её самой очаровательной улыбкой. Ночь очень быстро вступила в свои права, она была безлунна и Джинши попросил зажечь лампаду в своей комнате. Юноша проснулся от шороха, когда травница посреди ночи забиралась в свою перенесенную в его комнату кровать, и не смог уснуть от того, что зубы девушки стучали от холода. — Маомао, прекрати капризничать и иди ко мне в кровать, моё одеяло явно теплее. — Нет. — Буркнула девушка из-под покрывала, в которое завернулась с головой. — Я сейчас согреюсь. — Если ты так и будешь там лежать я перенесу тебя в мою кровать. — Это шантаж. — Грустно констатировала девушка и встала со своей кровати. Джинши приглашающим жестом приподнял одеяло чтобы она могла под него забраться. Его постель была достаточно большой чтобы лежать на ней вдвоем не в обнимку как было в борделе, и Маомао воспользовалась этим уткнувшись в стену. Джинши не осмелился придвинуться к ней сам. — Джинши. — Сказала шепотом травница. — Что Маомао? — Если ты будешь как следует отдыхать ещё семь дней, а потом семь дней постепенно восстанавливать свою спортивную форму, мы можем сделать то, на что я тогда согласилась своим поцелуем. Джинши от ее предложения покраснел до самых кончиков ушей. — Почему такие точные даты. — Шанс забеременеть минимальный в этот день. У Джинши покраснели кажется даже пятки, он был очень рад что она его сейчас не видит. — Не подумай, что я не справлюсь с такой безделицей как беременность, но боюсь я могу не решиться на это, он же всё-таки твоим будет. — Тут уже и Маомао покраснела до самых пяток. — И как мне спать после такого признания? — Голос юноши был сдавленным от смущения. — Не уснёшь быстро я принесу снотворное. — Всё у тебя просто травница: не можешь спать — снотворное, рану — зашить, простуда — напоить отравами, яд вообще сущая безделица, а вот что делать с растерзанным сердцем ты видно не знаешь. — Не знаю. Будь лекарство от больного сердца я бы тут же его приняла. — Юношу ввели в ступор её слова. — А тебе-то оно зачем? — Ты три месяца на меня не смотрел, будто меня совсем не существует. Умом я понимала отчего это, но сердцу-то ты это не объяснишь. Оно так болит и стонет по ночам, когда думает, что ты уже не взглянешь на меня. — Юноша никогда не чувствовал такое тепло в своей груди от чьих-то слов. — Можно мне коснуться тебя травница? — Нет. — Твердо ответила девушка. — Я слишком влюблена сейчас, если вы коснетесь меня я беспокойно пойду бродить всю ночь по двору пытаясь угомонить растревоженное сердце. — Хорошо. Я, если честно, чувствую то же самое. — А вам тем более нельзя вставать с кровати, поэтому спать. — Ага. Так они и лежали на одной кровати боясь заснуть и во сне не сдержаться и коснуться любимого.