Лесная ведьма

      Салазар умирал, и это было, пожалуй, весьма паршиво.       Не то чтобы его так уж пугала смерть. Для истинного исследователя и авантюриста переход за Грань — лишь следующий этап путешествия, новые горизонты и перспективы.       Но умирать вот так, по чистой случайности, не дожив каких то пары дней до своего двадцатичетырехлетия и не воплотив даже малой толики грандиозных планов, было чертовски обидно.       Тем более сидя в грязи посреди глухой чащи. Тем более в окружении беснующейся нежити.       Салазар медленно обвел взглядом хрипящую, шипящую и скалящуюся массу лесной нечисти, обступившую со всех сторон дерево, под которым он сидел — или точнее, полулежал, — привалившись спиной к мощному стволу. Мерзкие твари бросались вперед, лезли друг на друга, сверлили его голодными взглядами горящих в темноте глаз, но достать не могли.       Пока не могли.       Окончательно поняв, что справиться с ними у него шансов нет, загнанный в угол, израненный Салазар сделал то единственное, на что хватило сил и времени — глубоко воткнул короткий посох в землю рядом с собой, образуя защитный круг. Возникший тускло мерцающий барьер нежити было не преодолеть, но вместе с этим сам Салазар оказался в ловушке.       Он каждой клеткой тела чувствовал, как магия и жизнь утекают вместе с кровью сквозь многочисленные раны, но сделать ничего не мог. Стоит вытащить из земли посох — барьер исчезнет, и голодные твари растерзают его в ту же секунду. На колдовство без посоха сил уже не было. Не то что залечить раны или послать вестника за помощью, даже держать глаза открытыми — и то становилось труднее с каждой минутой.       «Если что и способно тебя погубить, так только твоя самоуверенность!» — звенел в ушах знакомый насмешливый голос. И сейчас с ним сложно было не согласиться.       Салазар прикрыл глаза и коснулся затылком шершавой коры. Терзающая тело боль уже почти утихла. Пальцы, зажимающие самую глубокую рану на правом боку, онемели, утратив чувствительность.       Интересно, кто-нибудь найдет то, что от него останется к утру? Или его кости растащат по берлогам обитатели чащи? Впрочем, останется посох. Его точно не тронут, не смогут. Значит, у Рика будет шанс убедиться в своей правоте и пафосно выдать свое сакраментальное «я же говорил!»… Опять же, будет что похоронить, наверняка ведь вселенский траур устроят по поводу его безвременной и абсолютно бессмысленной кончины. А может…       Мысли путались. Затухающее сознание подводило, плыло, как на границе яви и сна. Поднять веки казалось уже непосильной задачей, но нечеловеческим усилием воли Салазар все же открыл глаза. Открыл — потому что интуитивно ощутил, как что-то вдруг изменилось вокруг. Что-то было не так.       Бесновавшаяся вокруг него нежить внезапно притихла. Будто бы успокоилась. И теперь медленно, неохотно, но отползала назад, скрываясь в чернильной тьме и словно бы… расступаясь перед кем-то. А затем — почти сразу — Салазар увидел ее.       Девчонка — худая до прозрачности, бледная, в светлом балахоне и почему-то босая — смотрелась настолько нереально, неправдоподобно в этой кишащей нечистью глухой чаще, что он в первый момент решил — ему мерещится. Но для видения она была слишком материальна, а для морока слишком необычна.       Растрепанные черные косы, слегка мерцающие в свете защитного барьера глаза под темными бровями, многочисленные шнурки, кулоны и браслеты на шее и запястьях, корзинка с какими-то травами, болтающаяся на сгибе тонкой руки… Девчонка остановилась в нескольких шагах от него и слегка наклонила голову, разглядывая с каким-то отстраненным, почти равнодушным интересом. Как какое-то необычное растение. На все еще копошащуюся в тенях нежить она будто бы и вовсе не обращала внимания.       — Помощь нужна? — тихий, чуть хриплый, как от долгого молчания, голос донесся издалека, как сквозь толщу воды.       Салазар, все еще не понимая до конца — реальность ли то, что он видит, или это уже предсмертный бред — только молча кивнул, не сводя взгляда с почти призрачной в неверном свете луны фигуры.       Девчонка едва слышно вздохнула, будто надеялась на другой ответ, и поставила на землю корзинку с травами.       — Тогда убирай щит.       Салазар протянул было непослушную, отяжелевшую руку к посоху, но замер, услышав гневное утробное урчание.       — Да не бойся, не тронут, — девчонка, казалось, сразу поняла причину его заминки.       А затем вытащила откуда-то из складок своего балахона узкую темную палочку с рукоятью и широким круговым движением окружила их обоих ярко сияющим защитным куполом. Причем Салазару отчего-то показалось, что сделала она это исключительно для его спокойствия.       «А если все это наваждение? — пронеслось в беспокойном разуме. — Если девчонка и ее защита мираж — и стоит ему вытащить посох, как его тут же сожрут? Впрочем… какая разница? Если этого не сделать, он все равно умрет, а вместе с его смертью падут и чары»…       Онемевшее тело едва слушалось. Перед глазами плыли темные круги. Приняв наконец решение, Салазар собрал все силы и с заметным трудом вытащил из земли посох. Его барьер погас. Но защита незнакомки все еще ярко переливалась в ночной тьме, вызывая резь в глазах.       Дальнейшее помнилось смутно. Измученное тело так и норовило отключиться. Кажется, девчонка что-то шептала, водя своей странной палочкой над его ранами. Мгновенными проблесками в памяти остались металлические пластинки на шнурках, что висели на ее шее. То ли горячие, то ли наоборот обжигающе ледяные прикосновения тонких пальцев к коже и легкий запах трав, окруживший невесомым облаком. Последним, что услышал Салазар перед тем, как окончательно провалиться во тьму, было недовольное бормотание:       — Ну вот, тащи его теперь, понесло же в лес на ночь глядя…       А потом было ощущение полета и бескрайняя, бездонная бездна.

***

      Очнулся Салазар спустя, казалось, целую вечность, а может, лишь один миг. Он лежал на широкой, мягкой кровати в незнакомой комнате — небольшой, но уютной, наполненной ароматом трав и потрескиванием огня.       С трудом приподнявшись на локтях, Салазар огляделся. В полутьме виднелись деревянные стены с развешенными на них сушеными растениями и гирляндами мягко мерцающих огоньков, небольшой камин с весело пляшущими в нем языками пламени и длинный, узкий стол, заваленный и заставленный какой-то посудой, свитками пергамента, деревянными фигурками, нитками, склянками с разноцветными жидкостями и банками.       Возле стола, методично размешивая что-то в небольшой миске, стояла уже знакомая девчонка. По-прежнему босиком, с еще больше растрепавшимися косами, но теперь на ней был не светлый балахон, как в лесу, а темный, почти черный. Из-за этого, на контрасте, кожа ее казалась еще бледнее, а под глазами залегли глубокие тени.       — Где я? — прохрипел Салазар и закашлялся, в пересохшее горло будто песка насыпали.       — Все еще на этом свете, — девчонка даже головы в его сторону не повернула, продолжая помешивать содержимое глиняной миски.       Салазар, только теперь ощутив ноющее жжение во всем теле, приподнялся еще немного и осмотрел себя. Окровавленная, изодранная рубашка исчезла, весь торс был покрыт повязками из плотной ткани, под которыми явно была нанесена какая-то мазь или снадобье. Такие же повязки красовались и на ногах с подвернутыми штанинами.       Он снова перевел взгляд на девчонку.       — Ты целитель? — спросил он, а потом вспомнил наколдованный ею защитный барьер. — Волшебница?       — Ведьма, — поправила та, наконец закончив помешивание, взяла миску и подошла к кровати.       Вблизи она выглядела еще моложе, чем ему показалось вначале. На вид ей едва можно было дать семнадцать-восемнадцать. Впрочем, возможно так казалось из-за ее небольшого роста и худобы, граничащей с изможденностью. Только глаза на бледном лице — спокойные и вместе с тем очень живые — не вязались со всем остальным обликом.       — Что ты делала в лесу? — Салазар не сводил взгляда с ее лица, почти не замечая, как ее прохладные руки снимают повязки с его груди.       — Травы собирала, — последовал лаконичный ответ.       — Одна, посреди ночи? — он слегка сощурился. — Не страшно?       Девчонка чуть слышно фыркнула.       — Ну, это не я истекала кровью под деревом среди толпы нежити.       В ее голосе почудилась легкая насмешка, но Салазара отчего-то это совершенно не задело.       — В мои планы это тоже не входило, — спокойно сказал он.       — Я догадалась, когда ты принял мою помощь, — отозвалась она, ловкими движениями смывая с его кожи старую мазь и нанося новую. — Хотя другую причину переться в Запретный лес ночью в канун Самайна представить сложно.       — Запретный? — Салазар поднял бровь.       Девчонка дернула плечом.       — Неважно. Как не называй, а соваться в эту чащу ночью могут только самоубийцы.       Салазар тихо хмыкнул.       — А ты?       — А я исключение, — безмятежно ответила девчонка.       — Вот как? Почему же? — Салазар ощутил нарастающий интерес.       — Во-первых, этот лес — мой дом, — сказала она так просто и буднично, словно жить одинокой молодой девушке в лесной чаще было чем-то само собой разумеющимся. — А во-вторых, я некромант.       Она наложила последнюю повязку и выпрямилась, впервые посмотрев в его лицо. Их взгляды встретились, и Салазар понял, что глаза у нее зеленые. Яркие, глубокие и поразительно старые для юного лица.       И правда, ведьма.       — Даже не пытайся встать, — предупредила она, заметив его попытку пошевелиться. — Если раны опять откроются, и трое суток моих трудов улетят в трубу, прокляну так, что нежить пушистыми котиками покажется.       Она говорила спокойно, без угрозы, просто предупреждая. Но было в ее словах что-то странное, что-то…       — Погоди! — Салазар невольно вскинулся. — Ты сказала, трое суток? Я что…       — А ты как хотел? — девчонка пожала плечами, возвращаясь к столу. — Ты был почти мертв, когда я тебя нашла. Раны, нанесенные нежитью, не заживают сами, к тому же, некоторые из тех тварей были ядовиты. Так что ты еще очень быстро очухался.       Внезапно накатившая слабость заставила Салазара откинуться на подушку. Мысли толпились в голове, напрыгивали друг на друга, мешая сосредоточиться. Три дня. Надо же. А как будто… С другой стороны, могло быть хуже. Если бы не эта странная, невесть откуда взявшаяся девчонка со своими талантами…       Салазар снова посмотрел на нее, записывающую что-то на клочке пергамента кусочком угля.       — Как тебя зовут? — почему-то это вопрос казался сейчас очень важным.       — Ри, — коротко ответила она.       — Ри? — переспросил он. — Странное имя… Ты ведь нездешняя, да? Откуда ты?       Девчонка взглянула на него мимолетным, но каким-то острым взглядом, и почти сразу отвела глаза, снова уткнувшись в свои записи.       — Оттуда, где меня уже нет, — загадочно буркнула она себе под нос. — Спи. Тебе восстанавливаться надо.       Салазар хотел было сказать, что уже выспался на год вперед — за трое то суток! — но вдруг почувствовал, как веки наливаются тяжестью. А уже спустя несколько мгновений и в самом деле провалился в глубокий, целительный сон.

***

      В маленьком домике посреди глухой лесной чащи Салазар провел неделю.       Первые дни почти не вставал, лежал смирно под суровым взглядом лесной ведьмы, сам поражаясь своему спокойствию. Он не мог припомнить, чтобы хоть кого-то, когда-то так так беспрекословно слушался. Даже мать, когда он был еще совсем ребенком, часто не могла совладать с его беспокойным нравом. А тут… Опоила она его чем-то, что ли?       Салазар не знал, да и знать не хотел. Впервые за долгое время ему было удивительно спокойно и как-то… хорошо. Все это место, сам домик и цветущий сад вокруг, было пропитано умиротворением и безмятежностью. Казалось островком безопасности в огромном, бушующем где-то снаружи мире.       Впрочем, скорее всего дело было не в месте, а в его хозяйке. Это она — замкнутая, немногословная, но поразительно свободная и легкая излучала эту спокойную уверенность.       Она была странной. И очень. Но одновременно настолько простой и естественной, что все возникающие вопросы как-то рассеивались сами собой, так и оставаясь незаданными. Например о том, почему юная девушка живет отшельницей в кишащем всевозможными темными тварями лесу. Или о том, откуда на ее лбу взялся старый, едва заметный шрам в виде молнии. Или о непривычных, не всегда понятных словечках, проскальзывающих в ее речи.       Салазар не знал, ответила бы она хоть на один из этих вопросов. Скорее всего нет. Ри вообще не любила вопросы и не спрашивала ни о чем сама. Даже имени его ни разу не спросила, а он как-то не нашел удобного момента, чтобы представиться. И, что удивительно, это нисколько им не мешало.       На пятый день Ри наконец подняла его с постели и вывела в сад подышать воздухом. Идти было трудно, каждый шаг отдавался болью во всем теле, то и дело накатывала дикая слабость, но Салазара все это не пугало. Он откуда-то точно знал, что это пройдет, и он полностью поправится.       На улице было светло и на удивление тепло. Осеннее солнце освещало цветущий садик вокруг дома и подступающий со всех сторон лес. Чистый воздух был напоен ароматом зелени и хвои, а еще многочисленных цветов с дрожащими на доверчиво раскрытых лепестках капельками росы.       По календарю на дворе был уже ноябрь, но здесь будто царило вечное лето.       Ри усадила Салазара на скамейку и сама села рядом, глубоко вдыхая свежий, прохладный воздух. Она смотрела куда-то вверх, в чистое лазурное небо, а он смотрел на нее.       Медленно, будто желая запомнить, разглядывал угольно-черные волосы, небрежно заплетенные в длинные косы. Острые скулы и прямой нос с чуть вздернутым кончиком. Тонкий росчерк молнии на лбу и глаза, в солнечном свете сияющие ослепительной зеленью.       Глаза ее были всегда разными. Иногда светлыми, как молодая листва, иногда холодными и темными, как изумруды. Вспыхивали опасным болотным огнём, когда Ри была чем-то недовольна, и светились мягким ровным светом, когда она была спокойна.       Они завораживали, околдовывали, заставляли забыть обо всем.       Собственная жизнь казалась сейчас Салазару чем-то далеким и ненастоящим. Неважным. Хотелось сидеть вот так, на этой согретой солнцем лавке и никуда не уходить. Вдыхать свежие лесные запахи, ощущать солнечные лучи на коже, легкий ветерок, треплющий волосы. И ни о чем не думать. Не вспоминать.       — Это пройдет, — тихий, чуть хриплый голос звучал, казалось, прямо в его голове. — Это побочный эффект от снадобья, которым я тебя поила. Когда поправишься, все пройдет.       Салазар понимал, о чем она, но сейчас ему было все равно. Сейчас хотелось только одного — остаться в этом волшебном домике навсегда. Остаться с ней.       Сама Ри при этом жила так, словно ничего не поменялось. Занималась своими домашними делами, часто подолгу пропадала в лесу, готовила нехитрую пищу, смешивала какие-то снадобья и зелья… Иногда она, казалось, и вовсе забывала о том, что в ее доме кто-то гостит. Но Салазар не чувствовал, что как-то стесняет ее. Она ни разу не дала понять, что только и ждёт, когда он оправится и уйдет.       Однажды он из интереса заглянул в ее многочисленные записи, валявшиеся по всему дому, и с удивлением обнаружил, что все они написаны на непонятном ему языке. Буквы были латинские, но вот смысла слов уловить не получилось. Значит, его предположение было верным — Ри не местная. Она пришла в этот лес откуда-то издалека.       Но это было не единственной странностью. В другой раз, заглянув в большой сундук у стены, он увидел непонятную, слегка нелепую одежду. Штаны из грубой синей ткани, названия которой он не знал. Обувь из неизвестного материала с широкой ребристой подошвой. Рубашку в красно-черную клетку с зачем-то пришитым к воротнику черным прямоугольничком с непонятной надписью и отдельно стоявшей буквой «S». Все эти вещи выглядели какими-то… чужеродными. Неправильными. Словно из иной реальности.       С другой стороны, возможно, там, откуда Ри родом, такое в порядке вещей? Но где это загадочное место? Салазар много путешествовал, видел разные страны и разных людей, но ничего подобного никогда не встречал. Да и палочка, которой колдовала Ри — будто бы уменьшенная версия магического посоха — была необычной.       Вечером седьмого дня они вдвоем сидели на крыльце с чашками травяного отвара в руках и смотрели на усыпанное яркими, крупными звёздами небо. Ри была по обыкновению безмятежна, а у Салазара в груди разливалась странная, холодная тоска.       Его раны уже затянулись, превратившись в рубцы. Силы восстановились почти полностью, и он понимал, что больше оснований задерживаться в маленьком лесном домике у него нет. Нужно было возвращаться к своей жизни. Уходить. Но отчего-то при мысли об этом внутри что-то начинало болезненно ныть.       — Идем со мной, — неожиданно для себя сказал он, сделав очередной глоток ароматного напитка.       Ри слабо усмехнулась, не сводя взгляда с ночного неба.       — Куда?       В ее вопросе сквозила одновременно насмешка и легкий интерес. Словно ей было не так уж важно, где жить и что делать. Словно она вовсе не держалась за свою нынешнюю жизнь, а потому была открыта для любых предложений.       В душе Салазара затеплилась надежда.       — Со мной, — повторил он тихо.       Она поняла, о чем он, в этом сомнений не было. Посмотрела своими темными, как зимняя хвоя, глазами.       — Ты меня совсем не знаешь. А я не знаю тебя…       — Меня зовут Зар, — впервые за время их странного знакомства он назвал свое имя. — Салазар. Лорд Слизерин.       Сейчас, здесь, в этой уютной лесной вселенной титулы звучали как-то нелепо и слишком пафосно, но он, помедлив, продолжил.       — Я живу в замке рядом с этим лесом. Пока нас там четверо, со мной трое друзей, мы все учились магии у одного наставника, а сейчас хотим открыть школу. Обучать таких же, как мы, тех, у кого есть волшебный дар. Это будет первая школа волшебства в наших землях, мы все продумали, правда о названии никак не можем договориться, Рик и Хельга…       — Хогвартс, — внезапно прошептала Ри, глядя на него огромными, отчего-то ошарашенными глазами.       — Хогвартс? — повторил Салазар, ощутив, что что-то не так.       Ри прочистила горло, будто у нее внезапно сел голос, а взгляд ее из удивленного стал недоверчивым и… испуганным. Она смотрела на него, как на призрак. Как на нечто жуткое. И это девушка, спокойно разгуливающая в полночь Самайна по лесу, полному нежити. Девушка, которую, казалось, не то что испугать, даже смутить невозможно.       — Поздно уже, — едва слышно сказала она, как-то невпопад.       — Постой, — Салазар схватил ее за руку, заметив, что она собирается встать. — Что случилось?       Она не ответила, только посмотрела долгим, неожиданно тяжелым взглядом. А потом выдернула руку из его пальцев и, резко поднявшись, ушла в дом. Салазар, который не в состоянии был даже предположить, что в его словах могло так подействовать на нее, тоже вскочил на ноги и последовал за ней.       — Ри, да что с тобой? — он вглядывался в еще более бледное, чем обычно, лицо. — Я что, напугал тебя? Чем?       Она помотала головой, будто стряхивая наваждение, зажмурилась крепко-крепко, а когда снова открыла глаза, в них не было и тени прежних эмоций. Обычный спокойно-остраненный взгляд.       — Забудь. Все нормально. И… нет, я не пойду с тобой.       Салазар растерянно смотрел на нее. От непонимания ее реакции внутри нарастало раздражение.       — Почему? Ты могла бы помочь нам. Могла бы учить детей, твои знания были бы…       — Нет.       Она сказала это тихо, но как-то жестко и совершенно бескомпромиссно. Холодно. Потемневшие почти до черноты глаза опасно сверкнули.       Салазар понял, что пытаться переубедить ее сейчас бесполезно. Но ничего, он не привык так просто сдаваться.       — Ладно, — он улыбнулся и поднял руки с раскрытыми ладонями. — Нет, так нет.       Ри кивнула, кажется, с облегчением. И, больше не глядя на него, начала расстилать постель. Салазар, подойдя к тазу с водой умыл лицо и посмотрел на свое отражение в маленьком тусклом зеркале.       Он уговорит ее. Обязательно уговорит. Не сегодня так завтра, не завтра, так через неделю. Неважно, сколько времени это займет. Эта странная девочка нужна ему, а он привык добиваться того, что ему нужно.       С этими мыслями он уснул, слушая тихое, мерное дыхание Ри, свернувшейся клубочком на большом мягком тюфяке в противоположном углу комнаты. Уснул, даже не подозревая о том, что принесет ему новый рассвет.

***

      — Зар! — знакомый и одновременно далекий, будто из прошлой жизни голос ворвался в сознание, выдергивая его из томной пелены сна. — Мерлина ради, где тебя носило столько времени?!       Глаза открылись сами собой. Разум еще не проснулся, но взгляд уже фиксировал светлое небо в пелене перистых облаков, желто-красные всполохи осенней листвы и бородатое лицо, маячившее в поле зрения. Длинные каштановые волосы в бледном солнечном свете отливали медной рыжиной, карие глаза смотрели с любопытством и облегчением.       — Рик? — сознание наконец включилось.       Салазар вскинулся и быстро огляделся. Он лежал на земле, на опушке леса совсем рядом с замком. Над ним, протягивая руку, склонился взъерошенный Годрик, а от ворот уже бежала в их сторону, кутаясь в желтый халат, сердитая Хельга.       — Нашелся! — крикнула она на бегу, обернувшись к выглянувшей из окна Ровене. — Наконец-то!       — Мы думали, тебя давно болотники сожрали! — Рик рывком поднял его на ноги и крепко обнял. — Три дня лес прочесывали — и ничего! Ты где был?       Подбежавшая Хельга повисла у него на шее, бормоча вопросы вперемешку с проклятиями. Они говорили что-то, трясли его, спрашивали, а Салазар только отмахивался, пытаясь осознать, что произошло.       Как он оказался здесь? Точно не сам пришел. Значит, Ри переместила его сюда, пока он спал. Видимо, усилила его сон чарами, чтобы не проснулся раньше времени, а затем… избавилась от него. Вынесла из леса прямо к дому, где его и обнаружил ранним утром Годрик.       Но… почему? Зачем?       Вопросы роились в голове, раздражали, беспокоили.       — Мне нужно обратно, — пробормотал он себе под нос, хватая с земли посох. — Надо найти ее…       Рик и Хельга растерянно переглянулись.       — Кого ее? — настороженно спросила Хельга. — Эй, постой!       — Зар!       Они кричали что-то ему в спину, но он не слушал, почти бегом углубляясь обратно в лес. Он не знал, куда идти. Понятия не имел даже, в какой стороне находится домик Ри, но был уверен, что найдет. Обязательно.       Не нашел.       Промотавшись по лесу до позднего вечера — уставший, злой и голодный — Салазар вернулся в замок.       Друзья смотрели настороженно, непонимающе, расспрашивали, но он, отмахнувшись, ушел в свои покои. Видеть их не хотелось. Хотелось понять, что за чертовщина с ним происходит.       На следующий день он снова отправился в лес. И на следующий. И еще через день. Он блуждал и блуждал среди деревьев, выходил к деревне, что была на другой стороне, спрашивал людей…       В деревне Ри знали. Она изредка появлялась там, пополняя запасы продуктов и помогая местным жителям по мере необходимости. Кому-то давала целебные снадобья, кому-то чинила прохудившуюся крышу, кому-то помогала избавиться от зловредного банника или полтергейста. Но никто не знал ни откуда появилась странная девушка, ни где она живет.       Она будто бы появлялась из небытия и туда же исчезала. Но Салазар точно знал, что это не так. Он помнил маленький домик с садом. Деревянную скамейку под окном. Гирлянды из волшебных огоньков.       Душа ныла и болела, отчаянно желая вернуться туда. Но сколько он ни искал, сколько ни звал, сколько поисковых зелий и ритуалов не использовал — все было напрасно.       Уютный домик и жившая в нем зеленоглазая ведьма исчезли, словно их и не было никогда.       Что за чары могли так надежно укрыть ее? Салазар сам был сильным магом и знал, что так просто спрятаться от волшебников не возможно. Следы все равно останутся, но тут… Ничего. Будто сам лес охранял покой юной отшельницы, путая следы и скрывая тропинки.       «Это пройдёт» — эхом звучал в памяти тихий голос.       Ри говорила, что его странная привязанность к ней лишь побочный эффект от трав, которыми она лечила его, но… Как тогда объяснить, что даже спустя месяцы он продолжал видеть во сне зеленые глаза? Как объяснить тоску, поселившуюся в его груди и не желавшую уходить? Или призрачный запах трав и свечного воска, преследовавший его до сих пор?       Что она сделала с ним, эта странная, нездешняя колдунья? Излечила тело, но украла душу, прочно вросла в его мысли и сердце. Приворожила, привязала к себе и… исчезла, перестав появляться даже в деревне.       Салазар понимал, что все это чушь. Не было в его состоянии ничего наведенного, магического. У Ри не было ни единой причины привязывать его к себе намеренно. Ей, казалось, вовсе никто не нужен был.       Но откуда тогда это ощущение ледяной пустоты? Черной, бескрайней бездны, которую ничем невозможно заполнить. Все, чем раньше была полна его жизнь, перестало иметь всякий смысл. Стало казаться искусственным и ненужным.       Нет, он продолжал делать что-то. По инерции, по привычке. Помогал Рику, Хельге и Ровене готовить к открытию школу. Проводил ритуалы по поиску магически одаренных детей. Варил зелья, тренировался, читал книги… Но все это без интереса. Без прежнего огонька. Просто чтобы чем-то себя занять.       Мысли его все это время были далеко. Там, где осталась его душа. В лесном домике посреди глухой чащи.       — …невозможно! Мы так никогда не договоримся! — раздраженный голос Хельги звенел где-то на краю сознания. — Через месяц первые ученики в школе появятся, а у нас до сих пор названия нет! Зар! — теплая рука потрясла его за плечо. — Ты вообще здесь? Ты хоть слушаешь, о чем мы говорим?       Салазар ощутил, как внутри тонко завибрировала натянутая струна, легкий холодок пробежал по спине к кончикам пальцев.       — Хогвартс, — тихо сказал он, глядя в распахнутое окно, за которым шелестел листьями древний лес. — Мы назовем школу «Хогвартс».