Мой бесенок

      Кажется, что под покровом ночи собираются самые опасные и мерзкие твари по правилу мистики, но также это правило касается и реальности. Честных людей не так уж и много. Люди стали олицетворять все смертные грехи, подстрекая собственное окружение на то же. Духовные ценности давно потеряли свою востребованность, сменившись только материальными. Деньги решают все, к сожалению. Мир прогнил, а вместе с ним прогнили и люди. Невинные и добрые погибают от массовых убийств, что участились за последнее время. Преступность возросла не только среди обычных граждан, но и среди правоохранительных органов. Появились так называемые "крысы". Остались конечно и те, кто служит по долгу совести, но и на них нужные руки находятся, сплавляя их в ту же бездну грязи.       — Матвейка, не боишься, что проебешься на первом же рейде? — мужчина с хищным оскалом спрашивает. Вот додумался на первый же рейд взять парня, который только с академии пришел.       — Нет, Петр Юрьевич, — перед начальством главное характер не показывать, загрызут, а этот-то и подавно, — И я Матвеев, а не Матвей.       — Да я стебусь, малой, не стрессуй, — юморить ты мастер, Петь. Холодно еще так, зябко на улице.       Хазин решил новенького под своим руководством на рейд сводить, чтоб посмотрел как это все устроено, ведь на практике все лучше понимается. Местный Московский клуб, где сегодня собираются наркодиллеры, да и просто народ, который хочет отдохнуть. Хазин нацелен был на определенного барыгу, который давненько уже висит на "доске почета". Работал чисто, но все мы совершаем ошибки, и он не стал исключением. Ошибкой стало, что взял парня. Тот, как оказалось та еще оторва и бесстрашный даже к смерти.       — Дим, далеко не уходи, осмотрись, может заметишь что, — Хазин уходит к опергруппе, оставляя юношу с рацией и заданием. Да, интересное кино намечается.       В клуб проходит без проблем, где изучающе оглядывается. Не особо привык к таким местам, но выбора и не дали. Молодые студенты танцуют в центре, а по углам таятся те самые наркодилеры, которые "угощают" молодежь таблеточками, чтобы повеселиться по полной. Матвеев за танцующими студентами смотрит, усмехается себе под нос. Сам же не ходил по таким местам, чаще дома сидел, учился прилежно, в свободное время музыкой занимался с неподдельным интересом. Связать жизнь с тем, что нравится не вышло, ведь родители оказались против. Неустойчивая работа, денег толком не заработать, потому пришлось в академию полиции поступать. По физподготовке подошел, да и на голову не туп, как многие с курса.       Дима осматривается вокруг и заметил именно того, кто нужен Хазинской этой морде. Парень подходит ближе, перехватив бутылку воды на баре, тот смачивает волосы, вливаясь в общую толпу. Один плюс от рейдов с внедрением — свободный стиль. В случае Димы более молодежный и неброский. Не поймешь даже, только сейчас пришел или давно тусуешься. Клубы это вообще такое место, не часто имеется возможность пересечься с тем, с кем на прошлой тусовке виделся.       Упав на диванчик вдали от людей, но вблизи к дилерам, что чаще всего скрываются в темных углах, Матвеев сделал вид, будто бы устал танцевать до той степени, что даже запыхался. Тому, как он довольную улыбку обыгрывает, даже Хазинская морда позавидовала бы.       — Дядь, конфетки не найдется? — Дима на мужчину смотрит, приглядывается к мелочам, себя не выдавая.       — Денег-то хватит, мальчик? — парень во внутренний карман кожанки тянется, краем глаза наблюдая, как незнакомец товар достает. Юнец ухмыляется и ксиву достал резко, перед глазами испуганными показывает.       — Старший лейтенант Матвеев, дернешься, тебя опергруппа перехватит, — хватка у парня сильная, так легко не отпустит и руку не вырвать.       Музыка наконец-то глохнет, а Матвеев с мужиком тут же с места срывается, руки заламывая. Опера вокруг обступают, а парень ведет, следом за Хазиным по неизвестному для себя пути идет, вроде бы и хватка все та же, но видно кто-то сил приобрел. В один момент парень пошатнулся назад от удара чужой головой в переносицу, на что Дима среагировать не успел, но увидел, как мужчина достал пистолет, который явно уже заряжен. Старший лейтенант попытался выхватить огнестрельное оружие из чужих рук и ему казалось, что успел. Лишь казалось. Разум погрузился в омут в течение пяти секунд, а в груди неприятно закололо, только фоном слышал, как наставник его матерился, пытался тело парня поднять, дозваться до него.       Наркодилера перехватила спецгруппа, да и тот на первое время отделался ранением в ногу. А Матвеев же так легко не вышел из клуба. Вынесли на руках с пулевым ранением в районе грудной клетки, пытаясь поддерживать с ним общение до приезда скорой. У Хазина руки впервые затряслись похлеще, чем у наркомана. Он парня по щекам бьет, взгляд его ловит, надеясь, что очнется, но все без толку было. У юного мента даже зрачки не реагировали, лишь ресницы еле заметно дергались, а Диме и двинуться тяжело. Тело его полностью окутало невыносимой болью, конечности медленно онемевали. Так холодно и зябко на земле было лежать. Даже кровь, кажется, остыла.       Все, что за последние пару часов слышал, это звуки машин, где-то люди охали, а Хазин их отгонял. Волновался ли? Судя по тону еще как волновался. Дима и не думал, что он это умеет. Последнее, о чем он думал до полной потери сознания. Дальше лишь холод и сумрак, ничего больше не чувствовал. Вот и пришел тот 366 день.

***

      — Константин Константинович, там пулевое, близко к сердцу. Парень молодой, двадцать шесть лет, попал под выстрел, пуля не прошла насквозь, — девушка перепуганная входит в кабинет главврача. Интерн еще, потому и страшно ей.       — Готовьте операционную и посмотрите, нет ли противопоказаний к препаратам, — смена ночная, мужчина и подавно уже устал, но такие смены редко проходили спокойно.       Гецати лишь кратко успел изучить карту поступившего пациента, проверяя препараты, которые были противопоказаны, а такие имелись. Кропотливая работа, в которой участвовали наиболее опытные врачи Московской больницы.       — Костя, сделай все возможное, — молил Хазин, — Он только с учебной скамьи, молодняк еще.       — Я сделаю все, что в наших силах, Петь, — после этого мужчина скрылся за дверью операционной, куда посторонних точно не пускают.       С Хазиным они знакомы по старому сотрудничеству наркоконтроля и клиники. Только кто бы мог подумать, что в этот раз не какого-нибудь наркомана на обследование привезут, а нового опера, который еще толком не освоился. Костя сделает все возможное, чтобы он жил, только боялся, что пуля слишком близко расположена к сердцу, задевая легкие. Лишь бы парень выдержал, ведь организм еще юный, полный сил.       — Пульс снижается, — осталось совершенно немного, Дим, — Кость, давление падает.       — Готовьте дефибриллятор, — та самая грань между жизнью и смертью. Только бы получилось. — Разряд.       Никак. Не реагирует. Нет. Нет. Не умрет так просто. Не умрет ведь? Не должен. Еще разряд. Снова нет никакой реакции. Ну давай. Ты же сильный.       — Еще разряд, — появился пульс. Жив. Сердце снова бьется, поэтому врачи возвращаются к изначальной цели: удаление пули без повреждения жизненно важных органов.       Все прошло, кажется, успешно, но легкие не работали в полной силе. По медицинским показаниям у парня были проблемы с дыханием и раньше, от чего его состояние плавно перешло в кому. Его перевели в палату без соседей по просьбе Хазина. Не хотел, чтобы кто-то рядом с парнем был, мало ли, что сделают. С помощью кислородной маски работа легких выполнялась автоматически, но не самим парнем. Оставалась надежда только на самого Матвеева и ни на кого больше.       — Кость, он же выживет? — все не унимался майор, с трясущимися руками пил воду, которую ему предоставили к успокоительному.       — Сейчас все зависит только от него. Он уже пережил две клинические смерти, а это немало, Петь, — мужчина вновь пролистывал медицинскую карту юного опера. Такой молодой ещё.       Константин проводил сотрудника полиции, по пути зайдя в палату пациента. Юноша словно спал, только, увы, совершенно крепким сном. Он был в тяжелом состоянии, ходя по лезвию ножа. Один неверный шаг равняется смерти.       — Давай, Димка, ты мальчишка сильный, — обычно врач не позволял себе какой-либо сентиментальности и волнения, но сейчас особенно нервный момент.       После этого он покинул палату. Матвеев стоял на четком контроле у Гецати, а также на постоянной связи с Хазиным, который невероятно сильно волновался за парня, что только пришел на службу и тут же слег с ранением. Причем смертельным, но Дима справился. Он остался жив. Как только ассистентка сообщила об этом главврачу, тот виду не подал, но, оставшись наедине с собой, на лице проявилась улыбка облегчения.

***

      В глазах неприятно колет. Неужели все-таки умер? В раю ли он? Хотя наврятли, Хазин ведь с того света не поленится и достанет. Слышит как капает что-то. Вода может? Что-то похожее, где-то приборы пищат, о чем-то оповещая. И лицо морщит от яркого освещения, но глаза все-таки открывает, пытаясь понять, куда же занесло. На лице маска дыхательная. Неужели в легкие попал выстрел? Вполне возможно.       — Очнулся, он очнулся! — женский голос воскликнул, сквозь пелену увидел лишь волосы чёрного цвета, которые тут же исчезли из поля зрения. Видно убежала звать кого-то. А Дима лишь продолжал лежать, пытаясь осознать происходящее. Где он? Ну тут несложно, явно больничка. А как долго он уже лежит? Черт знает.       Хотел было приподняться, но врачи тут же уложили, освобождая парня от дыхательных аппаратов. Пришел в себя и сам дышать в силах, все еще не понимая, как же оказался здесь? Все ведь нормально было? А точно ли нормально?       — С пробуждением, Дмитрий Андреевич, — Матвеев поднял взгляд в сторону мужского голоса, приглядываясь и к обладателю. Красивый статный мужчина кавказской внешности. Парня такие мысли даже посмешили.       — Спасибо, — сипло проговорил лейтенант, — А вы?       — Константин Константинович Гецати, ваш лечащий врач, а также хирург, которому удалось избавить вас от пули, — мужчина доброжелательно улыбнулся, — Вы были на грани жизни и смерти из-за сопутствующих проблем с легкими.       — Было дело.. Пару раз в коме полежал, а тут вот так, — Матвеев на мгновение взгляд потупил в постель белого цвета, — Спасибо вам.       — Да не за что. Пока вам прописан отдых, вашему начальству сообщим. Хазин каждый день звонил, спрашивал о состоянии. Близкий друг?       — Наставник, я только с академии, — парень потер виски, осознавая, что же произошло в тот злосчастный вечер, — И долго я без сознания провалялся?       — Около недели. Во время операции произошла остановка сердца, но вы чудом выжили, только впав в кому, — мужчина с особым вниманием приглядывался к Дмитрию, осматривая его внешнее состояние, — Сейчас предстоит реабилитация, но думаю, что для вас этот процесс будет не особо замедлительным.       — Мне уже, судя по-всему, не привыкать, — юноша усмехнулся, — Третий раз с того света, да у вас золотые руки, Константин Константинович.       — Да, я читал вашу медкарту, это достаточно сильно, но ваш организм выдержал такую нагрузку. — Гецати лишь скрывал улыбку, стараясь показать всю серьезность, хотя сам был несказанно рад, что он выдержал, — Сейчас вам нужен полноценный отдых и прохождение терапии по восстановлению в частности дыхательной системы.       — Спасибо вам огромное, Константин Константинович, — парень же своей улыбки не скрыл. Такой искренней и немного детской, а глаза его говорили о невероятной благодарности. Совсем юный, при этом уже достаточно взрослый.       Константин покинул палату, направляясь в свой кабинет. Созвонился с Хазиным, он-то уж передаст родственникам, что жив их сын. Парниша миловидный, при этом в такую сферу пришел работать и тут же под пулю. Рискованный? Возможно. Мужчина присел в кресло, облегченно выдохнув. Почему же так за парня испугался? Кажется, что ни за кого еще так не волновался, ни за какого-либо пациента, а Матвеев чем-то привлёк.       Так и в течение месяца парень реабилитировался, полноценно встав на ноги. Одного только месяца хватило и для того, чтобы сблизиться с Константином, что казался отстраненным, но на деле такой теплый и заботливый, что сердце младшего трепетало. С мальчишкой Костя обращался не как с другими. С ним все было как-то иначе, внутри все менялось, да и внешне, кажется, стали жизнерадостнее. Дима поздней ночью зайдет к Гецати в кабинет, а тот ему и чай нальет, и обнимет. А Матвеев такой яркий, хоть сначала показалось, что он такой же как и Петр Хазин: серьезный, строгий, колкий на язык. За месяц они узнали друг о друге много нового, порой напоминали дураков. Влюбленных друг в друга до безумия, переживающих и ценящих каждый момент, проведенный вместе. Но, к сожалению или к счастью, подходило время выписки.       — Спасибо, Константин Константинович, что бы я без вас делал, — юноша улыбнулся, уже выписываясь с собранными вещами и подписывая документы.       — Не за что, Дима, главное отдыхай сейчас. Работать пока не стоит, — мужчина взаимно улыбнулся, заметив, как сияет мальчишка.       — А у вас до скольки сегодня смена, если не секрет? — Матвеев с интересом смотрел на врача. Казалось, что он даже что-то задумал, только вот что? Известно лишь ему самому.       — Матвеев, езжай отдыхать, — Гецати был непреклонен, но и парень попыток не терял, в конечном итоге пригласив своего спасителя на прогулку.       В глазах юноши словно загорелся огонь жизни. И, кажется, что же такого? Но как непростое спасение и человеческая благодарность привели его совершенно к иным событиям, которые явно устраивали обоих? Парень бойкий и так просто не отступил бы, да и мужчина достаточно сильно заинтересовался персоной юного оперативника, которого ему любезно предоставил старый знакомый Хазин.

***

      — Я надеюсь, ты тепло оделся, — Константин даже как-то по-отцовски поправил воротник Матвеева, чтобы его не просквозило. Только с больничной койки, а осень совершенно не радовала, обдавая бодрящей свежестью.       — Очень тепло, не переживай, Кость, — а Дима улыбается, сияет как звезда от радости. Сейчас они за пределами больницы, в дальнем парке, где толком не гуляют люди, — Всего несколько часов прошло, а я уже заскучал.       — Так быстро? — врач довольно хмыкнул, заключая юношу в объятия, — Мне тоже без тебя как-то тоскливо стало. Время почти десять, а в кабинет никто не стучится с предложением чай попить.       — А как же ты теперь без меня будешь? — Дима радовался как маленький мальчик, лишь сильнее прижимаясь, расслабляясь в этих мужских руках, что стали родными. Сами объятия стали частью парня.       — Даже не знаю, бесенок, — Матвеев приподнялся на носочках, оставив краткий поцелуй на губах мужчины. Столь сладких и приятный след от гигиенической помады со вкусом клубники. Костя запомнил этот вкус еще при первом поцелуе. Такой же сладкий, запоминающийся благодаря вкусу, которым Дима "привязал" Костю к себе.       Бесенком его Гецати назвал потому, что приходил он всегда посреди ночи, когда все спят, а парень скрывается от всех сестер и врачей, проскальзывая в кабинет главврача, где все так же любезно горит свет, создавая приятную атмосферу, и Дима приходит с растрепанными волосами черного цвета, в самом деле бесенок. И так сидели пару часов в обнимку за кружкой теплого чая. Костя какую-нибудь историю занимательную расскажет как ребенку, а Матвеев с неподдельным интересом слушает как сказку в детстве. Давно такой заботы не ощущал, никак не думал, что сможет изменить человека, раскрыть то, что скрыто от всех.       — Я тебя люблю, Кость, — парень улыбается ярко, не отводит взгляда, а мужчина в ответ не может своей улыбки сдержать, смотря на младшего.       — Я тебя тоже очень люблю, бесенок.