Долгий путь

      В самом начале своего карьерного пути, когда Мику только взяли в качестве геодезиста на работу, он даже не подозревал, что сможет выйти за пределы своей родной страны. Да что там страны – города! Парнишка никогда не имел привычки высоко задирать нос, ощущать собственную важность и смотреть выше чужих макушек, а потому его нахождение на корабле, направляющемся в сторону малоизведанных земель, отдавалось приятным теплом где-то глубоко внутри.       Быть замеченным кем-то важным, стать выбранным для большого дела, услышать в свой адрес определение «лучший» – всё это очень сильно кружило голову и оставляло розовый цвет на щеках, ощущалось таким нереальным, словно во сне. Вся эта шумная и суетливая атмосфера не хуже палящего майского солнца подбивала рассудок, заставляя тихонько сидеть в выделенной каюте. Мика совсем потерялся в непривычной обстановке, и вместо того, чтобы чувствовать себя приободрённым и быть в хорошем настроении, он только больше начал нервничать.       Предстоит долгий путь. Пол под ногами не стоит ровно, покачивания на волнах ощущаются слишком непривычно, пусть это и не первая его экспедиция, в которой путь проходит через воду. От головокружения начинает подташнивать. Надо успокоиться, глубоко вдохнуть и ещё раз подумать: есть ли вообще причины переживать? Если его выбрали для такого важного дела, то наверняка не пальцем в небо тыкали, а тщательно подбирали наиболее подходящего кандидата. Чувство гордости мешалось с подкашивающимися коленями и дрожью в руках. К счастью, помимо Мики в исследовательской команде было ещё несколько геодезистов, жаль не так много, чтоб с ними можно было полностью слиться. Страшнее всего было ударить в грязь лицом, подвести всех, работать недостаточно эффективно, перенервничать и потеряться в лесу... Ну или просто стать бесполезным балластом для команды. Для команды, с которой он работает впервые в жизни и которая наверняка может возлагать на него непосильные надежды.       Когда становится ещё хуже, а корабль будто бы начинает наклоняться под большим углом, в голову приходит мысль о том, что вина в плохом самочувствии лежит вовсе не на переживаниях. Или частично. Зеркало в его каюте прекрасно передаёт всю бледность лица и неважный вид, а звёздочки, периодически появляющиеся в глазах, – еще одно напоминание о том, что нужно подняться наверх и подышать свежим воздухом. Не сыростью древесины, чей запах не удастся ни искоренить, ни перебить никакими средствами. Не углекислым газом, чья концентрация начинала превышать норму и усиливать парниковый эффект прямо в каюте.       На палубе корабля совсем немного людей, а вокруг – темнота, и луна светит ярче всего. Блеклые фонари, вокруг которых собралось по несколько человек, беседующих о чём-то своём, практически не давали никакого освещения. Они были нужны для атмосферы и возможности разглядеть лица друг друга. Мика смотрит на них и сердце принимает укол зависти — найти собеседника, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, вряд ли удастся. Все самые знакомые ему коллеги уже пьяны и громко смеются, размахивая руками резко, тяжело и неуклюже. А он никогда не будет топить свои тревоги в алкоголе. Шум волн, морской воздух и шуршание парусов на ветру работают только первое время. Мика хватается за борт, наваливаясь на него всем телом и смотрит прямо в воду в попытках унять тошноту и головокружение. Рябь на воде принимает неестественные узоры, слишком сильно закручивается, размывается в свете луны. Ещё один глубокий вдох – он прикрывает глаза, сосредотачивается на окружающих его звуках...       – Привет? – Чей-то голос из-за спины заставляет вздрогнуть и потерять равновесие, тихо вскрикнув от неожиданности. Мика цепляется за борт так сильно, что чуть ли не ногтями впивается в доски. Если бы его мучила икота, то она бы непременно пошла. – Извини! Я не хотел тебя напугать...       – В-всё нормально, – чуть заикаясь, тараторит он, обращая внимание на потревожившего его человека. Перед ним, опустив взгляд в сторону, стоял светленький парень примерно его возраста. Черты лица в темноте было разглядеть тяжело, но закрывающая половину лица белокурая чёлка казалась смутно знакомой. Парень поднимает глаза, сталкиваясь взглядом с Микой, а тот тут же неловко мотает головой, осознав, что только что молча стоял и разглядывал какого-то незнакомого человека. – Прости, я... я могу чем-то помочь?       – Я проходил мимо, мне показалось, что ты неважно себя чувствуешь, – он снова отводит глаза и поправляет волосы, говорит так тихо, что слова практически сливаются с шумом моря за бортом. Чужое беспокойство, пусть даже формальное, мимолётным теплом прерывает поток холодного ветра. – Прошу прощения, если побеспокоил.       – Всё в порядке, меня немного укачало только... – Мика чуть улыбается уголками рта, заметив, что пока их разговор склеивался лишь из взаимных извинений перед друг другом. Слишком тяжело поддерживать разговор с новыми людьми.       – О... – незнакомец тут же принимается искать что-то в кармане, шурша его содержимым, пока парень напротив внимательно за этим наблюдает. Через пару секунд вынимает оттуда горстку леденцов и неуверенно протягивает их Мике. – Возьми, это может помочь.       Мика подставляет ладони, в которые ему осторожно вкладывают конфеты, стараясь ни одну не уронить. Он тут же разворачивает две штучки и кладёт их в рот – леденцы с имбирно-мятным вкусом. Как раз то, что должно спасти от тошноты.       – С-спасибо большое! – Убирая остальные конфеты в карман, улыбается Мика, на что в ответ следует такая же дружелюбная, но более неуверенная улыбка.       – Ещё кое-что, – снова пошуршав в кармане, незнакомец достаёт оттуда пузырёк, и в нос ударяет резкий, но приятный запах гвоздики. Парень сначала крутит его в руках, поджав губы, а от внимательного взгляда Мики не скрывается дрожь в чужих пальцах, когда они неуверенно откручивают крышечку, затем он молча протягивает руку, взглядом спрашивая разрешения взять чужую.       Мика неуверенно приподнимает кисть, чуть вздрагивая, когда его запястья касаются холодные пальцы, чтобы размазать каплю эфирного масла по коже. Незнакомец прикасается очень аккуратно, одними подушечками пальцев, надавливая недостаточно сильно, чтобы плотно втереть аромат. Сердце почему-то начинает стучать быстрее и громче, а дышать становится тяжелее. Тошнота проходит, но головокружение накатывает с новой силой. Руки парня находятся в неприличной близости от пульса, отчего он, кажется, становится только быстрее. Мика ощущает, как у него приливает кровь к щекам от такого ничем не примечательного дружелюбного жеста, а возможно даже формального, актом выполнения своей работы. Становится стыдно и лицо краснеет ещё сильнее. Прикосновения совсем невесомые, осторожные, словно руку боятся сломать, и от того ощущения ещё более странные.       Что-то непонятное, непривычное, откликающееся где-то глубоко внутри, было в этом мимолётном проявлении заботы. Обычно это Мика был тем, кто заботится о других, помогает при плохом самочувствии и оказывает первую помощь при ранениях. Гвоздика выбивает из носа морской запах, а тепло собственного тела защищает от холодного ночного ветра. Переживания, так терзающие ранее, отходят на второй план. Заместо них уже есть новые.       Мика думает, что вот-вот задохнётся – дыхание перехватывает окончательно. Как же хорошо, что сейчас ночь и раскрасневшихся щёк заметно не будет. Ни у одного из них.       – Если нервничать, состояние только ухудшается, – тихо бормочет парень, чуть сжимая запястье Мики, а потом так же осторожно отпускает его. Второй держит руку на весу еще пару секунд, и только выйдя из своеобразного ступора, опускает обратно. Пульс определённо был ощутим.       – Спасибо, ты правда мне очень помог. – На выдохе произносит Мика, наконец приведя своё дыхание в норму. Незнакомец в ответ улыбается и кивает.       Минута повисшего между ними молчания. Странного, непривычного. Это последствия морской болезни или её же симптомы в полном проявлении? Тревожно, но спрятаться и убежать совсем не хочется. Его мутит явно очень сильно, жаль солнце уже спряталось, чтобы сбросить вину на солнечный удар без зазрения совести.       Казалось бы, на этом можно закончить и разойтись, но никто уходить не спешит, да и сам Мика не желает так скоро расставаться. Парень напротив него очень немногословен, но раз не уходит, значит всё же готов о чём-нибудь поговорить? Только вот Мика не был мастером в поддержании разговора. Особенно с незнакомцами. Особенно в подобной обстановке.       Но шум моря и вправду успокаивает. Спасение вдруг приходит к нему само. В виде того, кто отсюда ещё не уходил.       – Ты... Мика, да? Я видел тебя во время одной из экспедиций. – Он чуть щурится, вглядываясь в черты лица, чтобы удостовериться, что точно ничего не путает. Мика не теряет шанса и разглядывает его в ответ.       Теперь стало понятно, почему этот парень показался знакомым. Какой позор, что он совершенно не знает его имени (и всё же, намного лучше, чем полностью такое позабыть).       – Да-да, – быстро кивает он. – Я тоже видел тебя тогда. И-извини, но я не знаю твоего имени... – снова стыдливо опускает глаза, боясь увидеть в чужих разочарование.       – Фремине, – Парень мнётся, но потом всё же протягивает руку. Мика незамедлительно пожимает её, улыбаясь. "Приятно познакомиться" читается на улыбках обоих.        Рукопожатие ощущается по-другому. Уже не сжимает лёгкие и не пускает табун мурашек по спине, наоборот – расслабляет. Фремине встаёт рядом, тоже спиной оперевшись о борт корабля и поворачивает голову в сторону Мики. Это преподнесённый на блюдечке шанс обрести собеседника до конца путешествия, но ноги снова подкашиваются от осознания того, что придётся перешагивать через себя и бороться с застенчивостью. Мика уже давно не ребёнок, чтобы кто-то помогал ему адаптироваться в социальной жизни.        – Ты тоже участвуешь в экспедиции? — Какой глупый вопрос! А что же ему ещё тогда делать на корабле? Его новый знакомый слишком бледный, чтобы быть хоть как-то похожим на моряка, а значит вариант остаётся только один. Мика хочет ударить себя по лбу за отсутствие лучшего варианта.       – Да. Я тут редко бываю, теряюсь всё ещё. – Фремине приподнимает плечи и тихо вздыхает. У Мики сердце снова на секунду неестественно сокращается, слишком непривычно, чтобы знать, что это означает.       – Понимаю тебя... Голова кругом идёт от всего происходящего вокруг, даже в каюте места себе не нахожу. — Мотает головой и сводит брови к переносице, а его собеседник склоняет голову вбок. На его лице удивление прослеживается только в чуть шире распахнутых глазах.       – Ох. Я думал, что ты тут частый гость. — В ответ ему грустно прикрывают веки, поджав губы. Фремине вдруг отрывает глаза и смотрит вокруг – людей стало ещё меньше, а ветер ещё настойчивее пытается загнать оставшихся. Мике не холодно. Греет запах гвоздики и непонятное ощущение внутри.       – Было бы так, я бы может не переживал. – Бормочет себе под нос, не настолько тихо, чтоб это прошло мимо собеседника. У Фремине лицо выражает лишь непоколебимое спокойствие, а эмоции можно понять лишь по мельчайшим сокращением мышц на лице, успешно скрывающимся в темноте.       – Ты боишься плавать?       Пока слова Мики сливаются с ветром, речь Фремине растворяется в морской воде. Тревожные мысли маятником качались в голове, то усиливаясь, то отдаляясь и затихая. Мика совершенно не разбирается в человеческой психологии и загружает себя работой, не желая глубже и глубже уходить в себя. Раз его спросили, значит можно поделиться? Откровенные разговоры, особенно с новоиспечёнными знакомыми, были слишком большой редкостью. Не было никакого руководства, по которому можно было следовать, никаких подсказок.       Фремине сказал, что бывает здесь редко. Он тоже действует неуверенно и стесняется. Последнее, чего хотелось бы Мике – показаться незаинтересованным и в разговоре, и в самом собеседнике. Выдох. Лучше уж сказать неуместный бред, чем помолчать и отвернуться, и если уж разговор совсем не склеится в дальнейшем — увы, такая уж у них судьба. Пусть это будет ещё одной критической ситуацией, где долго метаться между двумя невыгодными вариантами ни в коем случае нельзя. И пусть от этого зависит дальнейшая жизнь.        – Я боюсь облажаться. – Мика скатывается по борту вниз, на поверхность влажной палубы, садится и кладёт подбородок на поджатые к груди колени. Фремине опускается следом, ненароком придвигаясь чуть ближе, что их плечи соприкасаются. Так теплее. – Наши люди знают меня и мою работу. Они не разочаровываются во мне, если я сделаю что-то не так, потому что мы давно знакомы и через многое прошли. А сейчас... – он облизывает губы. – Просто находиться среди здешних людей – это слишком большая ответственность.       Они молчат, но молчание не давит. Не душит, не тянется липкой паутиной, не заставляет нервничать и прислушиваться к ударам своего сердца. Фремине не обладает неповторимым красноречием, не умеет подбирать нужные слова, не привык, когда ему кто-то открывается. И потому не знает, что следует делать. Зрачки бегают туда-сюда, пытаясь найти, за что зацепиться, но и так понятно – цепляться не за что.       Он нерешительно берёт руку Мики в свою, переплетая их пальцы. Тот на жест ощутимо вздрагивает и поворачивается лицом к парню, но руку не вырывает. Наоборот, крепче сжимает свои пальцы и улыбается краешками рта, пока Фремине прячет своё лицо за волосами, а взглядом плотно утыкается в пол.       Кажется, Мика избавился от морской болезни.