***
Амен с самого рождения был необычным человеком. Белые как лепестки лотоса волосы и такие же кристально чистые голубые глаза, что при определённом освещении имели разные оттенки цвета. Это был и дар и проклятие. Даром – был для родителей что рады были своему ребёнку за то что родился здоровым и крепким. Проклятьем же – считали его жрецы Мемфиса явно не согласные с тем что белый человек – принесёт им благополучие. Но фараон не считался с их мнением. Раз родился таким необычным значит боги что-то этим хотели сказать. Не упускать же такое сокровище? День близился к концу. Ладья Амона Ра уже заходила за горизонт и наступала ночь. В это время люди собираются видеть сны, но в тоже время, в храме Маат всё бродил юнец. Как белая птица среди стаи чёрных, уже который поворот, а всё возвращался к центру храма. Наконец прервав бесконечную ходьбу мальчик сел на пол возле колонны прижимая к груди колени и заплакал. Так и продолжал бы реветь пока наступившие слёзы не прервал чей-то голос. — Эй можно потише. Повернувшись в сторону звука альбинос заметил смуглого парнишку с каштановыми волосами, янтарными глазами одетый в белые штаны и... младенца за спиной? Точнее сказать сам малыш был обмотан тканью, что удерживала на спине шатена и не давала упасть. В руках же он держал свитки. На лице было ясно написано – устал. — Мне нужно эти тексты прочесть и если мой младший брат проснётся из-за твоего нытья... — сделав паузу, но тут же улыбнувшись зловеще — беды тебе не миновать. Тело Амена покрылось мурашками от такого смена тона. Как и сказано было им – пришёл ради знаний. Конечно же это храм Маат, богини справедливости. Бумага, перья, чернила и сами свитки, всё лежало на столе. Зажег свечу и пару минут постояв скорее больше убедиться что младший не проснётся от света шатен сел. Слёзы на глазах остановились в тот момент когда Амен следил за действиями мальчика напротив. Да так внимательно что мог и дыру прожечь. Пристальное внимание не обошло незнакомца и повернув голову в его сторону тот шикнул. — Может хватит? Если ты пришёл тоже за текстами будь любезен тоже сесть и читать, а не пялится на меня. Невидимая сила с уст незнакомца подняло на ноги альбиноса с холодного пола и привело сесть напротив него. Руки нервно сжимались в кулаки не зная как начать разговор. Да и стоит ли? Сам же сказал не реветь, но... не значит что говорить нельзя? Хмурый взгляд янтарных глаз вновь встретился напротив бледных голубых, которые смотрели на что угодно лишь бы избегать встречи. Тут в голову Амена пришла мысль взять один из рядом лежащих папирусов и прочесть вслух. — И вот так– Амен прочёл это так громко, что в следующий миг ему чуть не прилетает кулак незнакомца, который остановился перед его лицом в сантиметре. — За-мол-чи! — проскрипев зубами смуглый паренёк повернул голову за спину. Благо малыш не проснулся. В тот миг шатену показалось что мир замер. Тяжело выдохнув незнакомец ответил шёпотом — Можно немного потише? Пожалуйста. Повисло немое молчание с обеих сторон. — Прости — вновь подал голос Амен, но уже тише. Тот лишь кивнул — А почему ты с младенцем в храме? — Младший брат — бурнув паренёк не отрываясь от папирусов — мама что-то прихворала вот и весь день с ним хожу. И ночь. — Ясно. А какого это? — Что именно? — Быть старшим братом? — Ну — протянув слово незнакомец и облокотившись на руку придерживая подбородок продолжил — честно неприятно когда он кричит и лезет туда куда не надо о храни нас Ра. Но с ним весело, да и хороший он... когда спит. Минутное молчание и в храме был слышен еле сдерживающий смех от обоих мальчишек. Амену было приятно. Приятно от того что с ним на удивление разговаривали спокойно, не пугаясь его внешности. Этот момент прервал лишь зов матери альбиноса. Оказывается отец с матерью места себе не находили куда сбежал их сын после разговора с жрецами храма. Ребёнок что мирно сопел на спине смуглого мальчика от таких зовов проснулся. И вот казалось бы разойдутся они – как в море корабли, но... — Слушай, а зовут тебя как? — Реммао — ответил шатен недовольным голосом успокаивая младшего брата. — О, а меня зовут– — Знаю Амен. Мир альбиноса в миг перевернулся на несколько сторон. Он его знал? — Но откуда?! —Поверь мне только слепой человек не узнал бы тебя – белую птицу среди стаи чёрных. На этом и попрощались. Спустя несколько дней Амен заходил в храм Маат в поисках того самого паренька. Скорее может искал потому что, единственный кто общался с ним на равных, а не превозносил его из-за внешности или наоборот отстранялся. Были и другие люди что бывали в храме, но спросив про некого Реммао лишь пожимали плечами мол: не видели никогда. Но наконец боги были милостливы и встреча состоялась как и тогда – ночью. Выяснилось, что Реммао проще было читать в тишине. Да и младший братец лишь по ночам бывает на попечении матери. Остальной же день за ним приглядывает Реммао пока та работает. Чтобы хоть как-то поддержать общение с ним, Амен тоже брал пару папирусов и старался вникать в тексты. Такая тяга к знаниям тронуло сердца его родителей. Дни сменились на недели, а недели в месяцы. — Скажи вот Рем — Амену до сих пор было не привычно сокращать его имя и даже боялся – обидел бы? — а почему в первой нашей встречи ты не удивился? — Чему? — вскинув бровью спросил тот. — Ну — протянул светловолосый мальчик теребя затылок — обычно мой цвет волос, глаз и кожи людей либо отторгал либо восхищал. А тебе как тогда, да и сейчас не волнует? — А что удивительного? Руки, ноги, глаза и уши на месте – всё как у людей. Так чем ты отличаешься от остальных? Больше этот вопрос не обсуждался. Да и к чему? Ответ очевиден, но в тоже время и приятным моментом за всё времяпрепровождение Амена с Реммао. *** Прошло пару лет, а их общение всё было на одном уровне. Ночь, библиотека, папирусы и болтовня о чём угодно. От политики до цвета наряда что мог подходить обоим мальчишкам. Особо оба не куда не ходили днём. Амену из-за кожи которая непонятно почему неприятно горела на солнце. И Реммао, что просто не мог не оставить младшего брата одного. Но всё переменилось когда Реммао всё чаще стал появляться в храме Маат с младшим братом. На каждое приветствие Амена – Рэймсс так его звали, всегда прятался за спиной старшего брата и молчал как рыба. Боялся его очевидно из-за роста. Хотя стоило Амену уходить, точно мог услышать неразборчивый лепет младшего из братьев. И вот придя вновь с ним Реммао, но тот был... чем-то подавлен? На лице шатена даже при одной ошибке альбиноса ничего не выражало. Что-то терзало его сердце, но вот что именно? Не было ясно. Лишь спустя несколько дней виднелось в янтарных глазах пустота. И не выдержав такой смены настроения Амен всё же спросил. — Что-то ты чаще ходишь каким-то грустным. — Это чем-то мешает? — глядя только на папирусы отвечает шатен. — Скорее совесть мучает за друга — наклонив голову на бок Амен старался встретиться с его лицом имеющие ямочки на щеках — Что случилось? Расскажи может станет легче. Перо от сильного давления пальцев сломалась у смуглого парня напротив. Прижав ладони к глазам Реммао выдавил кривую улыбку. — Легче от того что расскажу не станет. И не поможет. — А ты поробуй и убедись в обратном. Встав и прихватив стул, Амен сел рядом с Ремом. Одной рукой облокотившись на письменный стол, другой же поглаживал спину друга. Так всегда делали его родители когда что-то их тяготило. Простые касания, но столько сил и тепла придавали. Чувство защиты. С учётом того, что души родителей были холодными. Пройдя по каждой косточке на позвоночнике с уст Реммао вырвался тяжёлый вздох. Найдя глазами младшего брата который разглядывал цветы в вазах старший же положил голову на стол и нервно теребя свои длинные волосы, шёпотом затароторил. — Мама теперь на пол пути до суда Осириса... — без лишних вопросов альбинос притянул смуглого парнишку к себе. Обнял дрожащего Рема, а тот и не сопротивлялся. Сил не было или не хотел? — Всё на мне понимашь? Всё. И дом и опека над Рэймссом. И мало того, что не могу сейчас взять и зарабатывать полноценно, но и эти вечные вопросы: "А где наша мама?" я... Устал врать... Устал врать ему, что ушла она далеко лечиться... — Прям всё? А отец? — Не видел. Не появлялся с рождения Рэймсса. Не нужны мы ему. Держа всё ещё в объятиях друга, Амен заметил короткую дорожку слёз что четно Реммао пытался стереть со своего лица. Прижав ещё сильнее и коснувшись носом о каштановые волосы, Амен внимательно слушал. — Можно конечно пойти на лекаря или на жреца. Но с первым ремеслом я не владах. Не понимаю, не запоминаю... А со вторым если и ждать денег то точно после смерти. В области сердца альбиноса неприятно кольнуло. И всё это время он держал в себе? Насколько долго Реммао мог врать всем? Если Амен не спросил молчал бы до последнего? А отца братьев в душе презирал. С самого рождения Амен не был похож ни на одного из родителей. Все люди кричали в один голос: 《измена!》. Всё твердили: 《бросай обоих! Жена неверная! Да и чужой ребёнок!》, но несмотря на все ядовитые слова людей, его отец не бросил их. Глубоко в душе знал – родной ему Амен. Отрицал всё и верил матери. Верил что это – благословение богов. Беря тот факт, что оба были черномагами могла ли эта быть злая шутка Сета? Помотав головой Амен отдернул воспоминания о прошлом. Ни сейчас, не нём в данный момент стоит беспокоиться. А о друге и как же ему помочь. — Может пока не найдёшь работу помогу деньгами? — Чтобы и тебя в свои проблемы впутывать? Зачем тебе это бремя делить со мно– — Затем — отодвинув альбинос аккуратно от себя Реммао, пытался заглянуть ему прямо в глаза. И тут Амену показалось что глаза друга не были янтарными нет. Чистое золото, что сверкало лишь на запястьях самого фараона! Но эти слёзы... Они не шли к его лицу. Точно не слёзы горя и безысходности — Что я твой друг. И не смей отрицать. Прижав слегка плечи шатена ладонями, Амен опустился в свою память. Как же изменить всё? Обычно когда происходит несчастье люди обращаются с молитвами к богам. В крайних случаях обращались к жрецам храмов-богов или к шезму... Точно черномаги! Его родители были черномагами! Хоть их души холодные, хоть и неправильно работать под именем всеми презираемого бога. Пусть так, но их работа всегда приносила прибыль. Может договориться с ними? Попробовать точно стоит. Душа Реммао была тепла как солнечные лучи на рассвете дня. Изменится ли сам Рем поменяв тепло души? Прочистив горло альбинос спросил. — Слушай Реммао ты что-нибудь знаешь о чёрной магии?***
Время шло своим чередом. И вправду чёрная магия была как раз работёнкой для Реммао. Конечно лично сами родители Амена не стали обучать его, ведь обучение для черномагов было своим родом наказанием старшим из них. Хоть и родители пытались вызвать интерес у сына, но Амен был слишком замкнутым для онейромантии. И слишком неспокоен для некромантии. Было обидно, но больше всего их сердца гордились тем насколько их сын добр раз помог другу. За обучение Реммао взялся главный жрец храма Маат что не могло не радовать. Самого жреца Амен видел редко, да и причин не было частых встреч. Зато новое ремесло Реммао давала ещё больше тем для обсуждений друзьям. — Ну и что тебе ближе? — отпив немного хека с чашки спросил Амен. Ему так то сейчас семнадцать, но до дня рождения осталось чуть-чуть. — В сны проникать интереснее. — отвечая Реммао что тоже пил с другом. Ему то на три года старше Амена уже давно можно, но всё жалел покупать такой дорогой напиток боясь как бы не угадать со вкусом,а после пожалеть о покупке. Но вот на наряды Рем точно не был жаден. Синий цвет идеально сочетался с его внешностью — Это погружение в чужие эмоции, в другой мир в отличие от нашего! Удивительно! — Правда? Насколько отличается? — с усмешкой спросил альбинос. — На первый взгляд ничем, но когда вникаешь можешь видеть, то что в нашем мире не место. С таким интересом рассказывал, что невольно самому Амену хотелось научиться черной магии. Но не умел он. Да и с новым другом Тизианом обещал пойти на службу меджаев. Ловить и наказывать плохих людей – звучало работа для героев. Звон от стука чашек и тут довольные парни лежали на холодном полу того же храма. — Младший то знает? — Нет и не к чему. — отмахнулся рукой Рем — Не хочу в его впутывать да и меньше знаешь – крепче спишь? — Хах верно, верно! Рассмеявшись до боли в животах и спустя пару минут альбинос услышал сопение друга. Посмотрев в сторону уже спящего юного шезму Амен уловил на себе мысли что очень уж Реммао красивый. Смуглая кожа, с сочетанием длинных каштановых волос несмотря на ниже мужскую грудь и пресс можно из-за девушку принять. Ещё и пользовался косметикой, что в последнее время не входило в стандарты мужчин. Видно ему плевать на чужое мнение. Могло это стать из-за смены тепла души? Нет. Скорее всего нет? Сколько времени прошло Амен не знал, но явно больше часа разглядывал друга. Задумался. А есть ли у Реммао девушка? Каков он в отношениях? А в поцелуях? От подобной мысли Амен навис над сонным Реммао руками уперевшись о пол. Что же он творит? Чужие губы которые прикусывали нижнюю часть давали ему дышать ртом. Кажется он говорил что в последнее время ему всё сложнее дышать носом. Дикое желание попробовать вкус губ не покидало мысли альбиноса. Но как чаще называют это чувство – совесть? Не давала сбыться сему желанию. А вдруг самому Реммао сам факт что его друг хотел поцеловать казался противным? Да и грех это – любить и тем более делить постель с мужчиной, мужчине. Всегда так было и никто не жаловался. Точно ли эта любовь грех? Оставалось пара сантиметров, но тут прервало воспоминание вновь о родителях Амена. То как их холодные души любили. Когда Амен с отцом отправлялись куда-то, второй разбудил свою жену и поцеловал её. Конечно синяк на лбу показал что будить онейрманта была плохая идея и на вопрос сына об этом поступке отец ответил: 《—С живими как и с мёртвыми стоит относиться уважительно. Если сделать что-то против воли человека ничем хорошим это не обернётся.》 Всё ещё нависая над Реммао, Амен тяжело вздохнул и лёг на своё место не сводя с друга глаз. Он чуть не допустил ошибку. Но от сея факта глаза заблестели из-за слёз. Поднеся пальцы и коснувшись ими губами Рема дотронулся до своих. Пусть будет так. Пусть это будет тайна Амена которая останется вместе с ним. Всё же дружба с Реммао ему дороже. С этими мыслями альбинос погрузился в сон. Прошла неделя, а воспоминания о хеке в библиотеке всё не покидали Амена. Заставляли краснеть при каждом взгляде в глаза Реммао и отмахиваться мол: заболел поди . Всё же спать на холодном полу была плохая идея. Лежа на письменном столе и теребя свои белые волосы, Амен осуждал за мысли о влюблённости в друга. Они так долго сидели в голове, что даже рисовали непристойные образы к лицу Реммао. Не может Амен так долго держать их в себе! Ему срочно требовалась помощь! От онейрмантов. И желательно от близкого человека, который не выдаст грешный секрет альбиноса. Решил обратиться к матери. Может Амен и не сможет как прежде смотреть ей в глаза, но это лучше чем жить с непристойными мыслями о друге. И вот наконец Амен добрался до дома ближе к вечеру. Отец уснул на столе, а мать как обычно высыпалась после заказов на кровати. Подойдя аккуратно Амен осторожно тряхнул её плечо. — Мама — голос отдавался хрипотой. И как вообще начать диалог? Точно не с того:《–Мама, а я по мужикам!》 — Мама мне нужна твоя помощь. Сказав чуть громче реакции не последовало. Альбинос начал трясти сильнее свою мать за плечи. — Мама ну пожалуйста! Это очень важно! Может она всё знает и только притворяется? Игнорирование было хуже чем слышать оскорбления. Повернув наконец её лицом к себе Амен заметил... Нездоровый цвет лица у матери. Будто вся кровь давно покинула её тело. А ведь убрав одеяло Амен увидел кровавую рану на животе. 《— Этого же не может быть!》– лишь проносилось в голове альбиноса и решил разбудить отца. Коснувшись и его – некромант тоже не придал признаков жизни. Амену стало тяжело дышать. В доме его семьи произошло убийство черномагов! Да хоть закон недавний огласивший фараоном нёс запрет на чёрную магию, но точно не нёс смерть тем кто работал на самого фараона! Или же... кто-то решил очистить мир от черномагов ни смотря о неофициальном принятии? Бледные пальцы тянули короткие волосы чтобы через боль хоть как-то доказать: это всё сон. Амен не шезму, а значит сны видит. Но чем дольше он находился в доме тем всё становилось реальнее. С улицы послышались шорохи. Вдруг убийца всё ещё тут? Или их несколько? Всё внутри кричало надо бежать, и Амен так и сделал. Только вот куда сам не знал. Ноги паренька с голубыми глазами привели обратно в храм Маат. Хотелось кричать: 《—Что за несправедливость?! Кто виновен?》, но не мог. Не хотел или боялся что услышат те кто сотворил это. Оступившись о собственные ноги Амен упал на пол храма поцарапав ладони. Сердце неприятно кололо, а слёзы всё никак не подступали к глазам. Послышались шаги и лучшее, что придумал Амен – так это спрятаться в одном из стеллажей опрокинув все папирусы на нём. Амен точно уже выдал себя. Это конец. Мало того раскидал тут всё, но из-за роста ноги выглядывали из стеллажа. Шаги всё громче, всё ближе. Зажмурившись всеми силами и молясь всем богам, что были так милостивы в этот момент. — Амен?! Узнав голос из тысячи он открыл глаза и хвала Ра – это был Реммао. О Незримый это Реммао! — Рем! — подав голос Амен и потянувшись к другу чтобы его обнять. На душе хоть на мгновение стало спокойно — Рем я... шёл домой, а там! Там! Родителей уби– — Не продолжай. — прервал дрожащий голос шатен похлопывая по спине друга. И без всяких объяснений потащил в сторону выхода. — Куда мы?! — К эпистату Яхмосу. Если те кто напали на твоих родителей близко, то наверняка подумают что побежишь к самому фараону. В этом не было логики, но как Реммао велел так и делал Амен. Он доверял другу как самому себе. Наконец придя к наставнику альбиноса тот принял юношей в свой дом. Уже и планировал и сам идти в сторону дворца, но вновь остановил голос юного онейрманта. — Если все сбежитесь туда, то погибните! После уже никто не остановит принятие закона против чёрной магии! Нехотя они остались. Спустя время Амен сидел на кровати в одном из комнат дома Яхмоса держа в руках какой-то успокаивающий напиток. Ладони альбиноса были обмазаны целебными мазями который нанёс сидящий рядом Реммао. Вновь опомнясь из пучины отчаяния Амен обратился к другу. — Рем, а что ты делал в библиотеке? — Ничего особенного искал, вот что почитать... А почему ты оказался в библиотеке? — Я? Не знаю... А одного оставить брата то не страшно? — С знакомым он, не страшно. Над последним ответом Амен лишь хмыкнул и задумался. Всё же у кого-то осталась семья, не то что у него. Потеряв обоих родителей за одну ночь. И не опрокинуть ни одну слезу? Нет, душа Амена разрывалась! Хотела выть, крушить всё вокруг и самолично расправиться с убийцами родителей! Но тело не слушалось будто стало тяжелее и лишь хотело одного – утонуть в пучине отчаяния. В детстве, то эмоций побольше было. Побыть всего день без них – маленький Амен рыдал бы крокодильеми слезами, а как они умерли... Даже произносить в мыслях становилось мерзко на душе. Чаша с напитком была поставлена на рядом стоящий стул чтобы проще зарыться пальцами в белые волосы. Настолько ему плевать на их смерть? Что с ним было не так? Белый с головы до пят, не может выдать нужных эмоций и грешный мужелюб. А о последнем, то из-за всей суматохи Амен то позабыл. Посмотрев в сторону Реммао, заметил, что шатен лишь опустил голову и смотрел в пол избегая взгляда. Тоже тонул в своих мыслях. Коснувшись указательным пальцем о лоб Реммао, тот опешил и потерел свою шею. — Чего притих? — А что обычно говорят, когда у близкого человека погибла вся семья? Жалеть? Говорить мол: всё будет хорошо? Плакать? Проклинать неизвестных виновных? Такого ответа альбинос не ожидал услышать. И вновь юноша с янтарными глазами его удивляет как и тогда в детстве, восемь лет назад. От стольких выборов у Амена вырвался короткий смешок и ответил. — Достаточно простых объятий. Потянувшись к другу, Амен положил свою голову на его грудь. Реммао же лёг спиной на кровать обхватив руками спину альбиноса. Сердце вновь возвращалась в привычный темп, стало вновь тепло и уютно. Юный онейрмант обладал холодной душой, но тело отдавалось таким теплом словно Реммао – солнце которое можно без страха обжечься, касаться. Амен в последний момент понял как щёки его горели от смущения. Всё ещё любит он друга, оставалось лишь надеяться что Реммао не увидел. Прижавшись сильнее к шатену, Амену невольно захотелось тереться о него – как брошенный на грязном переулке кот, которого никто бы не подобрал кроме юного черномага. Хотелось любить по-настоящему, горячо нашептывать много приятных слов в его сторону, жить в далеке от всей суеты столицы, делить горе и радость рядом с ним. Рядом с Реммао. Пускай грешно это, Амен поймёт и примет свою участь на суде Осириса. Зато прямо здесь и сейчас проживёт так чтобы онейрмант с глазами цвета золота никогда не пожалел выбрав его в роли любимого. Амен цепляется невидимой хваткой за эту надежду в сердце – всё будет у них хорошо. Крепко зажмуренные глаза до боли хотели запомнить хорошенько этот момент. — Люблю тебя... Сказано где-то далеко, словно через воду и неестественным голосом Амена. — Взаимно белая птичка. Резко отстранившись держась на локтях голубые глаза альбиноса округлись от услышанного. Амену ведь не послышалось? Это Реммао только что взаимно признался в любви? Нет скорее это окажется всё одним из тех снов с Реммао чем правдой. Но вот смуглая ладонь прикоснулась к щеке Амена поглаживая большим пальцем и притянул к чужим губам. Нет, не чужим родным. Нежно, легко будто Амен мог пройти сквозь Реммао. Так казалось по началу, но чем дольше длился поцелуй, тем всё более альбинос убеждался что находится в реальности. Столь желанный поцелуй был всё глубже и горячее. Те желанные губы что были на вкус мёда. Очень сладкого и вкусного. На секунду Амен забыл как дышать, ведь боялся если остановит момент – всё исчезнет. Но вот отстранившись Реммао от белоснежных губ и прижав к себе Амена, горячим дыханием над его ухом, пробормотал. — Но боюсь ты будешь жалеть, что вообще решил связаться со мной. Что значит жалеть связаться с ним? Амен бы заставил бы съесть песок Реммао чем принял эти слова всерьёз. Жалеть связаться с ним только полные глупцы. Ведь он прекрасен, идеален. Но не заставит Амен сделать это, да и не хотел об этом думать. Освободившись от крепких рук смуглого мужчины ответил. — Больше всего я буду жалеть о том, что ты так решил всё за меня. Чётко без лжи в словах ответил другу– Нет! Теперь точно любимому мужчине смотря прямо в золотые глаза. В глаза которые застыл страх, чего-то боялись. Решив доказать правдивости своих слов Амен вновь поцеловал Реммао запуская белые пальцы в каштановые волосы всё сильнее прижимая к себе. Не хочет отпускать, никогда. В этой же комнате хранившая давно томившую любовь к онейрманту, альбинос отдался страсти. Желал всего его, но после поцелуя всё помнил Амен словно в тумане.***
Сладостный момент был прерван чьим-то криком. Тогда открыв глаза Амен понял что всё это было сном. Очередным влажным сном не покидавший после того дня в библиотеке. Стукнув пару раз кулаком по голове альбинос надеялся что ничего у него внизу не стояло. А также оглядев всю комнату только сейчас понял что Реммао тут и нет. Может увидел, испугался и сбежал от мужелюба извращенца? Когти на пальцах всё сильнее впивались о белоснежную голову охваченная стыдом и ненавистью себе. Но на губах оставалось привкус мёда ощувщий от Реммао. Наконец прервав свои мучения Амен встал наконец с кровати. Извиниться он перед Реммао, попросит понять. Но в комнату без всякого предупреждения ворвалась служанка то и дело заикаясь от страха. Из невнятной речи Амен понял – эпистат Яхмос умер. Оказавшись в одно мгновение с мёртвым телом наставника сразу отметил у него не было никаких внешних ранений. Отравили? Как и чем?! Прибывший под стражу главный жрец храма Маат и сам фараон Менес стали предвещать ничего хорошего. — Что происходит? — будто комом в горле застял голос боясь услышать худшее. — Теперь ясно что все те кто пользуются чёрной магией без ведома фараона считаются предателями. — сказал фараон с каменными лицом. После сказанного вся информация что рассказывал фараон обрушилась холодной водой на тело альбиноса. — Хоть главному жрецу отрубили пальцы и язык по допросу стало понятно что во всём виноваты он и его ученики. В ушах неприятно звенело. Реммао был одним из его учеников. Это не могли быть они! Зачем им всё это? Врёт главный жрец как дышит! Даже служа в храме Маат – богине честности. — Так же главный жрец признал что это он планировал избавиться от черномагов у которых дитя являлся белой птицей. А так же не дать эпистату Яхмосу право голоса на счёт запрета на чёрную магию. В области груди больно защемило. Амен не хотел слышать, что Реммао так моливший остаться ему и эпистату Яхмосу дома только ради того чтобы убить по приказу главного жреца? Нет какая выгода им? Они и так под покровительством фараона так зачем. — Но ученики сбежали этой же ночью оставив наставника без пальцев и языка. Посему и они считаются соучастниками. Жестокость и мужчина с янтарными глазами? Они точно говорят об одном и том же человеке? О Реммао. Ладонь фараона коснулась плеч Амена в успокающевом жесте, но никак не помогало унять рой его мыслей. Услышав уходящие шаги Амен оглянулся и подбежал к главному жрецу взяв его за одежды и притянул к себе чтоб наверняка не сбежал. Выглядел довольно жалким. — Отвечай Реммао не мог послушать тебя... тебя... Кулаки всё сильнее сжимали одежду ещё чуть-чуть и те превратятся в лохмотья. Амен смотрел прямо в глаза, в саму ледяную душу жреца. И видел, искал ответы. Тот отошел от шока лишь издевкой улыбнулся. Словно насмехался над ним. Разняв их стража фараона потащила черномага на казнь, оставив альбиноса с жестокой правдой. После прийдя Амен с Тизианом в хижину Реммао, та пустовала. Будто никто тут и не жил. Подтвердив своим исчезновением Реммао, оставил полным дураком Амена. А он наивный верил ему до последнего. Опустившись на колени и прижав ладони к лицу с глаз потекли тонкие дорожки слёз. В этот момент презирал себя альбинос, то есть смерть родителей никак не довела до слёз, а как какой-то мужчина так пошли? Да какой-то теперь. Ни друг, не возлюбленный. Жалкий шезму жадный до славы. Амен обязательно его найдёт. Надо будет из Дуата достанет. Заставил его пожалеть, пусть тогда Реммао примет последствия своих поступок. И сам будет жалеть. Стерев последнюю слезу Амен вышел с хижины и никогда не возвращался.***
— Так почему ты задержался у эпистата, а Реммао? Из глубоких раздумий юного онейрманта вывел голос одногруппника по черной магии. Саамон специально спрашивал пытаясь вывести Реммао из себя? Особенно когда рядом был его младший брат всё ещё спящий на верблюде не знавший кем работает старший брат. — Задержался и задержался какая разница? Мы сбежали и за нами нет хвоста так можешь заткнуться? — сказав это Реммао потерпел лоб от пота. Середина дороги, а голова уже болит под лучами солнца. Ещё долго придётся идти, желательно подальше от Мемфиса. Где-то в Верхнем Египте где нет прошлого. Где нет его... — Разница в том что наставник наш, змей мог в любой момент взять, без пальцев и языка оставить нас. — с хмурым взглядом ответил Саамон. Реммао даже в его сторону не хочет смотреть — Тянул бы и до младшего твоего добрался, тоже разницы нету? Если что-то и выводило Реммао из равновесия, так это угрозы его семьи. Единственной семьи. И всё что от неё осталось – младший брат. Угрожая Реммао, Рэймссом он не станет сдерживать свой гнев и подвергнет своих врагов пытками что будут хуже смерти. Специально ли Саамон нарывался или поддерживал его в этом мире дабы онейрмант не утонул пучине своих мыслей? — Вижу длинный язык в тебя. Помочь укоротить? Или– Договорить не дал зевок из просонья Рэймсса. Как бы не хотелось Реммао чтоб младший поспал чуть дольше, но уже середина дня. Потерев сонные глаза Рэймсс одной рукой, а другой держался за спину старшего брата. Живот неприятно его заурчал и значило одно. — Брат я кушать хочу. Нам долго ещё? Реммао нервно глотнул. До ближайшего города ещё далеко. Остановятся сейчас, то больше вероятности того что заметят хозяева пропавших верблюдов, а там и по следам и– — Ладно привал. Сказав Саамон притормозил верблюда и слез. Решать за других одна из его черт которую приметил Реммао. Но тратить силы на спор с ним зря время тратить. Усевшись у ближайшей пальмы в тишине ели финики. Мысленно радовался шатен, что Рэймсс не тянулся за общением к Саамону. Младшему брату, неугомонному ребёнку не зная манер и мер был осторожен с незнакомцами. Хотя к Амену не сразу, Рэймсс решил подружиться даже. Отталкивало младшего лишь то альбинос был высокого роста. Выше даже Реммао хоть и старше всего на три года. Хмыкнув воспоминания о белой птице Реммао жалел. Жалел что подарил фальшивую надежду Амену на их отношения. После ночи с хеком в библиотеке шатен думал о друге в тот день. Благодарен был за помощь в трудный час несколько лет назад. Мог и промолчать, пожалеть и дать пару мотивирующих фраз и забыть. Но Амен не был таким, он был настоящим добрым человеком. Реммао так задумался о нём, что проник в его сон неосознанно. Видя мечты альбиноса о том как хотел стать любимым мужчиной для друга. Целовал его так страстно, касался тех мест где не положено так нежно. То как любил только Амен тронуло сердце Реммао. Это могло бы сбыться, стать явью. Но так и не произошло. После объявления фараона о новом законе в наставнике Реммао что-то переменилось. Стал он злее, требовательнее. Угрожал если не исполнят его волю, то не будет ученикам от него покоя. И это была его огромной ошибкой. Саамон всё продумал, а Реммао последовал за ним. Шатен не смог бы вновь к Амену обратиться за помощью. Вновь посмотреть в родные голубые глаза. Особенно когда руками его же наставника были убиты родители альбиноса. Взяли всех троих и казнили без задней мысли. Не сбыться мечте белой птицы и юного онейрманта, не быть им вместе. Черномагу с глазами цвета янтаря осталось лишь молиться что боги смилуются и дадут Амену забыть их связь. Молил чтобы не мучается долго из-за него. Пусть они не встретятся после. Никогда.