Осколки наших чувств...

      Ворота дома главной семьи открылись автоматически. Машины мафии никто не досматривал, но Порш был уверен, что система безопасности просканировала приближающуюся делегацию задолго до их приезда. Либо же Кинн лично предупредил охрану, что едет. Порш нахмурился, понимая, что свалить отсюда незамеченным у него едва ли получится.       Взгляд бегло пробежался по окрестности. Весь двор особняка был напичкан камерами наблюдения, как отметил парень, реагирующими на движение. А охрана, стоящая по периметру, не моргнула даже глазом, цепко следя за безопасностью территории. Не менее ужасающе смотрелся и сплошной высоченный забор из бетона, вдоль которого так же неторопливо ходил патруль, но уже с собаками. Поршу показалось, что он попал не в дом мафии, а в самую настоящую хорошо охраняемую тюрьму.       Пиздец, конечно, попал!       Но не отметить, что масштабы особняка его впечатлили, Порш не мог. Он много слышал сплетен о доме мафии, но увидеть его роскошь воочию — это ни с чем не сравнимое впечатление. Один только куст императорских орхидей в клумбе мог превзойти его годовой заработок. О да, он знает их название. А о резных росписях на фасаде самого здания и говорить нечего. Искусная работа наверняка очень известного мастера.       Порш залюбовался этим величием, в глубине души отмечая, что ему, обычному смертному, здесь явно не место. И то, что он въехал в главные ворота особняка на дорогой тачке, тоже ничего не меняет. По сути, машина-то не его, а покойной матери, так что Порш оправданно чувствовал себя букашкой в этом новом для него мире. Мире роскоши, золотых убранств и баснословных денег.       Определённо эта семья знала, чего хочет, и не поскупилась ни на одно из своих желаний. Но как бы Порш ни был зачарован, он понимал, что эта жизнь не для него. Он никогда не сможет жить так: окутанным вниманием и роскошью, но постоянно боящимся всё потерять. Лучше уж не иметь всего этого, чтобы потом было не так больно падать с вершины олимпа. И сейчас тоже лучше не привыкать к хорошей жизни, иначе потом будет тяжело возвращаться в свою серую, безликую, прокоптившуюся выхлопными газами жизнь. Ещё, каким бы странным это ни казалось, Порша никак не покидало ощущение, что он всё это уже видел. Видел это красивое в несколько этажей здание. Видел эти резные росписи на фасаде. Этот газон и эти долбанные орхидеи. Особенно орхидеи не давали покоя Поршу. Казалось, он почувствовал их насыщенный запах, как только увидел. Словно эти цветы росли не на клумбе за несколько метров от ворот, а прорастали прямо сквозь приборную панель его авто, наполняя своим запахом весь салон.       Его покойная мама безумно любила эти цветы, и они всегда росли около их дома столько, сколько Порш себя помнит. Конечно, не такие дорогие сорта, как Порш заметил в клумбах семьи Терапаньякул, но всё же странно это всё. Особенно его чувство дежавю и холодок, бегающий по коже.       На входе в дом их ожидаемо встретил очередной телохранитель. Биг, как представил его Кинн. Ещё один напыщенный мудак с недовольной физиономией. Ещё и на Порша посмотрел так, словно тот и правда является букашкой. А вот на своего господина мужчина смотрел явно не как на господина. Точнее, как на господина, но определённо в другом контексте.       Порш усмехнулся. Забавно.       Интересно, а Кинн знает, что по нему сохнет этот телохранитель?! Конечно, Порш не был гуру в любовных делах, но ревнивый взгляд, брошенный на него Бигом, не вызывал никаких сомнений. Да по-любому Кинн в курсе, что по нему пускает слюни собственный телохранитель. Порш даже не удивится, если узнает, что мафия и вовсе его трахает во всех возможных позах и явно не только на горизонтальных поверхностях. Но Поршу, конечно, до этого дела нет. Кто, где и с кем — явно не его проблема.       Главное — не забывать, зачем он здесь, и смотреть в оба, подмечая все детали. В поисках брата может пригодиться любая информация.       Затем было знакомство с Чаном — главным телохранителем мафиозной семьи и по совместительству правой рукой Кинна, которому и передали под присмотр Порша. Мужчина показался Поршу строгим, но справедливым. Чан вежливо, но без лишней информации ввёл Порша в курс дела. Провёл экскурсию по особняку, правда, в ограниченной его части. Показал Поршу его комнату размером с половину его дома, в которой даже имелись своя ванная и туалет. Ознакомил с местоположением столовой, спортзала с кучей тренажёрных снарядов, медицинским блоком, как пояснил Чан: «на всякий случай», ну и, конечно, с главным помещением для Порша — гаражом, который оказался не снаружи дома, как думал Порш, а прямо под ним.       Спустившись на лифте, по ощущениям Порша, не менее, чем на двести метров вниз — хотя куда ещё ниже, они и так были на первом этаже — Чан наконец показал место, где Поршу предстояло работать ближайшую неделю.       Ступив на идеально ровный и, что б его, тёплый пол, Порш подумал, что очутился в раю. Иначе это место назвать у него просто не повернулся язык.       Шикарные тачки, стоящие в ряд, и каждая на своём постаменте. До блеска начищенные капоты, отражающие искусственный свет тёплых ламп. Уголок для отдыха с огромным кожаным диваном, таким же огромным столом и мини-баром позади. Новейшее оборудование, аккуратно стоящее вдоль стены. Электоподъёмник, автоматический станок для шиномонтажа, станок для балансировки колёс — и это лишь малая часть всего. Поршу даже трудно было представить, сколько денег стоило всё это оборудование. Ему такое только во снах снилось. Был бы у Порша такой гараж, напичканный оборудованием последней модели, он бы никогда не нуждался в деньгах. Брату бы не пришлось соглашаться на опасное задание, хотя и не из-за денег он на это пошёл, но всё же, Поршу бы не пришлось влезать в долги и закладывать дом, чтобы этого брата спасти. У них была бы совсем иная жизнь: тихая и спокойная. Но вместо этого Поршу под видом механика приходится врать прямо в глаза людям, чтобы вытащить Че. Оставалось только выяснить, где его держат, и Порш очень надеялся, что брат находится именно в этом доме.       Закончив ознакомление Порша с домом, Чан передал его Бигу и велел телохранителю отвести парня к господину Кинну. Биг ни на секунду не скрывал своего недовольства по этому поводу, благо хоть не решился высказываться в присутствии Чана. Молча закатывал глаза и стискивал зубы до скрежета, выслушивая указания старшего телохранителя. Порш был озадачен таким поведением, но тоже тактично промолчал. Мало ли что у этих телохранителей на уме. Ему-то какое дело. Ну не понравился он Бигу, и что с того? Не детей же им вместе крестить. И вообще, может, Биг просто в туалет хотел, вот и пыхтел, как недовольный кролик. Опять же Поршу не было до этого дела. Ему бы побыстрее оказаться в отведённой для него комнате, дождаться ночи и пойти искать брата, надеясь на то, что все в доме будут спать. Конечно, Порш понимал, что охрана здесь не для красоты и будет не так легко остаться незамеченным, но он хотя бы попытается.       Как ни странно, кабинет Кинна оказался в том же крыле, что и комната Порша. Ещё и совмещён кабинет мафиози был со спальней. А вот это явно усложняло задачу. Получается, и днём, и ночью Кинн будет находиться рядом. И если охрану можно будет как-то обвести вокруг пальца, сказав, например, что заблудился, то Кинна вряд ли. Нужно было действовать крайне осторожно, а в идеале было бы неплохо втереться в доверие к мужчине и подождать, пока тот потеряет бдительность, но… Порш больше не мог ждать. Да и есть у него всего одна неделя. За это время он во что бы то ни стало должен найти брата. Больше у него такого шанса не будет. Вот бы сейчас Пит был здесь и помог Поршу найти Че, но за всё недолгое время пребывания парня в доме мафии Пита нигде не было видно. Возможно, ему дали важное поручение и он скоро вернётся?! Порш очень хотел в это верить. Как бы он ни был зол на Пита за брата, он всё равно его любил и продолжал считать лучшим другом.       Кинн встретил парня нечитаемым взглядом. Кивнул в сторону свободного кресла и чуть ли не в приказном порядке велел ждать. Бига мужчина задерживать тоже не стал и холодно попросил закрыть дверь с той стороны. Было видно невооружённым глазом, как тон мафии задел хрупкую душевную организацию телохранителя и как болезненно скривилось его лицо, но тем не менее Биг учтиво поклонился, снова глянул на Порша испепеляющим взглядом и лишь затем удалился.       Порш же, от нервов закусывая нижнюю губу, молча ждал. А что ему ещё оставалось делать?! Кажется, Кинн правда был очень занят, рассматривая какие-то бумаги. Порш же тоже скучать не стал и решил получше рассмотреть мужчину, пока была такая возможность.       На Кинне были всё те же чёрные брюки, лакированные оксфорды, уже чистая белая рубашка, всё так же расстёгнутая на пару пуговиц на груди, и закатанные до локтя рукава, обнажающие сильные руки с узорами набухших вен. На правой руке мужчины Порш отметил явно дорогущие часы, а вишенкой на торте оказалось кольцо на среднем пальце с гербом семьи Терапаньякул, которое ужасно шло этим охрененным рукам. Порш нервно сглотнул.       «Чтоб его молния ударила с этими его руками.»       «Так и геем стать можно. Пфу… Да ни в жизнь! » — уже не так уверенно.       Ещё сильнее прикусив губу, Порш отвернулся и решил, что безопаснее будет изучать интерьер кабинета, а не вызывающего непонятные мысли в его голове мужчину.       И чего ему так приглянулись руки мафиози?       Ну да, красивые. Да, ухоженные, и видно, что сильные. Ладони немного больше, чем у самого Порша, и идеально бы обхватывали его собственные. Да, они идеальны. Но какого черта Порш на них глазеет, словно девчонка в пубертатном периоде?! Нет, так не пойдёт. Срочно надо себя отвлечь. А что отвлечёт лучше, чем отрывание заусенцев на пальцах?! Верно, ничего. Хоть и больно, но зато действенно.       Но долго заниматься своим отвлечением Поршу не дали. Наконец закончив просматривать всё бумаги, Кинн встал со стула. Потянул шею из стороны в сторону, разминая онемевшие мышцы, и, с грацией хищника обогнув стол, двинулся в сторону Порша. С прищуром посмотрел на нервно теребящие заусенцы руки парня и усмехнулся. Блять, как голодный волчара усмехнулся.       Порша бросило в холодный пот от мысли, что он тут совсем один. В доме, напичканном головорезами, неизвестно каким оружием и… таким опасно смотревшим на него Кинном. Он словно в логово зверя попал. Что-то стало страшно. Всю его уверенность как водой смыло. Наивный дурак. Да, да, снова дурак. А как иначе, если дурак, к тому же ещё и наивный? Кто он и кто эти люди?! А это его ещё приняли хорошо, а что будет, если не хорошо? Порш не хотел этого выяснять.       Пересилив себя, он попытался улыбнуться Кинну. Вышло, скажем так, хреново, что подтвердилось озадаченно вскинутой бровью мужчины. Но, слава всем богам, долго его мучить не стали. Протянув руку со стопкой бумаг, мужчина велел Поршу ознакомиться с ними и подписать. Порш застыл, неуверенно смотря на бумаги и не решаясь их брать. Да ещё снова эти руки, точнее рука, уверенно протягивающая белые листы так, что теперь Поршу видно не только кровеносную систему конечности мафиозника, но и едва заметные светлые волоски, так… боже, так близко.       Теперь хрупкая организация уже Порша страдала, переворачивая все жизненные устои парня. Мужественность и сексуальность Кинна могли и невинную монашку совратить, что уж говорить о Порше, который в отношениях-то ни разу не был, предпочитая одноразовый перепихон. Секс он любил, как, наверное, любят все парни его возраста, но никогда не задумывался о чём-то серьёзном. И сейчас, смотря на этого источающего опасные флюиды мужчину, Порш начал сомневаться в своей «правильности». Что, если у него не было отношений с девушками не потому, что он заядлый холостяк и любит свободу, а потому, что он хочет, чтобы эту свободу у него забрали сильные, большие… мужские руки?       Порша передёрнуло от этой мысли, и, словно отмерев, он резко выхватил бумаги из рук Кинна, сразу склоняя голову и устремляя на них взгляд, чтобы Кинн не заметил его смущения и нервного покусывания внутренней стороны щеки.       Кинн же направился к бару, внутренне ликуя от реакции парня. Он знал, какое впечатление производит на людей. Конечно, на всех разное: на кого-то приятное, на кого-то не очень, кто-то его искренне уважает, а кто-то безумно боится, но кто бы то ни был перед ним, все без исключения тушуются и склоняют голову, словно перед вожаком стаи. Порш, естественно, не стал исключением. Хоть этот парень и пытался казаться сильным и непрогибаемым, но даже он не выдержал тяжести чёрных, как ночь, глаз. По крайней мере так подумал Кинн, наливая себе виски в бокал. И ему было невдомёк, что вовсе не стали в глазах испугался Порш, покорно склоняя голову, а своей «неправильной» реакции на шикарные, блять, руки мужчины.       Сделав большой глоток из бокала, Кинн, не сводя пристального взгляда с Порша, принялся молча ждать, подперев бёдрами стол. Поршу он предлагать выпить не стал. Не положено.       Как оказалось, в договоре не было ничего сверхъестественного. Пара пунктов о неразглашении его места роботы и сроках её исполнения, немного о распорядке дня, оплате за проделанную работу и, разумеется, полном подчинении, пока Порш находится в доме главной семьи. Так, с этим можно работать. Вроде всё стандартно. Но вот последний пункт в договоре вызвал у Порша дрожь по всему телу.       «В случае невыполнения работы в указанный срок работодатель имеет полное право взыскать с работника наказание по своему усмотрению». — Что это значит? — нахмурился Порш, спрашивая про последний пункт. — То и значит, — лукаво сверкнул глазами Кинн. — Я тебе уже говорил. Успеешь за неделю, будешь купаться в роскоши. Возможно, даже возьму тебя к себе механиком на постоянной основе. Не успеешь — либо убью, либо трахну. Там уж от обстоятельств зависит.       Кинн говорил это с таким безразличием, словно ему было пофиг, чем закончится их сотрудничество. Трахнет так трахнет. Пристрелит так пристрелит. Может, и вовсе порубит на мелкие кусочки и, заперев Порша в собственном Камаро, пустит под пресс. Жутко. Брр…       Налив себе ещё один бокал и залпом осушив его, Кинн двинулся к креслу, где сидел Порш. — Возможно, я тебя отпущу, — склоняясь и нависая над Поршем, — но это вряд ли. Опять же всё зависит от твоего поведения и моего настроения.       Кинн коснулся своей рукой щеки Порша и нежно огладил пальцами выступающие скулы. Скользнул ниже по впалой щеке, затем по подбородку и, недолго подумав, пошёл ва-банк.       Поцелуй получился смазанным и односторонним, но в то же же время неожиданным для обоих. И если для Порша это было сродни концу света, то для Кинна словно рождение новой вселенной. Таких горячих, нежных, хоть и слегка потрескавшихся губ ему ещё целовать не доводилось.       Порш замер, вытаращив глаза на мужчину, и едва не задохнулся от возмущения. — Иди нахуй, придурок, — толкнув мужчину в грудь руками, вскипел Порш, вскакивая с кресла. Бумаги, что ранее покоились на его коленях, полетели на пол, рассыпаясь. — Какого хрена? — нервно вытирая обслюнявленные губы ладонью, выпалил Порш. — Я просто забрал свой выигрыш, — отстранившись от Порша, усмехнулся Кинн. — Ты мне должен. Забыл? — Ничего я тебе не должен, — чуть ли не паром дышал Порш. — К чёрту! Я сваливаю. — Оу, тише, тише! — в примирительном жесте поднял руки Кинн. — Успокойся, хорошо?!       Кинн отступил назад, давая Поршу больше личного пространства, тем самым показывая, что больше ничего ему не грозит. Этот парень был таким милым, когда злился, что у Кинна невольно сердце замирало от вида этих сверкающих ненавистью глаз и очаровательно покрывающихся румянцем щёк, но лезть на рожон и провоцировать парня сильнее больше не хотелось.       Пункт «отпустить» Кинн теперь точно не рассматривал. Такой цветок ему явно больше не найти. Порша хотелось себе. Хотелось иметь его так же сильно, как одну из коллекционных тачек в своём гараже. Но если на них хотелось просто смотреть, то Порша же хотелось опорочить. Хотелось запятнать эту невинность и потушить искру свободы в этих ониксовых глазах. Но больше всего хотелось — прям до зуда под кожей — чтобы Порш сам возжелал быть заточённым в клетке под названием «сердце Кинна».       Давно Кинн так сильно не желал получить запретное. Но суть в том, что он всегда получал то, что хотел, и Порш не исключение. Он будет его, чего бы это Кинну ни стоило. Здесь просто нужен другой подход. Порш не такой, как все, и как только Кинн разгадает, что творится в этой сумасбродной головушке, парень сам потянется к нему и будет умолять сделать своим. — Я не буду это подписывать, — возмутился Порш, пиная стопку бумаг в сторону Кинна. — Это бред какой-то. — Что, боишься, что не справишься? — надавил Кинн, забыв, что не хотел больше злить Порша, но тон парня ему ой как не понравился. С ним никто не смел так разговаривать. — Дело не в этом, придурок! — продолжал возмущаться Порш, совсем забыв, где он находится и с кем. — Это же бред! Я на это не подписывался. — Технически, — строго сказал Кинн, снова надевая маску серьёзности, — ты подписался на всё, как только переступил порог этого дома, — подходя к ошарашенному его словами Поршу и грубо хватая того за подбородок. — Или ты думал, что всё так просто? М? Думал, прогуляешься по дому мафии и спокойно поедешь домой, да? — сильнее сжимая пальцы на чужом лице, Кинн источал уничтожающую ауру. — Нет, крошка! Спешу тебя огорчить. Теперь ты уйдёшь отсюда только с моего разрешения, либо же в пластиковом пакете. А договор — это лишь формальность. Просто хотел, чтобы ты, — подчёркивая последнее слово, — чувствовал себя немного спокойнее, — Кинн грубо провёл большим пальцем по нижней губе Порша, ощущая его дрожь. — Так что можешь не подписывать. Всё равно в этом договоре нет смысла. Ты уже принадлежишь мне.       Порш хотел возмутиться, но силы словно покинули его. Хотелось схватить руку этого гада и переломать её в нескольких местах, чтоб вопил от боли. Или же треснуть по яйцам, чтоб не то что завопил, а взвыл, словно раненое животное. И плевать. Будь что будет. Порш не позволит так с собой обращаться.       Инстинкты Порша сработали быстрее, чем его мозг, и, резко подняв колено, он со всей дури врезал Кинну между ног.       Мужчина тут же отпустил подбородок парня и, схватившись за пах, повалился на колени, громко постанывая. — То-то же, мудила, — победоносно вскрикнул Порш. — Размечтался, блять. Хрен тебе. Я никому не принадлежу и не буду. Тем более таким извращенцам, как ты, — и, совсем позабыв о чувстве самосохранения, пнул Кинна по ноге. — Понял, долбаный псих?!       Порш слишком сильно увлёкся своей победой и не заметил, как Кинн перестал корчиться от боли. Не ожидая подвоха от мужчины, Порш только успел вскрикнуть. Неожиданно схваченный за щиколотки сильной хваткой, он резко полетел вниз, потеряв равновесие. В считаные секунды Кинн оседлал дезориентированного парня и, прижав его руки над головой, навис грозовой тучей сверху. — Детка, — ложно-ласковый тон, — я могу простить многое, но никогда, слышишь, никогда больше не смей называть меня психом.       Порш ничего не ответил. Всё, что ему оставалось — это только прожигать Кинна уничтожающим взглядом и пыхтеть под тяжестью мужчины. Кинн же, смотря в эти полные ненависти глаза сверху вниз, окончательно терялся в своих непонятных чувствах. Раньше за такую дерзость он бы пристрелил, не задумываясь, но сейчас, нависая над пышущим гневом парнем, единственное, чего желал Кинн, — это снова впиться в эти искусанные от нервов, покрытые тонкой корочкой крови губы жадным поцелуем.       И, кажется, Порш уловил настроение мафиози. Резко перестав сопротивляться, парень отвернул лицо в сторону и, зажмурившись, тихо прошептал: — Не надо… пожалуйста.       Порша всего трясло, словно его окунули в ледяную воду. Сердце колотилось как бешеное. Под ложечкой неприятно засосало, а желудок скрутило болезненным спазмом. Нет, не очередного поцелуя боялся Порш. Он испугался, что ему может это понравиться. — Прости, — едва не срывающимся голосом сказал Порш.       Он понимал, что без боя ему не вырваться из сильных рук мужчины. Кинн хоть и выглядел как избалованный ребёнок, но Порш отчётливо ощутил стальную хватку цепких рук на своих запястьях. Синяки точно останутся. Вот тебе и белоручка. Не зря в школе учат, что внешность обманчива. Теперь-то Порш в этом убедился. Точнее, на своём опыте испытал.       Бойтесь желаний своих… Они имеют свойство сбываться.       Хотел почувствовать стальную хватку сильных рук?! На тебе, получай. Хотел испытать, каково это — быть поверженным?! Испытал… Теперь не жалуйся. — Отпусти… Пожалуйста, — снова попытал удачу Порш, так и не дождавшись от Кинна ответа. — Мне больно, — последний аргумент.       Но разве от мафии можно ожидать сострадания?!       На словах Порша Кинн только сильнее сжал его несчастные запястья.       Порш болезненно поморщился, стиснув зубы, чтобы не простонать от боли и неожиданно нахлынувшего отчаяния. В этот самый момент Порш понял одно: ему никогда не выстоять в прямом противостоянии с Кинном, и если мафиози узнает его тайну, то эти стальные руки окольцуют уже не запястья Порша, а его хрупкое горло.       Порш зажмурился, представив, как его шея будет хрустеть под горячей ладонью и как безразлично Кинн будет смотреть на него в этот момент. Стало до боли в груди обидно.       Уже не ожидая пощады, Порш почувствовал, как хватка на его руках ослабла, а вскоре и вовсе исчезла. Нехотя отпустив свою «добычу», Кинн поднялся на ноги и протянул руку Поршу. Парень раскрыл глаза и с опаской взглянул на конечность, словно это была ядовитая змея. Однако помощь принял, понимая, что от испытанного шока сам подняться не сможет.       Оказавшись в одной плоскости с Кинном, Порш, как ошпаренный, выдернул свою руку из руки Кинна и отошёл назад, едва сдерживая дрожь во всём теле. Кинн его жутко пугал, но сильнее всего Порша напугала реакция собственного тела на касание этого мужчины. Разряд тока, прошедшийся от кончиков пальцев рук до кончиков волос на голове, подействовал сильнее, чем самые изощрённые ласки последней девушки, с которой Порш спал. Так сильно он ещё никогда не возбуждался.       Эта неделя будет ой какая долгая. Порш уже сто, нет, тысячу раз пожалел, что затеял всё это. Игра, в которую он сам себя втянул, оказалась не настолько проста, как думал Порш, но самым неожиданным для него было то, что она совсем не имела правил.       «Че, надеюсь, что ты жив, иначе я тебя из-под земли достану и сам придушу за всё, что мне приходится сейчас терпеть ради тебя.»