Осколки наших чувств...

      Вегас в очередной раз занимался своим любимым делом, и ничто не могло его сейчас от этого отвлечь. Ни пронзительная трель рингтона на телефоне, ни противная вибрация в кармане, пускающая мурашки по ноге. Ничего! Всё потом. У него крайне важное дело.       Мужчина, стоящий перед ним на коленях и молящий о пощаде, уже не походил на человека. Сплошное кровавое месиво вместо лица вызывало отвращение, но Вегас со знанием своего дела продолжал наносить отточенные удары кулаком под непрекращающуюся мелодию звонка.       Да кому он так срочно понадобился?!       Спустя ещё парочку таких действий мужчина уже не умолял. Он мог лишь хрипло постанывать и со страхом, сквозь заплывшие от ударов глаза смотреть на человека, несущего ему неминуемую смерть. Поделом ему. Нехуй связываться с мафией. Решил обмануть семью и незаметно передать пару тачек правительству? Думал, никто не заметит?! Возможно, и не заметили бы или сделали бы вид, но вместе с тачками пропало несколько сотен килограмм героина и столько же нелегального оружия, надёжно спрятанного в обшивке салона этих самых машин. Семье было не на руку, чтобы их махинации обнародовали. Конечно, они бы выкрутились, как и всегда. Однако не хотелось терять драгоценное время на разбирательства и судебные иски.       Вегас три месяца налаживал контакты с покупателями из Италии, а этот ублюдок чуть не пустил всё коту под хвост. Вот и расплачивался теперь своей физиономией, а впоследствии расплатится и своей жизнью. — Кто ещё знает? — нанося удар за ударом, не замечая собственных сбитых до крови костяшек, кричал Вегас в окровавленное лицо. — Кто с тобой заодно, продажный ты коп?! Кто, я спрашиваю? Отвечай!       С каждым ударом лицо мужчины становилось всё уродливее и уродливее, но Вегас не мог остановиться, боясь услышать ответ. Если этот коп сдаст своих подельников, они с Кинном уже не смогут молчать и дальше поддерживать легенду «ничегонезнания». — Пит! Это Пит руководит всей операцией, — хрипло послышались отчаянно вылетевшие из мужчины слова. — Пощади! — Блядство! — громко выругался Вегас, нанося со всей силы удар прямо в нос. — Вот нахуя ты открыл свой рот?! Сука, — удар. Снова и снова. — Нахуя?!       Этого-то он и боялся. Да, он спрашивал. Задавал вопросы. Это просто было привычкой. На самом деле он не хотел слышать ответ. Вегас верил в добродетель этого копа и думал, что тот скорее распрощается с жизнью, чем сдаст своих. Они же все такие правильные, эти законники. Но, как оказалось, перед страхом смерти все равны. Каждый хочет спасти только свою шкуру, и этот — не исключение. — Сука! Нахуя?! — его захлестнула ярость, красной пеленой вставая перед глазами. Вегас продолжал яростно наносить удары, не желая останавливаться. Он не мог допустить, чтобы кто-то, кроме него и Кинна, узнал правду.       Он. Блядь. Просто. Не мог!       Не мог допустить, чтобы Пита раскрыли. Корн не прощает предателей, и Кинн унаследовал это от отца. Только вот Кинн в курсе этой игры, а дядю им пять долгих лет удавалось держать в неведении, или же он специально делал вид, что ничего не знает, позволяя детям играть во взрослые игры. Вегас верил скорее во второй вариант, чем в первый. Корн был слишком хитёр, и опыта в интригах у него было гораздо больше, чем у Вегаса с Кинном. Вот только по какой-то причине он молчал.       На особенно сильном замахе Вегас услышал, как наконец хрустнул нос предателя, проваливаясь прямо в ямку переносицы. Вот и всё. Никто ничего не узнает. Они и дальше продолжат пудрить мозги правительству, а Пит и дальше будет думать, что всех обдурил. — Ха! Теперь ты похож на мопса, — усмехнулся Вегас, сплёвывая вязкую слюну. Во рту стоял неприятный привкус металла, а в носу уже свербело от запаха пота и крови.       Мужчина издал булькающий звук и повалился на бетонный пол камеры, испуская дух.       Трель звонка тоже стихла, словно завершив этот штрих.       Брезгливо отпихнув ногой мёртвое тело, Вегас глазами маньяка посмотрел на свою работу и, бросив своим телохранителям короткое: «Уберитесь здесь», покинул подвал. Он был уверен в своих людях и знал, что те без его приказа и рот открыть не посмеют. Всё, что происходит в этом подвале, остаётся в этом подвале.       Уже принимая душ и смывая с себя успевшую подсохнуть кровь, Вегас вспомнил про телефон. Но не успел он выйти из душа, чтобы взглянуть, кто звонил, как телефон снова завопил.       С трудом выудив трубку из явно испорченных кровью штанов и увидев, кто звонит, Вегас незамедлительно ответил, надеясь, что ничего не случилось. Если Кинн попал в беду или, того хуже, пострадал, то он точно достанет «новоиспечённого мопса» с того света и убьёт его ещё раз. Только уже не так быстро. Из-за этого убогого он проигнорировал собственного брата. Вот только он совсем не ожидал узнать совсем другие новости. Хотя в свете произошедших событий это было очевидно.       Ничто не может быть скрыто от посторонних глаз вечно. Когда-то правда всё равно выпущенной из лука стрелой настигнет свою цель. — Кинн?! — настороженно и обеспокоенно позвал Вегас. — Они раскрыли себя. Больше нет смысла делать вид, что мы ничего не знаем, — без приветствия высказал Кинн. — Оба? — всё ещё настороженно, но стараясь звучать уверенно, чтобы скрыть дрожь в собственном голосе. — Да, — как-то разочарованно. Или Вегасу показалось? — Что намерен делать с этим? — Вегас присел на кровать, нервно закусывая щёку в ожидании ответа. — Пока не знаю, — ответил Кинн, устало вздохнув в трубку. Вегас готов поклясться, тот сейчас потирал переносицу пальцами. Он всегда так делал, когда сомневался в чём-то или нервничал. — Я хотел пристрелить мальца, но отец не позволил. Сейчас Шеа в подвале до выяснения обстоятельств. Блядь, я в замешательстве. Правительство совсем ахуело. Отправляет на такие задания совсем зелёных мальчишек. Ему же едва двадцать исполнилось.       «Питу было столько же», — промелькнула неожиданно мысль в голове Вегаса. Он понимал. Они проебались. Оба. Вот реакция Корна на это опять-таки удивила. Обычно дядя не разменивался на милость и сразу казнил. В камеру отправлялись лишь единицы и то ненадолго. — А Пит? — задал главный интересующий его вопрос Вегас. — Питу следовало сидеть и помалкивать, — сухо ответил Кинн. Следом фоном послышался глухой удар по столу. Зол. Нервничает. Всё пошло не по плану. — Шеа рассказал, что Пит с ним заодно? — насторожился Вегас. Если мелкий поганец будет молчать, может, им удастся миновать беды. Он не хотел, чтобы Пит пострадал. — Нет. Но это уже не важно. Когда мы объявили, что нашли крысу, он сам сдался. Полагаю, хотел отвести подозрение от мальца. Вот только не стоило ему этого делать. Шеа уже поймали.       Идиот. Пит, какой же ты идиот. — Отдай мне Пита, — вылетело прежде, чем Вегас обдумал свою мысль. — Вегас, мы это уже обсуждали, — устало протянул Кинн. — А сейчас это вообще невозможно. Пит засланный коп, — Кинн замолчал, а потом, обречённо вздохнув, добавил: — Папа тоже в курсе.       Сука!!! Нет, нет, нет. Только не это. — Кинн, — раненым зверем протянул Вегас. — Блядь, — выругался мафиози, — да что ты нашёл в этом мальчишке?! — Сам не знаю, — тихо простонал Вегас, обессиленно падая на диван.       А действительно, что он нашёл в Пите? Вегас и сам не понимал. Впервые увидев этого совсем зелёного мальчишку, Вегас лишь поморщился. Хлюпкий, скромный, очаровательно невинный, по-девчачьи нежный и вообще весь из себя такой правильный. Таких Вегас не любил. Такие слишком быстро ломались. Схлопывались под гнётом обстоятельств и кончали свою жизнь если не в сырой земле, то в психушке. Было даже жаль мальчишку. Не место таким в криминальном мире. Но чем больше Вегас узнавал Пита и чем больше пытался его понять, тем больше осознавал, что Пит не тот, кем кажется.       Скромный мальчик с ямочками на щеках оказался подставным копом, умело играющим свою роль телохранителя, преданного семье. Когда правда раскрылась, Вегас лично хотел всадить мерзавцу пулю в лоб, но Кинн не позволил. Пит был ему нужен для дела, которое оказалось выгодно их семье. Вегас же хотел сломить строптивого Пита и показать, что бывает с теми, кто смеет играть с мафией, но сам не заметил, как увяз.       Каждый раз при встрече с Питом у Вегаса перехватывало дыхание. Сердце замирало, прекращая качать кровь. Лёгкие становились пунцовыми, и невозможно было сделать вдох. Но стоило Питу мило улыбнуться, показывая свои блядские ямочки на щеках, как кислород, судорожно втянутый носом, тут же болезненно обжигал альвеолы, распаляя пожар в раскрывающихся лёгких. Сердце начинало заходиться в бешеном ритме, опаляя вены соляной кислотой, в голове начинало громко шуметь, а перед глазами сильно рябить, и Вегас уже ничего не мог видеть перед собой, кроме этих ямочек. Так со временем Вегас уже сам не хотел, чтобы Пит себя раскрыл, но глубоко в душе желал этого. Так он мог заполучить Пита себе, но опять же боялся, что брат не позволит, либо же Пита убьют за предательство и он больше никогда не увидит эту лучезарную улыбку. — Кинн, прошу, — сам не зная чего, взмолился Вегас. И когда он только стал таким слабохарактерным?! Пит же коп, чёрт возьми. Он долгих пять лет водил их за нос. — Ты меня убиваешь, брат, — обречённо вымолвил Кинн. Он никогда не мог отказать Вегасу. — Приезжай. Разберёмся на месте...       Видит бог, Вегас не хотел причинять Питу боль, но что он мог поделать?! Либо боль и унижение, либо смерть. Для Пита Вегас выбрал меньшее из зол и сейчас, нависая над ним в своей окровавленной рубашке, очередной раз за день впечатывал свой кулак в чужое лицо. Похоже, кровь на его одежде — это уже закономерность. Но если кровь того мудака, которого он бил утром, вызывала лишь отвращение, то кровь Пита на его одежде заставляла внутренности сжиматься от боли. Словно не Вегас наносил хаотичные удары по ранее прекрасному лицу, а Пит вонзал прямо в его грудь холодное лезвие металла.       Беспощадно. Точно в цель. Прямо в его рассыпавшееся на осколки, истекающее кровью сердце.       Хотелось как можно скорее закончить это представление и стереть кровавую жижу с лица Пита, а затем целовать, целовать, целовать. Забрать всю его боль себе, а затем…       А затем Вегас впервые за два часа пыток решился взглянуть Питу прямо в глаза, и то, что он там увидел, ему не понравилось. Опалило болезненной вспышкой понимания и своей никчёмности.       Пит был весь в крови, растрёпанный, грязный, с разбитой физиономией, и всем своим видом он вызывал только жалость к себе. Такой хрупкий и уязвимый. Мокрый не только от крови, но и от пота, что пропитал всю безнадёжно испорченную одежду. Один из рукавов рубашки держался на честном слове, грозясь совсем оторваться, а полы были широко распахнуты, обнажая голую, тяжело дышащую грудь. Пуговиц на рубашке Вегас не заметил. Видимо, оторвались, когда хватал Пита за грудки. Но, несмотря на весь его жалкий и убогий вид, Пит смотрел на своего мучителя с явным безразличием. И это оказалось сильнее хлёсткой пощёчины, которой награждал его отец в детстве. Унизительнее плевка в рожу. И гораздо болезненнее ножа в спину.       Вот здесь, прямо сейчас Вегас понял, что все те фальшивые улыбки в его адрес были лишь очередной игрой. Все нежные взгляды и робкие случайные касания — не что иное, как фальшь хорошо отрепетированного спектакля. Пит намеренно пробирался в его сердце, надеясь в момент опасности на его снисхождение.       Какой же ты слепой идиот, Вегас.       В глазах Вегаса блеснул знакомый огонёк. Лицо вмиг ожесточилось, меняясь с обеспокоенного на такое же безразличное, как и у Пита.       Сквозь заплывшие после ударов веки Пит моментально уловил смену настроения своего мучителя. Пит знал, что может означать этот взгляд. Он видел его много раз, когда спускался с Вегасом в подвал, где тот пытал своих жертв. Вегас был безжалостен к чужой боли. Он словно наслаждался истошными криками предсмертной агонии. Он был дьяволом во плоти, и Пит надеялся, что никогда не попадёт в руки этому монстру лично. Лучше уж смерть, чем то, что с ним может сделать Вегас. А он сделает. Пит в этом не сомневался. Слишком хорошо выучил Вегаса за эти пять лет.       Он умоляюще посмотрел на Вегаса. Маска безразличия треснула, и теперь в его глазах скрывались лишь отчаяние и боль надежды. Он же видел, как Вегас смотрел на него украдкой. Чувствовал особое к себе отношение. Верил, что если его поймают, Вегас не сможет причинить ему боль. Надеялся, что чёрствое сердце сына второй семьи может полюбить кого-то, кроме своего младшего брата и обожаемого Кинна.       Как же он проебался.       Это же Вегас. Старший сын побочной семьи. Племянник самого влиятельного господина в Таиланде и любимый брат главы мафии. Вегас, который, не жалея, пускал пулю в лоб каждому, кто посмел осквернить фамилию Тирапаньякун. Монстр, безжалостно расправляющийся с предателями. Палач, который с блаженной улыбкой на лице выполнял самую грязную, но такую любимую для него самого работу. Чёрт. — Вегас, — едва слышно прошептал бывший телохранитель, надеясь на его снисхождение.       Вегас лишь хитро усмехнулся и, протянув руки к шее Пита, надел на него кожаный ошейник. Пит даже не заметил, когда он оказался в руках мужчины. Цепочка, пристёгнутая к небольшому кольцу на полоске, натянулась, и Пит, потеряв равновесие, упал на колени вместе со стулом, на котором сидел. Руки, связанные за спинкой, натянулись, больно выворачивая плечевые суставы.       С губ Пита впервые за два часа сорвался болезненный стон.       Вегас со взглядом победителя посмотрел на него сверху вниз и, приподняв Пита за подбородок, слащаво протянул: — Ну что? Поиграем, пёсик?!       Пит уставился на Вегаса своим этим бездонным взглядом, и Вегас готов поклясться, что пусть всего на секунду, но он увидел там что-то ещё, кроме безразличия. И если ему не показалось, это был взгляд загнанного в угол кролика. Пит его по-настоящему боялся. И если бы Вегас мог видеть себя сейчас со стороны, он бы сам испытал холодящий сердце страх. Нахмуренные брови. Хищный, проницательный взгляд. Кривая ухмылка, обнажающая клыки, и убийственная аура, которая нестерпимо давила. Призывала подчиниться. Склонить голову перед своим господином. Словно на Пита сейчас смотрел не человек, а самый настоящий опасный зверь. Зверь, которого поманили, пытаясь приручить. Зверь, которого прикормили вкусной едой. Зверь, которому дали мнимое чувство значимости, а затем неожиданно ударили палкой по хребту, ломая позвоночник и выкидывая на улицу за ненадобностью. Беспощадно прогнали из дома после того, как он стал зависим от своего хозяина. После того, как он поверил и полюбил. Предали. Показали свою истинную суть. Напомнили ему то, кем он на самом деле является: не способным на сострадание, диким, беспощадным, не заслужившим и каплю любви монстром.       Вспышка страха в глазах напротив исчезла так же быстро, как появилась. Вегасу осталось только сильнее стиснуть зубы и крепче сжать цепь.       Не поддавайся. Только не поддавайся. Не показывай свою слабость перед ним.       Дикие всегда остаются дикими. Сколько любви им ни давай, они всё равно рано или поздно укусят. Пит только надеялся, что не сожрут.